Заседатель

ЯВЛЕНИЕ 18-е

Те же и Михайлов

Судейкин. Я еще даю рубль.

Зимин. Я полтинник прибавляю.

Ольга (смеясь). Я полтинник прибавляю.

Зимин. Я три даю! (Бросает деньги на стол.)

Ольга. Я…

Марфа Павловна (с сердцем). Да будет тебе!

Судейкин. А ты, Марфа Павловна?

Марфа Павловна. Я ни копейки!

Михайлов. Я даю полтинник!

Судейкин. Стыдись, Марфа Павловна, вот господин Михайлов дает даже, а ты не хочешь.

Зимин. Я две свои сорочки.

Ольга. Я трубку холста.

Марфа Павловна. Так и быть, я даю твоей жене старое платье да платок детям. Да смотри не пропей.

Глаголев (плача). Куда мне, батюшка? (Кланяясь в ноги Судейкину.) Премного вам благодарен! Век бога буду молить!

Судейкин (дает ему деньги). Возьми! Да встань, старик. Подожди, я дам тебе сапоги. Только, пожалуйста, ходи на службу.

Михайлов (про себя). Пропьет сегодня же и сапоги и холст! Пьяница и плут, нужды нет, что стар… Он постоянно ходит по домам сбирать на бедность; сам пьян, а дома жена и дети голодают, бедствуют, воют…

Действие 4-е

СЦЕНА 1-я

Комната 2-го действия

ЯВЛЕНИЕ 1-е

Марфа Павловна и Чурохов

Марфа Павловна (у окна). Вы его ужасно рассердили! Ах, боже мой, куда это он пошел? Ведь он хотел итти в полицию.

Чурохов (смотрит в окно). Нет, он пошел в суд! В полицию идти не зачем, – ведь выйдет скандал, а ему с меня ничего не взять.

Марфа Павловна. Вы слышали, что здесь у нас было?

Чурохов. Как же. (Садясь.) Все слышал, как он бранил вас за то, что вы протестовали против его честности. Ах, как он был смешон!

Марфа Павловна. И вам не стыдно было подслушивать?

Чурохов. За вас мне было стыдно.

Марфа Павловна. Все-таки нехорошо подглядывать. как муж целует жену.

Чурохов. Напротив, досадно, что жена целует своего мужа.

Марфа Павловна. Необходимость, мой милый Платон Назарыч. Ведь я беру поцелуями.

Чурохов. Вы были в тот момент очень хороши… Мне, право, было досадно, что целовали вы не меня, а его…

Марфа Павловна. Э, полноте, дружочек! Ведь я ему все таки жена, обязана его любить хоть как-нибудь. Что же делать, если я его люблю только из выгод, когда мне нужно… Я вовсе его не люблю, хотя он меня и без меры любит. Вот вас я люблю, и ты это знаешь, противный! Душка! (Целует его.)

Чурохов. Скажите, зачем вы вышли за него замуж! Но, конечно… у вас была любовь, а теперь вы его не любите… Играйте, играйте вашим супругом для любви ко мне. Мы с ним справимся…

Марфа Павловна. О нет, с таким человеком надо много ума. Это такой человек, что хоть ты ему что ни говори, что ни доказывай, хоть ты его брани, – он все свое: "я хочу по законам и сделаю". Так и делает.

Чурохов. Но, может быть, он вас послушает! Марфа Павловна, попросите, ради бога, ради нашей любви, прошу вас! (Вынимает деньги и дает.) Вот отдайте ему триста рублей, а это вам, за вашу любовь. Тут сто рублей. (Целует ее.)

Марфа Павловна. А если он не возьмет?

Чурохов. Быть не может! Возьмет, вы его убедите. Я удивляюсь, наконец, вашему мужу: отчего не взять? Ведь только нужно решить дело; реши его, как хочешь, и отошли в палату. Палата перерешит по-своему. Вы знаете ведь как там решают дела…

Марфа Павловна. Не знаю… За успех я не могу ручаться. Однако употреблю все меры. Он, право, такой неугомонный.

