Кукушкины слезы

Дарья. Поняла.

Яблоков. Наталья Владимировна живет только здесь, комнату снимает, и она тебе не барыня, поняла?

Дарья. Поняла.

Яблоков. Ты здесь в дому с малолетства, грудью Степана Александровича выкормила, и зовут тебя не Дарья, а Домнушка, поняла?

Дарья. Поняла.

Яблоков. Ступай неси посуду.

Дарья. Барин…

Яблоков. Что еще?

Дарья. Ведь меня Дарьей зовут…

Яблоков. А вот я стукну по твоей глупой голове, тогда поймешь, как тебя зовут! Поняла?

Дарья. Поняла, поняла, батюшка.

Яблоков. Накрывай стол. Да чтоб у меня самоваров этих не было.

Дарья. А как же гостья если с дороги захочет чаю?

Яблоков. Гостья ничего, кроме шампанского, не захочет.

Дарья уходит.

(Перед зеркалом.) Хорошая поддевка, отличная поддевка, совсем как на меня сшита.

Входит гармонист.

Тебе что?

Гармонист. Пришел я.

Яблоков. Музыкант?

Гармонист. Очень даже музыкант. Звали, – вот пришел.

Яблоков. Лезь на хоры, на органе будешь играть.

Гармонист. На органе нам неудобно.

Яблоков. Когда я скажу: «музыка», верти его за ручку, он сам заиграет.

Гармонист. Ладно. Только я рядился – когда играть, пиво чтобы пить, это обязательно. (Ушел на хоры.)

Яблоков. Батюшки, седьмой час, Домна! Эй, баба!

Дарья появляется.

Поезд опаздывает на три часа. Я бегу на вокзал. Как только услышишь свисток – наливай бокалы и жди. (Указывает ей на голову.) Это что у тебя?

Дарья. Повойник.

Яблоков. Чепчик, чепчик надень, Вернусь – голову оторву (Уходит.)

Дарья. Чепчик? А где я возьму чепчик!..

Гармонист (с хор). Свадьба, что ли, у вас предполагается?

Дарья. Какая там свадьба. Прибежал этот вот утром, барышне моей двести целковых сунул, и сам – на чердаки, по чуланам, тащит все, переставляет, гвозди колотит.

Гармонист. С чего же это он обрадовался?

Дарья. Барышня моя вот деньгам-то обрадовалась, парень. Из дому убежала и чаю не пила. Дом-то теперь больше не наш, ей-богу. И меня, милый человек, по-другому зовут. Кого теперь слушаться, кому служить?

Гармонист. А кто на тебя шибче закричит, тому и служи.

Дарья. Спасибо, милый человек, надоумил.

Гармонист. Тетка, протяни-ка мне вот ту бутылку, что подлиннее.

Дарья подает ему бутылку, в это время появляются Наташа и Бабин.

Гармонист скрывается за арку, что на хорах, Дарья, захватив тарелки, тоже уходит.

Наташа. Вас никогда нельзя застать дома. Я два раза забегала в лавку, была в конторе и у амбаров. Где вы пропадаете?

Бабин. Я маловато занимаюсь теперь делами, это верно.

Наташа. Где вы были? Садитесь.

Бабин. Утром в степь ездил на хутор, честное слово…

Наташа. Да мне-то все равно, где вы были и с кем…

Бабин. Наталья Владимировна, вы насчет вчерашнего поведения моего? Выслушайте меня. Не виноват перед вами ни в чем…

Наташа. Не виноват? (Смеющимися глазами смотрит на него, он, уверяя, прикладывает руку к груди.) А мне не нравится, когда мужчина ни в чем не виноват…

Бабин. Нет, что же, я все-таки…

Наташа. Может быть – очень виноват?

Бабин. Это вы про что?.. (Взглядывает в ее смеющиеся глаза, опускает голову.) Кругом виноват… Понимаю… Наталья Владимировна, так ведь отчего же это происходит?.. Я бы, кажется… Да нет… Говорить не умею.

