Англо-русская распря

Значение индийского рынка для Англии этим выясняется само собою. На индийском рынке англичане закупают хлопок, шёлк-сырец, и др. сырьё, всё это перевозят на родину на английских судах, у себя дома перерабатывают в предметы потребления и возвращают Индии. Таким образом, Индия содержит весь тот английский коммерческий флот, который возит эти предметы взад и вперёд; она содержит те миллионы британских рабочих, которые работают на английских фабриках над предметами индийского потребления; и она же выплачивает (пополам с этими английскими рабочими) прибыль английским фабрикантам, негоциантам, арматорам. Во что всё это обходится Индии, и сколько получает Англия из своих индийских владений – можно себе составить некоторое понятие и из этого беглого очерка. Правда, содержа несколько миллионов английских рабочих и матросов, Индия, взамен того, перестала содержать те миллионы своих соотечественников, былых кустарей-ремесленников, которые вымерли с голоду… Кислое утешение!..

Покорив индийский рынок, Англия не могла на этом остановиться, так как с размножением населения британского острова, с быстрым умножением капиталов и со столь же быстрым прогрессом усовершенствований производство продолжало свой рост. Индийский рынок оказался уже тесен; Англия начала систематически расширять его. Турецкое господство стёрло в странах Леванта следы прежней культуры, которая способна была бы дать некоторый отпор английскому товару; договоры же с Турцией, заключённые частью раньше, частью же в XIX ст., открыли свободный доступ английской торговле, и скоро Англия могла уже считать тридцатимиллионное царство османов своею экономическою данницею, своим рынком. Отсюда уже, с начала XIX ст., политика систематического охранения оттоманского господства, как наиболее благоприятного для поддержания в стране экономической отсталости. Уже в 1828 – 29 гг. Англия обнаружила ту же политику, которая в 1853 г. привела к первой восточной войне, а затем ещё недавно грозила новой войною в 1878 г. Но об этом я буду подробнее говорит в одной из последующих глав, а теперь будет довольно указать на тот важный факт, что пример экономического покорения левантского рынка, без покорения политического, мог многое выяснить английскому правительству. Он мог показать и доказать, что для экономического порабощения и эксплуатации вовсе нет надобности в политическом подчинении страны. Варварские и полуварварские правительства, в соединении со свободою торговли (читай: свободой эксплуатации), лучше обеспечивают экономическое порабощение, нежели завоевание, так как надёжнее увековечивают культурную и экономическую отсталость.

Действительно, во второй четверти нашего столетия замечается поворот в английской колониальной и восточной политике. Если с одной стороны, мы ещё и замечаем старые традиции, выразившиеся в довершении покорения Индостана, в попытке покорения Афганистана и в разных других присоединениях, то с другой стороны, выступает впервые и политика принудительного открывания рынков без завоевания. За это время Англия силой оружия открывает рынки Японии, Китая, Персии, Бирмы, Сиама, но экономическое покорение этих рынков оказалось далеко не одинаково легко. Если и не трудно было захватить рынки Персии, индокитайских государств, Афганистана, то совсем иначе дело оказалось в Китае и Японии, где старая культура вступила в борьбу с пришлецами. Особенно сомнительною оказывается борьба в Японии, где туземная цивилизация начала быстро входить в общение и сближение с европейскою и обещает здоровый прогресс. Что касается Срединной Империи, то хотя впервые англичане принудили китайцев открыть торговые сношения ещё в сороковых годах, но только со второй китайской войны, в конце пятидесятых годов, китайский рынок со своими 400.000.000 потребителями действительно открылся для английской промышленности. Рынок этот уже и теперь приобрёл для англичан серьёзное значение, но конечно далеко не в такой мере, в какой это могло бы случиться, если бы удалось и тут как в Индии уморить с голоду десятки миллионов кустарей-ремесленников, заменив все их произведения английским товаром; но удастся ли это – покажет будущее. Наконец, в 60 годах проникли английские товары в Среднюю Азию через Кашмир, так что и эта страна уже числится в списке английских рынков на Востоке. А что значит для Англии рынок, – я более подробно пояснил на примере Индии, этого пока главного рынка английской индустрии; в меньшем размере, но те же соображения применимы и ко всем остальным «рынкам».

