Миссисипские пираты

– А если эти люди вернутся?

– Не думаю. Они грубы, дерзки, скоры на руку, но я не считаю их способными на умышленное злодейство. Они хотели поджечь ваш дом в минуту раздражения, но теперь злоба их улеглась, и они не захотят вредить вам.

– Тем лучше! Но мой негр все же посторожит здесь без меня, и где бы я ни был в городе, всегда услышу его рожок в случае тревоги. Я приду к вам через полчаса.

Мистер Дейтон ушел, а Смарт воротился в гостиницу, где его ожидал неприятный прием. Миссис Смарт находилась в самом отвратительном расположении духа, вследствие сцены, произошедшей перед гостиницей, а также и потому, что ей пришлось хлопотать без отдыха целый день. Она была не из числа женщин, которые переносят неприятности молча, и чувствовала всегда потребность излить на кого-нибудь свою досаду. Заслышав шаги мужа, она сдвинула на затылок шляпу, защищавшую от огня очага, подбоченилась и встретила супруга такими словами:

– Ну, что путное изволили совершить сегодня, мистер Смарт? Ведь стоит мне только отвернуться, как случается беда! Нет на свете такой глупости, в которую не постарался бы сунуть свой нос мистер Смарт!

– Миссис Смарт, – ответил владелец гостиницы, бывший в таком отличном настроении, что тон супруги не мог нарушить его веселости, – миссис Смарт, я спас сегодня жизнь человеку и полагаю…

– Спас жизнь человеку! И к чему, позвольте узнать? О чужих жизнях заботится! Вы подумали бы лучше о жене. Вам и дела нет до того, как она работает, мучится. Вы бросаетесь бочками виски, как будто оно так и валяется на улице, а мне не приходится трудиться в поте лица для того, чтобы приобретать это самое виски!

– Я полагаю, – закончил свою фразу Смарт, совершенно спокойно и как бы вовсе не слыша гневной тирады жены, – я полагаю, что заплатил за него не слишком дорого.

– А я вам скажу, – вскричала миссис Смарт, выведенная из себя хладнокровием мужа, – я вам скажу, что вы человек бесчувственный! Вы не жалеете собственного сына! Наш Филипп уже подрастает, но вам до этого дела нет, вы ведете дела к разорению, и когда бедный мальчик достигнет совершеннолетия, ему некуда будет голову приклонить! Вы изверг, а не отец!

– Изверг, о котором вы говорите, тоже не знал, куда ему голову приклонить, когда возмужал, – сказал Смарт, улыбаясь и потирая руки. – Но Смарт-отец дал хорошее воспитание Смарту-сыну, и Смарт-сын так воспользовался его воспитанием, что сумел через несколько лет завести собственную, лучшую всей Хелене гостиницу. В настоящее время старый Смарт уже умер, молодой Смарт сам стал старым Смартом, если же, согласно обычному течению жизни, молодой Смарт…

– Ах, довольно всякого вздора о старых и молодых Смартах! Займитесь делом, загляните в конюшню, пришлите ко мне негра, надо, чтобы он нарвал бобов в огороде, принес сахар со склада. О, мистер Смарт! Ваше легкомыслие сведет меня в гроб!

– Мой сын послушает советов старого Смарта, как бывший молодой Смарт слушал, во время оно, своего старика, – продолжал янки с тем же невозмутимым спокойствием. – Поэтому можно надеяться, что Смарт-сын сумеет заработать себе на хлеб не хуже своего отца и столь же честно, как отец.

– Пошлите ко мне Сципиона! – почти прорычала миссис Смарт, вне себя от бешенства и колотя чумичкой по столу. – Слышите, Ионафан? Пошлите сюда негра и уходите, если не желаете моей смерти. Если же не уйдете, я воспользуюсь кухонным правом[3]!

Произнеся эту угрозу, миссис Смарт схватила половник и опустила его в кипяток.

