Мой Ванька

– Жил бы спокойно, без проблем, – он вздыхает. – Ты так со мной намучился…

– Идиот! Мне было очень приятно о тебе заботиться.

– А мне было больно смотреть на тебя…

– Раз ты мой, то своя ноша не тянет! – и улыбаюсь, в очередной раз повторяя однажды сказанные слова.

– Мне было больно именно потому, что я действительно твой. Когда стану ходить хорошо… В общем… Я за тебя глотку любому перегрызу. Не сомневайся!

Радуюсь, наблюдая долгожданные результаты наших совместных трудов. Свои наблюдения тщательно анализирую и выдаю Ваньке рекомендации как руководство к достижению очередной победы. Уж не знаю, как он себя насилует в моё отсутствие, но потихоньку ходить по квартире без костылей начал сам, пока меня не было дома. Естественно, получил выволочку за партизанство, но и хвалить его я тоже не забываю.

Вернувшись с работы, застаю Ваньку, делающего на кухне приседания, опираясь при этом руками на две табуретки.

– Ого! Отлично! – вырывается у меня.

– А то! – и довольно пыхтит. – Вот… Тридцать раз осилил. При помощи подручных, – кивает на табуретки, – средств.

И мне так приятно, что он упёрто работает над своими ослабевшими мышцами.

Получил от Кирилла Сергеевича ответ на очередной свой доклад о наших делах.

«Дорогой Саша! Дорогой коллега! Я несказанно рад твоим успехам. Признаюсь, не до конца верил в результат, но мне надо было внушить эту веру тебе. И вот – ты победил! Ты меня очень порадовал тем, что нашёл кратчайший путь. Только не переусердствуйте на пару с Ваней. У него сейчас начнётся эйфория. Нагрузки надо дозировать.

Насчёт тебя. Убеждён, тебе надо обязательно продолжать развивать твои энергетические способности. Кроме того, повторяю: уверен, твои возможности могут чаще применяться для лечения страждущих. Подумай об этом. Короче, тебе надо учиться!»

Дальше идёт список литературы. Отлично! Надо будет почитать.

«А вообще всем нам очень бы хотелось когда-нибудь увидеть вас вдвоём. Соберётесь – звони! Приветы от всех. Крепко жму руку. Твой Кирилл Сергеевич».

И он тоже стал меня звать на «ты»! Я рад. А насчёт медицинской литературы – у меня уже её собралось достаточно. Хватило бы времени всё перечитать. Но, учитывая, что эта тема становится мне всё более интересна, справлюсь, ведь жизнь постепенно входит в привычную колею и у меня снова появляется время на чтение.

Мы уже выходим на улицу и для тренировки совершаем небольшие прогулки. Первый раз поставили задачу: обойти вокруг дома, но я вовремя заметил трудности и, вспомнив наказ про дозировку нагрузок, повернул назад. Потом, конечно, всё наладилось, мышцы ног, имея постоянную нагрузку, понемногу пришли в норму. В преддверии зимы мы даже вместе съездили в торговый центр и купили Ваньке обувь взамен оставшейся в Булуне. В магазине я заметил его восторженный взгляд, брошенный на ботинки на высокой шнуровке, и мне снова захотелось побаловать человека. Правда, потом пришлось жёстко прервать знакомый словесный понос на тему, что ему стыдно быть нахлебником.

Снова регулярно бываю у Ильи Анатольевича. Он мною доволен. Теперь я учусь не методам энергетической работы, как раньше, а постигаю азы подлинно великой философии, на которой зиждется само понятие о взаимодействии биополей. И интересно, и трудно. Приходится в голове укладывать многое такое, о чём прежде не задумывался.

С Дашей только перезваниваемся. Она тоже сильно занята и по работе, и по учёбе. Имея сам сумасшедшую загрузку, отлично понимаю её занятость, но очень хочется увидеться. Я действительно люблю и соскучился по ней. То, что она меня тоже любит, я чувствую, хотя про любовь мы с ней ни разу не говорили. Кажется, я всё-таки нашёл ту единственную, которая мне нужна в этой жизни. А как сказать об этом Ваньке?