Весь непокорённый европейцами Восток представляется для Англии какою-то особою системою «рынков», обязанных содержать тот – столько-то миллионов англичан, другой – столько сотен тысяч, а этот третий – даже просто несколько тысяч, а все в совокупности обязаны доставить англичанам средства для английского комфорта.

Известно, что Англия добывает у себя, на своей почве, продуктов далеко менее, нежели необходимо для прокормления её населения, но тем не менее это население кое-как прокармливается, а культурные классы живут в таком богатстве и окружены таким комфортом как нигде в мире. Обилие капиталов в Англии изумительное, несмотря на роскошную жизнь её культурных классов, несмотря на громадные затраты на украшения страны. Откуда всё это? Всё это разница между покупною ценою сырого продукта на иностранных рынках и ценою обработанного продукта, возвращаемого его производителям, а главная часть этих рынков именуется Востоком. Восток кормит миллионы английского населения, Восток доставляет ежегодно громадные средства, проживаемые англичанами среднего и высшего класса, и на которые они обставляют себя таким блеском и комфортом.

Однако, корень этого эльдорадо лежит в экономической отсталости Востока. По-видимому, англичане это понимают. Отсюда их охранительная политика на Востоке, заключающаяся в сопротивлении всякому расширению европейского господства, всякому возникновению какого-либо нового даже восточного могущества, всякому освобождению способных к культуре и прогрессу племён. Конечно, первая сторона задачи представляется для Англии наиболее важною, и тут она ревниво бережёт Восток.

Ещё об Англии на Востоке

Resumé английских восточных интересов. – Чем они обеспечиваются? Что им угрожает? – Определение английской восточной политики. – Значение её для Востока. – Значение её для самой Англии. – Заключение об Англии.

В прошлой главе я указал на главные моменты в истории английских восточных отношений, на штандпункты[1] английских восточных интересов. Сохранение и расширение рынков английской вывозной торговли, – такова руководящая нить английских восточных интересов. Производя громадное количество изделий промышленности, совершенно не соответствующее собственной потребности, прокармливая миллионы своих рабочих, обогащая свои средние классы и содержа свой громадный коммерческий флот сбытом этих изделий на рынках Востока и закупкою сырья на этих рынках для обработки, – Англия самым жизненным образом заинтересована в охранении этих рынков, в их удержании за английскою торговлею. А постоянно расширяя своё производство – она не менее жизненно заинтересована в возможности расширения сбыта, в открытии новых и окончательном завоевании прежних рынков. Мы видели, что именно в этом направлении развивалась английская восточная политика в XVII–XIX вв. Рядом войн с европейскими державами (Россией, Францией, Голландией) Англия старалась предохранить уже добытые рынки; рядом войн с восточными державами (Персией, индусскими и индокитайскими государствами, афганцами, Кашмиром, Китаем, Японией, африканскими племенами и т. д.), она открывала себе новые рынки. Такова её политика, определяемая в высшей инстанции интересами её промышленности и торговли. Но чтобы выяснить себе детали этой политики, её выражение в истории нашего века, необходимо рассмотреть обстоятельнее ряды исторических сил и течений, содействующих и противодействующих задачам английской восточной политики. Это я и постараюсь сделать теперь.

