Одолевая дьявола

– Эти слова в ваших устах наполняют мою душу тревогой.

Он слегка улыбнулся, отчего я почувствовала небольшое облегчение – по-видимому, это не стало для него новостью.

– Я вижу. И пока не собираюсь торопить события – пусть все идет своим чередом.

Я не успела никоим образом отреагировать на эту реплику, как дьявол резко сменил тему:

– Я знаю, что у тебя были ко мне вопросы по поводу прочитанного. Спрашивай, не бойся.

И вновь мне оставалось только диву даваться, каким образом ему удавалось так точно угадывать мое душевное состояние и потаенные желания. Я даже себе самой боялась признаться в том, какие мысли вызвала во мне прочитанная история – и какие вопросы.

– В одном из рассказов, где речь шла о судьбе человека, продавшего душу… – я замялась, не зная, можно ли продолжать или же эта тема вызовет в нем лишь раздражение и злость.

Однако вместо этого в глубине его глаз зажглись едва различимые огоньки интереса – а может, мне только показалось? Следующие слова рассеяли сомнения:

– Продолжай.

– Там сказано, что любое существо, заключившее договор с дьяволом, обречено. Значит ли это, что душа моего отца будет проклята? – я высказала, наконец, мучившие меня подозрения и посмотрела на дьявола в ожидании ответа.

Тем не менее, он не спешил удовлетворять мое любопытство, вместо этого неожиданно задав встречный вопрос:

– А какой ответ хотела бы услышать ты сама?

– Мне сложно судить, ведь я не могу порицать или оправдывать отца, будучи в полном неведении относительно причин, побудивших его поступить таким образом, – после некоторой заминки произнесла я, испытывая неловкость и смущение из-за внезапного поворота этого разговора.

– Он был проклят уже в тот момент, когда греховная мысль впервые скользнула в его разум и, не встретив сопротивления, пустила корни, – спокойно ответил дьявол, внимательно наблюдая за мной. От его пронзительного взгляда кожа начинала гореть странным огнем, постепенно переходящим на все остальное тело. – Ты чувствуешь облегчение от этой новости? Или тебя не радует мысль, что человек, по вине которого ты оказалась в логове дьявола, получит по заслугам?

– Я не считаю себя вправе решать, заслуживает ли он этого или нет. Потому как, несмотря на все свои нечестивые поступки, он подарил мне жизнь.

– И ты не держишь на него зла? – вот тут он даже прищурился, неотступно вглядываясь в мои глаза. Его настойчивость заставляла меня теряться, но, тем не менее, я постаралась внимательно прислушаться к себе и честно ответить, вложив в слова все чувства, что неосознанно не давали мне покоя все эти дни.

– Нет. Как ни пыталась, я не могу его ненавидеть. Наверное, если бы это зависело от меня, я хотела бы попытаться узнать этого человека ближе, чтобы понять причины совершенных им поступков. Пусть даже для этого мне пришлось бы какое-то время провести с ним рядом.

«К тому же он единственная ниточка, которая может мне помочь отыскать маму». Это я уже не произнесла вслух, справедливо полагая, что знать об этом дьяволу совсем необязательно.

– Ты удивительна, Аселайн. Я уже говорил тебе это?

От этого явно незаслуженного комплимента, да еще и из уст столь пугающего существа, я почувствовала, как покинувшая меня на время неловкость возвращается с новой силой.

Не дожидаясь ответа, дьявол продолжил:

– Я могу только удивляться тому, как ты смогла остаться настолько чистой и невинной, находясь в окружении общества, погрязшего в грехе и пороке.

Я нахмурилась, в очередной раз поражаясь тому, насколько мрачным в его глазах представал мой мир. Мир, в котором я родилась и выросла и от которого ничем не отличалась.

– И все-таки я не понимаю, почему вы с таким осуждением и порицанием относитесь к людям. Они ведь совсем не такие, – я попыталась разуверить его, но он лишь покачал головой и произнес:

– Ты ошибаешься. Поверь, Аселайн, в тебе нет и сотой доли того, что обычно заполняет людские думы и души.

Признавая свое поражение, я вздохнула:

– Мне сложно спорить с вами, но я все равно верю, что не все люди такие.

Он только безразлично повел плечами, не желая более продолжать разговор на эту тему, чему я была только рада.