Смарт хорошо знал, что его жена никогда не приведет подобную угрозу в исполнение, она слишком хорошо понимала характер своего мужа, для того чтобы осмелиться перейти от угроз к действиям, однако, ради прекращения спора, он встал, пошел к двери и, уже на пороге, спросил, не прикажет ли она еще чего, прежде чем он уйдет из дома?

Такое молчаливое признание за нею непререкаемого авторитета в хозяйстве тотчас же смягчило ее сердце. Она отошла от кастрюли с кипятком, вытерла передником лицо и проворчала:

– Если у вас вечно какие-то дела, то, разумеется, вам не до хозяйства! Я должна, однако, напомнить насчет лошадей.

– Им дан корм.

– А бочка с сахаром?

– Ее уже доставили в контору.

– Вот еще бобов надо бы.

– Сципион набрал их уже с полчаса тому назад.

– Прекрасно, но те две комнаты, которые нужны только что прибывшему джентльмену?

– Они готовы, мы прибрали их вдвоем со Сципионом. Угодно ли вам приказать еще что-нибудь, миссис Смарт?

Досадуя в душе на то, что не к чему придраться, миссис Смарт принялась ворошить угли на очаге с таким ожесточением, что лицо ее совсем побагровело. Потом она попыталась приподнять тяжелый котел с водой, но не смогла даже сдвинуть его с места. Ионафан подошел к плите, подвесил котел, потом с улыбкой повернулся к сердитой жене, громко чмокнул ее в румяные щеки и вышел, засунув руки в карманы и насвистывая популярную национальную мелодию «Янки Дулл».

Глава III

Будни гостиницы «Союз»

Гостиницы в Соединенных Штатах весьма своеобразны, но походят одна на другую, как станции железных дорог. На прилавке – все равно, мраморный он или окружен простой деревянной решеткой – неизменно красуются маленькие графинчики с мятными или полынными эссенциями, корзинки с апельсинами и лимонами, различные вина, настойки, ликеры и бутылки шампанского с горлышками, покрытыми свинцом.

Кроме как в частных домах, настоящего комфорта нигде в Америке нет, не ищите его ни на постоялых дворах, ни в нарядных отелях, ни в простой харчевне, ни в меблированных комнатах!

По большей части, в общем зале стулья стоят только возле камина. И забавно, что даже летом, когда в камине нет огня, курильщики все же садятся не иначе как здесь и поплевывают в очаг. Никому не придет в голову остаться на полчаса за столом со стаканом вина в руках, чтобы побеседовать с приятелем или посидеть спокойно в стороне, наблюдая за входящими. Здесь в обычае стоять группами, выпить наскоро стакан вина, пробежать мельком газету и затем поспешить прочь заниматься своими делами или удовольствиями.

Гостиница «Союз» ни в чем не отступала от общего правила. В большом зале, прямо против двери, помещалась стойка с обычными принадлежностями, посередине стоял квадратный стол с лежащими на нем газетами, и все убранство комнаты довершалось дюжиной стульев, стенными часами с гирями и маленьким зеркалом.

Состав посетителей был несколько разнообразнее обыкновенного. Лишь двое из них сидели, и так неподвижно, что их можно было тоже принять за предметы украшения зала; сидели они у камина, спиной к остальной публике, положив ноги на каминную доску.

Основная группа состояла из молодого местного адвоката по фамилии Робиас, фермера, приземистого человека, которого нельзя было не признать за моряка, несмотря на его потертый черный цилиндр и светло-голубую блузу, и почтальона, развозившего письма и посылки между Хеленой и почтовой станцией Стронг на реке Сент-Френсис.

Предметом разговора служило только что случившееся происшествие. Почтальон, маленький, худенький человек, двадцати пяти лет, очень дивился тому, что целая толпа сильных и смелых людей дала провести себя и упустила из рук свою жертву.

