Дорога к себе. Начало пути

– Не могу, – качнула я головой.

Старик разочарованно цокнул языком и, обойдя меня стороной, устало двинулся вперед.

– Скоро нарвемся на оэнгеров, которые здесь из-за границы с хагаценами, – уже своим, хриплым голосом, произнес он, наградив еще одним непонятным словом. – К тебе будет много вопросов. Попробуем пройти вместе, но вдвоем дальше не пропускают. Пусть у тебя и звонкий голос, больше подходящий девчонке, но ростом ты не тянешь на десять лет. Не пропустят, думаю.

Я лишь хмыкнула в ответ и последовала за дедулей, с настороженностью поглядывая на его спину. Подозрительный он тип. Того и гляди, палкой отдубасит, а потом споет и станцует на радостях.

– Почему не пропустят? – снова пошла я на контакт, и дед бросил в мою сторону нехороший взгляд.

Да что не так-то? Чего он сердится? Я ж просто спросила!

– Я не стану больше задавать вопросов, – наконец, пусть и нехотя, смирился он. – Вы, бала́кши, все со странностями, я просто должен принять этот факт, как данное. Но эта маска… – старик с азартом в глазах посмотрел на меня и погладил свободной от трости левой рукой свою бороду. – Любопытство покоя не дает. Что ты прячешь? Ожоги, оспу, бородавки, веснушки?.. А может, ты преступник какой и лицо свое скрываешь?..

Я задумалась, понимая, что мой спутник, в общем-то, прав: внешний вид у меня, как минимум, странный. И если подумать, маска мне совсем не мешала, только почему-то казалось, что из-за нее мне было так плохо. В голове стоял какой-то туман, в ушах до сих пор шумело, и будто бы маска заменяла мне мое настоящее лицо.

– Ладно, не хочешь – не говори, – расстроено вздохнул дедуля и тряхнул головой, отчего зашевелились все его волосы. – Я же попробую ответить на твои вопросы. – Он кивнул, соглашаясь со своими мыслями, ненадолго задумался и продолжил: – Звать меня Ри́ус, – соизволил-таки представиться старик. – Что я тут делаю? – косой взгляд в мою сторону. – Я беглый и опасный преступник, которого разыскивают геры, чтобы посадить на цепь, а потом казнить.

Я тормознула, услышав такую наглую ложь. Куда не на фиг! Он-то опасен? Что за бредни?! И даже плевать, кто такие эти геры!..

– Могли бы просто не отвечать на вопрос, – обиженно произнесла я, снова двинувшись вперед, а тот лишь усмехнулся на мою реплику.

– Есть такое место – Бала́шки, – хрипло сообщил дед, и я насторожилась: значит, все же о деревне бабушки речь, или я чего-то не понимаю, – где берут свое начало великие древние рода воинов, прозванных бала́кши.

А вот это уже что-то новенькое.

– Это храбрые могущественные люди, обладающие невероятной силой, и они, чаще всего, помогают народу. Таких мы называем саго́тами, посланниками великого и многими почитаемого Брати́ма – бога войны, который долгое время защищал народ от своего врага Ро́кка – бога смерти. Они – истинные бала́кши. Но есть и самозванцы – дэвра́ки, они предают Брати́ма и начинают служить Ро́кку. Правда, сейчас не о них, – оборвал старик свою размеренную речь. Рассказчик из него вышел хоть куда. – Дело в том, что саго́тов давно не встречалось в нашем мире: последний погиб во второй священной войне за И́́ллию. Так что я очень удивлен, что появился ты, – быстро проговорил он и ткнул меня тростью в левое колено.

Вот же… мелкий!.. Стоп. Он меня за саго́та принял? Совсем сбрендил?!

– Видимо, грядут большие перемены. И я действительно считаю, что ты один из них.

У меня аж мурашки по коже пробежали. Почему сказал это? Как заметил? Ведь лицо зарыто маской…

– Не только из-за твоего вида и странного поведения, – добил старик своей догадливостью. – Балашки находятся недалеко от того леса, где мы встретились, ты ведь и сам в курсе. Еще ты назвал свой род, признав принадлежность к великим предкам. Ну и, конечно же, хагаце́ны, которые нас пропустили, потому что почувствовали в тебе огромную силу. – Приведя все свои доказательства, дедуля резко смолк и перестал сверлить меня взглядом.

Он словно давал время поразмыслить над услышанным, но мне было сложно что-то понять. Всё это не укладывалось в голове. Более того, я до сих пор не могла поверить, что не сплю. Тогда откуда эта информация?

