Удар с двух сторон, оба крыла, вместе с донцами, срезало как бритвой, а фюзеляж с отвалившимся хвостом продолжал скользить по плоскогорью. Грановский влетел лбом в висевший впереди прибор, на миг потерял сознание.

А когда открыл глаза, понял, что кабина остановилась, зажатая между валунами на краю обрыва. Жив! А баронесса?

Как ни странно, но и баронесса и все остальные, находившиеся внутри биплана, остались целы и почти невредимы. У всех, правда, на лицах были синяки и ссадины разной величины.

– Пудовую свечу в соборе Парижской богоматери поставлю, – подал голос Янберг, который так и не выпустил из рук саквояж.

– Ты сначала до него доберись, – проворчал комбриг Засулевич. – Да развяжите мне кто-нибудь руки, черт возьми. Мы, в конце концов, находимся на свободном Юге или все еще в Совдепии?

– Ишь, как заговорил, – хлопнул его по плечу бывший ординарец.

Когда стемнело, все беглецы сидели в мраморной пещере внутри огромной скалы. Полковник Щетинин высказал предположение, что они находятся у горы Чатыр —Даг, под Алуштой. Именно там есть такие дивные пещеры.

Впрочем, уточнить это можно было лишь утром, с рассветом, если погода позволит рассмотреть с высоты горизонт.

Среди сталагмитов и сталактитов развели костер, расположились вкруг. Баронесса села рядом с Засулевичем. Он снял с себя кожанку, накинул ей на плечи.

Грановский никак не мог поверить в этот абсурдный романтический союз между большевиком и троюродной племянницей барона Врангеля. Впрочем, жизнь большая охотница на всякие сюрпризы и давно пора перестать удивляться ее выкрутасам.

Все шестеро пристально смотрели на огонь. Никто не хотел первым нарушать тишины, все еще ощущая липкое дыхание смерти. Первым заговорил Грановский:

– А хорошая у нас подобралась компания, ничего не скажешь. Три офицера Русской армии, один из них бывший комиссар красной бригады, баронесса, комбриг-большевик, в которого эта баронесса по уши влюблена и ординарец комбрига – грабитель и проходимец.

– Отчего же грабитель? – вскинулся Янберг. Я не один сокровища собирал. Вместе с товарищем Засулевичем. И другими боевыми товарищами.

– Вот именно, – кинул палку в костер бывший комбриг. – А теперь решил все себе заграбастать. Так не пойдет. Не по-человечески.

– Молчал бы уж! Вот я сейчас расскажу господам офицерам, как ты, комбриг, их брата живьем в землю закапывал, посмотрим, что они с тобой сделают.

– Не было такого! – вскочил Даниил Пантелеймонович и схватился за камень. – Расстреливал, каюсь, так то ж война. А теперь она для меня закончилась. И для всех, сидящих тут. Через пару дней последний пароход от Крыма отойдет, надо торопиться.

– Откуда такая осведомленность? – прищурился полковник Щетинин. – Ах, да и у вас контрразведка работает.

– Я вот что предлагаю, – почесал спину Засулевич. – Раз уж так распорядилась судьба, отмахиваться от ее подарков не стоит. Поделим золото. Поровну. Своим скажете, что это я помог полковнику Свиридову захватить бронепоезд. А уж что из этого вышло…. Царство ему небесное. Герой. Положусь на ваше благородное слово, господа. И мы спокойно с Варварой Ильиничной сядем на пароход до Константинополя. А повезет, так и до Ниццы. Думаю, ее дядя создаст для нас самые подходящие условия. Ну и вас, господа офицеры, генерал за спасение родственницы вознаградит. Со всех сторон польза. В Крыму задерживаться нечего.

– Слышал бы вас сейчас товарищ Фрунзе, – сплюнул в костер полковник Дубовал.

Засулевич долго глядел не мигая на огонь. От этого его зрачки сузились, стали похожи на змеиные. Потом тяжело вздохнул:

– Шли бы они, эти пламенные революционеры, куда Маркс телят не гонял. Еще война не закончилась, а они уже грызутся между собой как тигры в клетке. Троцкий на Уборевича Ленину доносы пишет, а тот вместе с Бухариным под него яму роет. Но эти двое, так, чепуха. Слышали о таком Джугашвили? Он под Царицыным все сражения проиграл. Так вот, тот жук так жук. Помяните мое слово, именно он рано или поздно сожрет Троцкого с потрохами и Бухариным закусит. Короче, мне с ними не по пути. Судьба дважды не предлагает.