Задача эта – обеспечить сбыт изделиям английской промышленности на рынках Востока, иначе говоря, заставлять жителей этого Востока потреблять английские товары, привозимые на английских кораблях, одеваться в английские ткани, сражаться английским оружием, щеголять английскими украшениями, работать английскими инструментами, есть из английской посуды и т. д. Что нужно для того, чтобы обеспечить это полное господство английской промышленности? Прежде всего, конечно, необходимо иметь право ввозить товары на рынок, необходимо, чтобы это право было осуществлено без затруднений и в полной безопасности, словом – право свободной торговли и страх перед англичанами, строго и беспощадно карающими за малейшее нарушение этой свободы. Этого Англия достигает силою оружия, которое заставляет варварские правительства Востока уважать и бояться царицу морей и волею-неволею предоставлять её сынам совершенную свободу торговать и эксплуатировать своих подданных. Но таким путём добывается только «право» на свободную эксплуатацию жителей той или другой страны Востока. Право это, однако, нужно осуществить, а осуществимо оно лишь при известных условиях внутренних и внешних отношений страны – условиях, которые таким образом и являются истинным обеспечением господства на рынках, а следовательно, и должны быть главным предметом заботливой английской политики. Первым, конечно, условием является состояние местной туземной обрабатывающей промышленности. Это состояние должно быть настолько несовершенно, чтобы изделия туземной промышленности не могли ни в каком случае конкурировать с английскими товарами. Громадные успехи машинного производства, в связи с применением пара и другими техническими усовершенствованиями, позволяют англичанам производить товары по такой цене, по которой ремесленники Востока, конечно, не могут. Поэтому, отсутствие местных капиталов для затраты на местное фабричное производство и неумение воспользоваться ими, если бы и были, ведёт повсюду на Востоке к тому, что конкуренция туземного производства нигде не опасна Англии, и британские товары нуждаются только в одном – в возможности свободно и безопасно проникнуть на восточный рынок, чтобы вслед за тем подорвать местное производство и заменить его продукты изделиями собственной промышленности. Конечно, делается это не сразу, нужно приноровиться к потребностям и вкусам нового рынка, но англичане уже привыкли к этому приспособлению и достигают его довольно скоро. Таким образом, первым условием успехов английской восточной политики является экономическая и культурная отсталость стран, составляющих коллекцию британских рынков. Эта же экономическая и культурная отсталость, т. е., попросту, бедность и невежество, надёжнее всего обеспечивается существованием варварских и деспотических правительств настоящего Востока. Эти правительства достаточно слабы, чтобы дрожать перед Англиею, и чтобы Англия могла во всякую минуту принудить их уважать свободу торговли; эти правительства достаточно тяжелы для своих народов, чтобы мешать всякому прогрессу и гарантировать англичанам экономическую и культурную отсталость многочисленных населений, предназначенных потреблять английские товары и содержать английский комфорт и блеск.

Но не одна туземная промышленность может явиться конкурентом английской на восточных рынках. Гораздо опаснее промышленность других европейских государств; так действительно было, пока Англия своею прежнею монопольною торговою политикою не обеспечила полное первенство за своею промышленностью. В настоящее же время, при изумительном обилии капиталов в Англии, довольствующихся самыми сравнительно небольшими процентами, при громадных уже затраченных капиталах в форме готовых фабрик, заводов, железных дорог, коммерческого флота и т. д., при замечательной энергии и искусстве английских предпринимателей, Англия не особенно опасается конкуренции других наций, лишь бы условия их торговли не были более благоприятны, нежели её условия. При равных же условиях англичане могут безбоязненно встречать конкуренцию. Старая опытность, умение приспособляться к потребностям и вкусам восточных населений в связи с вышеуказанным превосходством английской экономической культуры, – доставили бы им всё-таки все шансы к торжеству при конкуренции даже на «равных» условиях. Вдобавок, почти нигде этих равных условий не существует; всюду англичане имеют преимущество. Во-первых, потому, что они имеют всюду собственные колонии, как складочные пункты, исходные пункты, а часто даже и место торговли с соседними странами. Во-вторых, они обеспечили всюду целым рядом войн безопасность своим купцам и товарам; другие нации должны ещё это обеспечить, так как мало заключить договор с варварским правительством о свободе торговли, нужно заставить его уважать, а для этого опять-таки необходимо иметь опорные пункты в виде колоний и колониальных войск, нужно иметь достаточно грозный флот. В третьих, англичане всюду «уже» проникли, другим нациям нужно ещё проникать и т. д.

