Одолевая дьявола

В этот момент резкая белая вспышка внезапно озарила комнату, проникая в каждый угол, каждую щель, не оставив места для темноты. В первую секунду не понимая, что происходит, я слабо приподнялась на кровати, пытаясь сконцентрировать мутный взор на дьяволе. Он же мгновенно преобразился – от прежней расслабленности не осталось и следа. Сейчас передо мной стояло существо, по праву носящее имя короля тьмы и предводителя хаоса. Плотно сжатые губы, нахмуренные брови, глаза, в которых яростно металась мгла, грозя испепелить любого, кто встанет у нее на пути, – я искренне пожалела того, кто осмелился стать причиной недовольства дьявола. Спустя мгновение мужчина резко взмахнул плащом – и растворился прямо в воздухе.

А свет тем временем и не думал исчезать. Прошла еще секунда, прежде чем я поняла, что источник его находится вне пределов замка, и лучи льются сквозь распахнутое окно.

Как же я соскучилась по свету! Однако это определенно было не солнце с его ярким желтым свечением. Нет, этот свет был ровным и бледным, прохладной рябью разливающийся прямо в воздухе, но от него мне становилось лучше с каждым мгновением.

Собрав все силы, я медленно поднялась с постели и осторожно подошла к окну, щуря глаза, отвыкшие от яркости светового дня. В первые мгновения я ничего не могла различить – казалось, все снаружи состояло только из белоснежного мерцающего моря, затопившего окрестности замка своими волнами.

Затем появились первые очертания. Деревья, земля, небо – все это едва угадывалось сквозь белое марево, тревожной дымкой дрожащее в воздухе.

Тем временем, с каждой новой секундой нарастало напряжение, которое уже скоро стало настолько осязаемым, что, казалось, до него можно было дотронуться рукой. Я нахмурилась, предчувствуя, что сейчас что-то произойдет.

И я не ошиблась. Спустя миг резкая черная вспышка расчертила бледное небо, оставив за собой длинный изогнутый след, – словно небрежный мазок невидимого художника, разделивший белоснежное полотно холста пополам.

Темное свечение нарастало; сквозь проложенный узор на небосводе жадным потоком хлынула тьма, мгновенно растекаясь повсюду. Мир с жадностью впитывал в себя знакомые краски, постепенно возвращая привычные мрачные цвета. Но белое свечение не думало сдаваться: вновь и вновь оно вгрызалось в беспросветную картину, отвоевывая обратно словно залитые чернилами кусочки холста.

Перед моими глазами разворачивалась удивительная картина. Едва ли кому-то из смертных когда-либо доводилось становиться свидетелем подобного. Это было похоже на танец. Завораживающий, опасный, непримиримый танец двух стихий – черной и белой. Ни одна из них не могла победить, потому как они были равны, – словно половинки одного целого.

Не знаю, сколько это продолжалось, пока вдруг на одну бесконечно долгую секунду мир не застыл, – а в следующее мгновение все исчезло. Исчезли цвета, звуки, запахи. Остались только две высокие фигуры, стоящие друг напротив друга.

Мне было сложно различить детали, но одного из собеседников я точно знала. Длинный черный плащ, и горделивая осанка не позволяли ошибиться.

Очертания второго из них я видела с трудом – его окружала легкая мерцающая дымка, сквозь которую мне вдруг на секунду почудились длинные белые крылья.

Может, я схожу с ума?

Ответить самой себе я не успела – вновь сверкнула белая вспышка, но на этот раз уже прощаясь. Вслед за ней мгла привычно накрыла своим крылом этот мир, возвращая беспросветной ночи ее законные владения.

Дьявол вернулся только через несколько часов; к этому моменту я уже действительно сходила с ума от неизвестности, донельзя встревоженная собственными догадками и предположениями. Быть может, я даже рискнула бы покинуть комнату, влекомая предательским любопытством, если бы не недавнее происшествие, после которого во мне поселился панический страх перед темными помещениями, в которых затаилась тьма.

Дверь распахнулась, когда хозяин замка резко вошел в комнату. На его обыденно бесстрастном лице нельзя было прочесть ни единой эмоции. Тем не менее, я инстинктивно чувствовала, как от него исходят сильнейшие волны ярости.

Опасаясь что-либо спрашивать, чтобы не попасть под горячую руку, я приготовилась ждать, когда он первым нарушит тишину.

