Спасти Рюрика

Спасти Рюрика

Путешествие членов клуба «Желтый карлик» в несколько эпох

Владимир Положенцев

© Владимир Положенцев, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть I

Пояс Златовласки

Заседание клуба любителей астрономии «Желтый карлик» проходило в актовом зале бывшей ткацкой фабрики. Ежемесячное мероприятие было в полном разгаре. Ожидали приезда представителя Роскосмоса, что придавало собранию особую значимость. Доклад о влиянии НЛО на земную цивилизацию заканчивал известный уфолог Даниил Пантелеймонович Закамский. Он же отставной прапорщик войск ПВО.

– Поэтому, – тыкал он шариковой ручкой в мелкие, но обширные схемы на ватмане, прикрепленном к трибуне, – можно с уверенностью сказать, что метеороид в окрестностях Челябинска был сбит кораблем пришельцев из созвездия Тау Кита.

Любители загудели, начали бурно переговариваться. Златовласая и довольно привлекательная, несмотря на возраст, председательница клуба Вера Игнатьевна Крупицина, бывшая когда-то парторгом этого ковроткацкого предприятия, ударила карандашом по графину:

– Если у кого-то есть вопросы, просьба оформлять свои мысли конструктивно.

– Чем же сбивали? – недоверчиво вскинул руку пожилой студент института пищевой промышленности Слава Янсон. – Атомной ракетой, лазерным лучом или антигравитационной пушкой?

– Напрасно иронизируете, молодой человек, – обиделся докладчик. – При весе суперболида приблизительно в 80 тысяч тонн и скорости 30 километров в секунду, мощность взрыва в атмосфере составила 1,2 мегатонны в тротиловом эквиваленте. Используя эмпирическую формулу, – нервно постучал Закамский чернильными костяшками пальцев по схеме, – где t – период сигнала с максимальной амплитудой, мы приходим к выводу, что взрыв должен был бы быть как минимум в полтора раза слабее. Откуда же взялась дополнительная энергия? Только от постороннего воздействия на объект. Именно поэтому в тот день 15-го февраля очевидцы наблюдали под Чебаркулем, а также над территорией Казахстана несколько неопознанных летающих объектов.

– Предположим, – не отступал Янсон. – Но с чего вы взяли, что корабль прибыл из Тау Кита?

«Из того, что спутники Юпитера и Сатурна вращаются синхронно», – съязвил кто-то на галерке.

– Напрасно иронизируете, – повторил докладчик, видимо, часто используемую фразу. – Откуда же еще? Альфа Центавра Б, конечно, к нам ближе, всего-то четыре с половиной световых года. У двойной звезды есть планеты земного типа, но они находятся в адских условиях. Пять же спутников Тау Кита прекрасно себя чувствуют в поясе Златовласки. То есть, в так называемой живой, благоприятной для жизни зоне.

– Ну, это еще не доказательство, – разочарованно махнул рукой студент.

– А оружие, – разошелся не на шутку Закамский, – могло быть и антигравитационным. Да. На основе темной энергии.

В зале уже никто не шумел, но председательница на всякий случай вновь позвенела по графину, окидывая суровым взглядом разношерстную публику:

– Кто еще желает? Нет желающих. Спасибо, господин, Закамский. Я думаю, наука еще разберется, кто взорвал Чебаркульский метеорит. Теперь давайте перейдем к теме астероидной и кометной угрозы из облака Оорта.

– Подождите, – поднялся высокий молодой мужчина со второго ряда с краю. – Я хотел бы кое-что уточнить. Для чего вообще пришельцам нужно прилетать к нам на механических, я хотел сказать, материальных аппаратах?

С удовольствием приняв очередной вызов, Закамский зажал у живота указку, словно нормандскую пику. Окинул взглядом блондина с непослушными волосами, твердым подбородком и ироничными глазами. Этот так просто не отлипнет.

Даниил Пантелеймонович изобразил на своем остроугольном лице цвета марсианской пустыни саркастическую улыбку, вывернул по-птичьи голову, блеснул мощными, как телескопы, очками:

– Не понял вопроса.

– Все вы поняли, – выбрался в проход между рядами мужчина. Примял рукой упругие волосы, но они тут же приняли прежнюю форму.

– У нас принято представляться, – грозно вскинула брови Крупицина и отчаянно высморкалась. Она была простужена и мечтала о шерстяных носках и стакане горячего молока с медом.