Этот странный диалог стал первым звеном длинной цепи продолжительных бесед, во время которых я узнавала дьявола совсем с другой стороны. В такие моменты его пугающая сущность незаметно отходила на второй план, уступая место интересному и внимательному собеседнику, разговоры с которым постепенно стали для меня единственной отдушиной, потому как Мирена теперь появлялась очень редко, и я была лишена возможности поговорить с кем-либо еще.

Зато хозяин замка стал навещать меня почти каждый день, и всякую нашу встречу он был отличен: иной раз внимательным, расслабленным, а иногда язвительным и колким. Казалось, ему не надоедает ежедневно менять личину, незаметно наблюдая за моей реакцией. Порой он мог прямо посреди разговора встать и стремительно покинуть комнату без лишних объяснений и слов. В такие моменты мне не оставалось ничего другого, кроме как с беспомощностью смотреть ему вслед, невольно ощущая себя виноватой в этом поспешном уходе. В другой раз он мог резко оборвать самого себя на полуслове и надолго замолчать, прикрыв глаза и застыв в недвижном положении. Могло пройти много времени, прежде чем он «отмирал» и вновь возобновлял разговор как ни в чем не бывало. Его странное поведение очень беспокоило меня, но я скорее бы проглотила язык, нежели призналась в этом. К счастью, периодичность таких приступов, как я называла их про себя, была не слишком частой, поэтому я могла позволить себе не задумываться над их первопричиной.

Однако, несмотря на наши нередкие встречи, полностью справиться с боязнью от присутствия дьявола мне так и не удалось. В глубине души все так же жил липкий суеверный страх, зиждившийся на детских кошмарах и прочитанных тайком страшных сказках.

Правда, со временем я все же научилась скрывать напряжение и разговаривать с хозяином замка почти без стеснения, чему немало способствовали долгие увлекательные разговоры, каждый из которых становился для меня очередным откровением. Я никогда не знала столько всего об окружающем меня мире и его обитателях – и едва ли во всем государстве, а то и на всем белом свете нашелся бы человек, который знал столько, сколько знал дьявол. Мне было страшно даже представить, сколько еще знаний таилось в его голове, и сколько тайн он в себе скрывает. Почти на каждый заданный мной вопрос у мужчины имелось собственное мнение, которое зачастую шло вразрез со всем, что я знала и во что верила до этого. В первое время было страшно и странно слушать про то, как он с абсолютным спокойствием рассуждает на темы, затрагивать которые в моем понимании казалось кощунственным. Я не спорила – и едва ли это представлялось возможным в моем положении – однако жадно ловила каждое сказанное им слово, подолгу размышляя над этим в ночные часы.

Тем не менее, из памяти никак не желала выходить угроза дьявола касаемо моей души – и поиска ключа к ней. Я часто ловила себя на том, что, внимательно прислушиваясь к негромкому мужскому голосу, параллельно пыталась отыскать скрытый смысл во всех его действиях и изречениях. Словно он был в силах обыкновенными словами воздействовать на мой разум и душу, чтобы нащупать слабое место. Впрочем, как я постоянно напоминала себе самой, это существо являлось самым коварным и непредсказуемым созданием во всем мире, и ожидать от него привычных для понимания поступков было бы откровенно глупо.

Но как было сложно помнить об этом в то время, когда дьявол находился совсем рядом, глядя на меня своими невозможно черными глазами, и что-то рассказывал. Противиться его темному обаянию было невыносимо тяжело. Особенно в те редкие мгновения, когда лукавые огоньки смеха заслоняли собой извечное мрачное пламя его взгляда, и загадочная улыбка медленно проявлялась на обычно таком бесстрастном лице. Она таила в себе тайну, звала, притягивала меня неуловимым обещанием, которое крылось в чуть приподнятых кончиках чувственных губ. Обещанием чего именно – я не знала, но что-то внутри меня мгновенно отзывалось в ответ, заставляя сердце сбиваться с ритма. В такие моменты он, как никогда прежде, походил на живого человека из плоти и крови – и не просто человека, а самого красивого мужчину, которого я когда-либо видела.

Эти первые ростки незнакомых прежде чувств очень тревожили меня, потому я старалась всегда держаться настороже, стремясь не дать незваной симпатии проникнуть в душу.