Неужели мое подсознание так чудит? Я, конечно, фантазерка, но что-то не припомню, чтобы все было так запущено. Я с ума схожу, да? И все эти незнакомые слова… Я должна была их где-то слышать, иначе никак. А выводы деда меня просто пугали. Он правда считал меня каким-то сверхъестественным чудом? Боже упаси! Еще на костер потащит, если решит, что я этому Рокку служу, а не Брати́му.

Вот только все слишком натурально. Пугающе натурально…

Теперь мы долго шли молча, не решаясь нарушить тишину. Я смотрела себе под ноги, разглядывая маленькие камушки, вдавленные в землю. И лишь сейчас поняла, что мы вышли на просторную и ровную дорогу, по которой было очень удобно идти, а лес просто расступился и сейчас стоял по обе стороны от нас.

Провалы в сознании? Кажется, я либо начинаю просыпаться, либо наоборот глубже проваливаюсь в сон. Жесть…

– Хагаце́ны, – вдруг начал дед, напугав меня неожиданной речью, да и словом этим странным, – это такой народ. Предполагаю, ты их видел, когда перестал дышать и покинул тело, – старик бросил на меня косой взгляд, словно пытаясь увидеть во мне какие-то изменения. – Я слышал о подобной способности, – громче произнес он. – Ты перенес разум чуть дальше вперед, когда услышал странные звуки. Это большая сила, но ведь можно и не вернуться. Поосторожнее с этим. Я также слышал, что есть люди, которые вот так вот гуляют во сне, а назад дороги не находят, – и будто специально рассказал это все жутким голосом, цепляющим за живое. – Но ты ведь о хагаце́нах спросил, – снова прервал старик сам себя, улыбаясь, что смог еще сильнее подгадить мне настроение. – Я их и сам почувствовал, это врожденное чутье, так же как и на других, отличных от людей созданий. Считай это взаимной ненавистью, – пожал он плечами. – Они собирают армию, похоже, для похода на людей. Вершитель Дэ́миос не смог договориться с ними, слишком дурной, да к тому же дэвра́к, так что скоро развяжется война… – Дед сделал паузу, раздумывая, что сказать дальше, а я лишь диву давалась, насколько безумен мой мозг. – В общем, это наши враги. А почему я решил, что ты с луны свалился? Так все, что я сказал, каждый ребенок в Гвадаа́ре знает.

А?.. Так вот оно что. Значит, меня просто приняли за идиотку? Ах ты ж старый пень!

– Простите, – извинилась я, натянув на лицо милую улыбку, хотя не думаю, что он увидел, маска-то все равно ее скрыла, – а Гвадаа́р – это?.. – произнесла я и вопрошающе уставилась на деда.

– Весь этот мир, – шепнул он, посмотрев вперед с настороженностью.

Я проследила за его взглядом и выгнула брови. Снова-здорово, откуда это все взялось-то? Человек двадцать в одинаковой форме на небольшом мосту через тонкую речушку, разрывающую стены леса.

– Тихо теперь.

Дед опять замолчал, и я последовала его примеру, а то снова палкой махать станет, и нас еще в клетку упекут как особо буйных. Зато появилось время внимательно осмотреть людей на мосту. Наверное, это и были те самые, дай бог памяти, оэнгеры.

Все без исключения – мужчины где-то от двадцати до тридцати лет, чаще коротко-стриженные, в иссиня-черных костюмах, на которых молнии, лампасы и окантовки были ярко-белого цвета, потому сильно выделялись на темном фоне. А свободные штаны, как и у меня, были заправлены в черные чуть ниже моих ботинки на низком каблуке.

Скажу честно, их форма мне понравилась, и я, совершенно не стесняясь, разглядывала каждого мужчину по очереди.

Как и положено, у военных имелось оружие, только неожиданно для меня, у большинства оэнгеров за белым поясом, надетым прямо поверх курток, висело по две сабли или коротких меча. Но были и такие, которые носили револьверы, еще у троих я заметила черные арбалеты и сумочки, наверное, с болтами.

Мужчины группами из трех-четырех человек рассредоточились на дороге и мосту и что-то весело и довольно громко обсуждали. Заметив нас, один из них, единственный оэнгер в расстегнутой куртке, из-под которой выглядывала темная футболка, спортивной походкой вышел вперед. Встал перед началом моста, преграждая путь дальше. Люди мгновенно замолчали, а мой спутник дернул меня за рукав, заставив остановиться за пять шагов до мужчины, хотя я и сама знала, что надо будет тормознуть. Только почему так далеко?..