– Александр Гринвич, врач. Уролог.

В зале раздались смешки. «Адресом не ошибся?»

– Для тех, кто не расслышал. Чтобы преодолеть межзвездное пространство, цивилизация должна находиться на очень высоком уровне развития.

– Бесспорно, – кивнул докладчик, напряженно ожидая подвоха.

– Допустим, что жителям одной из планет Тау Кита удалось создать околосветовые или даже сверхсветовые технологии для звездолетов. Но если это так, их цивилизация давно живет в виртуальном мире. Даже нам, чтобы узнать, что происходит, например, в Австралии, не обязательно туда лететь. Для этого есть Интернет.

– Вы хотите сказать…

– Именно. Если бы у них появилось желание нам помочь, они сделали бы это на расстоянии. Им незачем перемещаться в пространстве на титановых консервных банках с антигравитационными, или какими-то еще, двигателями. Мы бы их просто не увидели. Они давно уже виобры.

– Кто?

– Виртуальные образы. То есть, все разговоры об НЛО просто чушь. Соответственно и ваш доклад полная ерунда.

– Позвольте, – взвился Закамский, – но тысячи, десятки тысяч очевидцев видели и продолжают повсеместно наблюдать неопознанные летающие объекты. Против этого факта не попрешь!

– Ионосферные явления, – не отрывал прямого взгляда синих глаз от уфолога молодой мужчина. – Два варианта. Либо цивилизации в нашей галактике начали развиваться в одно и то же время и у них, как и у нас, нет еще возможности перемещаться от звезды к звезде, либо они ушли в своем развитии так далеко, что, повторяю, живут в виртуальном мире.

– Вы сказали об Австралии, – взял указку уже как саблю уфолог, – но через интернет ничего нельзя изменить на этом материке. Попробуйте хотя бы прекратить дождь.

– Пока нельзя. Когда над континентами появятся специальные ретрансляторы с силовыми установками, реально будет все. В том числе, сшибать метеориты. Хотя это глупость, уничтожать их в атмосфере. Астероиды и кометы нужно ликвидировать на дальних подступах к планете. Вы же прекрасно это знаете. Не исключено, что когда-то пришельцы были у нас и сделали ретранслятором Луну. Но не факт, что именно они сбили небесного странника под Челябинском. Метеороид рванул под действием атмосферы.

– По-вашему получается, что вся разумная вселенная – виртуальный мир? Живет в компьютерном пространстве? А люди тогда что? Для чего? – поджал капризные губы Закамский.

– Жизнь зарождается в материальной среде, на планетах. Развивается, а потом цивилизация присоединяется к общему виртуальному миру. Или галактики или всей вселенной в целом, не знаю. Люди уже прикоснулись к вирталу. Лет через тысячу, максимум через полторы с нами установят контакт, и мы окончательно в него погрузимся.

– И в этом вашем виртале обитают обезличенные, ни к чему не стремящиеся, безнравственные пиксельные существа?! – кричал как на свадьбе Закамский. – Интернет абсолютно безнравствен!

– Отчего же? Нравственность можно и нужно соблюдать везде. Кто к этому стремится, тот и нравственен. Думаю, высокодуховность – первый закон пространства. Виртуальный мир вселенной – единый банк божественного, если использовать нашу терминологию, разума, но личность там не размыта, она существует.

– Повторяю вопрос, для чего мы на Земле?

На некоторое время в зале повисла электрическая тишина. Даже председательша больше не стучала по графину. Она вжала плечи. В глазах бывшего парторга горел яркий огонь Тау Кита.

Наконец мужчина заговорил:

– Каждый человек – бог. Ограниченного действия, конечно. Мы можем распоряжаться своей судьбой, а при желании и упорстве повлиять на судьбу всей планеты. Это уже немало. Ни один бог не всесилен, так как пространство безгранично. Над кем-то всегда найдется кто-то. Непреложный закон природы, действующий везде. Человек существует для того, чтобы рано или поздно стать более сильным богом. Виртуальным. Вернее, частью единого всеобъемлющего разума.

– А как же в таком случае религия? Она трактует бога совсем иначе.

– Законы вселенной незыблемы. Можете молиться хоть два года к ряду, но если спрыгните с двадцатиэтажного дома, результат будет однозначный. Мозг не любит противоречий. Он их боится. Потому что противоречия выбивают мозг из равновесия и тем самым представляют смертельную угрозу его существованию. Противоречия возникают из-за дыр в сознании. Отчего гремит гром, почему умирают люди? Нет ответов, нет и противодействия. Религия заполнила собой дыру в знаниях, создав непротиворечивую модель мира. Некое равновесие в сознании. Каждый человек заполняет пробелы в силу своего интеллекта и нравственности.