– Джентльмены! – восклицал он, повторяя беспрестанно это слово, как бы для того, чтобы убедить всех и в своей принадлежности к джентльменству. – Джентльмены! Вырождается род людской в Арканзасе! Демократический принцип утрачен, и монархические идеи набирают силу! Джентльмены! Я убежден, что в Вашингтоне скоро изберут короля, и королем этим будет генерал Скотт.

– Скотт? Какой вздор! – перебил фермер. – Но, во всяком случае, если его «там» выберут, пусть и держат его у себя. Перейти Миссисипи мы ему не позволим. Наши деды, проливавшие свою кровь за независимость, восстали бы из гробов, чтобы покарать нас за подобный позор! Это все европейские выходцы сеют здесь рабские идеи. Собаками бы их затравить, негодяев!

– Зачем? – возразил адвокат. – Нас защитит наша конституция.

– Конституция? Да она сама не устоит, если мы ее не защитим! От вас, адвокатов, толку немного. Фермер – вот сила, это настоящая опора государства! Он землю возделывает, дает ход промышленности, своим потом удобряет почву Америки и никогда не жалуется на тяжелый труд! Конституция! Что в ней проку, если народ слаб и никуда не годится?

– Верно, – подтвердил почтальон, хотя вовсе не понял основной мысли фермера. – И вот почему меня удивляет, что целая сотня людей послушалась одного человека. Случись все это при мне, я показал бы им, – он оглянулся, чтобы удостовериться в отсутствии трактирщика, – показал бы как проучить этого янки, вмешивающегося не в свои дела!

– Что до меня, – возразил хладнокровно фермер, – то я, напротив, очень доволен тем, что народ дал себя образумить. Видно, что здесь, в городе, все же меньше негодяев, чем говорят, и встречаются люди, способные навести порядок. Но что еще нового?

– Продали с торгов дом и земли Голькса, – ответил человек в голубой блузе.

– Голькса? Богача Голькса? – с изумлением воскликнул фермер. – Быть не может! Я приезжал сюда на прошлой неделе и ничего не слышал…

– С тех пор много чего произошло! Голькс, как вам известно, отправился с товаром в Новый Орлеан. Барка его затонула, весь экипаж, наверное погиб, потому что молодой Голькс возвратился один.

– Как, разве у старика имеется сын? Голькс не был женат.

– Был, когда-то прежде женат. Молодой Голькс очень желал остаться здесь, но с ним случались приступы лихорадки, и место ему опротивело так, что на третий же день по возвращении он решил все продать. Сегодня и состоялись торги.

– Видно, малый не любит терять времени! – заметил почтарь. – И задешево пошел дом?

– Нет, – сказал Робиас. – Ведь это самое красивое здание во всем городе! Охотников купить нашлось много, в том числе я сам и мистер Дейтон. Но здешний хозяин перебил у всех нас кусок, набавил цену, да еще заплатил наличными немедленно. О, мистер Смарт славно обделывает свои дела!

– Все это странно, – проговорил фермер. – Голькс говорил мне, что у него нет ни детей, ни родственников в Америке, и что он собирается продать здесь все и вернуться в Германию.

– Он любил молодиться и поэтому выдавал себя за холостяка, – заметил блузник. – Вы знаете, может быть, молодую вдовушку, что живет рядом с Дейтонами?

Говоря это, он скривил рот в язвительной усмешке.

– Да, жаль бедную женщину! – сказал молодой торговец, подошедший к группе при последних словах говорившего. – Ведь они были помолвлены, как говорят. Она убита горем, а бедный Голькс, вместо брачного ложа, покоится на дне Миссисипи!

– Однако что-то очень уж много судов погибает на этой реке, – заметил фермер. – Правительство должно бы позаботиться об очистке русла. Сколько тут схоронено человеческих жизней, да и ценнейших грузов.