Наташа. Не находите странным, что я искала вас все утро и привела сюда?

Бабин. Нахожу…

Наташа. Ах, вы находите… И, конечно, поняли, что я по вас необыкновенно соскучилась… Или, может быть, ревную к Анютке? Ну?

Бабин. Ненавидите вы меня, Наталья Владимировна!..

Наташа. Не знаю, – пожалуй, угадали…

Бабин. Да… Угадать нетрудно…

Наташа (резко). Позвала вас вот зачем… При вас папин вексель, сегодняшний? Дайте-ка…

Бабин (поспешно доставая). Сию минуту. (Подает.)

Наташа (вынимает деньги). Двести рублей. Получайте… (Берет вексель и рвет.) Давыд Давыдович, я мою жизнь устрою, как я захочу, а не как хотят другие… Запомните хорошенько…

Бабин. Покорно благодарю. (Прячет деньги.) Только вы напрасно беспокоитесь. Векселями вас принуждать не будем… (Вынимает векселя.) Чтобы вам спать спокойно, не трудиться меня разыскивать… Порвем-с… (Рвет векселя на мелкие куски, бросает ни столик, уходит в сад.)

Наташа. Что вы делаете?! Как вы посмели?! Какая глупость!..

Бабин (в дверях). Не угодил, – простите…

Наташа. Ненавижу вас… Вы грубиян!..

Бабин. Да уж у меня теперь сердце с цепи сорвалось, – не осудите…

Уходит и в то же время из парадной двери появляется Хомутов.

Хомутов. Приехала.

Наташа. Смотрите – разорвал все, на мелкие кусочки! Грубый, невероятный, жестокий человек. Пускай сам теперь подбирает. Никакого великодушия… просто самодурство… (Прикусила губу с досады.)

Хомутов. Он очень тяжелый человек. Его нужно опасаться. Наташа, они задумали отнять у меня Машу.

Наташа. Я сама должна позвать. А до тех пор жди терпеливо. Я не кукла.

Хомутов. Она мало изменилась. Гляжу, стоит на площадке, платье в клеточку, поезд подходит, и вдруг – глаза наши встретились, я сейчас же спрятался в палисаднике. Через кусты видел, как она стояла на перроне с букетом, нюхала его и смеялась. Митя, почтмейстер, начальник станции и телеграфист держали бокалы и вдруг закричали «ура!» Я убежал.

Стук экипажа.

Наташа. Вот они, кажется, подъехали. Идите встречайте.

Хомутов. Нет, я не покажусь! Я не смею. Я должен услышать сначала ее голос, привыкнуть немного… Иначе сейчас же ей все открою, скажу – уезжай… Наташа, я вам объясню их план: Митя уговорил Давыда Давыдовича кутить с Машей.

Наташа. Вот как… Я этого не знала.

Хомутов. Наташа, вы никому не говорите. Я стану за этой дверкой и буду слушать. Митя думает, что я до вечера ушел в степь.

Голоса, шаги.

Пожалуйста, не выдавайте меня.

Поспешно уходит за маленькую дверцу, что под хорами. Пробегает Дарья. Появляется почтмейстер с букетом.

Почтмейстер. Встретили, – туалет, шляпа – умопомраченье. (Кланяется входящим.)

Входят Огнева и Яблоков.

Яблоков. Милости просим, Марья Петровна, не споткнитесь о порог.

Почтмейстер. Еще раз – ура!

Огнева. Дорогое, родимое гнездо. Как стильно!

Яблоков. Все до последнего гвоздя в стиле ампир.

Огнева (кланяется Наташе). Здравствуйте.

Яблоков. Это племянница.

Огнева. Чья племянница?

Яблоков. Наша.

Огнева. Познакомимся, моя прелесть.

Наташа (сухо). Здравствуйте.

Яблоков (Наташе поспешно). Вот, Наташенька, к нам и хозяюшка пожаловала.

Наташа. Очень рада. (Повернулась и ушла.)

