Когда мы были взрослыми

– Ага, Анна Сергеевна, уже иду! – Колян взглянул на Кирилла, стоявшего с открытым ртом, и поднялся с места.

Анна положила в рот зеленый леденец и направилась к выходу из комнаты, и в это время Коляну показалось, что в комнате пахнуло теплым ветром, формы как-то странно расплылись и стали таять в воздухе – Анна точно становилась бесплотной, похожей на фею, только в окружении современного интерьера.

Это придавало всей сцене какой-то жутковатый оттенок современной сказки – Анна уменьшалась в размерах, а Коляну казалось, что он взлетает прямо над ней.

«Уж не схожу ли я с ума?» – подумалось Кольке, но нет, никто и не думал в этой комнате сходить с ума, просто наяву происходило самое настоящее чудо, и оттого мальчишке становилось только страшнее.

Вот Анна сделалась почти совсем невидимой, только возле двери колыхалась едва заметная, переливающаяся всеми цветами радуги фигурка, и вдруг все неожиданно пропало.

Вернее, исчезло волшебство – возле двери стояла та же самая маленькая Анька, только не по-детски бледная и с ужасом глядящая на брата.

Кирилл закрыл, наконец, рот и тупо глянул на Кольку:

– Что это, а?

– Откуда я знаю? – Колян тоже еще не пришел в себя.

– А где… она? – Кирилл не мог поверить, что его привычная ябедница-сестра, которая сейчас находилась рядом, и та властная женщина – одно и то же лицо.

– Да вон стоит, ты же не слепой! – Колян показал на Аньку, – она понуро ждала кары.

– Ага, – зловеще сказал брат, сжимая кулаки. – Ну, Чикита, иди-ка сюда!

– Довольно! – Колян схватил Кирилла за локоть. – Она не виновата!

– Не ви-но-ва-та? – изумлению Кирилла не было предела. – А кто же тогда… – он не успел договорить: Колян бережно встал, подошел к Аньке и вывел ее из комнаты.

– Иди к себе, подружка, мы уж как-нибудь сами разберемся!

Анька благодарно закивала, но так и не смогла пересилить свою натуру:

– А можно мне взять у вас несколько штучек?

– Нельзя! Ты же сама видишь – это тебе не монпансье, – Колян бережно завел сестру Кирилла в ее апартаменты и вышел.

– Все равно я ей устрою сладкую жизнь! – бушевал Кирилл. – На родного брата с такими словами – думала, на всю жизнь большой останется!

– И осталась бы, если б второй леденец не съела! – Колян собирал рассыпавшиеся конфеты. – Она его просто случайно проглотила, и тут – раз! и готово – все по-прежнему!

– Ты-то что обо всем этом думаешь?

– А думаю я, брат Кирюха, что бабка преподнесла нам такое, о чем мы с тобой даже и мечтать не смели! Ну, мечтать-то, может, и мечтали, но чтоб это наяву случилось – не верили. Так?

– Конечно! Ты что ли верил?

– Нет, я даже во сне такого не представлял! Мы теперь можем становиться взрослыми… ну, по заказу, вроде. Сжевал леденец – и тебе все можно и ничего не страшно, сжевал другой – и ты снова, какой был! – Колян восхищенно глядел на металлическую коробочку. – Давай по разику, а?

Кирилл молча взял одну конфету – она была красного цвета – и, зажмурившись, разгрыз.

В первые секунды ничего не произошло – хозяин комнаты сидел на тахте с зажмуренными глазами, точно ожидая удара, и Колян, глядя на него, в свою очередь торопливо проглотил леденец.

Вкус у него был – как и у множества других, съеденных Колькой в бессчетном количестве, – приторно-сладкий и чуть горьковатый. Леденец как леденец.

Коляну подумалось, что волшебными оказались только те, которые съела Анька, а остальные – просто самые обычные конфеты, но тут с ним стало твориться что-то странное.

Земля словно вырвалась из-под ног, и Кольке показалось, что он стоит на поверхности огромной карусели – так трудно было ему сохранять равновесие.

Мальчик присел, но ощущение не исчезло, а лишь изменилось – теперь это было похоже на аттракцион, будто бы Колян сидел на бешено вращающемся колесе обозрения. Вверх-вниз, вверх-вниз, как на палубе корабля в штормовую погоду.

Ему очень хотелось открыть глаза, но он боялся.