На раскрывшейся ладони Засулевича все увидели смятую винтовочную пулю.

– От французской винтовки Лебеля, 8 миллиметровка, – пояснил он. – Ваши палили, с Турецкого вала. В шпору попала, в каблуке застряла. Сохраню, потомкам своим завещаю, чтобы хранили как спасительный талисман. Так будем делить сокровища?

– А талисман тебе больше не понадобится, – хрустнул шейными позвонками Янберг.

Достал наган, взвел курок. Начал переводить ствол с одного на другого.

– Вот как, значит, – потер затекшие руки комбриг. – Пригрел гадюку на груди.

– В нагане семь патронов, на каждого хватит.

– Ага, последний как раз для твоей башки останется, – хмыкнул Засулевич.

Ординарец пропустил слова своего бывшего боевого товарища мимо ушей.

– Надоели. Да и зачем вам деньги? Вы уже все всласть пожили и мне теперь хочется. Барышню только жалко. И поясок у вас, Варвара Ильинична, знатный, старинный. У меня глаз наметанный —вещица дорогая. Не соблаговолите ли мне сами его отдать? А то знаете ли, снимать с покойницы… Примета плохая.

– Вам ли к этому привыкать? – гордо вскинула голову баронесса, сдернула с себя древний пояс и зашвырнула в дальний угол пещеры. Реликвия ударилась о сталагмит, на секунду повисла на нем, а потом провалилась куда-то в бездну.

– Люблю гордых, – восхищенно тряхнул головой с редкими соломенными волосами Янберг. – А что, пойдешь со мной, баронесса? Зачем тебе этот комбриг? Уродство сплошное. Я же молодой, красивый. А?

В глубине пещеры капало и журчало, потрескивал костер, разбрасывая искры. Грановский был уверен, что уже когда-то переживал эту сцену, во сне, и готов был поручиться, что знает, чем она закончится. Или он ошибается?

– Почему бы и нет, – поднялась Варвара Ильинична, опершись на плечо Засулевича. —Комбриг не комбриг, какая теперь разница? Главное, в Париже без гроша не оказаться. Петр Николаевич Врангель – большой альтруист, бессребреник, думаю, и деньжат на эмиграцию не скопил. На него надежды нет. Уж лучше с ординарцем по Елисейским полям гулять, чем лежать мертвой в холодной крымской пещере. Отыщите мой пояс, Вячеслав.

– Еще одна змеюка, – процедил сквозь зубы комбриг.

Рот Янберга растянулся в улыбке. Он огладил свои давно не мытые волосы, сглотнул:

– Успею. Ну, кто хочет первым с архангелами побеседовать? – раскрутил он барабан нагана о бедро. – Вы, Щетинин? Или может, господин Грановский желает?

– Я не желаю, – спокойно ответил Грановский. – И вам советую закончить комедию. Дабы чего не вышло. Под Феодосией курсирует теплоход «Глория», нас ждет. На всех мест хватит. А наворованное добро можете оставить себе.

– Нам с Варварой Ильиничной лишние свидетели не нужны. Пристрелю-ка первым Засулевича. Черти для комбрига давно сковородку разогрели.

– Дайте лучше я, – протянула руку баронесса. – Сама хочу за все свои страдания с ним рассчитаться. Не любила я его, боялась.

– От тебя, Варвара, и смерти не устрашусь, – откинулся на локти комбриг. – Все бабы стервы, правильно говорят.

Янберг еще не решил отдавать ли барышне револьвер, но она так решительно схватила Наган за ствол и дернула на себя, что у ординарца невольно разжались пальцы. Когда оружие оказалось в руках у баронессы, она отошла на три шага назад. Задумалась.

– А вообще-то, мне никто из вас не нужен. Дорогу до Феодосии и сама как-нибудь найду.

– Мадемуазель, – вскинул брови Щетинин, – ну уж от вас я этого никак не ожидал.

Полковник Дубовал сидел не шевелясь, словно все происходящее его вообще не касалось.

– А что, господа, – произнес он вдруг еле слышно, – нам всем, по большому счету, уже пришел конец. Думаете, в сокровищах счастье? Ошибаетесь. В Родине. А теперь ее нет ни у белых, ни у красных. Вместо России будет сплошной красный ад на земле. Уж поверьте мне на слово. И куда нам теперь, в Париж? И что там делать, кому мы там нужны? В Австралию уехать? Но ведь и там для русского человека – могильная тоска. Если честно, я согласился пойти на выручку Свиридова, потому что надеялся, что меня убьют. Не убили. Почему? Теперь сию услугу мне предлагают то неотесанный большевик, то баронесса голубых кровей. Нет, господа, спасибо. Лучше я сам сделаю свой выбор.

