История России в лицах. Книга третья

Дочери заключили еще более блестящие браки, все три стали королевами: Елизавета вышла замуж за короля норвежского, а после его смерти – за короля датского, Анастасия стала женой короля Венгрии Андраша I, а младшая Анна вышла замуж за короля Франции Генриха I, оставив о себе прочную память не только в документах, но и в скульптурных изображениях, как Анна Русская.

В германских хрониках существуют еще туманные намеки на какую-то «Агату Русскую», якобы младшую дочь Ярослава, которая вышла замуж за английского короля по имени Гаральд. Но это, скорее всего, ошибка автора-составителя хроники, перепутавшего Анну русскую и жившую много позже английскую принцессу Гиту, дочь короля Гаральда, которая вышла замуж за русского князя.

При Ярославе Мудром Киев часто сравнивали по красоте с Константинополем. Один западный хронист считал уже в это время Киев чрезвычайно большим и крепким городом, в котором около 400 церквей и 8 рынков. Другой западный хронист называл Киев соперником Константинополя, «блестящим украшением». При нем же был заложен каменный Софийский собор в Новгороде, вместо сгоревшего деревянного.

Княжение Ярослава важно прежде всего как эпоха высшего процветания Киевской Руси, после которого она быстро стала клониться к упадку, а значение самого Ярослава в русской истории основывается главным образом не на удачных войнах, а на династических связях с Западом и – главное! – на его трудах по внутреннему устройству земли русской.

Ярослав много содействовал распространению христианства на Руси, развитию необходимого для этой цели просвещения и подготовке священнослужителей из русских. Он построил в Киеве монастырь святого Георгия и монастырь святой Ирины (в честь ангела своей супруги). Ярослав не щадил средств на церковное благолепие, но также украсил Киев многими постройками, обвел его новыми каменными стенами, устроив в них знаменитые Золотые ворота (в подражание таким же цареградским), а над ним – церковь в честь Благовещения.

Недаром его дочь Анна, ставшая королевой Франции, с тоской вспоминала о красоте оставленного ею родного города, сравнения с которым Париж тех времен категорически не выдерживал. Лишь с византийским великолепием можно было сравнить столицу Руси во времена Ярослава Мудрого.

Ярослав прилагал немало усилий и для внутреннего благоустройства православной церкви и успешного развития христианской веры. Когда в конце его княжения надо было поставить нового митрополита, Ярослав велел собору русских епископов поставить митрополитом русского священника Иллариона, желая устранить зависимость русской духовной иерархии от Византии. Помимо этого Ярослав велел переводить книги рукописные с греческого на славянский, причем сам покупал оригиналы и почти все читал, будучи одним из образованнейших людей своего времени. Переводы же были помещены в библиотеку построенного им Софийского собора для общего пользования.

Для распространения грамоты Ярослав велел духовенству обучать детей, а в Новгороде, по позднейшим летописным данным, устроил училище на 300 мальчиков. При Ярославе приехали в Русь из Византии церковные певцы, научившие русских осьмогласному (демественному) пению.

Наиболее известным остался Ярослав в памяти потомков как законодатель: ему приписывается древнейший русский памятник права – «Устав», или «Суд Ярославль», более известный, однако, под названием «Русская Правда». Многие историки, впрочем, считают, что «Русская правда» – это сборник законов и обычаев, составление которого Ярослав лишь начал, и который продолжал пополняться и расширяться на протяжении всего XII века.

Кроме «Русской Правды», при Ярославе появился церковный устав, или Кормчая книга – перевод византийского «Номоканона», многие пункты из которого действительны и по сей день.

Своей законодательной деятельностью, заботами о распространении христианства, о церковном благолепии и просвещении Ярослав так возвысился в глазах древнерусских людей, что получил прозвание Мудрого.

Немалую роль в деятельности Ярослава играли и заботы о внутреннем благоустройстве земли, ее спокойствии и безопасности: он был князем-«нарядником» земли. Подобно своему отцу, он заселял степные пространства, строил города (Юрьев – Дерпт, Ярославль), продолжал политику предшественников по охране границ и торговых путей от кочевников и по защите интересов русской торговли в Византии. Ярослав огородил острожками южную границу Руси со степью и в 1032 г. начал ставить здесь города.