Вот тело его приобрело внезапно такую легкость, что будь Колян сейчас на крыше, он без страха прыгнул бы вниз и полетел, как на дельтаплане.

Так, наверное, чувствовали себя летящие на шабаш ведьмы. Колян наконец решился и, не открывая глаз, резко оттолкнулся руками от тахты.

Ноги его внезапно повисли в пустоте, а затылок издал мелодичный звон – это Колян въехал головой прямо в хрустальную люстру, что висела в комнате его друга. «Левитирую! – пронеслось у него в мыслях. – Ну, дела!»

В это время Колькино сердце забилось в бешеном ритме – и он подумал, что вот сейчас-то и придется ему скончаться от этих дьявольских леденцов.

Однако умереть ему не пришлось, Колян неожиданно больно упал на пол. Наконец-то все прекратилось, и он смог открыть глаза: вокруг была все та же комната, а рядом, тоже на полу, сидел его друг Кирилл.

Оба молодых человека глупо таращились друг на друга, не узнавая.

Кирилл вновь превратился в того мрачноватого парня, который показался Кольке в его облике вчера, когда он принял от колдуньи коробку с леденцами. На его щеках пробивалась темная щетина, а глаза оказались совсем не такого цвета, какие были у него в школьные годы. «Контактные линзы!» – догадался Колян.

Сам он почему-то ощущал во рту непонятный металлический привкус, словно держал на языке монету. Этот привкус имели Колькины передние зубы, сделанные из какого-то металла. «Ну вот, все с обновками!» – грустно поразмыслил Колька и встал.

– Ты как, а? – это был голос Кирилла, чуть глуховатый, с прокуренной хрипотцой.

– Вроде ничего, – Колька сел на стул и осмотрелся.

– Здорово! – Кирилл кувыркнулся на полу через голову и вскочил прямо напротив зеркала. – Вот это да! – он рассматривал себя, как посетители рассматривают в зоопарке редкую обезьяну. – Да сколько же мне лет?

– Лет двадцать шесть-двадцать семь, – Колян осторожно заглянул в зеркало через плечо друга.

– И мне столько же, – Колька удовлетворенно вздохнул и взял из коробки папиросу. – Курим?

– А как же! – радостно ответил Кирилл и внезапно глухо и влажно закашлялся. – Вот черт, – через силу выдохнул он. – Я, похоже, курю всю свою жизнь, прямо со школы!

– Да уж… – с сожалением подтвердил Колька.

– Ну, что будем делать? – Кирилл отдышался и теперь с интересом смотрел на свой письменный стол – там в беспорядке валялись карандаши, ручки и обертки из-под чипсов.

– Откуда я знаю, что? – Колька пускал затейливые колечки дыма, следя за тем, как они плывут в воздухе.

– А ведь еще минуту назад я не смог бы выдуть ни одного кольца!

– Кто знает, чему мы теперь научились? – Кирилл открыл дверь и позвал:

– Анька!

Из своей комнаты вышла сестра и робко подошла к бархатной шторе, загораживающей вход в комнату брата:

– Я здесь…

– Да не бойся ты, заходи!

Анька вошла, увидела высокого, небритого Кирилла, вальяжно дымящего папиросой, и, не совладав с собой, пискнула:

– А… ты тоже, да?

– Да-да, и он тоже, – успокоительно произнес Колян. – Заходи, присаживайся!

У Аньки не попадал зуб на зуб; она, как мышь, пробралась к тахте и замерла.

– Может, музыку включим? – Кирилл полез на полку, где большой грудой лежали диски. – Что-нибудь тяжеленькое, да?

– Не надо тяжеленького, – Колян покопался в хаосе кассет и выбрал неизвестно как попавший в коллекцию Кирилла диск Алана Стивелла. – Вот этот включи!

Кирилл с сомнением поглядел на ирландский пейзаж, изображенный на вкладыше, и, покачав головой, нажал клавишу магнитолы. У него слегка дрожали руки, и он едва не сломал транспортную панель. Чертыхнувшись, «меломан» все-таки отправил диск в недра аппарата.

– Приятель, я его ни разу не слушал!

– Темнота! – удовлетворенно резюмировал Колька, вытряхивая из коробочки с леденцами два зеленых. Он положил их рядом на стол, остальные же плотно закрыл и спрятал к себе в карман.

Из динамиков полилась древняя ирландская музыка. Она была настолько прекрасна, что даже Кирилл, убежденный поклонник Death-metall, – и тот притих.