С этими словами он расстегнул кожанку и вынул из внутреннего кармана французскую гранату F-1, похожую на чугунный лимон. Без лишних движений выдернул кольцо, отпустил сдерживающий ударник рычаг. Щелчок и скоба отлетела в сторону, из взрывателя потянулся голубой дымок.

Грановский и Щетинин упали на спины, Засулевич начал мелко креститься, Варвара Ильинична, кажется, ничего не поняла, а Янберг побежал прочь, споткнулся, стал с завыванием отползать к сталактитам и сталагмитам. Саквояж с бриллиантами упал, раскрылся. К галифе ординарца каким-то образом прицепился массивный кулон с красным камнем на золотой цепочке. Три секунды, четыре, взрыва нет. Штабс-ротмистр вскочил на ноги, прыгнул на баронессу, упали за валун.

Вспышка… Свет завертелся вихрем, стал закручиваться в воронку, куда-то потянул с бешеной скоростью. В ушах – разрывающий барабанные перепонки свист. Грановскому казалось, что он летит быстрее звездолета. Звездолета? Что это еще такое? Но все мысли вскоре пропали. Остался только дикий страх от глубины и непостижимости засасывающей бездны. Опять вспышка.

Вращение прекратилось, в ушах стихло. Безмолвие и покой. Сквозь молочную пелену он увидел склоненное к нему непропорциональное лицо великана. Глаза гиганта улыбались. Где я его видел?

– Ну, слава богу, – сказал великан. – Очухались. А я уж думал, кранты экспериментатору.

Сознание быстро возвращалось к врачу-урологу. Но путано, жизнь собиралась из разновременной мозаики.

– Колбасник? – вдруг вспомнил Гринвич. – Вы зачем из гранаты чеку выдернули? Она взорвалась?

– Да, капитально вы себя отравили. Как бы совсем умом не тронулись. А про колбасника-это вы в точку. Он самый. Скалодуб Виталий Николаевич. До глубокой ночи ждал, что позвоните. А когда не дождался, нутром почувствовал, что в беду попали.

– Так граната не сработала? Впрочем…. Как вы меня нашли?

– Больниц на Юго-западе много, а урологов с фамилией Гринвич – всего один. Поехал в клинику, вытребовал ваш адрес. Хорошо вы входную дверь не заперли, высаживать не пришлось. Захожу на кухню, а вы белый как простыня и бездыханный. Желтая пена изо рта. Ну, думаю, крышка теоретику. Пощупал, а пульс есть. Ну, я быстрее скорую помощь вызывать. Откачали.

В палату быстрой походкой вошел доктор в запятнанном кровью халате, надел мощные очки, склонился над Гринвичем.

– Жить будет, – почесал он широкие как у орангутанга ноздри.

– Вас кровью забрызгало, – попытался приподняться Александр, чуть не оборвав присоединенные к нему трубки. – Я вас узнал. Вы комбриг 13 армии Засулевич. Вы тоже в пещере были.

– Все там были, – охотно подтвердил доктор и потянул за рукав Скалодуба. – В реанимации посторонним не положено. И так уж вам на встречу пошли. Все, все, больному нужен покой.

– Где баронесса?! – все же оборвал одну из трубок Гринвич. – Я обещал генералу Врангелю доставить ее на борт «Глории»!

Доктор сочувственно покачал головой, помял двойной подбородок.

– Думаю, придется переводить в другое отделение, – опустил он руку на плечо великана, – аппалический синдром, бодрствующая кома с галлюцинаторной спутанностью сознания на фоне экзогенной интоксикации. Без томографии невозможно установить степень повреждения мозга. Хотя… Чем черт не шутит, может, сам выкарабкается. Сестра, Варвара Ильинична, поставьте больному димедрол с морфином. Пусть поспит пару дней, посмотрим.

К кровати приблизилась полная медсестра со шприцем наготове, как будто только и ждала команды доктора.

– Варвара Ильинична! – подскочил на кровати Гринвич, – Златовласка! Не верьте Янбергу, он вас обманет! А где ваш пояс с малахитовой ящеркой? Ах, да, вы же его выбросили в пещере… Полковник Дубовал, то есть, господин Скалодуб, не уходите, я должен вам сообщить нечто важное….