Ну а виновник моих тревог просто продолжал регулярно навещать меня, каждый раз открываясь с новой стороны. Меня преследовало неотвязное ощущение, словно хозяин замка чего-то ждет от меня, к чему-то терпеливо подводит, а я, словно неопытный мотылек, лечу прямо навстречу гибельному пламени, не в силах ничего изменить.

Неясные сомнения не оставляли меня каждую проведенную вместе с дьяволом минуту, заставляя испытывать противоречивые эмоции, сбивающие с толку. Раньше я и подумать не могла, что буду нетерпеливо ожидать очередной встречи с этим существом, одновременно надеясь, что она не состоится.

Так неторопливо текли неотличимые от ночи дни, заполненные частыми встречами и бесконечными попытками разгадать дьявола, когда однажды он впервые пришел не с пустыми руками. Продолговатый деревянный ящик, покрытый толстым слоем пыли сразу привлек мое внимание. Но это было не все: в глубине его скрывались небольшие деревянные фигурки самых различных форм и гладкая квадратная доска, поделенная на темные и светлые клетки. Взглянув на дьявола и не найдя на его лице явных признаков возражения, я взяла одну из фигур в руки и осторожно сдула мельчайшие частицы пыли, мгновенно поразившись тому, насколько точна была рука мастера, сумевшая вдохнуть жизнь в деревянные бруски и сотворить из них настоящее произведение искусства. Крохотная светлая фигурка уютно легла в мою ладонь, и мне показалось, что дерево все еще хранит тепло руки своего создателя.

– Как красиво… – я первой нарушила тишину, привычно царящую в комнате. – А что это такое?

Не дождавшись ответа, спустя несколько мгновений я подняла голову и посмотрела на стоящего в двух шагах от меня мужчину.

Дьявол замер на месте, устремившись взглядом на фигурку, что я все еще держала в руке. Непривычно задумчивое выражение на его лице отчетливо свидетельствовало, что он сейчас находится где-то в другом месте, но не со мной рядом.

Когда я уже решила, что он мне так и не ответит, в комнате раздался его хриплый голос:

– Шатрандж. Так звалась эта игра когда-то. В теперешнем мире она обрела новое имя.

Мне ничего не сказало это название, и я осторожно продолжила расспросы.

– А что это за игра? И как она теперь называется?

Его ответ не заставил себя долго ждать:

– Шахматы.

Незнакомые нотки в его голосе укрепили мое подозрение, что с этой игрой что-то не так. Покопавшись в памяти, я выудила оттуда обрывки скудных знаний, касающихся этой темы:

– Я встречала упоминание о них когда-то давно в одной из книг. Но… они ведь запрещены церковью?

И только произнеся это вслух, я осознала, что сморозила глупость – едва ли эта новость станет для дьявола открытием.

Оторвавшись от созерцания изящной фигурки в моей ладони, которую я никак не могла выпустить, он ответил с неожиданной усмешкой:

– Да, это так. «Измышления дьявола» – вот как они ее называют теперь.

– У служителей церкви наверняка есть на то основания, – осторожно произнесла я, внимательно наблюдая за его реакцией.

Он лишь спокойно пожал плечами, возвращая на лицо привычную маску бесстрастия:

– Все возможно.

Я не стала ступать на скользкий путь споров с хозяином замка, вместо этого еще раз проведя пальцем по выступающим бокам миниатюрной фигурки, голова которой имела удивительное сходство с головой лошади. Грива, уши, глаза – все было прорисовано с такой точностью и изяществом, что я не смогла сдержать повторный вздох восхищения:

– Тот, кто сотворил это, был настоящим мастером.

Мужчина никак не отреагировал на мои слова, вместо этого медленно произнеся, по-видимому, все еще находясь во власти каких-то собственных дум:

– Ими не играли уже много лет.

– Да, я вижу, – отозвалась я, бережно возвращая фигурку на место. В том, что она была очень, очень старой, впрочем, как и все остальные фигуры, сомнений быть не могло. – Никогда еще не видела ничего, хотя бы отдаленно похожего на них.

– Я научу тебя играть в эту игру, если ты захочешь.