Огнева. Она дикарка?

Яблоков. Она у нас дурочка, заговаривается: несчастная любовь.

Дарья. Здравствуйте, матушка барыня.

Яблоков (благодушно). Это Домнушка, нянька.

Огнева. И даже старая няня, ну что же это такое?

Яблоков. Домнушка, неси бокалы.

Домна уходит и приносит бокалы, на хорах появляется музыкант.

Огнева. Здравствуй, милый дом!

Яблоков. Пожалуйте за стол, Марья Петровна. С дороги проголодались. И мы, по правде сказать, до смерти голодны.

Садятся.

Почтмейстер. Желудок присоединяется к всеобщему торжеству.

Огнева. Никогда, никогда не забуду сегодняшней встречи. Я растрогалась до слез…

Яблоков. Все кричат – медвежий угол! А мы столице не уступим. Для нас искусство – все! Пожалуйста, ветчинки.

Огнева. В Баку, помню, меня тоже принимали. Молодежь хотела выпрячь лошадей, но местный богач Алексей Карпович отбил у них и умчал на автомобиле.

Яблоков. И у нас хотели выпрягать, да я побоялся – завезут куда-нибудь в канаву. Про Алексея Карповича не слыхал, но зато у нас местный миллионер Давыд Давыдович, наш приятель, покажет, черт возьми, как нужно чествовать артистов. Верно, почтмейстер?

Почтмейстер. Да, этот покажет! Надо бы за ним послать. (Дарье.) Сбегай за Бабиным.

Дарья. Он в саду. (Уходит.)

Яблоков (поднимая бокал). Господа, в нашем болоте, в нашем, так сказать, хлеву появился яркий солнечный луч… Ну, нет у меня слов… Одно: от всего сердца, – с приездом! Музыка!

Почтмейстер. Ура!

Музыкант вертит ручку органа, который издает весьма странные звуки.

Огнева. Боже мой, даже музыка. Я не могу, я сейчас заплачу. Я не ждала, что меня знают в таком медвежьем углу, так горячо любят. Ваш город – игрушка, прелесть… Как никто до сих пор не догадался приехать сюда на гастроли. Мне хочется как-то особенно вас поблагодарить.

Почтмейстер. Мы и так всем довольны.

Яблоков. Пожалуйте – рыбы, и еще винца.

Огнева. Я опьянею.

Яблоков. Вот удивительно, как это я проголодался. Что, почтмейстер, это тебе, брат, не каша. Вот так балык!

Огнева. Кушайте, милые мои, кушайте. (Встает, отходит от стола.) Как здесь хорошо. Боже мой, совсем, как из «Горя от ума».

Почтмейстер. А вы слыхали рассказ – «Горе от ума наоборот»?

Яблоков. Молчи. Успеешь. (Ест.)

Огнева. Мы, бродячие артисты, только мечтаем об этих диванчиках, трогательных предках на стене; о цветных окошечках; наверно, в трубах здесь везде вороньи гнезда; смотрите, какие глупые колонки! Хочется прижаться к ней, закрыть глаза, и она расскажет прелестную задумчивую повесть: как построили этот дом и жизнь протекла здесь, точно в сказке, беспечно и немного грустно. И, быть может, у этой колонны, так же как я, стояла девушка в локонах, и изящном старинном платье и плакала, что все пройдет, все минет…

Яблоков. Вот Степан, то же самое, прижмется к шкафу какому-нибудь да как завоет.

Почтмейстер. А у нашего купца Штукатурова, знаете, вся обстановка в пароходном стиле «Самолет». Даже спасательные круги в столовой, – ей-богу, не вру…

Огнева (возвращается к столу). Простите, что я вас покинула, кушайте, друзья мои. Мне стало грустно. Вспомнились разочарования. Быть может, я создана для тихой жизни в таком дому, а вышло по-иному.

Пауза.

(Дрожащим голосом.) Почему нет с нами Степана?