Медленно текли минуты, а он все молчал, пристально глядя на меня. Уже не в силах дольше прятать обуревающие меня вопросы, я негромко произнесла, стараясь, чтобы голос звучал уверенно:

– Кто это был?

С небольшим смешком, сквозь который тонкой ноткой прозвучала внезапная горечь:

– Старый друг.

Немного подумав и осознав, что после его ответа вопросов стало еще больше, я выбрала из них наиболее нейтральный и спросила:

– Зачем он приходил?

И вновь краткий ответ, который не прояснил ровным счетом ничего.

– Чтобы поговорить.

Я огорченно вздохнула, понимая, что не смогу вытянуть из дьявола больше информации, чем он сам позволит мне узнать. Поэтому его слова, прозвучавшие в следующее мгновение, стали для меня неожиданностью:

– Он сказал, что тебе нельзя находиться в моем замке дольше.

Сонмы вопросов разом заполонили смятенное сознание, но главным из них, конечно, был тот, который я робко озвучила, одновременно замирая от страха услышать ответ:

– И что вы ему ответили?

На лице дьявола промелькнула вспышка гнева, мгновенно всколыхнувшая непроницаемо черное пламя его глаз.

Я испуганно попятилась назад, почти физически ощущая, как хозяин замка теряет с таким трудом обретенное самообладание. Едва он только вошел в эту дверь, у меня тотчас мелькнула мысль, что в тот момент дьявол был похож на дымящийся вулкан, который вот-вот грозит затопить все вокруг обжигающей лавой гнева и ярости.

И сейчас, когда он, вновь издав короткий смешок, сделал несколько шагов по комнате, после чего резко повернулся, чтобы ответить, я поняла, что извержение уже близко:

– Если вкратце… Что он может убираться туда, откуда пришел, потому как я никогда не отпущу тебя.

Разочарование потоком хлынуло в душу, затопляя меня непрерывной волной. А ведь на мгновение я позволила себе надеяться… Глупая, глупая Асель!

Из-за внутренних укоров и попыток скрыть свою реакцию я не сразу осознала, что дьявол продолжает что-то исступленно говорить.

– Они настаивают на том, что у меня нет власти над твоей душой, что ты до сих пор слишком чиста, и находиться в моем замке для тебя опасно. Глупцы! – он буквально прорычал это слово, чем напугал меня еще сильнее. – Ведь они прекрасно знают сами, знают куда лучше, чем кто-либо еще на этом свете, что ты принадлежишь мне, что нет такой силы, которая бы заставила меня от тебя отказаться.

Мужчина вдруг прервался, заметив мой испуг.

– Я опять напугал тебя. Прости меня, Аселайн, – раскаивающимся голосом прошептал он, пытаясь успокоить. – Мой гнев направлен не на тебя, а на тех, кто пытается воспрепятствовать тому, что должно произойти рано или поздно. Они должны понимать, что это, – его шепот вновь превратился в почти болезненное бормотание, которое пугало меня не меньше, чем внезапные вспышки гнева. – Это единственный шанс остановить его, заставить свернуться подобно дремлющей змее и уползти обратно в свою нору.

– Я не понимаю, о чем вы, – призналась я, окончательно теряя связь с реальностью. Казалось, все это сон – туманные признания, неведомый гость с белоснежными крыльями, словно сошедший с книжных страниц, поведение дьявола, так разительно отличающееся от того, каким я привыкла его видеть на протяжении своего пребывания здесь.

Заметно успокоившись, хозяин замка мягко произнес, устремляя взгляд в сторону распахнутого окна, из которого в комнату неторопливо лилась безмятежная ночь:

– Я знаю. Однажды ты постигнешь, чему были посвящены мои слова, и в тот день мир озарится рождением новой звезды.

И снова его слова породили множество вопросов, но не успела я произнести что-либо в ответ, как мужчина продолжил:

– Ну а пока мне все-таки придется тебя отпустить.

Мой изумленный взгляд, в котором плескалось недоверие, послужил ему лучшим ответом. Кривая ухмылка исказила дьявольски красивое лицо, когда он, усмехнувшись, пояснил:

– Знаю, ты не ожидала этого. Но я не могу отрицать, что мой мир еще недостаточно готов для тебя. Или же ты для него.