– Но каково же тогда предназначение бестелесных созданий? Или их эволюция закончилась?

– Движение не заканчивается никогда. Думаю, спасти вселенную от коллапса.

– Нет, лично мне такого виртуального счастья не надо. Спасибо! – шутовски поклонился Гринвичу уфолог. Но это не смутило мужчину.

– Да, виртуальный мир велик, всесилен, многообразен, но скучен. Бесконечно находиться в мире информации и неосязаемых явлений, думаю, не самое приятное дело. Виобры получают возможность жить жизнью любого биологического существа. Не только на нашей планете. Будь – то человек животное или насекомое. Возможно, и растение. Так они реализуют свои материальные потребности и желания. Становятся некими аватарами. Если хотите, играют в некую компьютерную игру. И именно в ней обретают смысл своего существования. Соглашаясь на то, что перед погружением в биологический объект у них отключат все воспоминания и знания. Но этот зинкунг (погружение) не только борьба со скукой. Каждый раз, проникая в тело, виобры как бы заново проходят уже пройденный путь и совершенствуются во всех отношениях. А потом, после завершения игры, эти достижения, новые плюсы, как пчелы привносят в свое улье – виртуальный дом. За счет этого он и подпитывается.

– Что же, – закашлялась председательница, – получается, мы только сосуды для хранения чужих, извиняюсь, причиндалов?

– Грубо, конечно, но скорее всего, в каждом из нас живет виобр.

«И во Владимире Владимировиче?» – хмыкнул кто-то с последних рядов.

Гринвич расслышал.

– А чем он лучше остальных?

«Ну, знаете ли! Ха».

Тут же зазвенел графин. Секретарь парткома сразу забыла о шерстяных носках:

– Мы не на площади Сахарова. Попросила бы выбирать выражения.

А уфолог всем своим видом давал понять, что возмущен несусветной глупостью врача-уролога. Председательша, старясь быстрее увести разговор от политики, дернула одним плечом, потом другим:

– Прямо буддизм какой-то, переселение душ: в людей, собак и ящериц.

– Возможно, оболочки некоторых животных вакантны. Но люди, думаю, разбираются виобрами полностью. Разумеется, еще до рождения. Буддизм, говорите? Очень многое в разных религиях идентично. И главное, что человеческая душа бессмертна.

После долгого молчания Закамский свернул свой чертеж, взял рулон подмышку, сделал пару шагов в сторону мужчины.

– Даже если предположить, что ваш бред имеет хоть долю истины, вселенная должна быть давно переполнена виобрами. Где же на всех богов, желающих поиграться в аватарчиков, найти столько людей?

– Вопрос не так уж сложен, коллега, – вдруг улыбнулся Гринвич. – Предполагаю, виобры могут одушевлять людей не только в нашем временном отрезке, но и в прошлом времени. Играть, так сказать, в исторические игры. В будущем – нет. Оно еще не написано. И зачем опережать естественных ход событий? Всему свое время. Иначе существование разумной вселенной обессмыслится.

Даниил Пантелеймонович подошел к врачу так близко, что уперся в него своим ватманом. Но тот не стал отступать. По-прежнему смотрел на уфолога твердо и пронзительно.

– Мой вам совет, господин лекарь, – облизал Закамский широкие, как у карася губы, – занимайтесь своими циститами и простатитами. И не лезьте в сферу, в которой вы ни бельмеса не смыслите. Уролог! А туда же, в высшие материи! Я вам бы ломаной копейки не доверил.

Карандаш председательши мелко забился о многострадальный графин. Вера Игнатьевна Крупицина очень не хотел скандала. Появится представитель Роскосмоса, а тут бардак.

– В самом деле, товарищи любители, давайте закончим с ненаучной фантастикой. И поговорим, наконец, об облаке Оорта.

– К черту Оорта, – обошел уфолога Гринвич и направился к трибуне. – У меня есть еще кое-что сказать.