Чурохов. Да втолкуйте вы ему, что с деньгами жить хорошо, хоть где и хоть когда. Отдали под суд, уволили без прошения, деньги есть и – помилуй бог, живется. Я вот теперь и не думаю о службе, – увольняй, проживу лет тридцать, если не больше.

Марфа Павловна (смеясь). Какой вы, Платон Назарыч, громобой! Вы скажите мне, много ли вы взяли за дело?

Чурохов (тихо). А вам на что?

Марфа Павловна. Нет, так, сознайтесь.

Чурохов. Мне дали тысячу рублей. Да это пустяки против того, что взял судья.

Марфа Павловна. А секретарь взял? Ведь это его дело.

Чурохов. Ему не за что. Это такая скотина, что и говорить про него не стоит. Прежде он был здесь столоначальником и часто по ночам пьяный валялся в грязи. Женился на бывшей гувернантке богатого купца, снюхались как-то. Она ему купила дом, да и теперь много денег имеет, выхлопотала должность секретаря: судью просила, посылала в губернский мужа хлопотать. Зато как она его бьет! (Встает.) Однако, мне пора! Я вам отдам записочку, кого нужно освободить по делу. (Отдает.) Пожалуйста, пусть он освободит их, за это и деньги даю. А мне позвольте вас поцеловать. (Целует.)

Марфа Павловна. Проказник эдакой. Я поговорю ему, уговорю… Вы знакомы с Ольгой?

Чурохов. Нет. Она такая прекрасная, что я не смею с ней слова сказать. Да и горда немножко.

Марфа Павловна. Зато она умна.

Чурохов. Вы для меня всех умнее. Я вас вот уж третий месяц люблю и не разлюблю. (Целует ее и уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 2-е

Марфа Павловна (одна)

Марфа Павловна. Каково я здешних-то голубчиков принадула!.. Вот какой селадон, как прежде говорили, рыцарем моим хочет быть… Прекрасно! Ох, Паша, Паша! Не люблю ли я тебя, а ты своим помешательством вот на какие проделки меня заставляешь пускаться. Это уж последнее средство соглашаться и брать деньги. Вот таким образом я уж набрала 800 рублей… О, если бы я была богата! Зачем я бедна! Я бы не допустила себя до того, чтобы какой-нибудь расходчик меня целовал. (Плюет.) Тьфу! Ты не думай, чтобы я тебя любила. Я люблю только для денег… Пусть целует… Ах, бедность-то меня заставляет только… дочь, сын… Вот я и надуваю… А подло это! Подлость! И вправду, как подумаешь, они делают нечисто. Раскольники убили троих, а они взяли четыре тысячи и хотят их оставить ненаказанными! Этакие негодяи! Да уж это явное зло. Паша правду говорит. Правда видно, – они его притесняют. Однако три месяца прошло, как Паша отправил письмо губернатору, а нет никакого уведомления. Вероятно, оставлено до ревизии губернатора. Нет, господин Чурохов, я ведь не продажная какая, чтобы мной издеваться. Я природная дворянка… Конечно, деньги… но он не согласится… Да и не надо соглашаться, попадется под суд еще… Что же я сделаю с деньгами? Отдам Паше, возьмет – ладно, не возьмет – возьму себе; пусть решает, здесь уж я не могу с ним решать. Другое дело в палате было – там дела сходили, а здесь не сойдут, палата не пропустит. Будет, я три месяца примирялась и все напрасно – его не перебьешь… Уже не уважу же этого разбойника Чурохова! Добро бы бедный какой был…

ЯВЛЕНИЕ 3-е

Марфа Павловна и Навалихин

Навалихин (входя). А, Марфе Павловне мое почтенье!

Марфа Павловна. Здравствуйте, Карп Егорыч. Прошу покорно садиться. Здорова ли Марья Ивановна?

Навалихин. Слава богу. Что поделываете?

Марфа Павловна. Ничего теперь. Сбираюсь пить чай. (Садятся рядом.) Ну-с, что новенького?

Навалихин. Пока ничего нет. Слышно только, говорят, губернатор скоро будет.

Марфа Павловна. Да, говорят. Надо же посмотреть и наш город.