Заседание клуба «Желтый карлик» состоялось теперь уже в начале октября. Метеориты на Землю больше не падали, НЛО нигде не приземлялись, поэтому обсуждать особенно было нечего. Однако прерывать деятельность общества надолго правление не хотело, могут ведь и забыть. Тему объявили такую: «Вспышки сверхновых, как возможные послания иных цивилизаций». Проблема явно была высосана из пальца, так как даже начинающие астрономы знают, что гамма-всплеск – это гигантский выброс энергии во время взрыва сверхновой. То есть – момент коллапса звезды в черную дыру.

Однако пришли почти все члены клуба, приехал и представитель Роскосмоса Щёткин. Любителей привлекли не гамма-всплески. Разнесся слух, что на заседание придет Александр Гринвич. Тот самый полоумный врач-уролог, утверждавший, что во всех нас живут некие существа из виртуального мира – виобры. Чушь, конечно, но интересно ведь узнать чем закончился его эксперимент. Говорили, что долгое время после опыта он провел в клинике.

Обстоятельный доклад как всегда делал уфолог Закамский, развесив на высокой трибуне чертежи и схемы. Председательствовала, конечно, госпожа Крупицина и, не изменяя привычке, регулярно постукивала карандашом по пузатому графину.

– Однако гамма-всплески, будем реалистами, – увлеченно вещал Даниил Пантелеймонович, – представляют немалую опасность для Земли. Возможно, именно гамма-всплеск стал причиной вымирания 443 миллиона лет назад 60% живых существ на нашей…

Закамский не закончил фразу. В дверях зала показался врач-уролог собственной персоной.

За его спиной горой возвышался член клуба любителей астрономии, миллионер Скалодуб. Колбасник держал в руках большой сверток из желтой оберточной бумаги.

– А-а, – расплылся в улыбке уфолог. – Наконец-то. Слава богу, вас уже выпустили из психиатрической лечебницы. Наслышан, так сказать, о ваших мытарствах. Милости просим. Ха-ха.

Многие любители повскакивали с мест. Звон графина, на котором скакала крышка, потерялся в шуме голосов.

Александр Данилович взял у Скалодуба сверток, прямиком направился к председательскому столу. Не реагируя на продолжающиеся подковырки уфолога, развернул бумагу и продемонстрировал любителям астрономии что-то среднее между обломком бивня мамонта и помятым куском арматуры.

– Это часть пропеллера от самолета «Илья Муромец», разбившегося в горах Крыма в начале ноября 1920 года.

Крупицина подалась назад. От человека с нездоровой психикой с куском железа в руках можно ожидать чего угодно.

– На всякий случай я связался бы с медиками, – хихикнул перезрелый студент Янсон, не отрывавший пристального взгляда от странного предмета.

– Уберите со стола металлолом, – вытерла пот со лба, а потом высморкалась председательша. – Мы… обсуждаем сейчас очень важную тему гамма – всплесков.

Гринвич прямо из горлышка ополовинил графин с ее стола, нагнулся к руководительнице клуба:

– Скажите, Вера Игнатьевна, в вашей семье говорили о какой-нибудь значимой фамильной реликвии, которая была безвозвратно утеряна?

– Ну, – замялась Крупицина, – прабабушка была дворянкой. Родственники в Гражданскую войну уехали в Польшу, в 39 были репрессированы. Что сталось с прабабкой, не знаю. Да, говорили, о серебряном поясе то ли с гранатовой головой змеи, то ли малахитовой. Якобы этот пояс носила еще княгиня Ольга. Но к сожалению….

– Не этот ли? – вынул из портфеля Гринвич пояс из потемневших от времени, чеканных серебряных пластин. Вместо пряжки – часть малахитовой головы ящерицы.

Зал ахнул. Крупицина поднялась, протянула к поясу руку.

– Откуда это у вас?

– Из мраморной пещеры, куда вы, я, Закамский, Скалодуб, Янсон и, конечно, наш уважаемый представитель Роскосмоса Щёткин попали сто лет назад после крушения самолета с гордым названием «Ильич». На нем мы сбежали от большевиков.

– Я же говорил нужно набирать «03», – подбежал к столу Янсон, оттолкнув уфолога. Сам же принялся ощупывать пояс, пробовать его чуть ли не на зуб. Александр ему не мешал.