– Какие будут предложения? – нарушил тишину Колян. – В нашем распоряжении имеются, как это ни невероятно звучит, самые настоящие волшебные конфеты. Они дают нам возможность становиться взрослыми в любой момент – и так же возвращаться в наш первоначальный возраст. Как будем их использовать?

– А вот как, – Кирилл вытащил из рюкзака дневник.

– Смотри: завтра у нас две контрольные – по английскому и по физике. Лично для меня это полный и безоговорочный крах, так что предлагаю захватить по парочке завтра с собой в школу.

– И что? – Колян не до конца понимал своего друга.

– Ты что, хочешь на этих уроках внезапно повзрослеть?

– Ну конечно! Мы заходим в класс, съедаем по леденцу – и Кошкалда падает в обморок. То же самое и на физике – Вельветыч сразу забудет, как там у него маятники качаются. Нам всем автоматом ставят тройки!

– Не думаю, – Колька отрицательно покачал головой. – Кошкалда – она вообще вряд ли когда в обморок падала; скорее, она попросит нас ее этими леденцами угостить. А Вельветыч – старый алкоголик, скорее всего он просто ничего не поймет и попросит нас, как посторонних, выйти из класса.

– Тогда как же?

– Я вот что думаю, – рассудительный Колян опять закурил. Надо сказать, что в нынешней ситуации ребята абсолютно позабыли о существовании родителей и курили вовсю.

– Пару леденцов я съем завтра вечером, когда отчиму надо будет снова идти в милицию насчет нашей краденой машины. Он все равно ничего добиться на сможет, так что лучше уж я сам схожу. Поговорю со следователем по-свойски – авось, дело-то с мертвой точки и сдвинется. Иначе не видать нам тачки, как своих ушей.

– А как же отчим? – спросил Кирилл. – Он-то ведь тоже одновременно с тобой в милицию соберется!

– Не соберется, – загадочно ответил Колян и встал. – А тебе, Кирилл, советую: сходи к нашей классной, представься там хоть дядей двоюродным, хоть тетей и поговори с ней – она зуб на тебя имеет. Да и на меня, впрочем, тоже. Ну, да не обо мне речь. – Он кивнул в сторону Аньки, беззвучно сидевшей в сторонке. – С ней-то как быть?

– Давай дадим ей несколько штук – и все, – Кирилл не мог скрыть возникшей неприязни к сестре. – Пусть делает с ними, что хочет, хоть все сразу съест!

– Нет, все сразу не надо, – Колька прошелся по комнате и принял простое решение. – Короче, все будем делать вместе! А сейчас, – он подошел к столу и взял два лежащих там леденца. – Сейчас пора назад.

С этими словами Колян вновь выпроводил так и не проронившую ни слова Анну из комнаты, после чего подошел к другу и дал ему одну конфету:

– Давай, борода, жуй!

Сам он тоже положил в рот зеленый леденец и сел в кресло, закрыв глаза. На этот раз действие леденцов наступило тотчас же. Колян как будто провалился в необозримую глубину тоннеля, перед глазами мелькали радужные круги, а в голове звучал целый оркестр.

Он явственно различал голоса отдельных инструментов, которые смешивались со звуками человеческой речи. Сейчас это состояние его уже не пугало, было даже как-то особенно приятно сознавать, что вот-вот все закончится, и он, Колян, вновь станет обычным пацаном-семиклассником.

На секунду Колька приоткрыл глаза и увидел Кирилла – тот уже почти целиком растворился в воздухе, оставив после себя лишь мерцающий силуэт. Экспериментатор взглянул на свои колени и не увидел их – сквозь его ноги была видна велюровая обивка кресла. «Прямо человек-невидимка!» – подумал он и вновь отдался гамме необычных ощущений.

В одно мгновение ему в глаза ударил яркий свет, причинивший боль, но тут же погас – и мальчишка ощутил ужасающую тишину. «Все! – подумал он. – Готово дело, можно открывать глаза!»

И действительно: напротив него на тахте лежал Кирилл – Кирилл прежний, без щетины и устрашающего выражения лица. Колян провел языком по зубам и обнаружил, что металл исчез.

Он тихонько встал с кресла и потряс товарища за плечо:

– Кирилл, дружище, вставай – все кончилось!

Кирилл открыл глаза и произнес:

– Как я выгляжу, Колян?

– Как и час назад, – Колька бегал по комнате, разгоняя руками папиросный дым. – У тебя скоро предки вернутся?