Время Ярослава было эпохой таких деятельных сношений с государствами Запада, каких в будущем уже не было. Он правил 37 лет, из них в Киеве – только 17, но за это время сумел сделать колоссально много. При нём, в частности, появились монеты с надписью «Ярославле серебро». На одной её стороне был изображен Иисус Христос, на другой – Георгий Победоносец, святой покровитель Ярослава.

При Ярославе возникли первые русские монастыри. Помимо уже упоминавшихся киевских, он основал монастыри Святого Георгия (Юрьев монастырь) в Новгороде и Киево-Печерский монастырь, превратившийся впоследствии в лавру. Ему же православные обязаны и появлением в церковном календаре дня святого Георгия (26 ноября), так называемого «Юрьева Дня», позже снискавшего себе печальную известность в связи с крепостным правом.

Умер Ярослав Мудрый 20 февраля 1054 года на руках сына Всеволода, пережив на четыре года свою жену и на два года старшего сына Владимира, и оставив Киевскую Русь на пике ее расцвета. А историков – в абсолютном недоумении, которое до сих пор так и сохраняется. Загадочность фигуры Ярослава практически не имеет аналогов в русской истории. О нем не написано ни одного серьезного исследования.

Даже после смерти Ярослав продолжал загадывать загадки. Его саркофаг в Софийском соборе Киева, где князя официально погребли, до настоящего времени вскрывался три раза: в 1936, в 1939 и в 1964 годах и проводили, мягко говоря, не вполне квалифицированные исследования. Например, в отчете 1964 года, выдержки из которого печатались в «Вестнике» АН СССР, сообщается, что рост князя был 172—175 см. и что он был хромым: по одной из версий – от рождения, по другой – в результате ранения в битве. Правая нога князя Ярослава была более длинной, чем левая, из-за повреждения тазобедренного и коленного суставов.

В саркофаге были также обнаружены и женские останки, о чем писал академик Михаил Герасимов еще в 1939 году. Известный скульптор и антрополог осуществил реконструкцию лица Ярослава по его черепу. На основе этой реконструкции создан скульптурный образ Ярослава в памятнике «Тысячелетие России» в 1862 году в Новгороде. Памятники Ярославу Мудрому также установлены в Белой Церкви, Киеве, Харькове и Ярославле.

Значит, останки князя в конце тридцатых годов в саркофаге были! Мистификациями академик Герасимов никогда не занимался. Он мог только (теоретически) использовать при реконструкции древнейший из портретов киевского князя, который был выполнен при жизни Ярослава на известной фреске в соборе святой Софьи. Но, к сожалению, часть фрески с портретами Ярослава и его жены Ингегерды после войны была утрачена. Сохранилась лишь копия, сделанная в 1651 году с ещё целой фрески придворным живописцем литовского гетмана А. Радзивила, которая находится сейчас в частной коллекции.

В 2009 году саркофаг был вскрыт в четвертый раз, и останки снова отправили на экспертизу. При вскрытии были обнаружены советские газеты «Известия» и «Правда», датированные 1964 годом – это удалось установить со стопроцентной вероятностью. А вот результаты генетической экспертизы, опубликованные в марте 2011 года, гораздо менее точны: в гробнице оказались не мужские, а только женские останки, причем составленные из двух скелетов, датирующиеся совершенно разным временем: один скелет одного времени с Киевской Русью, а второй на 1000 лет древнее, то есть времён скифских поселений.

Женские останки киевского времени, по утверждению ученых-антропологов, принадлежат женщине, при жизни много занимавшейся тяжелым физическим трудом, – явно не княжеского рода. Вот тут кончаются антропология и археология и начинается настоящий детектив с мистико-религиозным уклоном.