Почтмейстер (кашлянул). Да, в самом деле, – куда он провалился?..

Яблоков. Надо же было ему как раз уехать в уезд по делам. Я телеграммы разослал во все концы. Двое верховых до сих пор скачут. К вечеру должен явиться. Страшный чудак, он еще сначала оденется с иголочки, во фрак, и только тогда придет здороваться.

Огнева. Степан?.. Я совсем забыла его лицо.

Почтмейстер. Рыжеватый.

Яблоков. А давненько вы с ним не видались.

Огнева. Пять лет. Мы встретились в Москве, там и повенчались. И прожили только год. Он выдумал меня ревновать, это было так глупо. У нас всегда были странные отношения.

Яблоков. Нет, отчего же, ничуть не странные.

Огнева. Оставьте, очень даже странные.

Молчание.

Почтмейстер. Этот купец Штукатуров напечатал объявление: «Вновь открыты семейные бани. Мой девиз в полном смысле – пар и кипяток». Ей-богу, не вру.

Молчание.

Огнева. Он очень некрасиво поступил со мной.

Яблоков. Марья Петровна, он слегка со странностями… На вид чудак, даже меланхолик, но добрейший человек…

Почтмейстер. Как-то недавно понес такую чепуху, – мы так и легли… Но, в общем, умнейший человек.

Огнева. Все равно, я ничем не заслужила такого отношения. Это очень, очень обидно. Вы его друзья, вы должны ему объяснить, что нельзя мучить женщину столько лет.

Яблоков. А сам-то он как мучается: сядет у окна и смотрит на какую-нибудь вывеску или на фонарный столб, да так весь день и просидит.

Огнева. Тогда зачем было расходиться – странно! Кажется, мог пригласить побывать у себя. Как будто так легко самой навязываться. Передайте ему, что я хочу его видеть. Я должна сообщить очень важную перемену в моей жизни. И прибавьте, я не навязываюсь, могу завтра же уехать.

Яблоков. И не подумаем, раньше трех дней не отпустим.

Из сада появляется Бабин.

Почтмейстер. Те же и он.

Огнева (вскрикивает). Кто? Кто?

Почтмейстер. Рекомендую: местный оригинал, богач и сердцеед, Давыд Давыдович Бабин.

Огнева. Представьте, в первую минуту я подумала, что это Степан, так испугалась. Здравствуйте, я о вас уже наслышалась.

Бабин (здоровается). Здравствуйте. Что у вас тут – шампанское?

Яблоков. Наливай, и за здоровье жрицы искусства!..

Бабин. За мужа меня приняли, мало похож. А Степан где?

Яблоков. Я же тебе толковал, что он по делам…

Бабин. Так. Понимаю.

Огнева. В последнем письме он писал, что настолько занят, даже нет времени приехать повидаться.

Яблоков. У него одних неразобранных дел в канцелярии тысяча папок. Вот даже урваться не может отремонтировать дом. Извольте поглядеть, штукатурка отвалилась, дранки видны.

Огнева (живо). Разве это его дом?

Бабин. Гм.

Яблоков. А как же, в прошлом году купил за сорок две тысячи. А вдруг, говорит, жена приедет, нужно ее принять по-княжески.

Огнева. Значит – Степан богат?

Яблоков. Невероятно. Шесть тысяч десятин земли, спиртовой завод и две мельницы.

Огнева. Я ничего этого не знала. Богат?.. Свой дом… Почему же он никогда не присылал мне денег?

Почтмейстер. Действительно, почему же это он денег не присылал?

Бабин. Чудаки.

Яблоков. Да заложено все, Марья Петровна, сильно заложено, все заложено.

Почтмейстер. Разорен вдребезги.

Яблоков. Ну, как так разорен, чего ты болтаешь? Осталось, все-таки здорово осталось.

Огнева. Я ничего не пойму. Вы так меня взволновали. Все это мне знать гораздо важнее, чем вы думаете. Пожалуйста, друзья мои, сделайте, чтобы он пришел. Я чувствую, он где-то близко… Здесь какая-то тайна.