– Не знаю – должны вроде уже сейчас, – Кирилл поднялся, как свежевыструганный Буратино, – так медлительны и нескладны были его движения.

Он подошел к балкону, раздвинул шторы – и в комнату хлынуло солнце.

– Эх, хорошо, однако! Послушай, Колян, почему я чувствую себя, как новорожденный?

Колька тоже заметил этот необычный эффект действия леденцов. После перевоплощения у каждого из них было необыкновенно хорошее самочувствие. Ребята ощущали себя абсолютно счастливыми – и Кирилл вновь с громким уханьем кувыркнулся через голову на мягком ковре.

Глава 1. Две стороны одной медали

Плюс-минус двадцать лет

Испытав на себе действие волшебных конфет, ребята были, конечно, ошеломлены, возбуждены и переполнены впечатлениями.

Дни шли за днями, а они все не могли решиться на повторный эксперимент.

Все это время Аня неотрывно думала о волшебном действии конфет. «Хорошо бы стать взрослой, – мечтала она, сидя на уроке алгебры во время контрольной и уставясь в чистый лист тетради. – Никаких тебе контрольных, уроков, поручений, нотаций родителей. Живешь сам по себе, никто не лезет, не заставляет каждый день чистить зубы, грызть гранит науки и быть любезным с другими людьми только потому, что они умудрились родиться на несколько лет раньше. В общем, занимаешься только тем, что твоей душеньке угодно».

Мечты о взрослой жизни были так увлекательны, что когда прозвенел звонок, тетрадь, лежащая перед Аней, так и не увенчалась ни единым уравнением или графиком. И теперь за контрольную – Аня была в этом уверена – ничего, кроме единицы, она не получит. Настроение у девочки было скверным, и она твердо решила: стать при помощи конфет взрослой навсегда и покончить наконец со всем этим «детским неравноправием».

Но когда Аня вернулась из школы, она застала Кирилла дома. Он сидел в гостиной, держал в руке пульт от телевизора и хмуро нажимал на кнопки, перескакивая с одной программы на другую. Аня была удивлена: по всем ее расчетам, Кирилл должен быть еще в школе, и она хотела потихоньку, без свидетелей, съесть волшебную конфету, стать взрослой и «уйти из дома в большой мир», чтобы в полной мере насладиться всеми его прелестями.

– Ты почему дома? – поинтересовалась Аня у брата. – У тебя ведь еще два урока должно быть, а потом ты ведь записался в теннисную секцию.

– У нас Кошкалда заболела, ее урок отменили, а в секцию я больше не пойду. Надоело во всем подчиняться взрослым. Встань так, руку подними вот эдак, отойди на два шага, подбеги на три… – передразнил он неведомого тренера и в сердцах швырнул пульт на соседнее кресло. На пульте, видимо, от соприкосновения с кожаной обивкой кресла, нажалась неведомая кнопка, и на экране телевизора вместо мурлыкающих наивную песенку героев мультфильма возникла какая-то толстая тетка в белом халате, которая нравоучительным тоном говорила о необходимости точно распланировать день ребенка, следить за правильной осанкой, заставлять его время от времени делать какие-то упражнения…

– Вот и здесь то же самое. Дети должны делать то, дети должны делать это… Детям нужно делать упражнения, а взрослым нет! Да видела ли она себя хоть раз в зеркале? Если бы она эти упражнения делала, весила б на несколько десятков килограммов меньше и, по крайней мере, влезала бы в экран! – раздражение Кирилла достигло апогея.

Аня его хорошо понимала, потому что все ее переживания в настоящий момент были созвучны чувствам брата – эта суровая действительность под названием «детство» надоела ей до чертиков.

– Быть взрослым – это такая прелесть, – мечтательно протянула девочка. – Никаких тебе школ, никаких нравоучений, ничему не надо учиться – ведь ты и так все знаешь, поскольку уже взрослая. А если прибавить сюда полную свободу действий, то вообще получается полный кайф!

– Да-да, – поддержал ее брат. – Просыпаешься, когда вздумаешь, можешь хоть до полудня валяться в постели – и никто тебе не скажет: «Кирилл, ты непременно вырастешь лентяем!» – потому что я уже вырос, а лентяем там или не лентяем, кому какое дело! И курить сигареты можно, не прячась по подъездам, чтобы тебя случайно не застукали предки или учителя, а открыто, сидя в кресле, эффектно стряхивая пепел в мраморную пепельницу…

Аню от этой мечты передернуло. Она ненавидела табачный дым.