Навалихин (смеясь). Я думаю, ничего он не найдет достопримечательного. На нас смотреть нечего – мы люди уездные, делаем, что можем. Ну, найдет какие неисправности, так это не беда: у кого нет канцелярских ошибок; а если найдет побольше, так тоже может извинить: мы живем в уезде.

МарфаПавловна. У кого какой взгляд на вещи, Карп Егорыч.

Навалихин. Но я не думаю, чтобы губернатор был зол. Если он будет зол до нас, так должен быть таким и для других уездов. Поверьте, мы нисколько не отступаем от других городов: делаем так же, как и там – это уж дело обыкновенное – уездное. Конечно, мы попраздновали почти год, надо и на экзамен приготовляться, а к экзамену успеем. Но в этом деле мы как-нибудь замаскируемся. Страшно только подождать и быть первый час на лицо с таким лицом, а потом страх пройдет, объяснимся как-нибудь, схитрим, свалим на кого-нибудь, и все пройдет, пойдет опять обычным порядком. Это, так сказать, тревога один раз в году, или, так сказать, прорыв мельницы. Все, что копишь в год, теперь выходит разом… Вот еще новость: у нас набор, говорят, будет.

Марфа Павловна. Да, я слышала. Только из газет ничего не видно.

Навалихин. А вы, верно, выписываете?

Марфа Павловна. Павел Тимофеич выписывает "Северную Пчелу", "Отечественные Записки", журнал "Воспитание" и "Русский Вестник".

Навалихин. А! Что же, много есть любопытного?

Марфа Павловна. Есть порядочные сочинения. Нынче все больше идут по прогрессу, современное пишут; кое-где либеральничают.

Навалихин. Скажите пожалуйста! Это ведь прекрасно.

Марфа Павловна. В одном сочинении славно отделали одного судью.

Навалихин. За что же?

Марфа Павловна. За взятки и тому подобное.

Навалихин. Этакие скоты! Да как это дозволяется в печати помещать?..

ЯВЛЕНИЕ 4-е

Те же и Артемий (входит с самоваром и ставит его на стол)

Марфа Павловна. Ольга приехала?

Артемий. Приехали-с.

Марфа Павловна. Скажи, чтобы принесла закуску. (Артемий уходит.)

Навалихин. Ольга Павловна ездили куда-то?

Марфа Павловна. Да, прокатиться захотелось, день такой хороший, хоть и морозный, ну, да захотелось.

ЯВЛЕНИЕ 5-е

Те же и Ольга (с закуской). Артемий (приносит чайный прибор и уходит)

Ольга (Навалихину). Здравствуйте.

Навалихин (жмет ей руку). Мое почтение. Вы кататься изволили?

Ольга. Да, немножко. Дома скучно.

Навалихин. Отчего же вы к нам не ездите?

Ольга. Извините, право некогда. Я все занята, весь день.

Навалихин. Я удивляюсь, отчего вы не держите стряпку.

Марфа Павловна. Пробовали мы уже нанимать, да не умеют ничего делать; учить терпения не достает, к тому же это такой грубый народ, что скажи ей, укажи, как сделать, она рассердится: что я, говорит, вам крепостная, что ли!

Навалихин. Скотина народ! Вы бы попросили поверенного, он даст хорошую. (Пьют чай.)

Марфа Павловна. Я говорила Павлу Тимофеичу, да он все не соглашается, "связываться, говорит, не хочу с поверенными".

Навалихин. Напрасно, это прекрасные люди, мы от них хлеб едим.

Марфа Павловна. Быть может, кто другой, а не мы!

Навалихин. Кто же виноват. Я удивляюсь вашему Павлу Тимофеичу… Странный человек.

Марфа Павловна. Я тоже… странный.

ЯВЛЕНИЕ 6-е

Те же и Судейкин

Судейкин (входя с сердцем). А, удрал каналья! (Замечая судью.) А, Карп Егорыч! Приятного аппетита желаю каждому поодиночке, а вам особо…

Навалихин. Вы, кажется, не в духе?