– Сами хозяева часто виноваты, – живо возразил блузник. – Сидит себе человек на земле, никогда на воде не бывал, но вдруг построит плоскодонную лодку или купит старую, никуда не годную, нагрузит ее и сам у руля станет. Что же мудреного, если невзначай наткнется на что-нибудь? С Миссисипи шутки плохи! Жалеют заплатить сорок или пятьдесят долларов хорошему лоцману, вот в чем вся беда!

– Это не совсем справедливо, – заметил фермер. – Дело в том, что зачастую в лоцманы нанимаются люди, вовсе не знакомые с рекой. Они клянутся, что изучили ее фарватер в тонкости, а в сущности, пускаются на удачу. Пронесет Бог – хорошо, получай большие деньги, не посчастливилось – что ж, плавать мы, разумеется, можем, до берега доберемся, а остальные пусть пропадают!

– Всякое бывает, конечно, – произнес блузник с презрительной усмешкой, – но…

– Вы говорите о лоцманах? – вмешался в разговор маленький, сухощавый, седой человечек, со странно бегающими серыми глазками. – Не о том ли именно лоцмане, который побывал у меня в руках и мог бы служить образцом для врача-специалиста, интересующегося переломами? У него было сломано четыре ребра, рука пополам, затылок раздроблен, но человек все же оставался живым! Я старался поддерживать в нем жизнь целый час, но он так и скончался в мучениях.

– Я думаю, что было бы человечнее дать ему скорее умереть, – перебил фермер.

– Этот несчастный пострадал при взрыве котла на пароходе «Генерал Браун», – сказал адвокат. – Около пятнадцати человек погибли при этой катастрофе.

– Были и еще интереснейшие раненые, – перебил опять маленький человечек. – У одного негра голова висела на лоскутке кожи, а у одной женщины…

– Избавьте нас от подробностей, – прервал его фермер, морщась. – Они отобьют весь аппетит.

– Извините, но они имеют неоценимое значение в научном отношении, и, смею вас уверить, что берега Миссисипи просто кладезь для изучения трупов и ран! Так, например, близ Виктории на слиянии двух рек ежедневно находят тела. У одного из них на бедре…

– Да замолчите, черт вас возьми! – с бешенством крикнул человек в блузе. – Я часто видел кровь и сам не какой-нибудь неженка, но терпеть не могу хладнокровных рассуждений о страданиях человеческих! Душу воротит от ваших речей!

– Ладно, ладно! Не стоит и слов терять с подобными людьми! – закричал в ответ странный человечек, нахлобучивая шляпу и выбегая за дверь. – Понятия ни о чем не имеете!

– Это кто, доктор? И практикует он? – с любопытством спросил фермер.

– Собственно, он вовсе не врач, – отвечал адвокат. – Но все зовут его доктором потому, что у него страсть говорить о ранах, трупах, хирургических операциях. Обращаются же к нему, как к врачу, изредка разве только эмигранты, да и то по ошибке. Он живо отправляет их на тот свет и сохраняет трупы в спирту или иным способом, составляя, таким образом, то, что он называет своим музеем. Он даже ворует с кладбищ головы покойников с этой целью.

– Можно ли поверить, что человек находит удовольствие в подобном занятии! – воскликнул фермер.

– Это у него своего рода мания, – продолжал Робиас. – Живет он одиноко в лесу, неподалеку от города. Навещают его там разве только волки и коршуны.

– Скажите, кстати, правда ли все, что рассказывают о линчевателях? – спросил фермер недоверчиво. – В газетах было описание их расправы с методистским проповедником, которого они будто бы сожгли заживо. Не верится что-то. Неужели законные власти оставили безнаказанным этот варварский акт?

– О! – Воскликнул человек в блузе. – Что ваши суды против людей, которые берут на себя исполнение правосудия? Законы хороши для старух и детей, которые верят канцелярским писакам, а остальным надо уметь самим постоять за себя в такой стране, где суд плохая защита! Суд Линча – действенный суд!