– Нашел, чего желать! Курить он будет открыто! У тебя и от скрытого курения легкие скоро, как решето, будут, причем черного цвета. Да главное ведь совсем не в этом! Главное – свобода!

Кирилл был полностью солидарен с сестрой. Он уже достал коробочку с леденцами и стал перебирать красные и зеленые конфеты, выискивая, какой бы леденец ему выбрать на этот раз, но вдруг хлопнула входная дверь – и в прихожей послышались голоса родителей.

– Давай скорее есть конфеты! – торопила Аня брата.

– Какая же ты еще глупая! Ну превратимся мы сейчас во взрослых, ну и что? Да ведь если сейчас предки в гостиную войдут и увидят двух незнакомых взрослых людей, что они подумать могут! – Кирилл, как всегда, хладнокровия не терял.

– Ой, Кирька, а ведь ты прав! Что же делать будем? Когда же мы во взрослых превратимся?

– Сначала нужно сделать так, чтобы родители не беспокоились о нашем отсутствии. Иначе, в то время как мы будем наслаждаться прелестями взрослой жизни, они поднимут на ноги не только милицию всей страны, но еще обратятся в ФБР за помощью по розыску двух подростков, которые исчезли неизвестно куда и неизвестно по какой причине. Вечером все и обмозгуем! – туманно пообещал он, засовывая коробочку с леденцами в карман. И вовремя, потому что в гостиную уже входил отец.

Отец был непривычно хмур. И хотя он весело поздоровался с детьми и стал интересоваться их делами, было видно, что оживление отца показное, он все время думает о чем-то своем. Аня, как чуткая дочь, тут же уловила эту перемену в настроении отца, обычно очень добродушного, и поэтому решила: лучшее, что они могут сделать сейчас, оставить отца наедине со своими мыслями. Она поцеловала «папулю» и потянула Кирилла за рукав, глазами указывая на дверь своей комнаты, мол, «не будем мешать папе, а лучше обсудим свои проблемы вдали от ушей взрослых».

Дети вышли из комнаты, и Сергей Петрович остался один. Он в раздумье качал ногой, и было видно, как по лбу его пробегали морщинки. Через некоторое время в комнату вошла жена и присела около мужа.

– Что-то ты, Сереженька, такой хмурый сегодня? – спросила она ласковым тоном. – Случилось что?

– Да нет, ничего особенного. Только надоело мне все до чертиков. Я на детей наших посмотрел и, не поверишь, – позавидовал. Вот это жизнь – ни забот, ни хлопот. Не надо заботиться о том, как заработать деньги не только на еду и одежду, но и на хороший отдых. Учись себе спокойненько, ходи на дискотеки, посещай спортивные секции – не жизнь, а малина. Нет начальства, которое так и норовит вызвать тебя на ковер и намылить шею, соседей – которые просто доводят тебя до белого каленья своими рекомендациями типа «вы должны побольше времени уделять своим детям». Не нужно думать о том, чтобы квартиру отремонтировали, автомобиль починили, а пуделя подстригли. Весь день бегаешь, как наш Ганнибал, с высунутым языком и некогда даже на этот язык бутерброд положить. Устал я, Олечка, и что-то так мне захотелось снова маленьким стать! И чтобы единственной моей заботой были размышления: навешать пилюлей Вовке из соседнего подъезда за сегодняшнее ябедничество или подождать до завтра.

– Ты уж что-то сильно в фантастику ударился. Разве можно повернуть жизнь вспять? Просто ты устал, замаялся, отдохнуть надо. Приляг, а я сейчас плед принесу и травяной чай заварю покрепче, – с этими словами Ольга Владимировна вышла из комнаты.

Жаль, что дети не слышали этого диалога. Жизнь врослых вовсе не была таким раем, каким казалась ребятам. Рядом с самостоятельностью соседствует ответственность, независимость сочетается с необходимостью своим трудом зарабатывать на жизнь себе и свои домочадцам. Да и свобода взрослого человека весьма ограничена. Он живет среди людей, и потому должен соблюдать законы, принятые в обществе, вести себя в соответствии с общепринятыми нормами поведения и уважать людей, живущих рядом с ним.

Но наши герои не ведали о трудностях и проблемах старшего поколения. В этот самый момент они как раз договаривались о том, как в полной мере насладиться прелестями взрослой жизни.