Судейкин. Нет… ничего… Вон Артемий нагрубил давече, хотел было отвести в полицию, да уж пожалел… (Садится к столу и пьет чай.) Ну-с, как губернатор?

Навалихин. Вам, я думаю, больше известно, вы часто получаете письма.

Судейкин. Да ведь пишут разно. Один пишет – скоро отправится, другой – уехал по такому-то тракту, третьи стращают; не знаешь, чему и верить.

Навалихин. Однако в "Губернских Ведомостях" пишут, что отправился уже.

Судейкин. Надо полагать, что уехал по другому тракту; наш город вовсе незначительный, а он, я думаю, будет ревизовать долго, так как губернатор новый. По-моему, его и бояться-то нечего.

Наволихин. Я с вами согласен в том отношении, что он, как служивший где-нибудь в министерстве, смотрит на такие вещи, как наш суд, очень поверхностно. А в эти мелочи не ему входить. Ну, он и схватит что-нибудь этакое…

Судейкин. Общие места – немудрено… Я думаю, где ему все знать.

Навалихин. Вот вас бы послать ревизовать, вы бы укопали. А ведь я, Павел Тимофеич, к вам по делу.

Судейкин. По делу! По какому? (Садятся к левой стороне. Ольга убирает чашки, уносит самовар и садится с Марфой Павловной у стола. Разговаривает с ней топотом.)

Навалихин. Что мы станем делать с делом о раскольниках?

Судейкин. По-моему, лучше всего судить об этом в присутствии суда – при членах.

Навалихин (вынимает портсигар). Пожалуйте сигару. (Курит. Судейкин курит.) Но там… знаете, как-то неловко. Недосуг… Ведь надо обсудить, что сделать… Вы человек умный…

Судейкин (про себя). Вот-те раз! Судья с просьбой ко мне пришел! (Навалихину.) Помилуйте, Карп Егорыч… Однако я не могу понять, в чем я могу быть вам полезен?

Навалихин. Я считаю вас за человека талантливого, с таким умом, каких здесь не найдется. Вы когда еще в палате служили, так я знал вас по указам. Но я… простите, пожалуйста, меня, не понял вас, погорячился… Написал донос. Виноват, ей богу, с кем не случается, я право вас огорчил.

Судейкин. И худо сделали, что послушались людей.

Навалихин (жмет ему руку). Простите! Теперь я вас понял и всегда буду за вас стоять горой. Все делайте, что вам будет угодно. Нельзя ли оказать мне небольшую услугу?

Судейкин. В чем?

Навалихин. Написать решение по этому делу. Поверьте, кроме вас, никто не сумеет решить. Да и писать некому. Столоначальник занят и так много делает.

Судейкин. На это есть Зимин и Чурохов.

Навалихин (обидясь). Эх! На Зимина я вовсе не надеюсь. Ему ни одного решения не написать. Будьте так добры, Павел Тимофеич, хоть к завтрашнему дню.

Судейкин. Я, пожалуй, с полным удовольствием согласен решить, но у меня так много дела по своей части; надо привести в порядок… я вот целый месяц привожу в порядок дела, а все еще не могу удовлетворительно направить.

Навалихин. Те можно оставить. Мы их задним числом пустим.

Судейкин. Нет-с. Этого я не допущу. Вы видели, как я направил гражданский стол: при ревизии, надеюсь – что похвалят. Не знаю, что и делать…

Навалихин (умоляющим голосом). Павел Тимофеич! Ведь если мы его не отошлем на ревизию на этой неделе, меня ведь отдадут под суд. И то уж я под судом, да еще под суд. Шуты, сколько продержали!

Судейкин. Сами виноваты. Зачем вам было слушать бог-весть кого.

Навалихин. Я вас уверяю, отныне я ваш друг, что сделаете вы, я перечить не буду.

Судейкин. Однако на каких условиях?

Навалихин. Что угодно.

Судейкин. Во-первых, выгоните Чурохова.

Навалихин. Этого я не могу сделать.

Судейкин. Почему же?

Навалихин. Для меня он необходим так же, как необходим вам кто-нибудь, как, например, Михайлов.