Одно, чего англичане могут опасаться, – это создания для других наций более благоприятных условий на известном азиатском рынке, что может, например, произойти при завоевании рынка европейскою державой, которая может установить ввозные пошлины на иностранные товары, или наприм., при проложении какою-либо нациею более короткого или более дешёвого пути на рынок, пути, который был бы недоступен англичанам. Вообще, охранение добытых преимуществ сравнительно с другими нациями и противодействие приобретению подобного преимущества кем-либо кроме Англии, – такова эта часть задачи английской политики.

Сводя ныне ряд благоприятных и неблагоприятных для целей английской восточной политики условий, получим приблизительно следующий список:

● свобода торговли на восточных рынках, т. е. беспошлинность и совершенная безопасность. То и другое обеспечивается силою оружия; посему:

● сохранение превосходства этой силы, обеспечиваемое господством на море, обширною колониальною системою с широким распространением повсюду колониальных войск и слабостью восточных правительств;

● экономическая и культурная отсталость восточных наций, называемых по-английски «рынками», а эта отсталость обеспечивается надолго господством варварских правительств;

● сохранение перед европейскими конкурентами преимуществ, даваемых господством на море, колониальною системою и обаянием английского имени на Востоке;

● противодействие всякому такому шагу европейской державы, который бы мог создавать в ущерб англичанам какое-либо преимущество для сбыта неанглийских товаров.

Таковы естественные и нормальные штандпункты английской восточной политики, вытекающие из рассмотрения сил и элементов, содействующих и противодействующих распространению английских изделий на восточных рынках.

В этом обзоре задач английской восточной политики сами собой наметились и средства, заключающиеся в поддержании варварских правительств Востока, как представляющих гарантию слабости перед Англиею и гарантию экономической и культурной отсталости, но главным образом в сохранении того преимущества, которое даётся Англии перед Азией и Европою (если бы сия последняя пожелала войти в союз с первой) и бесспорным господством на море и колониальною системою, раскинувшею свои сети вокруг всего Востока с Индо-Британскою империей в центре. При английском господстве на море ни одно восточное государство не может рассчитывать на какую-либо помощь из Европы против Англии, не может бравировать Англию в надежде на европейские дела и отношения. Каковы бы ни были эти отношения в Европе, восточные государства не могут получить отсюда помощи и всегда будут задавлены Англией, господствующей на море и обладающей на самом Востоке значительными военными силами в колониях и вполне грозным могуществом в Индостане. Таким образом, господство на море, обеспечивающее за Англией возможность беспрепятственной торговли в случае европейской войны, даже в случае европейской коалиции, вместе с тем отдаёт во власть Англии весь Восток. Тоже и об Индостане.

Являясь важнейшим и самым прибыльным восточным рынком Англии, Индо-Британия вместе с тем обеспечивает политическое влияние на Востоке, а следовательно и обладание остальными восточными рынками.

Господство на море и господство в Индии, – этими двумя терминами может быть вкратце резюмировано всё то, что необходимо сохранить англичанам для экономического господства на восточных рынках. Оба эти фактора английского владычества на Востоке создали своим вековым существованием третий, не менее важный: обаяние английского имени, боязнь пред несокрушимою силою Британии. Этот английский «престиж» на Востоке сдерживает варварские правительства от постоянных попыток нарушать торговые договоры, т. е. избавляет англичан от необходимости постоянно сызнова добывать уже добытое. А все три основы английского господства на Востоке (флот, Индия, престиж) служат уже для экономического порабощения Востока двумя способами: или политическим завоеванием (Индостан, часть Индокитая, Келат, Малакка и т. д.), или сохранением варварских правительств, и с ними политической слабости страны, экономической и культурной отсталости, в соединении со свободой торговли.