Он резко оборвал себя, и, глубоко вздохнув, продолжил совсем другим тоном:

– Ты будешь возвращаться ко мне каждое полнолуние.

Услышанное никак не желало укладываться в моей голове, но все же я с трудом сумела выдавить из себя:

– И куда я отправлюсь?

– К отцу. Ты ведь так этого хотела. Теперь у тебя появится возможность узнать его поближе, – он фыркнул, не скрывая издевки. – Но понравится ли тебе то, что ты увидишь, моя маленькая Аселайн?

Глава девятая. Короля делает свита. Или же король – ее?

Оставив далеко позади себя тревожно шумевшие леса и бескрайние поля, из окна кареты казавшиеся темными омутами, полными затаенной угрозы, я все вспоминала события, что завертелись-закрутились после слов дьявола. На вопросы, посыпавшиеся из меня словно из бездонного мешка, он отвечал односложно и неохотно, точно эта тема вызывала в нем лишь раздражение и злость. Впрочем, справедливости ради стоило признать, что, несмотря на свое явное недовольство, он не только повелел мгновенно возникшей рядом с нами Мирене упаковать мою одежду в дорожные сундуки, но даже не пожалел изящного летнего экипажа, запряженного четверкой жеребцов. Он ждал меня у самого крыльца – когда я, растерянная и ошеломленная таким стремительным ходом событий, в сопровождении хозяина покинула замок. И хотя на привычно бесстрастном лице мужчины нельзя было прочесть ни единой эмоции, плотно сжатые губы выдавали его истинные чувства.

Проследив за тем, как я неловко взобралась вовнутрь кареты и устроилась на неожиданно мягком сидении, дьявол что-то неслышно проговорил соткавшемуся прямо из ночного воздуха кучеру, – и в следующее мгновение карета резко сорвалась с места, унося меня от высокой фигуры, закутанной в длинный плащ. Я тотчас же прильнула к узкому окошку, провожая растерянным взглядом высокий замок и его опасного хозяина, который спустя пару мгновений растворился в непроницаемом мраке.

Противоречивость испытываемых мной в этот момент чувств пугала. Нет, я отнюдь не желала задерживаться в этом месте дольше. Однако такая резкая смена событий изрядно выбила меня из колеи. Снова и снова я задавалась вопросом, правильно ли поступила, выбрав отца: как отнесется ко вновь появившейся в его жизни дочери, душу которой, он, к тому же, с охотой продал еще до рождения?

Не лучше ли было вернуться к тете – пусть я и понятия не имела, где она сейчас находится, но Дьяволу наверняка было превосходно известно и об этом. И если бы я только попросила…

После нашего с ней спешного расставания в той укромной таверне прошло уже столько времени – наверняка она задается вопросом, где я нахожусь, скорее всего, даже волнуется. Она заботилась обо мне так долго, что не могла не проникнуться ну хоть какими-то чувствами. Вся ее жизнь представляла собой череду побегов от ищеек брата – и все из-за меня. И пускай то было результатом отнюдь не моего личного решения, подспудно я все равно ощущала давящий груз вины за искалеченную судьбу тетушки.

Эти вопросы не переставали волновать меня на протяжении всего пути, который, к моему большому удивлению, оказался весьма коротким.

Едва я, убаюканная ритмичным стуком колес, на мгновение прикрыла глаза, намереваясь хотя бы немного вздремнуть перед непростой встречей, как в следующую секунду карета начала мягко замедлять ход.

Встревожившись, я отодвинула занавеску, ожидая увидеть привычные равнины, затопленные неуютной ночной мглой, однако вместо этого на горизонте вдруг показались едва различимые очертания города, укутанного мягкой розоватой дымкой – предвестницей рассвета. Cолнце еще не взошло, поэтому он только пробуждался после очередной ночи. Я растерянно потерла глаза, но иллюзия не думала рассеиваться: это действительно была столица. Чем ближе мы становились к ней, тем отчетливее я это понимала, несмотря на то, что никогда не бывала в ней раньше. Неужели завеса, отделяющая мир дьявола от мира людей, находилась столь близко к оплоту церковной власти, месту нахождения епископа и остального высшего духовенства? Или же повелитель царства мертвых ко всему прочему мог распоряжаться даже самим временем?