Судейкин. Михайлов необходим только для моего сына. Вы знаете, что я за него не прошу а уж, кажется, он давно может быть столоначальником гражданского стола; как без меня он получал три рубля, так и теперь получает три. Я решительно никому не протежирую.

Навалихин. Я определю завтра же Михайлова столоначальником, дам ему десять рублей, если хочете…

Судейкин. Да Михайлов не согласится быть столоначальником. Он не с таким умом, чтобы служить ему в суде. Чурохов если вам друг, то враг всех служащих, причина беспорядков. Если вы не дадите слова убрать его, я вашей просьбы не исполню.

Навалихин (чуть не плача). Помилуйте. Это невозможно. Он женится на моей свояченице.

Марфа Павловна (про себя). Вот какая скотина! Ну, отомщу же я ему!

Судейкин (вставая). Я подумаю, можно ли решить дело.

Навалихин (чуть не плача). Павел Тимофеич…

Судейкин. Сердиться, так сердиться. Я не понимаю, почему вы так полюбили Чурохова. Друзьями можно быть хоть где. Я вас прошу, хоть предложить ему секретаря магистрата, благо ваканция есть. Место прекрасное…

Навалихин. Я ему предложу – место тут хлебное. Но кого же мы определим?

Судейкин. За этим дело не станет. Пусть сами служащие выберут рагходчика, а надсмотрщика выберем сами мы. Второе – чтобы у нас был порядок, чистота, чтобы дела шли исправно и служащие на вас не жаловались.

Навалихин. И это невозможно.

Судейкин. Да отчего же невозможно-то? Очень возможно. Только предоставьте мне суд, посмотрите, как я его направлю.

Навалихин. Согласен, (про себя:) Вот до чего я унизился…

Судейкин. Теперь и я согласен. Будьте покойны.

Навалихин (жмет ему руку). Ах, как я рад! Как рад!. Как хорошо иметь под рукой такого опытного человека. Суд от вас много выиграет. Пожалуйте ко мне сегодня на вечер.

Судейкин. Благодарю. Я займусь делом.

Навалихин. У нас будет совет насчет ревизии.

Судейкин. Хорошо, если будет время.

Навалихин. Пожалуйте! (Марфе Павловне и Ольге.) И вы, пожалуйста, приезжайте… Вы, право, никогда не ходите к нам… Вот Ольге Павловне надо бы бывать везде, а то какая-то затворница.

Марфа Павловна. Благодарю. Может быть, приедем!.

Навалихин. До свиданья! (Кланяется и прощается со всеми. Судейкину:) И так, я в надежде?

Судейкин. Будьте в надежде. К завтрему будет готово. (Навалихин уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 8-е

Те же без Навалихина

Судейкин (смеясь). Что, хорош Судейкин?

Марфа Павловна. Хорош. Только надо бы деньжонок, попросить.

Судейкин (садясь). Ты, право, помешалась в уме!

Марфа Павловна. Ну, полно. Ты сообрази, пожалуйста, ведь он деньги взял, а ты обрабатывай.

Судейкин (смеясь). Я их обработал уж. У меня решение уж написано. Покаются те, которые давали, что дали, да и эти господа покаются, что взяли….

Марфа Павловна. Кто же больше всех обвиняется в деле?

Судейкин (смотря на Марфу Павловну). А тебе на что?

Марфа Павловна. Меня просили освободить главных виновных. Вот и записочка. (Отдает Судейкину записку и деньги.)

Судейкин (с сердцем). Кто писал?

Марфа Павловна. Почерк знакомый. Кто писал, тот давече был здесь. Помнишь, ты еще хотел идти жаловаться на него, зачем он подслушал наш разговор и смеялся, как ты со мной любезничал.

Судейкин (бегая по комнате). Это все Чурохов! Вот он, вот мошенник… Он еще записки пишет, кого освободить… О, я все представлю губернатору: много ли ты взяла?..

Марфа Павловна. Все у тебя.

Судейкин (выходит из терпения). Что? Врешь… я тебе много раз говорил не брать, так я же сделаю с тобой… Я представлю деньги губернатору, скажу, что Чурохов принес моей жене. Пусть допрашивают вас… Нет, ты меня не проведешь, матушка! Я давно замечаю твои с ним проделки! Пусть судят вас.