Таково краткое резюме задач и средств английской восточной политики. Бросим теперь беглый взгляд на те последствия, которые создала трёхсотлетняя колониальная и торговая политика Англии как на Востоке, так и у себя на британском острове. Долго останавливаться на этом вопросе здесь не место, но указать на главное направление исторического движения, создаваемого английским действием – не мешает.

Англия застала Восток на полном ходу к упадку. Об этом периодически повторяющемся процессе восточного исторического движения, об этом предопределённом (местными историческими условиями) циклизме восточной истории я говорил уже в первой главе. Там же я указал, что последнее появление Запада на Востоке совпало с периодом склонения восточных политических тел, упадка восточных культур, вырождения господствующих рас. Повсюду приближалась пора обновления восточной истории новыми расами. Но этот процесс обновления был остановлен могуществом Запада, который воздвигся против политических перемен на Востоке. Представителем Запада и тут как и в экономических отношениях явилась, главным образом, Англия; она восстала против перемен; ей был выгоден настоящий строй восточных отношений. Таким образом, она, в соединении с Россией (о чём речь впереди), остановила процесс обновления Востока чрез возрождение варварства и низвержение старых восточных культур. Но, удерживая сверх срока старые выродившиеся культурные расы во главе политических полумёртвых тел Азии, Англия вместе с тем наносит тяжкие удары старым культурам, более тяжкие, чем то может сделать какое угодно нашествие варварской орды. Орда истребит господствующие классы, выжжет культурные земли, разрушит города, но затем, основавшись на дымящихся, залитых кровью развалинах былой культуры, она сама потребует себе не только хлеба, но и одежды, оружия, посуды, украшений и т. д., а покорённая культура начнёт постепенно свой процесс возрождения. Англия же, разгромив силою оружия правительство восточного государства, оставляет его при власти, но затем уничтожает совершенно местную промышленность и разрушает до основания всё здание древней материальной культуры, не оставляя даже зародыша для нового развития. Все старые культуры Востока клонились уже к упадку в течении последних двухсот лет; все они ждали только удара извне, какого-нибудь нашествия, чтобы рухнуть и уступить место новым историческим комбинациям. Эта внешняя сила пришла на этот раз не из недр самого Востока как прежде, а с Запада: тяжкие политические удары нанесла она Востоку, но в покорении его остановилась. Эта сила, вместо того, чтобы последним ударом довершить падение, приуготованное всею предыдущею историею государств Востока, сделала нечто совершенно новое; она одною рукою валила на землю, а другою поднимала и ставила на прежнее место, да ещё заказала и всем касаться этих политических трупов. Но это только по-видимому; в сущности же начался процесс полной руины старых восточных культур, руины, из которой нельзя уже будет подняться старым, тысячелетиями освящённым путём. Нужны новые пути, нужен прогресс вместо заколдованного циклизма, нужна наука вместо фанатических верований, нужна гражданская жизнь вместо деспотизма. Об этом я уже говорил в первой главе; теперь же я хотел только указать, каким путём английская восточная политика вернее всякого нашествия подрывает старые культуры в то время, как охранением политических status quo препятствует возникновению новых культур или обновлению старых новым прогрессивным духом. Status quo Востока, т. е. status quo деспотизма, невежества, фанатизма, бедности и культурной отсталости, делает невозможным приобщение восточных населений к европейской истории, мешает прогрессу этих стран, но с другой стороны возрождение самобытных восточных культур становится невозможным, как вследствие вырождения господствующих классов, охраняемых Англией от замены новыми, так и вследствие руины материальной культуры торговою политикою Англии. Такою положение, создаваемое для Востока английскою восточною политикою, которая, с одной стороны, в корень разлагая старые культуры, делает невозможным всякий другой выход, кроме приобщения к прогрессивной цивилизации, а с другой полагает препятствие этому исходу охранением status quo, не допускающего прогресса.