Я могла бы долго размышлять на эту тему, если бы мои думы не были заняты предстоящей встречей с отцом, которая становилась все реальнее с каждым новым движением колес. Выглянув в окошко и убедившись, что высокие серые стены, окружившие город плотным кольцом, уже рядом, я принялась рукой разглаживать складки пышного платья, пытаясь успокоиться. К сожалению, это нехитрое занятие ничуть не помогало. Я уверилась в этом, когда грозный окрик стражников у ворот остановил нашу карету. Все прежние страхи радостно накинулись на меня с удвоенной силой, и я уже воочию представила, как откроется дверца и чужой холодный голос прикажет мне выйти. Но не успела я дать фантазии волю, как карета вновь начала ход. Прильнув к окошку, я успела заметить, как страж прячет в мешок пару тускло блеснувших монет, и только в этот момент с запозданием вспомнила, что становилась свидетелем подобных сцен довольно часто. То было обычным явлением для каждого города, призванным пополнять королевскую казну: все желающие попасть внутрь должны были оплатить своеобразную пошлину. Поэтому-то стражники даже не стали заглядывать в карету, получив положенную плату от кучера и пропуская нас вперед. Я настолько ушла с головой в собственные опасения, что умудрилась выпустить из памяти эту формальность и успела уже напридумывать себе невесть что!

Укоряюще покачав головой над собственной забывчивостью, я отодвинула занавеску окна и принялась теперь разглядывать непосредственно сам город, в который мы неторопливо въезжали.

Во время наших странствий с тетей мы никогда не заезжали в столицу. Раньше я удивлялась этому факту, однако теперь, когда истинная причина наших скитаний стала мне известна, все встало на свои места. Едва ли было возможным прятаться от короля в главной его резиденции.

В моих мечтах этот город всегда представлялся почти сказочным местом, где гармонично переплетались между собой богатство и роскошь. Однако стоило нам проехать широкий перекресток и свернуть на дорогу, ведущую в жилую часть столицы, как на поверку оказалось, что она почти ничем не отличается от виденных мною прежде городов. Та же грязь, те же запахи, тот же шум и даже, казалось, те же самые люди. Мы проезжали по узким улочкам, вдоль которых неслись стремительными потоками реки нечистот, иногда из окон плотно втиснутых в небольшое пространство домов выплескивалась грязная вода, едва не попадая на крышу кареты.

Кучер отлично знал свое дело, ибо даже коренной житель мог бы запутаться в этом беспорядочном нагромождении жилых строений, которым, казалось, не было конца и края. Несколько раз нам приходилось останавливаться и сворачивать в проулки, ибо дорога была слишком узкой даже для двух экипажей. Эта картина была мне настолько знакома и привычна, что я даже засомневалась: а действительно ли столица простиралась перед моими глазами? Быть может, Дьявол так изощренно пошутил, на деле отправив меня в совсем иное место?

Впрочем, эти мысли тут же покинули мою голову, стоило нам выехать из лабиринта домов прямиком на широкую площадь.

Размеры ее впечатляли. Одну сторону занимали пестрые торговые ряды, на которых в этот ранний час уже вовсю начиналось ежедневное представление: десятки торговцев наперебой предлагали свой товар, придирчивые покупатели внимательно приглядывались к предлагаемым вещам с явным намерением поторговаться. От разноцветья красок рябило в глазах; незнакомые сладковатые запахи заморских сладостей приятно щекотали нос, так и маня подойти поближе, чтобы попробовать их на вкус. Шумные зазывные крики растворялись в утренней прохладе, приправленной терпкими ароматами пряностей, которые слабый ветерок услужливо разносил далеко вокруг.

В самом центре раскинувшейся передо мной площади величественно вздымался к небу широкий деревянный помост, очевидно, используемый для особых случаев. Я явственно представила себе как глашатай, величаво возвышаясь над толпой, во весь голос зачитывает приказы короля. А может быть, и список преступников, приговоренных к казни. Легкий угрожающий скрип раскачивающихся на ветру виселиц, что устремленными к небу силуэтами застыли рядом с помостом, служил безмолвным подтверждением моих догадок. К счастью, в столице не прижился варварский метод устрашения и, одновременно, напоминания всем жителям, как тонка грань между жизнью и смертью, который до сих пор сохранился и с успехом применялся во многих маленьких городках. Я вспомнила синюшное обмякшее тело, одиноко раскачивающееся на ветру, впившуюся в шею толстую петлю веревки, черные встрепанные перья большой птицы, что сидела на плече покойника, беззастенчиво выклевывая тому глаза, и вздрогнула. Жуткое зрелище, случайной свидетельницей которого мне не посчастливилось однажды стать, никак не желало стираться из памяти. До сих пор чуть сладковатый, гнилостный запах разлагающейся плоти, въевшийся тогда в мою одежду и волосы, приходил ко мне в самых мучительных кошмарах. После этого случая я как огня старалась избегать главных площадей, повсеместно служивших и местом казни преступников.