Яблоков. Ей-богу, честное слово, уехал, – я же сам положил в тележку жареных цыплят ему на дорогу.

Бабин. Митька, перестань! Наливай.

Яблоков. Действительно, господа, выпьем. Музыка!

Гармонист (издав несколько звуков на органчике). Дмитрий Иванович, он скрипит, совершенно неспособно.

Яблоков. Играй, тебе говорят!

Гармонист. Играй, играй. (Внезапно хватил на гармонике камаринского.)

Яблоков (вскочив). Не то, не то! Марш.

Огнева. Что это? Боже мой.

Яблоков. Маленький род оркестра. Степан раньше держал настоящих музыкантов. Спились. Эх, русский народ!

Бабин (ударив по столу). Пить! Давайте пить!

Яблоков (Бабину на ухо). Ради Бога, легче, не наваливайся. (Музыканту.). Марш играй, тебе говорят!

Почтмейстер. Люблю бесшабашную жизнь. Напьюсь, ей-богу.

Бабин. Пейте все.

Огнева. Господа, я пью, я пью… за… за что?.. У меня кружится голова, – какие перемены, как все странно… Еще не знаю – нужно ли мне все это: муж, семья, положение в городе. Я люблю театр. Всю жизнь кочевала по гостиницам… С чужими людьми… В чаду… Ведь тем только и живешь, что скоро все забывается – уколы, обиды, слезы. Ведь вы не знаете, как умеют некоторые обижать. Нет, нет, я что-то не про то говорю. Мне странно, что сегодня начинается совсем иная жизнь, спокойная, уверенная… Я хозяйка этого дома? Чудно́… Или мне все еще жалко расстаться со свободой?..

Бабин. К черту бабью свободу. Помнить надо: коли любить, так любить до смерти. Вот и все.

Яблоков. Ты это к чему?

Бабин. К слову.

Огнева. Он медведь. Вы мне нравитесь. (Бабину.) Хотите дружить?

Бабин. Это как же дружить мы будем?

Огнева (смеется). Господа, вы все такие милые. Примите меня в нашу семью.

Яблоков Вы-то нас к себе примите, – без искусства мы, можно сказать, шерстью обросли.

Почтмейстер. Именно, запсели. Извиняюсь.

Бабин. Дружить так дружить. Почтмейстер, беги ко мне, вели заложить тройку. Ящик с шампанским в ноги. Едем!

Почтмейстер. Лечу… (Уходит.)

Огнева. Не знаю, ехать или не ехать?..

Бабин. В степь, на хутор. Цыган найдем. Всю ночь песни. Вот жизнь!

Огнева. Ну, пусть сегодня будет мой последний день. Сегодня в последний раз я – Маша Огнева. На тройке, в степь, как сумасшедшие. (Другим тоном.) Вы меня напоили. Я говорю глупости.

Бабин. Марья Петровна, вам тоже деться некуда. Давайте вместе, как бобыли, размотаем это вот постылое – от чего больно. Вы не бойтесь, если невзначай и обижу. У меня здесь все оторвалось. Денег много. (Подходит с бокалом.) Давайте брудершафт!..

Огнева. Нет, не хочу… Он меня не понял.

Яблоков (Бабину). Послушай, Марья Петровна до смерти спать хочет, а ты нахальничаешь.

Огнева. Мне надоело – не успеешь приехать в город, сейчас же начинаются приставанья, тройки, рестораны. Вы все должны помнить, что я жена вашего друга. (Берет бокал.) А от всех шампанских у меня седые волосы появились. Я больше не хочу. (Бросает бокал на пол.) Нужно было сразу вам сказать. Я бросила сцену и приехала к мужу навсегда.

Яблоков (в ужасе). Что вы говорите!.. Навсегда?!

Бабин (смеется). Ай да Митя, ай да лысый… Попался, кто кусался!..