Черноволосый оэнгер с «рваной» – будто его подпалили и потушили, а не постригли – прической выглядел как-то не очень дружелюбно: сложив на груди руки, с вызовом в карих глазах исподлобья посмотрел на старика, а шрам у него над правой бровью сильнее подчеркивал угрожающий вид. Этакий прокурор, с прищуром и подозрительностью взирающий на весь мир. А еще я только сейчас смогла разглядеть на рукаве его куртки с высоким горлом вышитый золотыми нитками щит, за которым красовался серебряный меч.

– Кто? Куда? Откуда? – с паузами между словами хорошим таким басом спросил оэнгер, продолжая смотреть лишь на дедулю.

– Здравствуй, милок, – начал заискивающе тот, не подходя ближе, – с Балашек мы. Я дедушка Ри́ус, а это мой внучок – Амака́ши. Держим путь в порт великого Аврэ́лия, чтобы в Палава́н на корабле уйти, успеть на праздник.

Мужик с интересом взглянул на меня, усмехнулся и развел руки, при этом качая головой.

– Двоих не пущу, дед, и не проси. Указ Вершителя.

– Да внучок-то мой только впервые здесь, заблудится он сам, – стал упрашивать старик, и оэнгер снова принял сердитый вид.

– Чего тут блукать? – грубо отозвался он. – Два наших поста прямо, и дальше дорога сама уходит левее до самого порта, – для убедительности даже руками замахал, показывая направление. – Были бы деньги. Так что давай сам, а этот через семь часов пойдет, в гавани и дождешься его, – вновь подозрительный взгляд на меня. – Или наоборот.

Дедуля зачем-то еще ниже пригнулся – платье и так по земле волочется – и сделал шаг вперед. Я хотела пойти следом, но он ткнул меня тростью в бедро, чтоб остановилась. Вот же садюга, мог бы и словом это сделать!.. Оэнгер же проследил за Риусом взглядом, опасливо держа руку у пояса, и если понадобится, собираясь воспользоваться револьвером. Я тоже напряглась, беспокоясь и за старика, и за свою жизнь. Мало ли чего мужику этому в голову взбредет.

– Может, договоримся? – вдруг спросил дед, став шарить по карманам.

Оэнгер, как и я, сначала слегка преобалдел от такого заявления, а потом громко рассмеялся, сотрясаясь всем телом. Тогда старик перестал обыскивать свое платье и постучал тростью по камням у себя под ногами, будто сдерживая этим свою эмоциональность, а под шумок засадил мужику в голень. Резко прекратив хохотать, тот с усмешкой на него зыркнул, вытер выступившие на глаза слезы и судорожно выдохнул, успокаиваясь.

– Ну даешь, дед, – прошептал он, сделав шаг назад. Да-да-да, я бы тоже отошла, не став рисковать сохранностью своих ног. – Все, даже говорить с вами больше не стану. Либо по-моему, либо вообще никак.

– Но… – почти успел завести свою песню дедушка, и я, вдруг почувствовав что-то странное, его остановила.

Это была интуиция? Возможно. Но внутри меня, прямо в груди, зародилась уверенность, что стоит пойти позже. Кто-то звал меня. Кто-то, кто должен был скоро появиться. Может, тогда я смогла бы понять, что происходит?..

– Ничего. Не беспокойтесь. Я найду дорогу, – обрывочно вставила я в их разговор и заметила на себе недобрый взгляд оэнгера, как и удивленный взор старика. – Идите, я догоню.

– Точно? – усомнился дед, переглядываясь с мужиком.

На мгновение мне даже показалось, что эти двое смотрят друг на друга как-то странно. Может, они уже встречались раньше?..

– Точно, – уверенно, для вида, кивнула я, на самом деле сомневаясь в своем решении.

И тогда дедуля меня сильно удивил. Не говоря ни слова, он медленно двинулся дальше, прошел мимо мужика и потопал по мосту, ни пожелав мне удачи, ни обернувшись. Совсем ничего!

Я внимательно смотрела ему вслед, ловя на себе взгляды оэнгера и думая, правильно ли я поступила, а еще не скрывая своей обиды. Что это за поведение такое?! Вот же!..

Дед внезапно остановился, быстро нагнулся и что-то поднял с каменных плит, в то же время совсем ненормально дернулся его небольшой горб, прикрытый волосами. Он… ненастоящий… что ли?