Сам он с головой ушёл в учёбу. Сидит днём и ночью над книжками и перед компьютером. Теперь я часто бываю в колледже, а иногда привожу туда и его самого. Выполненные им задания, как правило, оцениваются очень хорошо. Его основной преподаватель доволен. Мне это приятно, будто я сам там учусь.

Прошёл ещё один месяц. Ванька уже вовсю орудует на кухне, совсем отстранив от готовки меня. Заявил, что теперь наконец-то будем питаться нормальной едой. Кроме этого иногда, если сильно устаю на работе, делает мне массаж. Это была его инициатива, а я решил её не губить и научил. Пригодится в жизни!

Сегодня будем встречать Новый год. Дашу я поздравил вчера. Украдкой позвонил, всё сказал и… вспомнил дачу. Сейчас вместе с Ванькой готовим стол. Он в роли шеф-повара, ну а я в качестве поварёнка и поэтому постоянно получаю жёсткие указания.

– Не клади так много майонеза! Будет не салат, а каша. И соли не надо, майонез сам солёный. Господи! Сколько тебя можно учить! Это же не твоя биоэнергетика! Это же высокое искусство – готовить вкусно. Хотя с твоим вкусом ты можешь сожрать и так.

Он так забавно доволен собой в своей роли, так старается, что мне приятно ему подчиняться. Вообще-то я, наверное, где-то задавил его своим отношением старшего, поэтому – пусть покомандует.

– Сашка! Оденься прилично! Твои треники и футболка не соответствуют моменту! – слышу команду из комнаты.

Делать нечего. Иду туда и надеваю рубашку с джинсами.

– Сойдёт, – взглянув на меня, оценивает Ванька, который оделся так же.

Садимся за стол. Половина двенадцатого.

– Ну, Ванюха… Давай, командуй дальше. Сегодня ты рулевой.

– Саш… Извини, не в тему, – он поднимает на меня глаза. – В качестве новогоднего подарка… можно, я пойду учиться на права? Если деньги на это найдутся.

– Отличная идея. Согласен! Тем более рядом есть автошкола. А деньги найдутся.

– Выучусь и буду тебя возить! – и мечтательно улыбается, как ребёнок…

– Да я ж со страха помру! – фыркаю я.

– Ничего, привыкнешь! Давай наливай! Проводим старый год.

– Да, Ванюха… Такой год проводить не жалко, – и наполняю рюмки. Чокаемся.

Вот и Путин поздравляет российский народ… Открываю шампанское. Куранты…

– С Новым годом, Ванюшка! – произношу я с ударением на первом слоге.

– Так меня бабушка звала… – Ванька улыбается. – С Новым годом, Сашенька!

Стеклянные бокалы – это не хрустальные, красиво звенеть не хотят.

– Пусть этот год принесёт тебе столько счастья, сколько ты хочешь, – выговариваю я, как заклинанье, глядя ему в глаза.

– А у меня счастье уже есть. Это – ты… Чего мне ещё ждать?

Уже в январе, как только Ванька записался в автошколу, мы сразу возобновили уроки вождения. Сейчас он катает меня по площадке. Ничего, неплохо получается!

– Саш… Ну скажи, что я – молодец. Ну скажи-и… – и это звучит так по-детски!

– Конечно, молодец! После такого перерыва, я считаю, отлично! Теперь будем сюда ездить каждые выходные. То есть и в субботу, и в воскресенье.

Мне опять приятно, что парень весь в счастье. Надо поддерживать в нём это состояние. Поэтому, когда он спросил, можно ли привезти из той квартиры аппаратуру и фонотеку, согласился сразу. Теперь иногда слушаем вместе, и это ему тоже нравится.

Вообще, если подумать, что у Ваньки есть в жизни? Ниче-го… Ничего, кроме ужасных воспоминаний о прошлом, о его потерях и трудностях. Ещё есть многочисленные комплексы, порождённые всей его недлинной жизнью. Кто б знал, как мне хочется, чтобы он был счастлив!