Положение Востока, создаваемое этою политикою, весьма трагично, но не менее трагично оно и для Англии. Трёхсотлетняя торговая политика руководителей Британии привела её к тому, что она живёт и богатеет не на собственный счёт. Для того, чтобы продолжать свою жизнь в этом виде, в каком она сложилась в наше время, Англия должна самым беспощадным образом эксплуатировать более слабые нации всех пяти частей света. И всё это зависит от господства на море, от господства в Индии. Пошатнулось первое, поколебалось второе, – и Англия, эта богатая, просвещённая Англия, гордость и слава современного человечества, – без куска хлеба, полный банкрот. Английская торговая политика не обогатила народной массы, которая находится в состоянии пролетариата, не однажды описанном со всеми ужасами, бедствиями, нищетою и необеспеченностью, не однажды выставленном гуманистами для поучения «культурного» мира. Но если народная масса Англии не обогатилась от восточной и колониальной политики Сен-Джемских «кабинетов», то это уже никак нельзя сказать про средние и высшие классы нации. Громадные богатства стекались и стекаются в сундуки этих классов со всех стран света, где только полощется в море английский корабль, и развевается по ветру английский флаг. А куда не проник этот корабль? И где не видели ещё этого флага? Средние и высшие классы разбогатели и продолжают богатеть от английской торговой политики. Это продолжает с каждым днём всё шире и шире раздвигать пропасть между массою английского пролетариата и этим élite[2] английской нации, поражающим мир невиданным ещё контрастом бедствий пауперизма[3] с роскошью, блеском, комфортом средних и высших классов, совершенно недоступными даже самой богатой из континентальных – французской буржуазии, не говоря о других. Этот контраст не есть только последствие торговой политики; вместе с тем, он является её агентом, одним из производящих её элементов. Переводя этот контраст на язык политической экономии, мы должны будем сказать: английская нация для удовлетворения своих потребностей выносит ежедневно известную покупательную силу, выражаемую столькими-то миллионами фунтов стерлингов, но эта покупательная сила распределена далеко не равномерно между её обладателями. Громадное большинство выносит лишь столько (и то не всегда), сколько необходимо для пропитания, прикрытия себя какою-либо кровлею, какою-либо одеждою. Другая же часть нации, меньшинство, élite, культурные классы (зовите её как хотите), выносит на рынок ежедневно громадную покупательную силу, направляемую для удовлетворения потребностей комфорта, наклонностей к роскоши и блеску, прихотей и т. д. Рынок должен доставить таким образом, предметов первых потребностей на сумму, положим, равную 3 №, а предметов роскоши на сумму 2 №, всего значит спрос на сумму 5 №; но сама Англия могла бы у себя дома, никого не эксплуатируя, произвести всего 4 №. Где взять пятый №? Его берут двояким путём: во-первых, стараются его выжать посредством торговли с остальными нациями, во-вторых, что не хватает, берут из тех трёх №, которые спрашиваются первыми потребностями, т. е. пролетариатом. Словом, если в какой-либо год английский рынок недовыручит до 5 № для удовлетворения заявленного в таком размере спроса, то эта недовыручка прежде всего раскладывается не на потребностях комфорта и роскоши, а на первых потребностях. Это и понятно: недовыручка для англичан значит недосбыт, т. е. кризис известной отрасли промышленности, оставляющий известное количество рабочих без работы или понижающий заработную плату.

Но этого мало. Необходимость выручить лишний № влечёт фатально англичан не только к удержанию status quo, но и к новым экономическим завоеваниям для лучшего обеспечения сбыта; а это расширение экономического господства вызывает в свою очередь увеличение производства, прибавляет ещё новый камешек к этой вавилонской башне английской культуры, которая, чтобы держаться, должна давить как своих строителей, английских рабочих, так и доставляющие средства для постройки населения восточных стран. Но, поднимаясь выше и выше, вся сложенная из взгромождённых в течении столетий камешков, без заранее обдуманного плана и симметрии, эта новая вавилонская башня должна же когда-нибудь и пошатнуться. Что она погребёт под своими исполинскими развалинами? Будет ли это только односторонность английской культуры, или сама эта заслуженная и великая культура, которой Европа и всё человечество так много обязаны?