Старик заозирался по сторонам, проверяя, заметил ли это кто-нибудь, легким движением руки поправил горб, обернулся, поймав мой взгляд, выпучил глаза как рыба и, больше не медля, засеменил вперед, уже не клацая по мостовой тростью, а просто держа ее в руке. Да и не хромал он вовсе!

Что… такое? Какого?..

Наверное, долго до меня доходило, но я была просто в шоке от понимания, что меня одурачили. Ведь чувствовала, что что-то не так. Но зачем?! Что еще за игры?!

Безумно захотелось догнать этого старикана и содрать с него весь маскарад, потребовать объяснений.

И я действительно бросилась вперед, но уже в следующую секунду наткнулась на что-то очень твердое, похоже, кулак, который прилетел навстречу.

В голове раздался до тошноты противный гул, вторящий протяжному звону в ушах, во рту появился металлический привкус. Удар был достаточно сильным, чтобы тело его не выдержало: ноги подкосились, перестав меня слушаться, и я свалилась на землю, снова получив шишку от столкновения с дорогой.

Еще на секунду, за которую я успела почувствовать, как чей-то ботинок больно уперся мне в левый бок, цепляющееся за свет сознание смогло задержаться в здесь и сейчас, после чего голос оэнгера удовлетворенно сообщил: «Жив, щенок», а сладкая темнота приняла меня в свои объятия…

3 глава.

Сон или другая реальность?..

Быть обычной, как все и каждый,

Даже этого не дано…

Зэндаар, дом Моховых

Головная боль, мучившая меня всю эту странную, невыносимо жуткую ночь, наконец начала утихать, переставая стучать громким пульсом в затылке и давить на глаза. А затем очень медленно, по крупицам света, на черном экране сознания собрался мутный образ человека. Средний рост, серые одежды и коричневая гладкая маска без хотя бы одной, самой маленькой щелочки, зато с черным узором на правой половине: кривая молния и наклоненный рыболовный крючок, а между ними, ближе к правому глазу и почти что над ним, ромб с… хм… прямыми рогами, направленными в разные стороны.

Словно в трансе человек стал раскачиваться и раздваиваться прямо передо мной, хотя себя я не видела. Бесшумно этот образ распался на две составляющие, а маска, на мгновение зависнув в воздухе, с сухим треском разломилась и осколками осыпалась под ноги двум подросткам.

Справа оказался юноша с выразительными черными глазами, с вызовом смотрящими на меня. Его длинные смольные волосы были убраны в высокий хвост. Да и одежда не изменилась, та самая, в которой я встретилась с дедушкой Ри́усом.

Уже через секунду интуитивно поняла, что он – все же она, даже немного похож на меня. Хотя нет… это одно лицо, просто волосы другого цвета и длинные, а глаза темнее и ярче.

Слева же стояла другая девушка. Она смотрела себе под ноги, и нависшая на лицо челка не давала мне получше ее разглядеть. Только, судя по цвету волос и темному спортивному костюму, это была я, настоящая Евгения Мо́хова, а не странная особа по имени Амака́ши.

Черное пространство над головами двух девушек вдруг осветилось яркой вспышкой: маленькая звездочка упала откуда-то сверху прямо на макушку второй меня, и уже в моей голове возникло еще более неприятное ощущение, чем раньше: мне словно сдавили виски сильными холодными пальцами.

Глаза открылись сами, просто распахнулись, и первое, что я увидела – потолок, выложенный белыми рельефными плитами. Какое-то время отрешенно смотрела на их хитросплетенные узоры, отдаленно понимая, что уже не сплю. А затем осторожно повернулась на левый бок.

Все вокруг в тот же час поблекло и стало расплываться, точно так же и я сама начала куда-то вытягиваться, будто пружина, ползти вверх, оставаясь при этом мирно лежать в кровати. К моему великому счастью и успокоению вскоре прошло и это наваждение, зрение восстановилось, и я различила темно-коричневую пузатую тумбочку у стены.

Кажется, я вернулась домой, в свою комнату, либо это мой третий сон за сегодняшнюю ночь, который будет происходить в точно такой же спальне. Не дай бог…

И все-таки я вздохнула с облегчением, сильнее забурилась в подушку, желая уснуть, но на сей раз не увидеть кошмаров, да и вообще ничего не увидеть, лишь бы отрубиться еще на часок, а затем очнуться отдохнувшей и свежей. Слегка улыбнулась, радуясь, что на данный момент пока не случилось ничего странного и необъяснимого, и тогда же почувствовала влагу на губах.