Достоверно известно, что при отступлении из Киева осенью 1943 года вместе с немецкими оккупантами представители На след праха Ярослава Мудрого может указать захороненная вместе с ним икона Николы Мокрого, которая была вывезена из Софийского собора представителями Украинской Греко-Католической Церкви. Икона была обнаружена в Свято-Троицком храме, но… в Бруклине, то есть совсем на другом континенте, в Америке, в 1973 году. По мнению некоторых историков, останки великого князя Ярослава также следует искать в США, ибо Свято-Троицкий собор в Бруклине в настоящее время находится в распоряжении Украинской православной церкви в США и под юрисдикцией Константинопольского патриархата.

Воистину, нет пророка в своем отечестве! Ярослав Мудрый формально не входил в число святых Русской православной церкви: только в 2005 году по благословению патриарха Алексия II в церковный месяцеслов был внесен день поминовения благоверного князя Ярослава Мудрого – 5 марта. Хотя Ярослав почитался христианами сразу после смерти и впервые как Святой упоминается в…«Деяниях первосвященников Гамбургской церкви», датируемых 1075 годом.

Поскольку Ярослав был женат на дочери шведского короля и устраивал династические браки своих дочерей исключительно с королями, он сам и его имя неоднократно упоминаются в скандинавских сагах, где он фигурирует под именем «Ярислейва Конунга Хольмгарда», то есть «Ярослава князя Новгородского». Правда, если не затруднять себя переводом и изучением других источников, как это сейчас модно, то вполне реально в один прекрасный день прочитать, что Ярослав на самом деле был варяжским вождем, пришедшим на дикую Русь, и установивший там, наконец, европейский порядок. Никто не будет затруднять себя размышлениями о том, что дикими-то были как раз все еще языческие скандинавские страны…

Тем более, что прецеденты имеются. Еще в середине позапрошлого века профессор Санкт-Петербургского университета Сенковский, переводя на русский язык «Сагу об Эймунде», обнаружил, что варяг Эймунд вместе с дружиной был нанят Ярославом Мудрым. В саге рассказывается как конунг Ярислейф (Ярослав) сражался с конунгом Бурислейфом (Борисом), причём в саге Бурислейфа лишают жизни варяги по распоряжению Ярислейфа.

Затем некоторые исследователи на основании все той же саги поддержали гипотезу, что смерть Бориса – «дело рук» варягов, присланных Ярославом Мудрым в, учитывая то что по летописям Ярослав, и Брячислав, и Мстислав отказались признать Святополка законным князем в Киеве. В то же время, известно, что после смерти князя Владимира лишь два брата – Борис и Глеб заявили о своей верности новому киевскому князю и обязались «чтить его как отца своего» и для Святополка весьма странным было бы убивать своих союзников. До настоящего времени эта гипотеза имеет как своих сторонников, так и противников, но, увы, не имеет серьезных исследователей.

Древнерусские же летописцы в «Повести временных лет» объявляют Ярослава мудрым потому, что он… построил храмы Святой Софии в Киеве и Новгороде, то есть посвятил главные храмы городов Софии – премудрости божьей, которой посвящён главный храм Константинополя. И тем самым заявил, что русская церковь стоит наравне с церковью византийской. Действительно, колоссальное достижение!

Хорошо еще, что вошла в историю работа князя «Русская правда», ставшая первым известным сводом законов на Руси. Что династические браки его самого и его детей позволили Киевской Руси стать на один уровень с другими государствами Европы. Что хотя бы зарубежные исследователи признают Ярослава Владимировича «первым европейским правителем Руси».

Увы, и последним тоже – на долгое время. Умирая, Ярослав разделил землю русскую между сыновьями и оставил завещание, в котором предостерегал сыновей от междоусобиц и убеждал жить в тесной любви…

Но это желание мудрого князя так и осталось мечтой.

Русская императрица Священной Римской империи

Несмотря на обилие документов – в основном, германских хроник конца десятого – начала одиннадцатого веков, в судьбе этой женщины достаточно трудно разобраться. Кто она была – невольная соучастница преступлений своего нелюбимого супруга-императора или просто жертва его воистину дьявольских деяний? Могла ли она оградить себя от посягательств врагов с помощью «восточного чародейства» или то выдумки скучающих монахов-летописцев? Один супруг у нее был или все-таки два?