…Февраль. Исход зимы, и мы наконец выбрались на лыжах. Ванька идёт впереди, а я придирчиво смотрю, как это у него получается. Конечно, не так шустро, как тогда, но вполне сносно. И даже в такой кондиции он меня делает!

– Ванюха! Погоди… Не поспеваю!

– Чего? – он оборачивается и довольно скалится.

– Я же тебе говорил, что ты снова меня на лыжах будешь делать! Ну-ка, скажи: «Ты был прав, Александр Николаевич!»

– Вечно ты прав, Александр Николаевич! Даже скучно! – хохочет и толкается палками.

А ведь Александр Николаевич во многом прав! Предупреждал мальчика, что не надо покупать шаверму у метро. Не послушал дядьку! Ездил в колледж отвозить готовый диплом и на обратном пути… покушал. Теперь весь сортир заблевал! Вот уложил его и раздеваю. Пусть лежит нормально под одеялом, а то беднягу даже озноб колотит.

Что это? В области желудка начинает крючить пальцы! Ещё как крючит! И будто гвозди впиваются в ладони. Значит, отравление желудка вызывает возмущение биополя!

– Погоди-ка, Ванюха… – бормочу я и пускаю руки.

Эти якобы гвозди стараюсь вырвать и выбросить. Так меня Илья Анатольевич учил. Долго тружусь. Выравниваю поле… Тоже дело не быстрое. Ну вот… Кажется, всё. Ванька лежит на спине. Заснул… И так спокойно спит! Неужели сработало?!

– Ну как ты? – напряжённо спрашиваю я, когда Ванька просыпается.

– Знаешь… – он будто прислушивается к себе и своим ощущениям. – Вроде… ничего. Слушай! Даже хорошо! Будто ничего и не было. Неужели… это ты? Как ты смог?

– Сам не знаю. Вот… как-то получилось…

Я сам удивлён случившимся. Не ожидал такого эффекта. Надо взять на заметку!

Ванька защитился! А через неделю после этого события ещё и получил права, сдав с первого раза экзамен в ГАИ. Трудно сказать, кто из нас больше счастлив, он или я. Его успехи давно уже стали для меня более значимыми, чем мои собственные. В колледже я был с ним и при всём присутствовал. Защитился он очень хорошо, и ему сказали, что надо обязательно учиться дальше. Ну это уж я организую! Пойдёт в университет, как миленький, но попозже.

После того как главные на сегодняшний день события произошли, наша жизнь наконец обрела размеренное течение. Каждый вечер, сидя в машине на правом сиденье, я даю возможность начинающему водителю приобретать опыт, катаясь по нашему району. А потом в квартире наступает время тишины, когда я принимаюсь за чтение медицинской литературы, а Ванька в поисках работы отправляется в Интернет.

Сегодня разбираю старые бумаги семьи. Дошли-таки руки! Раньше не находил времени. Вот фотографии… Отец с матерью. Даже не знаю, почему они разошлись.

– Вань… Хочешь посмотреть на моих мать и отца?

Отрывается от экрана, берёт фото, смотрит и… Чего это он так уставился?

– Ты чего так смотришь? Нравится?

– Саш… – выражение Ванькиного лица какое-то странное, слегка оторопевшее. – Это и… мой папа. Значит, ты… тот самый Саша, и мы с тобой и вправду братья!

Повисает долгая пауза. Подхожу к нему, сажусь рядом. Обнимаю и прижимаю к себе. Ванькина рука тоже ложится на моё плечо.

– Сашка… Ты не представляешь, что это для меня значит, – тихо произносит он.

– Для меня тоже… Значит, мы с тобой нашли друг друга. Братишка ты мой дорогой… Родной ты мой… – я зарываюсь носом в его шевелюру. На глазах слёзы.

– Саш… Ты что, плачешь?

– Угу… Я давно подозревал, что не просто так мы с тобой чувствуем друг друга. Любимый ты мой братишка… Родной…

– А я теперь ещё больше счастлив, – шепчет Ванька. – Тебе хорошо?