– Говори, уролог! – разрешил старичок на первом ряду с медалями за отвагу на вытертом пиджаке. Постучал палкой по облезлому полу. – А что, в его гипотезе есть какая-то изюминка. В самом деле, если не погибнет земная цивилизация, кем мы в результате станем? В Пущино, слышал, уже киборгов делают. Американский «Вояджер» за пределы солнечной системы улетел. А ведь бурное техническое развитие началось всего полтора века назад. Что же будет через пару тысяч лет? Уму непостижимо. Так что насчет виобров, сынок? Как они в нас внедряются?

Перед тем как встать за трибуну, Гринвич затормозил у председательского стола, наполнил из графина граненый стакан до краев, залпом выпил.

«Сушняк мучает». «Нет, мозги разжижает, чтобы лучше шевелились. Давай о виртуальных образах!»

Председательница водила круглыми глазами в разные стороны не зная, что делать. Регламент трещал по всем швам. Мероприятие затягивалось, а так хотелось топленого молока.

И тут в зал вошел пузатый, коротконогий мужчина, с порога помахал Крупициной кожаной папочкой. Та сразу же поднялась, опять задействовала графин.

– Друзья, позвольте вам представить ведущего сотрудника Роскосмоса господина Щёткина Нестора Самуиловича.

Зал, конечно, отреагировал:

«Заходи, Щёткин, не стесняйся. Сейчас тебе уролог расскажет, кто ты такой».

– Интересно, – живо отозвался чиновник и сел не за стол председателя, а на первый ряд, рядом с ветераном, прямо напротив Гринвича. – Ну-с, кто я такой?

– Да никто, – ничуть не смутился врач. – Биологический сосуд. Как в нас внедряются виобры? Элементарно. Допустим, вышибают из гиппокампа головного мозга, отвечающего за память и идентификацию личности, пару барионов. Заменяют их своими протонами и нейтронами. Частицы, как известно, несут полную информацию о хозяине. Был биологический субъект, стал виртуальный образ в материальной оболочке. Делается это, разумеется, на стадии человеческого зародыша.

– И мы, как природные личности, перестаем существовать, – моментально врубился в тему чиновник Роскосмоса. Он вытер неровную лысину, обрамленную по краям редкими пегими зарослями носовым платком, потом в него же высморкался. – Продуло где-то.

– Возможно, в чем-то наш истинный характер и проявляется, но руководит личностью, ее мыслями и поступками, безусловно, виобр.

– Чушь! – крикнул с места Закамский.

– А виобр, конечно, не знает, что он виртуальный образ. Так? – не мигал заинтересованными глазами Щёткин. – Но можно ли как-то проверить вашу теорию?

– Можно, – сказал после небольшой паузы Александр Гринвич. – Например, наложить на себя руки.

– Ну, это не выход, – разочарованно покачал головой чиновник и показал пальцами что-то мизерное, словно пойманную кильку.

– Вот вы и повесьтесь прямо здесь, на подтяжках, – не унимался Закамский. – Потом расскажите о впечатлениях.

Врач пропустил колкость уфолога мимо ушей.

– Правильно, не выход. Суицид запрещен вторым законом пространства. И те виобры, которые на это идут, получают санкции в виде штрафных очков. На какое-то время лишаются права на перевоплощение.

– Товарищи, – взмолилась Крупицина. – Может, все же доберемся сегодня до облака Оорта. Все больные, дома дела ждут.

Зал немедленно отреагировал:

«Не затыкай рот виобру!» «Иди, Крупицина, грей ноги в тазу с горчицей, тебя тут никто не держит».

– Попросила бы с уважением относиться к председателю, – напрягла простуженные голосовые связки бывшая партийная работница. – Здесь не местком. Хотите слушать уролога, пожалуйста. Может, он заодно нам расскажет, как лечить мочеполовую систему. Хм.

– Ну, если вы настаиваете, – спокойно пожал плечами Гринвич. – У вас нефроптоз правой почки. И воспаление правого яичника. Почку нужно подтягивать, а воспаление лечить ректальными свечами. Если еще не поздно.

Судя по залившемуся краской лицу председательницы, стало ясно, что Гринвич сказал правду.

– Предлагали подтяжку. Уж и не знаю, как реагировать, – пролепетала Крупицина, – все думаю – насмешка или вправду поможет.

«Тише, – зашикали на больную председательшу. – Не интересно, другим не мешайте. Яичники надо в стационаре лечить».

– А я что, я ничего.

– Есть еще один способ проверить правильность моей гипотезы, – продолжал Гринвич. – Виобры, как правило, предпочитают многопользовательские игры. Геймеры знают, так интереснее. Общаешься с живыми, себе подобными людьми, а не с ботами. Если здесь мы с вами встретились, вероятнее всего, и в других играх мы тоже были рядом.