Достоверно известно только одно: внучка Ярослава Мудрого, дочь князя Всеволода и сестра князя Владимира Мономаха была отправлена в Германию, едва достигнув четырнадцатилетнего возраста, и вернулась в родной Киев почти тридцать лет спустя, чтобы принять постриг и умереть.

Евпра́ксия Все́володовна, Адельгейда, Агнесса, Пракседа, безвестная монахиня – это все одна и та же женщина с трагической судьбой и очереннной потомками памятью.

Ее отец, князь Всеволод, славился не только умом, но и красотою: огромные серые глаза и густые золотистые волосы Евпраксия унаследовала от него. От матери к ней перешли спокойная мудрость и гордость, проявлявшиеся чуть ли не с младенчества. Возможно, гордость была вообще фамильной чертой: первым браком князь Всеволод был женат на византийской царевне Марии, дочери императора Константина Мономаха. Она родила мужу сына Владимира (будущего Мономаха) и дочь Янку. А от второй супруги, Анны (по одним сведениям – половецкой княжны, по другим – освобожденной князем из плена русской боярышни), у князя был сын Ростислав и дочь Евапраксия.

Евпраксия росла в Киеве, при великокняжеском дворе, где получала, как это было тогда принято на Руси, довольно основательное образование. Княжон учили так же, как и княжичей: не только грамоте, но и математике, азам философии, «врачебной хитрости», календарной астрономии, «гиштории», «глаголению инемными языками». Об этом свидетельствует, например, изображение дочери киевского великого князя Святослава с пергаментным списком в руках на одной из миниатюр в «Изборнике Святослава» 1073 года.

А помимо обязательных предметов, Евпраксия, как утверждают русские летописцы того времени, «переняла от матушки знатное искусство боя без оружья». Что это было за искусство, остается только догадываться, но известно, что сама княгиня научилась ему от иранской рабыни еще в половецком плену.

Красивой и рослой девочке исполнилось двенадцать лет, когда в 1083 из Германии на Русь пришло свадебное посольство от саксонского дома фон Штаденов. Свахой была овдовевшая княгиня Ода, супруга одного из умерших братьев князя Всеволода. В Германии у княгини была большая родня, вот и постаралась она сосватать одному из своих племянников богатую невесту княжеских кровей. А чтобы сватовство не сорвалось, послала на Русь самого племянника – маркграфа Генриха фон Штадена из Саксонии, обладавшего, как единодушно пишут летописцы, «ангельским ликом и чрезмерно высоким ростом». Предполагаемый жених был старше Евпраксии на четыре года и не мог похвалиться богатырским здоровьем; тетушка Ода надеялась, что сильная русская кровь позволит воспрять древнему германскому роду.

Уже давно так повелось на Руси, что княжеские дети женились на иноземках и замуж выдавались за знатных отпрысков из других стран. Династические интересы, конечно, но к тому же и забота о том, чтобы не выродились княжеские роды на Руси, как это постепенно происходило в Европе, где папа римский даже вынужден был запретить браки между родственниками до седьмого колена. И все равно сплошь и рядом женились на близких родственниках, отчего потомство появлялось не самое здоровое.

А мир крещеный велик: невест и женихов российские князья искали и в Византии, и в Венгрии, и в Германии, и в Польше, и в Норвегии и даже во Франции. Старший брат Евпраксии, сын гречанки Марии, женился на саксонской принцессе Гите, сестра самого князя Всеволода, Елизавета, была сперва норвежской королевой, а овдовев, вышла замуж за короля Дании. Младшая сестра, Анна, стала королевой французской. Евпраксии же выпал жребий идти под венец с маркграфом саксонским, ибо старшая ее сестра уже была просватана за сына византийского императора.

Однако неожиданно воспротивилось киевское духовенство. За тридцать лет до сватовства саксонского маркграфа к дочери киевского князя произошло окончательное разделение православия и католицизма, и священники постепенно стали настраивать своих князей против «иноверцев». Но князя Всеволода было невозможно заставить отказаться от принятого решения.