– Очень…

– И мне-е… Представляешь, у меня появился брат. Да ещё и старший! И теперь за все мои шалости отвечать будет он, – ёрничая, с подчёркнутой беззаботностью вдруг заявляет обретённый братишка. – А с меня взятки гладки. Так что – гуляй, нога!

– Видел? – подношу ему к носу кулак.

– Видел. Только младших физически воспитывать нельзя. Это непедагогично!

– А как надо младших воспитывать, по-твоему?

– Лаской… Добротой, – продолжает он в том же духе. – Не согласен?

– С тобой попробуй не согласись! А я вот… Поплачусь тебе сейчас. Знаешь, бедовый мне достался братишка. Никогда не знаю, что он выкинет!

– А часто он это? Ну, выкидывает!

– Да постоянно!

– Сочувствую… А ты окно закрывать не пробовал? – вопрос звучит озабоченно.

– Зачем?

– Чтобы он не выкидывал! – совершенно серьёзно объясняет Ванька.

Фыркаю… Наконец-то до меня дошло.

– Да… Что-то с юмором у тебя сегодня, – опять ёрнически замечает он. – Ладно, проехали. Ты лучше скажи, братишка, мы с тобой в Булун когда полетим?

– С делами управлюсь, и полетим.

* * *

Мы с Ванькой летим в Булун. Я договорился с парнями, что они месяц справятся без меня. Отзвонился Илье Анатольевичу и Даше. Хорошо, что летуны оказались знакомыми, а вернее, теми же, которые нас везли в Питер. Подивились, конечно, на Ваньку. Они не забыли, как его на носилках заносили в самолёт.

Грузовой Ил-76 приятно гудит, слегка потряхивает…

– Парни! Вот вам, чтобы не скучали, – бортмеханик Женя протягивает фляжку.

– Это что?

– Глотни – узнаешь! – и хитро улыбается. – Только осторожно! Чистый!

Ясно. Спирт! Делаю глоток. Так, обожгло! Чистого я ещё не пил…

– Давай сюда! – Ванька, смеясь, тянет руку. Делает глоток и закашливается.

– Молодой ещё, – по-доброму оценивает бортмеханик и смеётся. – Ладно, дай и мне за компанию. За вас и за то, что Ваня стал ходить! Это от имени всего экипажа. Мы всё уже обсудили, – он спокойно делает глоток и отдаёт мне флягу.

– Жень… Неудобно как-то…

– Удобно, удобно. Командир разрешил. Закусь-то есть?

– Найдём! Ты приходи сюда ещё, а то как-то…

– Сейчас Серёга придёт.

Серёга – второй пилот. Это он тогда нашёл машину, чтобы полупарализованного Ваньку довезти до дома.

– Только Ваську-штурмана не зови, а то мы вместо Булуна в Хабаровск залетим.

Женька, хихикая, уходит. Почти сразу приходит Серёга.

– Ну, мужики, за вас! – поднимает он флягу. – А ты – чтоб быстро бегал! – и чокается с Ванькиным носом. – Трезвый будет один командир! Да и то – пока не сядем. Так что оставьте на посадку.

Сели. Самолёт выруливает. Ого! Николай, командир экипажа, собственной персоной идёт к нам.

– А кто паркуется? – интересуюсь я у него.

– Серёга. Осталось у вас чего?

– Конечно! Ждали тебя.

– Ну давайте, парни! – теперь он берёт флягу. – За вас! Когда соберётесь обратно, узнайте у диспетчера про наш борт. Подбросим до Питера. Ну давай ещё раз!

Из самолёта выходим уже на хорошей кочерге. Жмём руки этим классным парням.

– Ребята! Саша, Ваня! – Дмитрий Иванович почти бежит к нам по лётному полю. Объятия, поцелуи… – Давайте! Машина ждёт! Надежда уже, наверно, и стол накрыла.

В машине мы с Ванькой засыпаем.

– Ребята! Приехали! Просыпайтесь!

Открываю глаза. Знакомый дом. Надо сказать, он мне даже снился.