Его предложение не стало для меня неожиданностью, но я колебалась, предчувствуя, что неспроста эта игра запрещена под страхом смертной казни. Однако загадочные фигуры так и манили дотронуться до них вновь, чтобы постигнуть все тайны, заключенные в крохотные кусочки дерева. Отчего-то я не сомневалась, что они таят в себе не одну загадку, связанную с самим дьяволом и с его прошлым.

Осторожно кивнув в знак согласия, я, сама того не зная, начала новый виток моего пребывания в этом мире.

Теперь на смену долгим беседам пришли не менее занимательные уроки, которые заставили меня с нетерпением дожидаться визитов хозяина замка, который обстоятельно посвящал меня в тонкости этой игры. В первые разы было довольно сложно запомнить расположение и порядок хода каждой из фигур, но со временем я потихоньку начала делать успехи. Конечно, до мастерства хозяина замка мне было очень далеко, но втайне я гордилась собой, когда ему все чаще требовалось больше времени, чем обычно, чтобы победить меня.

Это казалось удивительным, но на поверку из дьявола получился прекрасный учитель. Иногда мне казалось, что своими бесконечными вопросами я рискую навлечь на себя его гнев, но каждый раз вместо того, чтобы все бросить или сорваться на мне, он терпеливо повторял пройденный урок.

Правда, мне еще ни разу так и не удалось обыграть своего соперника – впрочем, учитывая его опыт и знания, я не сильно расстраивалась из-за очередного поражения, запоминая ошибки и извлекая из них выгоду на будущее.

Однако как-то раз привычный ход партии был нарушен самим дьяволом, который, вместо того, чтобы как обычно разъяснить ошибку и продолжить игру после сделанного мной неудачного хода, решил попробовать иной метод обучения:

– Аселайн, ты слишком осторожна и нерешительна. В шахматах неумение сознательно идти на жертвы может привести к поражению. Тебе необходимо взглянуть на игру с другой стороны. Представь, что перед тобой не деревянная доска, а твоя собственная жизнь. Какую фигуру ты бы выбрала для себя?

Мой ответ прозвучал тут же:

– Пешка. – В этом я не сомневалась. Вся моя жизнь – это череда чьих-то решений и поступков, но я сама почти не имела права голоса. Всего лишь безвольная фигурка в руках более опытных игроков: сначала тетушки, затем отца, а сейчас – дьявола.

– Хороший выбор.

Я недоуменно воззрилась на него. Правильно расценив мою реакцию на его слова, дьявол охотно пояснил:

– На первый взгляд, у нее нет никаких преимуществ. Но это не так. На самом же деле, пешка – единственная из всех фигур, которая, начиная игру в качестве самой слабой, может стать любой другой – и даже королевой. Для этого ей нужно пройти игровое поле и достигнуть последней горизонтали. Так и ты, Аселайн: сейчас твоя жизнь представляется лишь случайной партией, разыгранной другими игроками, в которой ты играешь роль безвольной пешки, но все может измениться.

Его речь показалась мне не более чем красивыми словами, коими он пытался приукрасить неприглядную реальность, в которой я всецело находилась в его власти безо всякой надежды когда-нибудь обрести свободу.

Спорить с ним было бесполезно – я понимала это очень ясно. Поэтому, оставив его слова без внимания, я вернулась к нашему разговору.

– В таком случае, кто остальные фигуры на доске?

Он ухмыльнулся и пожал плечами:

– Это решаешь только ты сама. Партия началась, но твой черед хода еще не пришел: сейчас в игре участвуют другие фигуры, многие из которых пока не появились в твоей жизни. Поэтому в данный момент они всего лишь туманные дымки на горизонте, – немного помолчав, он продолжил: – Кроме того, ты ведь даже не подозреваешь об истинной расстановке сил. Вполне возможно, что те, кого ты сейчас уверенно относишь к стану противников, на деле окажутся игроками твоего же поля.

Определенно, сейчас он намекал на себя. Но его роль в эту минуту казалась мне как нельзя более ясной – черный король, мой враг и моя предполагаемая мишень. Конечно, мишень в том случае, если бы я могла хоть как-то сражаться. Увы, он был прав: время для моего хода еще не пришло – и я сомневалась, что оно когда-либо наступит. В реальном мире мне нечего было ему противопоставить. И эти доверительные беседы лишний раз доказывали, насколько он был коварен и лукав – ровно таков, каким и должен быть дьявол в моем понимании.