Тем более, что личная жизнь старшей дочери Янки (Анны) сложилась неудачно: брак с византийским царевичем не состоялся, так как жениха насильно постригли в монахи. Княжна осталась на Руси, постриглась в монахини и основала в Киеве женский Андреевский монастырь, настоятельницей которого и стала. При монастыре Анна Всеволодовна основала первую известную в истории Руси школу для девочек. В одной из летописей говорилось о том, что Анна, «собравши младых девиц, неколико обучала писанию, тако ж ремеслам, пению, швению и иным полезным им занятиям. Да от юности навыкнут разумети закон божий и трудолюбие, а любострастие в юности воздержанием умертвят».

Тягу к «просветительской» деятельности Анна явно унаследовала от отца, который, «дома седя, изумеяше пять язык» Да и традиции женского образования в Византии, откуда родом была ее мать, благотворно влияли на общий уровень культуры и распространение грамотности среди женщин княжеского дома.

А Евпраксия оказалась очень богатой невестой: к ее приданому присоединилось приданое старшей сводной сестры. В 1083 году сероглазая девочка с огромным приданым, пышным посольством и верблюдами, «нагруженными роскошными одеждами, драгоценностями и вообще несметным богатством», была отправлена в Саксонию, в дом жениха, где, по обычаю того времени, она должна была находиться до брака, усваивать немецкий язык, привыкать к новому быту.

Но по дороге случилось неожиданное: поезд русской княжны, остановившийся на ночлег в одном из германских городов, попался на глаза императору Генриху IV, известного своей алчностью. Немудрено: пятнадцать верблюдов, которых тут отродясь не видели, груженных тяжелыми тюками, да еще дюжина груженых с верхом повозок. Чуть ли не весь город сбежался на главную площадь поглазеть на «варварские диковины».

Шум привлек внимание оказавшегося проездом в том же городе императора, и он потребовал, чтобы его познакомили с невестой его вассала. Женщин Генрих вообще любил без меры и разбора, а уж богатых…

Увы, жениться на Евпраксии император не мог, так как уже давно состоял в браке и имел двух сыновей, поэтому он попытался хитростью и силой завладеть приданным «дикой россиянки». Правда это или нет, но в некоторых немецких летописях есть упоминания о том, что «невеста маркграфа Саксонского волшбою неведомой заставила диковинных животных так кричать, что и воины, и горожане, обратились в бегство».

Приданое было спасено. Но император поклялся, что рано или поздно завладеет и богатством «дикарки» и ею самой. Как он собирался это осуществить, Генрих еще не придумал, но не зря в немецких землях он давно уже носил прозвище «Рыжего Сатира», а многие и вовсе считали его слугой самого сатаны. Что, в общем, было недалеко от истины: император был главой страшной секты николаитов, известной своими далеко не христианскими обрядами.

Красота Евпраксии поразила не только императора: ее жених не мог налюбоваться на свою нареченную и заявил, что желает немедленно совершить обряд бракосочетания. С огромным трудом мать, вдовствующая маркграфиня Саксонская и тетушка Ода уговорили его подождать, пока невесте исполнится шестнадцать лет – срока, установленного германскими законами.

Графиня Ода предложила, чтобы Евпраксия провела четыре оставшихся до свадьбы года в Кведлинбургском женском монастыре, где воспитывались и получали образование дочери наизнатнейших семей Германии, а игуменьями были принцессы только королевской крови. Покровительствовала монастырю сама императрица Берта – кроткая и богобоязненная супруга «Рыжего Сатира», а настоятельницей там была сестра императора Адельгейда.

У нее-то Евпраксия и училась немецкому языку и латыни. Аббатиса была так образованна, что читала не только псалмы, но и творения Вергилия и Горация. Стихи русская княжна быстро научилась понимать и многое запоминала наизусть. А вот псалмы давались отчего-то труднее:

«Господи, взываю к Тебе, услышь меня: внемли гласу моления моего, когда взываю к Тебе. Да будет молитва моя, яко кадило пред Тобою. Прими из рук моих, жертва вечерняя!»