Входим в квартиру и сразу попадаем в объятия Надежды Михайловны. От такой бурной встречи у Ваньки слёзы на глазах. Что говорить, у меня тоже.

– Мальчики… Как я рада вас видеть!

– Надежда Михайловна! Мы тут подарки привезли… – бормочет он, пытаясь расстегнуть молнию сумки.

– Какие подарки! Вы сами – главные подарки! – гремит хозяин. – Давайте сразу за стол. Посидим немного, а потом и спать вам надо. Устали наверняка, да и знаю я этих летунов! – он хитро подмигивает мне. Конечно, учуял!

– Мальчики, давайте за стол с дорожки, – командует хозяйка. Обращаю внимание – сдала Надежда Михайловна. Ходит тяжело, на ногу как-то нехорошо припадает…

Звонок в дверь.

– Открыто! – кричит Дмитрий Иванович.

– Хозяева, можно? – раздаётся очень знакомый мне голос.

Оборачиваюсь. Кирилл Сергеевич уже стоит в прихожей. Как он на нас смотрит! Это такой взгляд! В нём и доброта, и какая-то… именно ласка пожилого человека, адресованная нам, молодым. Интересно, к кому подойдёт сначала? Хорошо бы к Ваньке… Да!

– Ну здравствуй, Ванюша! Какой ты стал! Любо-дорого посмотреть, – обнимает братишку и целует в лоб. – А теперь – здравствуй, коллега! – почти торжественно звучит его голос, и он идёт ко мне с протянутой для пожатия рукой.

Сначала крепкое рукопожатие, а потом такие же крепкие объятия.

– Не зря я в тебя верил, Саша. Честно скажу, счастлив видеть вас с Ваней. Вы оба даже не знаете, что сотворили! – старый доктор меня опять обнимает, а Ванька подходит и обнимает нас обоих.

За накрытым столом сидим уже почти два часа. Приходят разные люди, с которыми мы прежде здесь общались. Кирилл Сергеевич всё время сидит рядом со мной. Он задумчив и пьёт мало, иногда спрашивает меня о каких-нибудь мелочах, будто хочет, но не может найти повода начать какой-то очень важный разговор. Я настолько в этом уверен, что решаю начать сам.

– Кирилл Сергеевич, о чём вы хотели со мной поговорить? – улучив момент, тихонько спрашиваю его.

Он удивлённо поднимает глаза и, улыбнувшись, похлопывает меня по руке.

– Не спрашиваю, как ты определил, что я хочу с тобой говорить. Мне это понятно. И, собственно, разговор будет именно об этом.

В меру своей степени опьянения пытаюсь осознать то, что услышал.

– Ванечка! Здравствуй, мой хороший! Спаситель ты мой! – влетает миловидная девчонка, вернее, молодая женщина и кидается Ваньке на шею.

Понимаю, что это та, которую пришлось вытаскивать из трещины.

– Здравствуй, Света… – смущённо бормочет он, неловко прижимая её за плечи.

– Ты меня прости, что я к тебе в больницу не приходила, – винится она. – Сама была на койке…

– Да ладно, – ещё больше смущается Ванька, но видно, что он рад её приходу.

– Здравствуйте, Саша… – теперь Света подходит ко мне и протягивает руку. – Спасибо, что вы Ваню вылечили!

– Ну как же не вылечить… Братишка ведь…

Обращаю внимание на её руку. Большая, с толстыми пальцами, я бы даже сказал, что не женская рука. И пожатие жёсткое… Это мне сразу не нравится. «Руки загребущие…» – вспоминается поговорка.

– Товарищи! – Света наливает себе водки и поднимает рюмку. – Давайте выпьем за Ваню! За моего спасителя!

– И за нашего Сашу! – подсказывает Дмитрий Иванович. – Он нашего Ваню вылечил!

– За Сашу тоже! – подхватывает, а вернее, спохватывается она и тянется рюмкой к моей и Ванькиной. Да… Не пойму, что меня в ней настораживает и даже отталкивает.