Мой собеседник только усмехнулся: вероятно, направление моих мыслей не стало для него сюрпризом. Не останавливаясь на этом, мужчина продолжил:

– Чтобы выиграть в этой игре, тебе необходимо идти на жертвы. Неважно, кто это будет, важно то, как именно ты сумеешь воспользоваться представившейся возможностью. Запомни: непобедимых нет. Даже самые сильные игроки могут оказаться на грани поражения из-за простой пешки. Главное – насколько далеко ты сама готова зайти в желании победить и чем будешь готова рискнуть.

На такой загадочной ноте закончился этот разговор, и больше к этой теме мы не возвращались.

Шло время. Постепенно я начала примиряться со своей новой жизнью, стараясь находить плюсы даже в самых незначительных деталях. Я была жива, со мной хорошо обращались – и если закрыть глаза на некоторые моменты, за это одно уже можно было быть благодарной.

И все было бы не так уж и плохо, если бы не мое самочувствие, которое ухудшалось с каждым днем. Поначалу я списывала усталость и быстрое утомление на нехватку сна, вызванную тем, что ночами – а точнее, в то время, которое я проводила в постели – замок наполнялся зловещими, порой необъяснимыми и жуткими звуками. Уже не единожды мне на ум приходило подозрение, которое еще несколько недель назад я бы решительно отмела, сочтя неправдоподобным. Однако после всего, что увидела и узнала здесь, в этом мире, где невозможное становилось возможным, отрицать мысль о том, что замок является живым, я не могла. Слишком уж многое нельзя было объяснить. И если днем, когда я бодрствовала, все было тихо и спокойно – даже слишком спокойно, то стоило мне приготовиться ко сну и лечь в постель, как замок пробуждался.

Вот уже сколько ночей подряд мне слышится далекий голос тети. Она что-то тревожно говорит, словно стремясь меня о чем-то предупредить. Однако как только я начинаю прислушиваться, знакомые звуки постепенно превращаются в неразборчивое бормотание, утихающее с каждой секундой. Я осторожно встаю с постели, подхожу ближе к двери и напряженно вслушиваюсь. Мне удается разобрать несколько отрывистых слов, прежде чем голос становится все ниже и грубее, пока, наконец, не превращается в мерзкий хриплый хохот, от которого кровь стынет в жилах. Это повторялось не раз, и все равно каждую новую ночь я вновь и вновь попадаю в эту ловушку, в надежде на…

Нет, точнее без всякой надежды. Но эта иллюзия присутствия рядом тетушки на несколько коротких мгновений дарила мне давно забытое ощущение безопасности, словно и не было этих долгих недель, проведенных в логове дьявола. Как много ночей я провела, судорожно вцепившись в одеяло и прислушиваясь к каждому скрипу в страхе, что вот сейчас дверь отворится, и кошмар, которому однажды воспрепятствовала Мирена, опять повторится.

Однако через некоторое время я осознала, что мое болезненное состояние вызвано совсем иной причиной, и нехватка сна тут не при чем. Всему виной служила вечная мгла, окружающая меня и днем, и ночью. Однообразное сияние свечей не могло полностью с ней справиться, вынуждая тьму скрываться в углах просторной комнаты, откуда она не прекращала украдкой наблюдать за мной.

Тем временем, мои глаза начали все чаще слезиться от назойливого оранжеватого пламени, окрашивающего все предметы и даже меня саму в этот раздражающий цвет. Мне приходилось подолгу сидеть в темноте, освещаемой лишь одиноко горящей свечей, ожидая, пока контуры мебели перестанут расплываться, и я смогу закрывать веки без острой режущей боли. Быть может, я бы даже предпочла кромешную темень такому надоевшему источнику света, но дьявол был непреклонен – мне запрещалось находиться во мраке одной.

Отсутствие солнца сводило с ума – казалось, я готова была на все, лишь бы снова хоть на минутку очутиться под ласковыми теплыми лучами, ощутить их на своем лице. Я чувствовала себя маленьким ростком, насильно запертым в темном и сыром подвале, который медленно, но верно погибал без света. Конечно, никто бы здесь не позволил мне умереть, но заменить солнце тусклым сиянием свечей, увы, было невозможно.