– Нет, я другого мнения, – возразил фермер. – Наше законодательство возвело Соединенные Штаты на ту высоту, которую они занимают, и долг каждого гражданина уважать однажды признанную власть. Я не спорю, что совершается много преступлений, избегающих законного возмездия, но, тем не менее, всякий американец должен свято чтить законы, потому что они обеспечивают нашу свободу. Однако становится поздно, мне надо торопиться, чтобы поспеть до ночи в Кильон.

Он простился со своими собеседниками, сел на лошадь, привязал к седлу два мешка с деньгами и поехал рысью из города, направляясь к лесу, расстилавшемуся к северу от Хелены.

Глава IV

Вечер у Дейтона

Веселое общество сидело за чайным столом в гостиной прелестного коттеджа. Дейтону пришлось позвонить два раза, потому что громкий говор, смех и мелодичные звуки вальса заглушили первый звонок хозяина дома.

– Наконец-то! – воскликнула молодая девушка, вскакивая из-за рояля и бросаясь навстречу Дейтону. – Самый строгий и точный из судей заставил сегодня ждать себя самым непростительным образом!

– Неужели шалунья Адель ожидала меня? Неужели она заметила хоть раз мое отсутствие?

– Заметила, как и всегда замечаю, но сегодня была особенная причина для этого. Мистер Лейвли ждет вас уже целый час, господин доктор, и намерен сообщить вам что-то очень важное и ужасное, судя по тому, что он не произнес еще ни одного слова с тех пор, как прибыл сюда. Миссис Бредфорд тоже здесь.

– Позвольте вставить слово, моя милая! – перебила девушку названная ею гостья. – Я знаю, что я не молчалива, и сознаю эту слабость, а как говорит достопочтенный мистер Лоторг, «сознающий свой грех уже на пути к совершенству». Мой дорогой покойник – ангел кротости и терпения! – не хотел признавать этого. Поверите ли, мистер Дейтон, что он все время упрекал меня в том, будто я много говорю? «Друг мой, – говорила я, – сознаю, что я болтлива, но если сознаю, то и исправлюсь!»

– Не хотите ли еще чашку чая, миссис Бредфорд? – предложила миссис Дейтон, в надежде остановить неиссякаемый поток слов, а Адель воспользовалась минутой, чтобы снова заиграть вальс, звуки которого остановили автобиографические излияния гостьи.

– Почту принесли, Адель? – спросил Дейтон у девушки.

– Нет еще, но мистер Лейвли вполне способен ее заменить, – ответила шалунья, поглядывая искоса на молодого человека, которому, очевидно, было не по себе. Он решительно не знал, как себя держать. Сначала закинул правую ногу на левую, потом вытянул обе чуть ли не до середины комнаты. Точно также ему мешали руки, и вообще, он напоминал рыбу, выброшенную на берег. Особенно смущал его насмешливый взгляд Адели. Он уже порывался уйти, но его шляпу далеко запрятали.

Между тем Джеймс Лейвли был вовсе не из робких или простоватых. Он считался очень толковым фермером и смелым охотником, но вырос среди лесов и потому умел проявлять свои таланты только там, а в женском обществе совершенно терялся. В этот вечер его окончательно доконали шутливые выходки Адели.

Желая ободрить молодого гостя, Дейтон стал расспрашивать его о домашних делах, о здоровье родителей, о хозяйстве. Юноша тотчас оживился.

– Благодарю вас, – заговорил он. – У нас все обстоит хорошо, только черная корова вчера захворала, вот почему и здесь. По крайней мере, это одна из причин моего приезда. Но я хотел бы…

Он заикнулся, покраснел до ушей и бросил взгляд на дам, сидевших в стороне.