…Дмитрий Иванович и Надежда Михайловна определили нас в отдельную комнату. Кровати у нас разные. Хотя я и привык к башке на своём плече, но надо отвыкать. Ванька может и должен стать настоящим мужиком. Конечно же, он стал геем по воле обстоятельств, и хорошо, что решил сам себя изменить. И то, что Света ему оказывает разные знаки внимания, тоже очень хорошо. Может, она и станет тем буксиром, который вырвет его из прежних привычек.

* * *

Подъём здесь совсем ранний, и это меня устраивает. Хочу сходить в больницу к Кириллу Сергеевичу.

– Вань! Я схожу в больницу. Поговорить надо. Если что, ищи меня там, – предупреждаю я его во время завтрака.

– Не парься! Светка пригласила вместе с ней сходить туда… Ну на то место…

– Смотрите только, не повторяйте пройденного.

– Не волнуйся. Сегодня шторма нет, – отмахивается он.

Пока иду уже знакомым маршрутом, вспоминаю свой сегодняшний сон. Я видел… Дашу с коляской. Надо же такому присниться! В больнице, постучав, захожу в кабинет главного врача.

– А-а! Здравствуй, Саша! Заходи! Кофе будешь?

– С удовольствием!

У Дмитрия Ивановича кофе не пьют, и мне за завтраком пришлось довольствоваться чаем. Сажусь у рабочего стола Кирилла Сергеевича, беру в руки кружку и чувствую, как и тогда с Ильёй Анатольевичем, что сейчас услышу что-то очень важное для себя.

– Понимаешь, Саша, – начинает он, затягиваясь дешёвой сигаретой. – По твоим письмам, пусть из-за нехватки времени кратким, я понял, что ты прочитал какие-то книги по биоэнергетике и вообще серьёзно ею занялся. Это так?

– Да. Знаете, у меня в Питере есть по этим делам учитель. Я бы сказал – Мастер! Признаюсь, если бы он не убедил меня в том, что только я могу помочь Ваньке и больше ему не на кого рассчитывать, то вряд ли бы отважился на такие вещи.

– Неважно! Главное, что полученные от своего Мастера и из прочитанных книг знания ты правильно использовал в случае с Ваней. О биоэнергетике многие говорят с иронией. Я категорически не разделяю такого подхода! Это очень важное и полезное в нашем деле учение. И он тому пример. Именно так лечат знахари в деревнях! Я к чему всё это, Саша… У тебя талант! Я говорю это совершенно серьёзно!

– Илья Анатольевич тоже говорит, что у меня талант. Только как-то страшно применять свои способности к живым людям.

– Биоэнергия – это же энергия живого и должна применяться к живому! – Кирилл Сергеевич снова затягивается. – Ты мне говорил, что ты инженер-механик и лечишь больные машины? Может, тебе поменять специальность и лечить больных людей?

– Не знаю… – бормочу я. – Страшно мне!

– А Ваня?

– Ну Ванька – это всё-таки своё…

– Значит, каждый твой пациент должен стать для тебя своим… родным! По крайней мере, у меня всю мою жизнь именно так.

У меня возникает впечатление, что старый доктор только что раскрыл мне свой главный профессиональный секрет. Действительно, о нём тут даже легенды ходят!

– Ну что? Может, я тебя хоть чуточку поколебал в твоей уверенности в правильности ранее выбранного пути?

– Да уж, – признаюсь я и прошу: – Кирилл Сергеевич, можно и я закурю?

– Гм… Кури на здоровье! – усмехается и пододвигает ко мне пепельницу.

– Вы знаете, когда я читал рекомендованные вами книги, я ловил себя на том, что меня очень интересуют процессы, протекающие в нашем организме. Как инженер-механик я всё время пытался понять, что на что влияет и что из чего проистекает.

– Вот и прекрасно! Уверен, немногие студенты-медики с самого начала задаются этими вопросами, – видно, что последние мои слова ему очень понравились. – Ладно! Теперь посмотри, – главрач достаёт из большого конверта рентгеновский снимок и протягивает его мне. – Вот картинка позвоночника некоего человека.