В зале было ужасно душно. Молодой человек промокнул лоб носовым платком. По залу распространился запах дорогого парфюма и камфары. Поднял глаза к потолку, некоторое время думал, говорить ли дальше. Все же решился:

– Вчера мне приснился сон: начало ноября 1920 года, погрузка отступающей Белой армии на корабли в порту Севастополя. Уже слышна канонада большевистских орудий, но люди соблюдают спокойствие и без паники поднимаются по трапам. На рейде крейсер «Генерал Корнилов», на нем офицеры штаба барона Врангеля с биноклями… И, мне кажется, многих из вас я там видел. Нет, лица иные, но что-то мне говорит, что среди толпы были именно вы.

«В смирительную рубашку! Немедленно вызывайте карету скорой помощи!»

Это, конечно, подал голос Закамский.

Молодой человек сошел с трибуны и, прохаживаясь между рядами, заговорил тихо, словно беседовал сам с собой. Но все его слышали, потому что в небольшом помещении бывшей ткацкой фабрики сделалось тихо, как в цветочном магазине.

С неподдельным любопытством следил за каждым его шагом и чиновник из Роскосмоса. В его глазах блестели одновременно и усмешка и доверие.

А Гринвич заговорил о головном мозге. О том, что гиппокамп является частью лимбической системы, отвечающей за эмоции и формирование долговременной памяти. На нашем жестком диске записано все: каждая мысль, каждый шаг и поступок, каждая секунда, проведенная в этом мире. Но оперативной памяти нет необходимости задействовать долговременный архив, поэтому мы ничего и не помним. И только ночью, готовя план действий назавтра и анализируя возможные угрозы, наш мозг иногда обращается к банку глубокой памяти.

– Эти записи вечны. Их невозможно стереть, так как они хранятся не только в генах, но и в барионах наших атомов. Понятно к чему я клоню?

Руку поднял Нестор Самуилович. Он явно изображал простака, своего парня. Но был далеко не прост, это ясно видел Гринвич.

– Если отключить гиппокамп, мы станем естественными, такими, какими были до внедрения в нас виобров. Правильно я вас понял?

– Господин, Щёткин, – издал стон Закамский. – Ну, от вас-то я никак не ожидал. Как можно вступать в антинаучные дискуссии с сумасшедшим? По нему психиатрическая лечебница имени Ганнушкина плачет.

– Существование НЛО тоже пока не доказано, – коротко ответил на это чиновник, не отрывая взгляда от Гринвича.

– Совершенно верно, – подошел Александр к представителю космического агентства. – Но стать самим собой мало. Задача – найти частицы виобра в гиппокампе и подключиться к ним. Сложность в том, что с одной стороны нужно нейтрализовать гиппокамп, с другой – его активировать. И как быть? Ввести мозг во временную кому. Поставить на грань жизни и смерти. Наркотики, алкоголь или анестезия для этого не подходят. Нужно сильнейшее и в тоже время, относительно безопасное вещество. Однажды на глаза мне попалась заметка в газете, о том, что в казахстанском поселке Калачи люди иногда внезапно засыпают на 2—3 дня. Только годы спустя выяснилось, что причина в парах дихлордифенилтрихлорэтана. Проше говоря, хлорорганического пестицида, порошка ДДТ для сельского хозяйства. Его производили на химическом заводе в 20 километрах от поселка. Завод давно закрыли, а горы ДДТ остались. И как только сильный ветер в сторону Калачей, все: двое, трое сельчан впадают в глубокий двухдневный сон. При этом видят яркие и очень подробные сны.

– Съездите в Казахстан, подышите дустом, – отозвался Закамский, – может, мозги вам прочистит.

И на это Гринвич не отреагировал. Он смотрел на чиновника Роскосмоса и старался понять, заинтересовался ли он проблемой или только прикидывается.

– Итак, пары дихлордифенилтрихлорэтана. Но одного усыпления гиппокампа, как я говорил, недостаточно. Требуется неординарный стимулятор памяти. Ноотроп. Типа аммитала натрия, сыворотки правды СП-117, которую в свое время спецслужбы вкалывали кандидату в президенты Ивану Рыбкину. Но где эту сыворотку найдешь? В общем, я разработал некий препарат. С одной стороны отключающий гиппокамп, с другой – раскрепощающий его. Видите ли, во время глубокого сна мозг требует полного отчета о состоянии организма. Это касается и самого мозга – гипоталамус, мозжечок, оба полушария, продолговатый мозг и т. д. Так вот, на этот раз проверка должна быть сверхглубокой. А ноотроп, ко всему прочему, поможет запомнить все, что увидит мозг во время комы.