– Я хотел бы… мне было бы желательно…

– Не стесняйтесь, мистер Лейвли! – вскричала миссис Бредфорд. – Забудьте о нас! И не думайте, что мы, как женщины, не сумеем сохранить вашей тайны. Мы болтаем, но не проболтаемся! Мой покойник говаривал: «Ты даже слишком сдержанна, Луиза! Ты не выдашь, чего не захочешь, хотя бы тебя пытали десять инквизиторов! Ты»…

Новое шумное аллегро Адели прервало и на этот раз словоизлияния миссис Бредфорд, и мистер Дейтон спросил у молодого человека, в чем заключается дело, о котором он хотел ему сообщить.

– Никакого дела нет, сэр… – Произнеся это, мистер Лейвли с каким-то отчаянным порывом сунул обе руки себе в карман и тотчас выдернул их обратно, точно натолкнулся на горячие уголья. – Никакого, сэр… Но матушка полагала… то есть, отец говорил… что если вам будет угодно… то есть, если ваши дамы пожелают… приехать к нам… то есть, если вам это приятно… и погостить… сколько будет угодно, то есть подолее… Матушка надеется…

Приглашение, очевидно, нисколько не касалось миссис Бредфорд, но она сочла необходимым откликнуться на него прежде всех.

– Миссис Лейвли, право, слишком любезна! – воскликнула она. – Правда, вода в Миссисипи прибыла, и вся река запружена судами, но все же перебраться можно, и хотя теперь самый разгар торговли, всегда есть возможность найти недельку-другую, чтобы погостить у добрых соседей. Мой покойник неустанно твердил: «Луиза, ты не знаешь, что значит доброе соседство!» Поблагодарите вашу матушку, мистер Лейвли… На будущей неделе непременно приеду.

Сказав это, она принялась пить чай, а Джеймс окаменел от ужаса. Мысли его так спутались, что он задал себе вопрос, не пригласил ли он и в самом деле эту ужасную болтунью, которую не терпели в его семье? И только ласковый тон миссис Дейтон привел его в чувство.

– Мы будем у вас непременно, – проговорила она. – Но садитесь ко мне поближе, расскажите о себе… Поправился ли ваш отец?

– Ему гораздо лучше, миссис Дейтон, недавно мы с ним охотились на медведя, уже по этому вы можете судить о состоянии его здоровья.

– И он по-прежнему ходит босиком? – спросила Адель.

– Это у него дурная привычка, – заметил Дейтон. – В ней причина его лихорадок. Скажите вашей матери, что она напрасно не настаивает на том, чтобы он носил обувь.

– Да что может сделать матушка? – возразил молодой человек. – Разве он послушается? Вы не знаете, до чего он упрям.

– Точно, как и мой покойник… – начала миссис Бредфорд, но речь ее была прервана таким громким звоном дверного колокольчика, что все вздрогнули. Один Дейтон остался спокойным.

– Пришел Смарт, – сказал он. – Я пригласил его на сегодня.

Ионафан Смарт вошел в комнату в шляпе, но снял ее тотчас и дружески пожал руки всем, за исключением миссис Бредфорд, которую удостоил кивком головы.

– Вижу и очень рад, что вы все в добром здравии, – сказал он, садясь. – Это мне чай, мисс Адель? Благодарю вас. Сливок не надо… а вот капельку рома, если позволите… Но я, кажется, прервал разговор? Извините, я знаю, что немного опоздал, но…

– О, вы всегда кстати, почтеннейший мистер Смарт! – воскликнула миссис Бредфорд. – Я рассказывала… Позвольте, о чем это я рассказывала? Ох и память у меня!.. Да, именно…

– Но доктор просил меня непременно прийти, во всяком случае, – продолжал свою речь мистер Смарт, как бы вовсе не замечая слов этой дамы. – И я не мог отказаться, особенно после того, что произошло…

– Что произошло? Мы ничего не знаем, – спросила Адель.

– Доктор ничего не рассказывал вам? – спросил Смарт.

– Решительно ничего! – воскликнули разом все женщины.