Плюсы! И… Минусы?

Кирилл и Аня решили немного побыть в шкуре зрелых людей. Хотя весь их план был построен на лжи, но ребята надеялись, что нагромождение одной неправды на другую не рухнет в один прекрасный момент, а поможет им понять, стоит взрослеть или лучше не торопиться и еще немного побыть маленькими.

Родителям Аня и Кирилл надумали сказать, что школа закрывается на карантин и что на эти несколько дней они хотят поехать в деревню навестить горячо любимого, но всеми покинутого деда. Версию карантина должны быть подтвердить Колька и Наташа, как верные друзья. В школе же придется соврать, что дед их лежит на смертном одре и спасти его может только присутсвие нежно любящих его внуков. Сами же брат с сестрой хотели во взрослом виде поселиться в квартире маминых друзей (те на некоторое время уехали из города, а ключи вручили Ольге Владимировне вместе с просьбой наведываться туда изредка и смотреть, все ли в порядке). Мама была там только вчера, так что брат с сестрой надеялись, что маме не придет в голову наведаться в квартиру еще раз за такой короткий срок.

Кириллу, который и выступал инициатором всей этой затеи, план очень нравился, но вот Аня в сомнении качала головой. Она не привыкла говорить неправду и боялась, что весь их замысел с легкостью раскроется.

– Не хочешь быть большой – сиди дома и ходи в школу, – наконец выговорил сестре рассерженный Кирилл. – Я же, в любом случае, ем конфету и становлюсь взрослым. Баста!

Ане пришлось, скрепя сердце, с ним согласиться.

Эксперимент решили не откладывать и провернули все прямо на следующий день. В школе с подобающей случаю миной и со слезами на глазах рассказали о болезни деда и клятвенно пообещали, что, вернувшись через некоторое время, будут заниматься с удвоенной энергией. Дома, глядя в доверчиво распахнутые мамины глаза, врали про карантин, и упомянули о том, что находиться в городе во время страшнейшей эпидемии небезопасно, и просились поехать в гости к деду.

– Все-таки взрослых обмануть гораздо легче, чем детей, – философски заметил Кирилл, когда они с сестрой, нагруженные вещами и назиданиями родителей, как вести себя в дороге, ехали в квартиру маминых знакомых.

Аня, занятая мыслями о собственной «взрослой» жизни, только кивнула головой.

По приезде на место брат с сестрой не стали распаковывать чемоданы и осматривать новое место жительства, а просто свалили сумки в кучу и тут же достали коробочку с леденцами.

– Ох, Кирилл, что-то я боюсь, – вдруг зашептала Аня брату и даже передернула плечами. – А вдруг не получится?

– Ага, – иронично заметил Кирилл. – В первый раз получилось, а теперь не получится.

– Так это же волшебные конфетки, кто их знает, какие там механизмы задействованы. Вдруг им обстановка не понравится или еще что? А может, они только при определенной температуре воздуха действуют?

– По-моему, это у тебя сейчас температура поднялась – чушь несешь, как в бреду. Так я и знал, что не надо связываться с девчонкой! Лучше бы я Кольку с собой захватил…

– Как это Кольку?! Колька тебе сестра, что ли? – возмущенная Аня первой схватила красную конфетку и, не раздумывая, сунула ее в рот.

Девочку тут же подхватил волшебный вихрь, перед глазами стали проноситься какие-то разноцветные пятна, то приближаясь, то удаляясь и загадочно мерцая, потом все стало крутиться с бешеной скоростью, и Ане показалось, что ее засасывает в какой-то темный туннель…

Когда девочка очнулась, она обнаружила, что сидит на диване, а рядом с ней примостился какой-то взрослый парень. Комната воспринималась под каким-то другим углом зрения.

Аня, недоумевая, внимательно оглядела незнакомую обстановку и, только взглянув на свои руки, – ухоженные, с красивым маникюром вместо обгрызанных ногтей, – поняла, что произошло: она просто стала большой. Но кто же был этот парень? Он приоткрыл глаза и взглянул на нее. Блеснули знакомые Ане лукавые огоньки, и она с облегчением вздохнула:

– Кирилл! Это ты, что ли?

– Ну ты, блин, даешь, брата родного признавать не хочешь!

И речь, и интонации были настолько знакомы, что все еще тлевший в душе Ани огонек сомнения погас окончательно, и она с облегчением засмеялась.