Евпраксия прилежно повторяла слова следом за аббатисой, но не решалась спросить о том, что они значат. Отчего-то робела, хотя о личной жизни настоятельницы спрашивать не боялась. Адельгейда была еще молодая и очень красивая женщина, монашеский наряд смотрелся на ней странно.

– Отчего вы не вышли замуж, преподобная матушка? – спросила ее как-то Евпраксия. – Знатная, красивая, богатая – отчего предпочли стать невестой Христовой, а не супругой какого-нибудь могущественного владыки?

– Такова была воля моего отца, – сухо ответила настоятельница и прекратила разговор.

Родительская воля и для Евпраксии была священна, поэтому она еще сильнее привязалась к настоятельнице, почитала ее, как старшую сестру. И решила, что если придется перейти в католичество, то сделает она это под именем Адельгейды. Так впоследствии и произошло… увы. Ибо имя, это, как известно, судьба.

А судьба принцессы Адельгейды была трагичной. Вовсе не отцовская воля привела ее в монастырь; по желанию отца она должна была выйти замуж за одного из германских князей, молодого и красивого. Но ее брат Генрих заманил князя в один из своих замков и там убил руками своих приспешников. А сестру – тогда еще совсем юную – изнасиловал в компании со своими собутыльниками. Адельгейда скрыла его и свой грех в Кведлинбургском монастыре, где по воле того же брата стала аббатисой и наставницей невинных девушек. Император получал от этой ситуации какое-то извращенное удовольствие.

В пятнадцать лет Евпраксия перешла в католичество, а через год обвенчалась с Генрихом фон Штаденом. Молодые супруги нежно любили друг друга, но брак, увы, оказался недолгим: менее, чем через год, в 1087 году, Генрих был отравлен в одном из замков императора, причем тот утверждал, что это маркграф хотел его отравить и всыпал яд в бокал, да случайно перепутал и выпил отраву сам. Доказать ничего никто не смог.

Маркграфство перешло по наследству к младшему брату умершего, Людигеру. А бездетная юная вдова вновь вернулась в Кведлингбургский монастырь, к аббатисе и воспитательнице. К своей страшной будущей судьбе.

Но пока ничего не предвещало будущих невзгод и испытаний. Жизнь в монастыре не отличалась унылым благочестием, скорее монастырь напоминал замок, куда постоянно наведывались самые разные гости – в основном, знатные господа и дамы. Вечера в трапезной проходили весело, иногда даже слишком весело, по мнению Евпраксии. Впрочем, ей было неведомо, что основное «веселье» продолжалось уже после того, как воспитанницы удалялись в свои кельи.

А за стенами монастыря шла непростая жизнь, наполненная интригами, военными стычками, ссорами императора Генриха с папой римским и итальянскими аристократами. Евпраксия ничего не знала о том, что у германского императора была самая скандальная репутация на свете. Хотя весь христианский мир содрогался, от бесконечных скандальных выходок императора.

Генрих был коронован в четырехлетнем возрасте, после смерти своего отца, Генриха III. Формально власть перешла в руки вдовы императора, регентши Агнессы Савойской, но фактически империей управляли опекуны маленького императора – архиепископы Адальберт Бременский и Ганно Кельнский. Они же занимались и его воспитанием, да так оригинально, что их воспитанник стал обладателем всех мыслимых и немыслимых пороков, а главное – проникся презрением к религии как к силе, руководящей поступками и потребностями человека. А заодно и к Риму, власть которого над собой категорически отказывался признавать.

Эта неприязнь усилилась еще и в связи с тем, что папа римский категорически отказывался разрешить Генриху развестись с женой – Бертой Савойской, на которой его просто принудили жениться еще в ранней молодости. Берта родила ему двух сыновей, Конрада и Генриха, но так и не смогла дождаться хотя бы простой учтивости со стороны супруга.

Добродетельная и кроткая, Берта сама не желала развода, хотя супружеские измены императора могли истощить терпение святой. Тогда Генрих решил спровоцировать на супружескую измену саму императрицу и стал подсовывать ей одного за другим молодых и сладкоречивых кавалеров, которые клялись императрице в неземной страсти и умоляли о взаимности. Тщетно.