Марфа Павловна. Но, Паша, подумай, ведь это скандал.

Судейкин. Мне все равно!

Марфа Павловна. Ты замараешь мою честь и свою…

Судейкин. Твою только… И не стыдно тебе!.. Я серьезно говорю – деньги будут представлены… Как приедет губернатор, – он сегодня приедет, – я ему и отдам. Отдай сейчас все деньги!

Марфа Павловна. Паша, вот еще сто рублей, а остальные сто я издержала.

Судейкин. Марфа Павловна! Ты мне не жена после этого! Я напишу тебе билет на два года, поезжай с этими деньгами куда; хочешь, хоть к чорту!.. Марш из моего дома… Ты отравляешь мою жизнь!..

Марфа Павловна. Паша!

Судейкин. Вон! Чтобы духу твоего не было здесь!

Марфа Павловна. Павел Тимофеич, подумай!

Судейкин. Я что сказал, то свято. Завтра же вон! Вон, вон!

Ольга. Папа, пощадите маму!..

Судейкин. Что?.. Ее?.. Никогда!

Ольга, Папа, я вас прошу.

Судейкин. Вон!.. ни слова.

Ольга. Пожалейте!

Судейкин. Тебе что надо! Ты что мешаешься в мои дела, с нее, что ли, берешь пример?

Марфа Павловна. Что это с тобой? Ты дай мне рассказать все…

Судейкин. Ни слова. Уйдете ли вы с моих глаз. Я велю вас вывести, сударыня!

Ольга. Папаша! (Плачет.) Прошу вас!..

Судейкин. Артемий! Артемий! (Входит Артемий.)

ЯВЛЕНИЕ 9-е

Те же и Артемий

Судейкин. Выведи эту барыню на улицу!.. Нет, в другую комнату…

Ольга. Не тронь, Артемий!

Артемий. Чего же барин-то, с ума сошел, што ли?

Судейкин. Господи!.. До чего я дожил!..

Ольга (Артемию). Уйди, пожалуйста. Он нездоров. Сходи за лекарем сейчас же. (Артемий уходит.)

Ольга. Папаша, умоляю вас! (Становится на колени.) Подумайте, пожалуйста, что вы делаете. Ну, хорошо ли, вдруг, без всякой, может быть, причины говорить такие вещи, да еще позвали кучера… Он теперь всем расскажет. Папаша, я знаю все: Чурохов обманывал мамашу, она не соглашалась, он давал деньги и уходил. Ведь, ничего не оставалось больше, как сказать вам…

Марфа Павловна (встает на колени). Павел Тимофеич, друг мой, Чурохов искал даже моей любви… Я согласна отдать все деньги, я продам лошадь…

Ольга. Мамаша не будет больше брать…

Марфа Павловна. Не буду, Паша!

Судейкин (встает). Вы со мной комедию играете… Ну, да бог с тобой! Эту вину я тебе прощаю… (Бросает на пол деньги.) Возьми их, прибери, делай, что хочешь, если они тебе дороги, а на твоей лошади я не поеду… Это деньги, за кровь добытые! Прощаю до первой вины… тогда я не прощу тебя… (Ольге:) А тебя прошу не просить за нее… (Встает.)

Ольга (целует Судейкина). Благодарю, папаша. Как вы, право, сегодня строги…

Марфа Павловна. Прости, Паша, теперь я клянусь тебе, не заикнусь даже о какой-нибудь просьбе.

Судейкин. И хорошо сделаешь, дай бог.

Марфа Павловна. Вот увидишь.

Судейкин. Посмотрим.

Ольга. Ну, помиритесь, папа, ведь сегодня на вечер звали…

Судейкин. Ну, их к чорту!

Марфа Павловна (берет руку). Прости.

Ольга (берет руку). Простите…

Судейкин. Ну, ну, вперед, чтоб не было.

ЯВЛЕНИЕ 10-е

Те же и Михайлов

Ольга. Михайло Иваныч, скорее сюда!..

Михайлов. Что такое?