Яблоков. Нет, вы приехали на три дня. Дольше здесь оставаться нельзя.

Огнева. Почему?

Яблоков. Нельзя. Понимаете, невозможно!

Огнева. Понимаю: Степан до сих пор не может мне простить. Так объясните же ему, – я не виновата. Я даже ничего не помню, не знаю, как это случилось. Кажется, я вошла в уборную, там сидел какой-то знакомый. Ну, как-то случайно поехали ужинать. Вот и все. Господи, но ведь я актриса, я женщина… Могу же я быть виновата. Приведите его… Я хочу просить прощенья.

Яблоков. Вы лучше, Марья Петровна, потом как-нибудь приедете.

Огнева. В чем дело? Слушайте… Я хочу его видеть. Если он не явится, я прокляну. Я отомщу. Я руки на себя наложу…

Бабин. Наплевать на него. Едем на хутор. (Хватает ее за руки.) Оба несчастные. Ну и черт с нами! Гулять так гулять!

Огнева. Пустите меня, это ужасно!

Бабин. Некоторые меня хуже зверя считают. А я как вот лягушка растоптанная… Ах, Огнева… (Целует ей руки.)

Огнева. Как вам не стыдно… Пустите… Я не хочу…

Яблоков. Батюшки, ерунда пошла.

Огнева. Пустите же, вы нахал! (Вырывает руки.)

Хомутов выходит из двери, стоит, глядя на жену.

Огнева. Ты… Здесь…

Хомутов (глухим, отчаянным голосом). Маша… (Качается и вдруг падает на пол.)

Яблоков. Это сейчас пройдет… Это у него от голода… Воды, воды дайте!..

Бабин. Умора! (Хохочет.)

Занавес

Действие третье

Там же. Закат. Хомутов в кресле, подперев голову, смотрит на жену. Она у стола. Поодаль на диване Яблоков.

Огнева (мужу). Быть может, вы ответите хотя бы на главные вопросы. Положение женщины, которая ничего ровно не понимает, более чем странное. Для чего вы прятались за дверью?

Хомутов. Я слушал… Я не мог…

Яблоков (ворчит). Ничего он не делает как люди, все у него навыворот.

Огнева. Почему вы во фраке? Где вы служите?

Хомутов. Прости, это выше моих сил…

Яблоков. Да мировой судья он.

Огнева (недоброжелательно). Что?

Яблоков. Должность почетная, занят по горло…

Огнева. Чей это дом?

Яблоков. Его. Заложен.

Огнева. Объясните, пожалуйста, что за личности ваши друзья?

Яблоков (не громко). Так!

Хомутов. Митя мне друг. Но вот отношение мое к тебе он понимает поверхностно.

Огнева. У вас есть именье, завод, мельница?

Хомутов. Машенька, зачем тебе все это знать?

Огнева. Зачем мне интересоваться вашим материальным положением, хотите сказать… Я получаю, Степан Александрович, в театре полтораста рублей, на своих туалетах. И работаю, как водовозная кляча. Вот прошлой весной меня заставили привидение играть. И, когда проваливалась, так треснулась головой об люк, что этого люка вам никогда не забуду.

Хомутов поднимается.

Да станьте, пожалуйста, и стойте. С вокзала пешком с чемоданом по осенней грязи вы никогда не ходили? А рожать в гостинице вы пробовали? А знаете, сколько стоит пара панталон для офицерского фарса? Благодарю вас, вы очень были расточительны… Я не знала, куда деваться от вашей щедрости…

Хомутов. Я не мог… Ты поймешь когда-нибудь… Больше ничего не могу сказать…

Пауза.

Огнева. Вы писали мне двусмысленные письма… Я надеялась… Вы подлец…

Хомутов закрывает лицо руками.

Яблоков. Будет вам ссориться, господа.

Хомутов (дрогнувшим голосом). Прости меня за проклятую, за несчастную любовь.

Огнева. Не ломайте рук. Не кривляйтесь. (Решительно.) Я хочу знать всю правду.