Как в своё время Ванькин рентген, смотрю на свет. Дефект бросается мне в глаза сразу. Один из позвонков слегка торчит наружу.

– Что, у больного тоже отнялись ноги? – спрашиваю и напряжённо жду ответа, ведь мне очень хочется получить подтверждение своей догадки.

– Абсолютно верно! Этот мужик решил поднять слишком большую тяжесть. Результат ты видишь. Это выскочивший позвонок, следовательно, защемление.

– Он сейчас у вас в больнице?

– Нет. Дома. Лежит уже месяц…

– Кирилл Сергеевич, а можно мне его посмотреть?

– Смотрят в картинной галерее, а у нас, в медицине, осматривают, – строго поправляет он. – Вечером. Закончу здесь, и пойдём. Пей кофе, а то он уже, наверно, остыл.

Делаю маленькие глотки, стремясь продлить наш разговор. Боюсь, что, когда допью, общение закончится. Я уже понял, что мне очень хочется снова окунуться в больничную жизнь. И не только поухаживать за больными, но и просто пообщаться…

– Кирилл Сергеевич… я хочу ещё вас попросить. Можно, я тут у вас в больнице… поработаю? – и спешу уточнить: – Бесплатно! Мне это очень интересно!

От сделанного признания я, наверное, слегка покраснел, даже в жар бросило.

– Гм… Как ты говоришь? Замётано! Только бесплатно – это ты брось. Труд должен оплачиваться, – он похлопывает меня по плечу и ласково посмеивается: – Кажется, ты стал на путь выздоровления. Что ж… Веру Петровну ты, конечно, помнишь, поэтому поступай в её распоряжение!

Мою первую учительницу в медицине мы встречаем в коридоре.

– Здравствуй, Сашенька! – она обнимает меня. – Надолго ты к нам?

– На месяц где-то… Вот хочу опять поработать…

– Замечательно! Пойдём! Я всё тебе покажу.

…Вечер. Заходим вместе с главврачом в квартиру в одной из трёхэтажек. Нас встречает моложавая женщина, которую он называет Машей, и провожает в комнату, где на кровати лежит мужик. Наверное, ему лет около сорока. Видно, что человек мощный.

– Здравствуй, Андрей! – приветствует его Кирилл Сергеевич.

– Здравствуйте… – осторожно здороваюсь я.

– Здорово, – бурчит Андрей.

– Ну что, осмотришь? – это относится ко мне.

– Ты что, Сергеич! Такому молодому? Я же не подопытный… – пытается возмутиться мужик.

– Если собрался вставать, то не выступай! Я знаю, что делаю! – резко обрывает его главврач и снова обращается ко мне: – Давай повернём его на живот.

Переворачиваем Андрея на живот. Он напряжённо молчит. Пускаю руки вдоль его позвоночника. Точно! Нахожу место, где уже привычно крючит пальцы. Опускаю пальцы… Ощупываю… Вот… Бугорок… Так и хочется нажать! Боюсь… Ваньку я готовил неделю. Но тут – наружу… Снова вожу руками. Проверяю себя. Точно тут!

– Можно рентген? – сдавленным, самому себе незнакомым голосом прошу я.

– На! Я его взял с собой, – главврач вынимает из конверта и подаёт мне снимок.

Долго смотрю. Пытаюсь понять, что надо делать. Я действительно боюсь! Но это наверняка включилась голова. А ведь у меня было желание нажать! Мне подсказывали!

Опять смотрю на снимок. Потом снова вожу руками… Снова ощупываю… Вот опять… Надо отдаться ощущениям. Мне помогут! Я буду просить!

– Андрей, – обращаюсь я к больному, – я сейчас попробую вправить ваш позвонок. Если будет больно – ваше счастье…

Оборачиваюсь на Кирилла Сергеевича. Он молча кивает. Повисает напряжённая тишина. Старый доктор и Маша смотрят на меня.

Господи, помоги мне в благом деле! Помоги! Снова ощупываю выпяченный позвонок. Стараюсь не думать ни о чём. Я просто отключил голову! Пальцы будто сами находят нужные места… Вот… Нажимаю!..