Ольга. Разнимайте руки.

Михайлов. Да я не знаю, что такое?

Судейкин. Ладно, ладно! (Опускает руки.) Вот что, Михайло Иваныч, вам сегодня придется не поспать ночь. Я боюсь как бы губернатор не приехал ночью… Мне хочется его встретить. Просидимте в суде.

Михайлов. Хорошо.

Ольга. А он непременно будет сегодня?

Михайлов (тихо Ольге). Сами же говорили мне. (Судейкину.) Губернатор должен быть в 9 часов. Мне сейчас сказывал ямщик…

Судейкин. Так пойдем. Надо приготовить свой стол в порядке. Ну, Марфа, прощай! Иду на бой, теперь уж не с тобой… Да смотри у меня… Да! Вы пойдете к судье?

Марфа Павловна и Ольга. Нет.

Судейкин. И не следует. (Все уходят в разные двери.)

СЦЕНА 2-я

Порядочно убранная комната в доме судьи Навалихина; три двери – впереди, направо и налево. Они растворены. Два стола у дверей, по правую и по левую сторону, и третий стол в углу. На столах вина, водка и закуска. Стулья расставлены в симметрическом виде.

ЯВЛЕНИЕ 1-е

Зимин, Тетерин и Попов (исправник) сидят в углу от правых дверей. Из дверей налево выходят Навалихин и Марья Ивановна, толстая женщина, 30 лет, в шелковом зеленом платье, и чепце, и Чурохов, 30 лет, одет шеголевато. Он садится к столу на право; из дверей направо выходят Дорофеев и Степанида Львовна, 56 лет, худощавая, высокая, в косынке. Прасковья Ивановна, 20 лет, шадровитая, некрасива собой, с сеткой на голове, ест мелкие орехи, Анна Ивановна, 30 лет, в шляпке. Садятся к столу налево.

Чурохов. Карп Назарыч, вы не слышали, скоро война начнется?

Попов. Слышал что-то. Говорят, с Турцией.

Тетерин. Да, говорят; говорят, будто у меня ноги болят, а я не верю.

Дорофеев. Давно бы эту нехресь пора стереть с лица земли! Как бы это Турцию-то взять.

Тетерин. Ну-ка, ухитрись! А? пузо-то вон какое. Ну-ка, выпьем. (Подходит и пьет.)

Дорофеев. Ты, барин, не больно заедайся.

Тетерин. Ну-ну, бургомистр… Пей! ты ведь погребок открыл, а мне хересу-то мало дал!

Дорофеев (с сердцем). Есть за что, так даю.

Попов. А, право, славно бы завоевать Турцию.

Степанида Львовна. Возьмут ее, татарку, так я пешком пойду на богомолье. Панихиду сослужу в Иерусалиме по отце Льве.

Дорофеев (смеясь). Куда тебе, старухе!

Степанида Львовна. Пойду, ей-ей, пойду! С костылем так и пойду.

Дорофеев. Ты и дома-то кое-как костыляешь. Молись дома, икон много.

Степанида Львовна. Ну пойду, от благочестия пойду….

Зимин (Тетерину). Мужичье, ей богу.

Тетерин. Хоть какую пулю слей – поверят. Пишут, на Кавказе горцы бунтуют. Вот что страшно-то.

Степанида Львовна. Где?

Тетерин. На Кавказе.

Степанида Львовна. Ах-ти мне! Там мой братец служит. Офицером пятый год.

Прасковья Ивановна (Чурохову). Так набор-то будет?

Чурохов. Как же, Прасковья Ивановна. Я буду проситься письмоводителем, уж сто целковых не пожалею, в палату пошлю.

Прасковья Ивановна. Большой ли?

Чурохов. По 5 человек с тысячи, кажется.

Попов. Больше.

Чурохов. Нет, по 5.

Тетерин. Чего вы врете, по 6.

Дорофеев. А где читали?

Чурохов. Теперь еще не пишут, а будет.

Дорофеев. Ну, значит, вам набухвостили, а вы и веру дали.

Тетерин. Все равно, хоть 5, 6 или 8 с тысячи, а набор будет. Заживем опять.