Сознание, до сих пор находившееся где-то в «сказочных» – ага, как же, скорее серых и ужасающих – далях, не дало мне сразу понять, что происходит. Я облизнула губы, думая, что это слюна, сглотнула: ужасный, тошнотворный вкус крови, в горле застрял маленький и острый кусочек чего-то твердого.

Срывая с себя одеяло, резко села, будто бы меня сама кровать толкнула в спину. Вскочив на ноги, закрывая ладонями рот, чтобы не вырвало раньше времени, помчалась на кухню к умывальнику. Мучительная зудящая боль, усилившаяся дерганьем пульса в деснах, горячей волной разлилась по всей челюсти. Казалось, что разом заболели все зубы, словно бы я содрала с них эмаль, а затем, как самоубийца, хлебнула ледяной воды. Со стоном и плачем нагнулась над раковиной, чувствуя, что уже подкашиваются ноги, и тогда меня стошнило кровью и…

Замерла в полусогнутом положении, тупо уставившись на белый мраморный осколок на дне раковины у самого слива. Боль начала отступать под натиском удивления и непонимания, что, безусловно, принесло мгновенное облегчение, от которого пространство тихонько зашипело в уши. С дрожью в руке осторожно взяла осколок – острый на ощупь – и повернула кран: тонкая струйка воды быстро очистила его от крови, заставляя с ужасом понять, что я сжимаю в пальцах ни что иное как зуб.

– Неужели мой? – ошарашено глядя на него, спросила я сама у себя, прекрасно сознавая, что уж чужой зуб ко мне в рот вряд ли бы попал. Хотя… если я сплю, то и этому можно не удивляться, только чертова боль все еще саднила десны!

Судорожно вздохнув, аккуратно отложила зуб на краешек раковины, что сделать получилось не сразу – меня трясло, руки дрожали, вибрация в ногах быстро перерастала в колики, не давая спокойно стоять. Сполоснула рот. Снова чуть не стошнило от вида крови: в голове сразу возникали отрывки из первого кошмарного сна…

Что же со мной творится? Так ведь не бывает! Не бывает…

Отрывистым движением смахнула слезу, случайно вмазав себе пощечину, которая, впрочем, на меня успешно подействовала.

Соберись. Всё не так уж плохо: остальные зубы на месте, руки и ноги тоже. Успокойся.

Выпрямилась, глубоко вздохнула, посмотрела на себя в прямоугольное зеркало, приставленное к стене чуть выше крана, и от неожиданности сделала шаг назад.

В отражении была я, а не какая-то ужасная тварь с красными или пустыми глазницами, но мой внешний вид напугал меня не меньше, хотя в какой-то мере и успокоил. Ни ярких глаз, ни длинных черных волос, ни тем более маски – это как раз и обрадовало: я начинала верить, что предыдущий бред с неким балакши все же закончился. Однако в зеркале я увидела белое как мел лицо со слегка разбитой губой, будто она лопнула от того, что пересохла, хотя тактильные ощущения говорили мне обратное: губа должна была быть как минимум раза в два больше. А торчащие в разные стороны каштановые волосы, словно меня током шарахнуло, придавали совсем уж безумный вид. Да и тусклые карие глазенки превратились в узенькие щелки с неподъемными веками…

Ох и утро, врагу не пожелаешь такого.

Снова вздохнула, протирая ладонями лицо, кончик языка невольно потянулся к дырочке на месте зуба, провалился в нее, убеждая меня, что травма реальна. К тому же выбитый зуб продолжал мирно лежать на краю раковины. Тем не менее, я все равно шагнула к умывальнику ближе, чтобы посмотреть и удостовериться окончательно. Верно, один из верхних отсутствовал, но десна распухла несильно, только налилась кровью.

Да уж, похоже у меня низкий болевой порог…

Еще раз сполоснула рот, после чего умылась, тряхнула головой и пригладила мокрыми ладонями волосы. Теперь мой внешний вид стал получше, и я долго глядела на девушку в зеркале, пытаясь уловить хоть какое-то несоответствие с реальным обликом, найти нечто из ряда вон, что подтвердило бы абсурдность происходящего. Только и во сне сегодняшней ночью все было не менее настоящим.

– Зараза!.. – с силой ударила по раковине, причинив себе же больше вреда, однако зуб на краюшке все-таки подскочил и улетел куда-то на пол.

Че-е-ерт!.. Ну почему еще и это?!