Я стала все реже покидать свою постель, опасаясь, что ослабленное тело не выдержит даже обычной прогулки до библиотеки и обратно. Дьявол ничего не говорил вслух, но все чаще в его взгляде проскальзывало новое чувство – словно он понимал, что нахождение в его замке медленно убивает меня, но ничего не мог или не хотел с этим делать.

Это произошло внезапно – еще мгновением раньше я стояла возле стола, намереваясь отодвинуть горящую свечу подальше от лежащих рядом книг, как в следующую секунду пламя вдруг покачнулось, словно от резко налетевшего порыва ветра, а затем погасло, погрузив комнату во тьму. Я не успела даже понять, что произошло, когда истинная хозяйка ночи не преминула мгновенно этим воспользоваться, окружая меня плотным коконом темноты, который неожиданно обжег кожу липким прикосновением. Паника овладела моим сознанием; я не могла даже пошевелиться, словно связанная по рукам и ногам. Спустя пару мгновений горло сдавило от нехватки воздуха, точно невидимая петля начала затягиваться на нем все туже и туже, но только я судорожно попыталась сделать вдох, как тьма лишь усилила свои смертоносные объятия. Перед глазами закружилось разноцветье мошек, в нос ударил неприятный запах тлена и приближающейся смерти, когда вдруг стискивающая меня мгла разом отпустила ставшее таким безвольным тело. Не было сил попытаться остановить неминуемое падение, единственное, что я могла делать в тот момент – это судорожно глотать воздух, словно вытащенная из воды рыба. Поэтому неудивительно, что я полетела прямо на холодный пол, даже не почувствовав боли от соприкосновения с твердой поверхностью. Последнее, что помню в тот момент – склонившееся надо мной полное тревоги лицо Мирены.

Я очнулась в своих же покоях, медленно приходя в сознание. В первую минуту мое пробуждение ничем не отличалось от обыденного действа, происходящего каждый день, однако едва я попробовала пошевелиться, как тело резко пронзила острая вспышка боли, вслед за которой разом нахлынули воспоминания о случившемся.

Возле кровати раздался неясный шум, источник которого обнаружился очень скоро – в облюбованном кресле привычно сидел хозяин замка, внимательно наблюдая за мной.

Увидев, что я пришла в себя, он неуловимым движением оказался рядом.

– Как ты себя чувствуешь?

Осторожно попытавшись приподняться, отчего голова резко пошла кругом, я хрипло отозвалась, отмечая, как тяжело мне дались эта три слова:

– Сама не знаю.

Даже малейшее движение рождало новый виток тянущей боли, мгновенно распространяющейся на все тело; каждый вдох отзывался болью в легких, а перед глазами застыли картинки моего неравного поединка с тьмой.

– Почему она на меня напала? Что я сделала не так? – Такой сиплый и низкий голос казался принадлежащим кому-то другому, но не мне самой.

Дьявол осторожно присел на краешек кровати, отчего я мгновенно ощутила подступающую неловкость – никогда еще он не находился так близко ко мне.

– Ты существо из другого мира, она не может привыкнуть к тебе.

Его слова не стали утешением.

– Выходит, она будет вечно охотиться на меня, пытаясь убить? Пока однажды ей это не удастся?

– Больше этого не повторится. Я обещаю тебе, Аселайн.

На секунду его рука застыла в воздухе совсем рядом с моей головой, точно мужчина хотел погладить меня по волосам. Я замерла, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами: одна часть меня робко желала, чтобы он это сделал, другая же обмирала от страха и собственного бессилия. Не знаю, почувствовал ли дьявол мои противоречивые эмоции или же холодный разум взял верх над сиюминутными желаниями, но в следующее мгновение пальцы резко сжались в кулак, отодвигаясь от моего лица. Я бессильно лежала на кровати, разглядывая его кольцо, которое до этого видела так часто, но никогда даже не пыталась разглядеть, что именно оно из себя представляло. Уродливая пасть какого-то неизвестного мне зверя истекала слюной, острые клыки щерились пугающим оскалом – я не могла представить, как кто-то мог по доброй воле носить такую мерзость. Впрочем, напомнила я себе в очередной раз, логика и здравый смысл отступали перед всем, что было связано с хозяином этого мира.