Желая поскорее прийти в себя от тошнотворных воспоминаний, я перевела взгляд на противоположную сторону площади, к которой-то и направлялась карета. Однако высокая кованая решетка, преградившая нам путь, заставила замедлить ход. Я внимательно присмотрелась: прямо за ней виднелась убегающая куда-то вперед вымощенная булыжником дорога, по обе стороны которой величаво возвышалась темно-зеленая стража, грозно шелестя листвой. Между тем в нашу сторону уже неторопливо шествовал и самый настоящий стражник из плоти и крови – невысокий сухопарый мужчина, которого в первую минуту я не заметила, увлекшись разглядыванием высоких макушек башен, видневшихся за вершинами плотно растущих деревьев. Он выглядел гораздо опаснее встреченных нами ранее его сотоварищей по ремеслу; короткий кинжал, висящий на поясе, без слов говорил о том, что здесь уже парой монет дело не обойдется. Чуть в сторонке за происходящим наблюдали несколько грозных на вид стражников, одетых точь-в-точь такую же форму, как и приблизившийся вплотную к карете мужчина. Я уже было приготовилась выйти наружу и попытаться объяснить, с какой целью еду во дворец, при этом смутно представляя, какими словами можно описать происходящие в моей жизни события. Однако и в этом случае ситуация разрешилась без моего участия. Не знаю, что мог сказать простой кучер серьезно настроенному стражнику, тем не менее, последний, перекинувшись только лишь несколькими фразами с дьявольским прислужником, неохотно, но все же распахнул решетку, пропуская нас дальше. Напоследок он с задумчивым видом постарался заглянуть в окно кареты, но недостаточный рост помешал ему это сделать. Неужели дьявол каким-то образом успел дать знать королю, что блудная дочь едет обратно?

Мы проезжали мимо деревьев, устремленных вершинами прямо в чистое безоблачное небо, опрятно подстриженных густых кустарников, а взгляд мой против воли был устремлен вперед – туда, где сквозь просветы в зелени уже показались первые очертания королевского дворца.

Это было величественное вытянутое здание, каждый камень в кладке которого так и излучал мощь и силу. Массивные башни возвышались с обеих сторон дворца, плавно перетекая во все новые и новые этажи и ярусы, благодаря чему главная резиденция короля казалась бесконечной чередой построек и сооружений. Очевидно, здание было вновь возведено после уничтожившего его пожара, случившегося чуть менее двух десятилетий назад. Основательные строения, сделанные из толстых необработанных глыб камня, построенные для защиты от вражеских нападений, соседствовали с миниатюрными башенками, увитые плющом балкончики которых выходили прямо в королевский сад. Они были настолько тонкими и изящными, что казались ожившими иллюстрациями к детским сказкам. Так просто было представить заточенных в них прекрасных принцесс, ожидающих спасения, и мужественных принцев, под покровом ночи устремляющих пылающие взоры к высоким окнам.

Пока я мечтательно любовалась мысленно нарисованной картиной, карета подъехала прямиком к широкому крыльцу, сложенному из гладкого серого камня. Вдоль прямоугольных колонн, рядом с которыми лениво возлежали каменные звери, молчаливо застыла очередная за сегодняшнее утро стража, настороженно наблюдающая за нашим прибытием.

На шум из распахнутых дверей, в которые медленным потоком струилась утренняя прохлада, выглянула немолодая женщина, одетая в форму прислуги. Завидев незнакомую карету, она разом позабыла про свои дела, бросившись встречать гостей. Стражники слегка сдвинулись с места; в их позах не осталось и следа ленивой расслабленности – взгляды сосредоточились на темной фигуре кучера, спрыгнувшего на землю, который спустя мгновение уверенным движением уже протягивал мне руку, помогая сойти вниз.