Обшарила глазами линолеум: для полного «счастья» не хватало только, чтоб родители первыми нашли зуб. Но и сама на разноцветных квадратах не смогла его обнаружить. Хлопнула себя по лбу, наказывая за излишние эмоции: а если б умывальник загремел об стену или зеркало съехало на пол, ― я бы всю семью подняла!

Удар ладонью вызвал новый приступ мигрени. Схватилась за голову, качнулась вперед и чуть не завалила этот долбанный умывальник. Фига он вообще лезет с утра под ноги?! На нем (как же без этого?) зазвенело зеркало, и я, дернувшись назад, с трудом замерла на одном месте, сдавливая себе виски.

Так, всё, успокойся, пока еще чего не учудила. Как говорит мама: «Всегда и всему есть объяснение. А в жизни многое случается, надо понять причину и не выходить из себя».

Дожила, маму цитирую! Однако верно, надо угомониться.

Глубоко вдохнула, замедленно и до тяжести в животе выдохнула. Кажется, немного полегчало. Опустила руки, облизнула десну на месте выбитого зуба…

– По-моему, он у меня до этого шатался, – припомнила я вслух и продолжила мысль: – Во сне, небось, сама себе и губу разбила. – Натянула на лицо подобие улыбки, пытаясь изменить свое настроение.

Да, все именно так, надо привести себя в порядок, а то в школу скоро собираться!

Умылась холодной водой, чтобы прогнать остатки ночного кошмара, а заодно сильнее намочить разлохмаченную шевелюру, стремящуюся встать дыбом, и окончательно пришла в себя.

Тогда же из соседней комнаты раздались тихие шаги, а вслед за этим я увидела Мишку.

– Понедельник – день тяжелый, – зевая и потягиваясь, произнес братец и, замерев в дверном проеме, выжидающе уставился на меня. Я лишь поджала губы и вяло повела плечами, не понимая, чего он от меня хочет. – Доброе утро, – прошептал он, облокотившись о косяк.

– А, – спохватилась я, – доброе, – и, наклонив голову, уступила ему место.

Заметил ведь. Уверена, что заметил. Почему же молчит?

Мишка задумчиво улыбнулся, прошлепал к умывальнику и принялся наводить марафет.

Я снова осмотрела пол в поисках потерянного зуба и облегченно вздохнула, не найдя такового: значит, и брат не наткнется на него ненароком. Губа разбитая – мелочи, а вот зуб выбитый…

– Как же мне плохо, – пожаловался Мишка, выключая воду, несколько секунд просто смотрел на свое отражение, после чего обернулся ко мне. – Ты чего так рано поднялась? Могла бы ещё часок поваляться.

– Не спится, – качнула я головой, бросив беглый взгляд на его обнаженный торс: вот же машина для убийства, когда он только успевает качаться.

– Э? – недовольно выдал брат. – Чего так посмотрела-то? Я ж не голышом разгуливаю, а в штанах.

– Да просто, – пожала я плечами и решила по-быстрому уйти, пока еще к чему не придолбался или – что хуже – не начались мучения.

Не то чтобы он надо мной издевался, просто любовь у него была какая-то дикая, или развлекался этот садюга так. Пахал на своей работе, с пугающим рвением чиня компьютеры и телефоны, отчего по утрам да вечерам выглядел так, будто он гуляка заядлый, а меня типа редко видел, вот и старался уделять как можно больше внимания…

Дверной косяк выскочил передо мной неожиданно, и я не успела уклониться. С громким «БАМ», больше всего отозвавшимся у меня в челюсти, я застонала и замешкалась в проеме: тут-то меня и настигла здоровенная ладонь брата, упавшая на мою голову.

Мишка круто развернул меня к себе, при этом чуть не сломав мне шею, и пристально вгляделся в лоб, на котором, скорее всего, уже появилась хорошая шишка.

– Все нормально, – ощупывая ушибленное место, заверила я. – Пойду, посплю еще немного.

Выскользнула из-под его руки и попыталась смыться, но эта гора мускулов загородила мне дорогу, крепко обняла до хруста в позвоночнике и радостно хихикнула.

Нет, вообще Мишка очень хороший и заботливый брат, просто дури в нем немерено. Если подумать, то он принимал наибольшее участие в моем воспитании, ну и бабушка еще. Родителям частенько не хватало времени, чтобы взяться за меня основательно. С детства сидела у Мишки на шее, из-за чего он порой и с девушками встретиться не мог. Я ему благодарна, конечно, но мне уже не десять лет, чтоб со мной нянчиться.