Под его локоть усиленно совал голову уфолог. После долгой паузы Янсон сокрушенно произнес:

– Господа, до того как увлечься астрономией, я долгое время интересовался археологией. По моей предварительной оценке пояс действительно старинной работы, но нужна экспертиза.

– С чего бы это у вас такая тяга к раритетам, Янсон? —отобрал у него пояс Гринвич. – Уж не потому ли, что вам самому по наследству досталась редкая уникальная вещица, которую вы от всех скрываете и позволяете себе глядеть на нее только по ночам? Массивный кулон с красным камнем на золотой цепи. Гранат «Око дьявола» был найден французскими солдатами в Египте и подарен Наполеону. В Париже его огранили и вставили в оправу. В 1812 году кулон был найден у мертвого бригадного генерала Жерара де Монтье. Я навел справки. Ну, Янсон или вернее сказать, Янберг, так ли это?

Студент замычал, будто к нему подвели электричество, опустился на свободный стул за председательским столом, где ни жива ни мертва сидела Крупицина. Рядом застыл в скрюченной позе уфолог.

– Да, но это ничего не доказывает, – почти не открывая рта, заговорил Закамский. – Вернее, не доказывает вашу гипотезу виртуального мира. Пояс вы могли украсть из музея, а Янсона напоить и выведать у него тайну о кулоне.

– Не тешьте себя пустыми надеждами, Засулевич. Извините, Закамский. И выбросьте свой амулет в виде 8 миллиметровой пули от французской винтовки Лебеля, что постоянно носите на шее. Он вам никогда не приносил удачи и не принесет. Ваш посмертный удел – читать дурацкие лекции об НЛО и пришельцах лопоухим простакам в таких клубах как «Желтый карлик».

Все повскакивали с мест, сгрудились возле уфолога, а он машинально приложил руку груди. Даниил Пантелеймонович явно носил амулет, об этом говорил кожаный шнурок, заметный под воротником рубашки.

– Расстегивайтесь, – приказала Крупицина.

И Закамский не посмел ослушаться. Через несколько секунд все увидели сплющенную пулю на черном кожаном шнурке.

В зале поднялся страшный гвалт.

«Что же это такое?» «Неужели уролог и в самом деле побывал в 1920 году, а все мы виобры из виртала?» «Не может такого быть, все заранее подстроено. И председательница с ними заодно. Сенсации хотят, телевидения».

– Хорошо, – поднялся молчавший до этого представитель Роскосмоса Щёткин. – А у меня ничего не осталось памятного от того трагического времени?

– Не видел, не знаю, – подумав, ответил Гринвич.

Завернул в бумагу обломок пропеллера, направился к выходу. За ним последовал Скалодуб. В дверях врач остановился:

– Баронесса Крутицкая была поистине Златовлаской, как вы, госпожа Крупицина. Ее серебряный пояс мы нашли с господином Скалодубом в мраморной пещере под Алуштой.

Колбасник широко кивнул, пристально следя за залом, как опытный телохранитель. А тот продолжил:

– Я все наблюдал собственными глазами. Вы Щёткин, служили в Добровольческой армии генерала Деникина под фамилией полковника Щетинина, а когда Антон Иванович весной 1920 ушел с англичанами, потеряли веру в победу. Переметнулись к большевикам. Они с радостью вас приняли и сделали комиссаром 8 бригады 13 армии под командованием Засулевича. То есть Закамского.

– Что? – чуть ли не задохнулся уфолог.

– Интересно, – прищурился сотрудник космического ведомства.

– Так оно и было, Нестор Самуилович. Когда вы попали в засаду уже к белым, на коленях просили барона Врангеля о пощаде, и он вас пожалел, вернул погоны и даже позволил смыть позор героическим поступком – помочь пробиться в Крым полковнику Свиридову и спасти находящуюся у него баронессу Крутицкую.

«Вот почему у нас ракеты постоянно падают, одни предатели в Роскосмосе», – зашептали в зале.

– Вы уже поняли, – говорил спокойно Александр, – что баронесса Крутицкая – теперь никто иная как Вера Игнатьевна Крупицина. Но весь план спасения, в котором принимал участия и я и полковник Дубовал, то есть Скалодуб, рассыпался. Свиридов захватил у большевиков бронепоезд под Мариуполем и, приблизившись к позициям красных, начал палить по всем без разбору. Положил больше половины добровольцев из нашего отряда, которые хотели его спасти. Пришлось бежать на аэроплане. В том числе и комбригу. Он обманул Фрунзе, сообщив ему о разгроме Свиридова. Засулевичу светил трибунал. Перед побегом через линию фронта ординарец Засулевича Янберг, наш многострадальный студент Янсон, прихватил награбленные во время войны ценности. Но позже отказался делить их со своим комбригом.