К тому моменту, когда я, оказавшись, наконец, на твердой надежной поверхности, все еще оглядывала дворец, возвышающийся надо мной единым серым камнем, служанка осторожно подошла ближе. Низко поклонившись, она на удивление решительно произнесла, при этом не прекращая жадно меня разглядывать:

– Доброе утро, госпожа! Его Величество вас уже ожидает. – Она с придыханием произнесла титул своего правителя.

– Доброе утро, – неразборчиво пробормотала я, ощущая, как от слов женщины меня бросило в холод. Уже ожидает – означает ли это, что все во дворце знают, что я – незаконнорожденная дочь короля? Или же только сам король знает о моем прибытии, а всем остальным об этом лишь приходится догадываться?

Пока я предавалась судорожным метаниям, служанка завершила, наконец, свой осмотр, и сделанные ею выводы не заставили себя долго ждать

– Неужели госпожа прибыла сюда совсем одна?

Пожилая женщина даже всплеснула руками.

– Да, – неловко ответила я, ощущая на себе пристальные взгляды стражников, все еще полные подозрения.

– И вы проделали весь длинный путь в одном экипаже? – В ее голосе моментально прорезались нотки подозрения. И я не могла за это осуждать: едва ли странная девушка, путешествующая лишь в сопровождении кучера, который сейчас застыл за моей спиной недвижной тенью, производила впечатление знатной персоны, привыкшей к комфорту.

Очевидно, эти неуклюжие ответы и отсутствие надменных манер выдали во мне особу, не привыкшую повелевать. Поэтому служанка решила, в конце концов, выяснить, та ли я, за кого она меня приняла.

– Это ведь вы – леди Аселайн Голдин? – утвердительно произнесла она. – Дочь старого друга короля, решившая навестить дядюшку?

Из всех ее слов я уловила только свое имя, поэтому, поразмыслив, слегка кивнула, решив, что едва ли в это время в замке ожидается какая-то другая гостья с созвучным мне именем.

– Ну а багаж-то у вас хоть имеется? – все еще с подозрением, но, уже начиная заметно успокаиваться, произнесла служанка. Стража разом потеряла ко мне интерес, вновь превратившись в застывшие монументы самим себе.

Я молчаливо кивнула в сторону кучера, который, уловив мои мысленные посылы к нему, как раз начал доставать из кареты тяжелые сундуки.

Женщина одобрительно кивнула, после чего вновь сосредоточила свое внимание на мне:

«Какие странные слуги обитают в королевском дворце» – с раздражением успела подумать я, прежде чем не начался новый виток расспросов.

– Путешествие было не слишком утомительно? Вы, наверное, по пути останавливались в «Розе и Короне»? – полюбопытствовала она, жестом приказывая двум рослым парням, которые мгновенно появились во дворе по ее короткому окрику, унести сундуки внутрь.

Я тоскливым взглядом проводила свой багаж, прежде чем ответить:

– Нет, я предпочла не останавливаться на постоялых дворах, – с натяжкой улыбнулась ей, отрицательно покачав головой.

– Зовите меня Греной, госпожа, – она сопроводила эти слова новым поклоном. – Следуйте за мной: я покажу отведенные вам покои, – и деловито устремилась внутрь массивного здания.

Я повиновалась, напоследок еще раз оглянувшись на карету. Мне отчего-то было немного боязно оставлять ее здесь, залитую лучами восходящего солнца, посреди пробуждающегося яркого утра, в то время как я сама готовилась открыто встретиться, наконец, лицом к лицу со своим темным прошлым.

Пока мы шли длинным широким коридором, цепкий взгляд женщины искоса прошелся по видневшейся из-под плаща юбке платья.

– Стало быть, вы переоделись прямо в карете? – с небольшим удивлением в голосе произнесла она так, словно мы и не прерывали нашу беседу.

Я непонимающе взглянула не нее, прежде чем осознать, что она имеет в виду идеально ровную ткань платья, не приправленную ни единой складочкой. Скорее всего, то было одним из качеств, которым обладали именно те платья, которым я стала хозяйкой в замке дьявола: еще ни одно из них не смялось или потеряло свой цвет. До этого утра я еще никогда не задумывалась над этим удивительным их свойством, но после слов старой женщины начала подозревать в этом отнюдь не силу промысла божьего.