– Ну и вперед! – крикнул студент Янсон. – Потом расскажите, где были, что видели, чего слышали. Любопытная теория, кстати. Я, например, постоянно чувствую, что во мне сидит кто-то посторонний.

«Одеколон на ночь не пей».

– Я разработал необходимую сыворотку правды. На основе триметилбутанпропилена. Но не хватает средств на оборудование для ее синтеза.

– Ах, вот оно что?! – подлетел, чуть ли не до потолка Закамский и снова выскочил к трибуне со своим ватманам. – С этого бы и начинали. Разводка, господа, обычная разводка. Как вы не поняли? А я сразу догадался. Нет, он не просто псих. Махинатор, вымогатель. Аферист, одним словом. Надо вызывать полицию!

– Но я ни у кого ничего не прошу, – отвел Гринвич рукой от лица ватман уфолога. – И не собираюсь. Просто зашел поделиться мыслями. Коллеги-врачи меня не понимают, а вы все же романтики, мечтатели. Бредите звездами и контактами с братьями по разуму. Возможно, вам было интересно. Спасибо за внимание.

На эти слова врача-уролога Закамский острить не стал. Излил душу и проваливай и больше тут не появляйся, читалось в его глазах.

– Развелось умников, как рыжих муравьев в огороде, – процедил он сквозь зубы. – Скатертью дорога.

Гринвич виновато кивнул головой, пошел к выходу. Не было ни одного человека в зале, который не провожал бы его сверлящим взглядом. А когда спина необычного теоретика скрылась за дверью, с последнего ряда встал квадратный гражданин в клетчатом пиджаке и широким атласным галстуком ярко красного цвета. Подхватил объемный черный кейс, обтянутый крокодиловой кожей, зацепился остроносым ботинком, вычищенным до блеска о передние кресла, и чуть не повалил весь ряд. У выхода обернулся:

– Закрой пасть, Закамский, НЛО залетит.

Квадратный мужчина догнал Гринвича во дворе разоренной фабрики. Предприятие давно не работало, но из мощных труб, проложенных вдоль дорожек, отчего-то все еще пробивался пар.

Дернул уролога за рукав пиджака.

В первый момент Гринвич испугался, увидев перед собой большое несимметричное лицо. Но оно было незлое, как у доброго великана и Александр натужно улыбнулся:

– Чем обязан?

– Скалодуб Виталий Николаевич. Не знаю, откуда фамилия такая странная. Это жена меня в клуб определила, – затоптался гигант. – Говорит, совсем ты отупел среди своих ливерных колбас, пойди ума немного наберись и мне чего-нибудь расскажешь. У меня бизнес мясной. Ну, там, корейка, балык, буженина. Думаю – а чего, я звездочки люблю, а про НЛО так взахлеб читаю. Хочу даже телескоп купить да не знаю какой конструкции; рефрактор или рефлектор. Не посоветуете?

– Не по адресу обращаетесь, я не звездочет.

– Извините. Это я так, к слову. Меня очень ваша идея взволновала. Интересно ведь кем мы через тысячу лет станем. У вас денег нет на эксперимент. Сколько надо?

– Вы хотите одолжить? Так я не отдам, нечем.

– Ерунда. Все равно деньги утекают налево и направо. Родственникам дай, друзьям займи. Надоело. Убежать бы куда-нибудь в Австралию, к пигмеям, да бумеранги запускать. А тут такое дело. Понимаю, что может ничего у вас и не выйдет с этими… атомами, но все равно готов. В разумных пределах, конечно.

Гринвич не ожидал подобного развития событий. Приходил в клуб просто вывернуть душу. Откуда у любителей деньги? Да и не нужны они ему, в общем-то, были. Зарплаты уролога в частной клинике вполне хватило, чтобы купить необходимые компоненты. Он и купил. Осталась малость – смешать их в определенной пропорции и ввести себе в вену. А через кислородную маску подать пары триметилбутанпропилена. Но ему нужен человек, который был бы в курсе того, что он делает, оказался бы, если что рядом. Колбасник так колбасник.