– Он оказал мне неоценимую услугу…

– Дорогой мой Смарт, я только выполнил свой долг как должностное лицо города, – возразил Дейтон.

– Он спас мне жизнь, рискуя своей собственной.

– Никакого риска не было, вы напрасно восхваляете меня, Смарт. Эти негодяи не посмели бы…

– Как бы не так! Они способны на все. Но вы удержали их и не дали убить меня и сжечь дом.

И Смарт рассказал в подробностях о происшествии.

– Вы упустили один эпизод, Смарт, – сказал доктор, – и именно то, что вы спасли ирландца, действительно рискуя жизнью. Один из этих мерзавцев уже прицелился в вас.

– Что за ужасы происходят в Хелене, однако! – заметила с тревогой хозяйка дома.

– То же, что и прежде не раз случалось, – возразил Смарт, пожимая плечами. – Но, правду сказать, городок наш славится происшествиями!

– Вот именно, как говорил мой покойник, – подхватила миссис Бредфорд. – Он не переставал меня убеждать: «Когда я умру, не оставайся в Хелене, Луиза! Ты женщина робкая. Куда тебе!» И я утешала его: «Будь спокоен, уеду, лишь только ты глаза закроешь». Но как мне сдержать слово? Я одинока, в чужой стороне мне будет еще более жутко, чем здесь.

– У вас остался кто-нибудь в доме, сударыня, я надеюсь? – неожиданно перебил ее Смарт.

– Как? Что? Почему вы об этом спрашиваете? – вскрикнула она, быстро поднимаясь с места. – Никого у меня в доме нет. Я прогнала сегодня немца, которого наняла для поденной работы. Он так грубил! Но что с вами, мистер Смарт? У вас такое лицо…

– Не тревожьтесь, – спокойно ответил трактирщик, – может быть, то, что я видел, не имеет никакого значения.

– Что вы видели? Говорите!

– Ничего особенного, правду сказать… Какая-то женщина стучала в ставень окна вашей кухни.

– Женщина… в ставень…

– Да. Так как ей не отворяли, то она обошла кругом, постучала и, разумеется, напрасно. Тогда она вынула связку и стала подбирать ключ.

– Подбирать ключи к замку! И вы ее не остановили? Не велели арестовать? – в бешенстве, завопила миссис Бредфорд, надевая наскоро шляпу и накидывая на плечи мантилью. – И она вошла в дом? Говорите же! О, мистер Смарт!

– Я не могу ответить с точностью на ваш последний вопрос, миссис Бредфорд, потому что я посмотрел на часы, увидел, что и без того запоздал, и поспешил сюда.

– Оставив ее там! Это неслыханно!

– Что вы ищете, миссис Бредфорд? – спросила Адель.

– Шляпу, мою шляпу!

– Она у вас на голове, – вежливо произнес Смарт.

– Прощайте, миссис Дейтон… Адель… мистер Лейвли. Доктор, не пойдете ли вы со мной?

Дейтон поднялся с места, но Смарт незаметно ему подмигнул. Доктор по выражению лица трактирщика понял, в чем дело, и сказал миссис Бредфорд:

– Я охотно пошел бы с вами, дорогая моя соседка, но мне необходимо закончить кое-какие расчеты с мистером Лейвли. Мой слуга вас проводит и пригласит констебля, если вы сочтете нужным, а потом вы можете прислать за мной.

– Мистер Смарт, – сказала миссис Дейтон с некоторой тревогой, когда испуганная гостья удалилась, – в самом деле, почему вы не задержали эту женщину?

Смарт весело расхохотался.

– Никакой женщины не было, дорогая миссис Дейтон! Дайте-ка мне еще чашечку чая. Просто, я сказал первое, что взбрело в голову, чтобы спровадить эту особу. Иначе она занимала бы нас весь вечер воспоминаниями о своем «дорогом покойнике».