– Сволочь! – воскликнул вдруг Закамский. —Так-то ты со своим командиром!

– А в вас, Даниил Пантелеймонович, по уши влюбилась баронесса Крутицкая и ни за что не хотела с вами расставаться.

– Что? – подскочила, опрокинув графин Крупицина. – Я влюбилась в этого старого, кривоногого идиота? Да никогда бы в жизни.

Закамский сразу подобрел, задергал подбородком, кажется, даже подмигнул бывшей баронессе.

– Чем же все закончилось? – нетерпеливо спросил Щёткин.

– Янсон предложил Крупициной – Крутицкой бежать с ним в Париж, наплевав на красного командира. Она вроде бы согласилась, но в последний момент выхватила у него револьвер и решила ухлопать всех, кто находился в пещере. В том числе и меня. Одной легче с сокровищами разобраться.

– Не может быть! – воскликнули все хором и недобро, даже с угрозой посмотрели на председательницу.

Крупицина залилась сначала красной краской, потом зеленой.

– Такого не могло быть по определению, – выдавила она из себя. – Как бывший секретарь парторганизации… Как баронесса…. Да кому вы верите?! И чем же, позвольте спросить, закончилась ваша галлюцинация?

– Моему нынешнему другу и соратнику Скалодубу, а тогда полковнику Дубовалу, надоело терпеть свару в пещере. Да и без родины он не мыслил своей дальнейшей жизни. Достал гранату и выдернул чеку. Это последнее что я помню.

Зал затих. Мало того, все застыли в позах, будто в гоголевской комедии, узнав о приезде настоящего ревизора. Неужели и в самом деле существует Большой виртуальный мир, а мы, бестелесные существа лишь играем в компьютерную игру, заняв места в биологических оболочках?

– Все это чушь, я не верю ни единому вашему слову! – взорвался уфолог. – По-вашему получается, что виобры каждый раз находят для себя похожие тела и сохраняют при этом имена. Зачем же меняют фамилии?

– Не знаю, пожал плечами врач-уролог. – Возможно, они играют сразу в несколько игр. Или переходят от одной игры к другой, предоставляя на время истинного человека самому себе. За каждым закреплен некий ник. Тащить через десятилетия или века одни и те же фамилии слишком обременительно и ответственно перед историей, а имена ни к чему не обязывают. Что же касается внешности… В некоторых компьютерных играх тоже можно выбирать или создавать свой облик. Пристрастия, как правило, не меняются.

– Бред и еще раз бред, – выдохнул, будто из последних сил уфолог.

Никто из участников крымских событий на этот раз его не поддержал.

Закамский опустился на пол и принялся жевать край своего ватмана.

А утром у Гринвича зазвонил мобильный телефон. В него долго тяжело дышали, наконец, произнесли:

– Вас беспокоит Нестор Самуилович Щёткин из Роскосмоса. Видите ли, вы наверняка собираетесь продолжить свои путешествия. Так вот, большая просьба, взять меня с собой. В целях сбора научных доказательств вашей… хм, гипотезы.

– Ну что ж, – согласился врач-уролог. – Приходите, обсудим детали. С помощью господина Скалодуба я собираюсь усовершенствовать свою систему перемещения. Сделать ее более безопасной и простой.

– Я уже здесь, на вашем пороге.

Александр неторопливо потушил сигарету, запахнул полы халата, открыл входную дверь.

За ней стояли и смотрели на него преданными и испуганными глазами все те, кто участвовал в крымской драме. Госпожа Крупицина сжимала подмышкой две бутылки шампанского, а уфолог Закамский держал за ниточку круглую коробку с тортом. Студент Янсон просто глупо улыбался.

– Добро пожаловать, виобры, – ухмыльнулся Гринвич.

Среди поваленных на столе серебряных кубков и кувшинов раскачивался, обхватив голову руками, князь Красемир. Рядом с задумчивыми лицами сидели его приближенные и родственники жены Брониславы. Тоже князья и знатные воины. Чесали бороды. Красемир выпил меда, ударил кулаком по столу:

<1 2 3 4 5 6 7 >

На страницу:

Перейти

4 из 7