Уголовное законодательство об ответственности за служебные преступления, совершаемые в коммерческих или иных организациях: история, современность, перспективы развития

Положение представляло собой первый нормативный акт, непосредственно и в полном объеме регламентировавший деятельность нотариусов в России. Разработанное на началах лучших для того времени нотариальных законодательств трех европейских государств (Австрийское положение о нотариате 1854 г., Баварское 1861 г. и Французское 1803 г.), где нотариальное дело вырабатывалось из многолетнего опыта и практики, отечественное Положение о нотариальной части во многом улучшило существовавшие до этого в России прообразы нотариата[141].

В соответствии с указанным источником нотариусами могли быть только российские подданные, совершеннолетние, неопороченные судом или общественным приговором, а также не занимающие никакой другой должности ни в государственной, ни в общественной службе[142].

Должность нотариуса предоставлялась только после сдачи экзамена (на профессиональную пригодность) председателю окружного суда, старшему нотариусу и прокурору. В большинстве европейских стран (а Россия всегда тяготела именно к ним) нотариусы считались состоящими на государственной службе[143]. Согласно ст. 17 Положения, нотариусы также считались находящимися на государственной службе с присвоением им восьмого класса по должности, но права на производство в чин и на пенсию по этому званию они не имели. Иными словами, в России нотариус находился на государственной службе, однако он не был служащим в том изначальном понимании, которое вкладывалось в это понятие[144].

Подтверждением тому служат некоторые несоответствия в статусе государственного служащего и нотариуса. Во-первых, государственный служащий в соответствии со своим чином и классом получал жалованье. Нотариус же такого жалованья не получал. За оказанные услуги по соглашению с клиентом он брал определенную плату. В случае отсутствия согласия с клиентом стоимость нотариального действия определялась согласно тарифу (таксе). Во-вторых, государственный служащий не должен был страховать свою деятельность. Нотариус же в императивном порядке страховал свою деятельность путем залога, для обеспечения взыскания на случай неправильных его по должности действий. Более того, удостоверение нотариальных документов осуществлялось от имени не государства, а губернии, где он служил, поскольку нотариус имел печать с изображением губернского герба.

По своему статусу нотариус, скорее всего, являлся муниципальным, а не государственным служащим. Еще в 1908 г. А. Мацкевич справедливо задавался вопросом о том, кем же являются нотариусы: писцами, подьячими, секретарями (нотариями), выполняющими публично-нотариальные функции, или маклерами (табеллионами), оказывающими правовые услуги клиентам за определенную плату[145]. Ответ на этот вопрос не был однозначным. И все же многие сходились в том, что институт нотариусов – не частное предприятие, созданное с целью обогащения отдельных лиц, а общественно-государственное учреждение, предназначенное для удовлетворения общественно-государственных интересов[146], что нотариус – должностное лицо, орган публичной деятельности, лицо, уполномоченное государственной властью «к укреплению действительности и подлинности актов и к совершению иных нотариальных действий»[147].

За действия нотариусов по службе, не соответствующие занимаемому ими положению, а также за пренебрежительное отношение их к своим обязанностям или совершение ими действий вне службы, противных нравственности и несовместимых с достоинством их звания, они привлекались к различным видам ответственности (дисциплинарной, имущественной, уголовной). Самой строгой из них являлась уголовная ответственность. Нормы, регулирующие уголовную ответственность указанных лиц, содержались в четвертом отделении («О преступлениях и проступках чиновников крепостных дел и нотариусов») гл. 11 («О преступлениях и проступках чиновников по некоторым особенным родам службы») Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. и в более поздней редакции этого документа, вступившей в действие в 1885 г. Злоупотребления, совершаемые нотариусами, по своему характеру относились к категории должностных преступлений.

В ст. 460–466 Уложения 1845 г. говорилось о чиновниках крепостных дел, подвергавшихся наказаниям за преступления и проступки. Однако после судебной реформы 1864 г. все полномочия чиновников крепостных дел, которые по своей сути выполняли нотариальные действия, были делегированы нотариусам. В 1867 г. ст. 460 Уложения была дополнена примечанием, которое оговаривало упразднение должностей чиновников крепостных дел (крепостных надсмотрщиков и писцов) и возложение обязанностей по совершению и засвидетельствованию актов на нотариусов, старших нотариусов или замещающих их должностных лиц[148].

Диспозиция ст. 460 Уложения о наказаниях (в ред. 1885 г.) предусматривала ответственность за преступное деяние, выражающееся в заведомом подлоге нотариальных актов (подлог от имени вымышленных лиц, ложное засвидетельствование, фальшивая запись в шнуровую книгу), а также в сокрытии, истреблении или умышленной потере части книги. За совершенное преступление нотариус подвергался наказаниям, предусмотренным ст. 362 (за подлоги в отправлении должности)[149]. Вид и размер наказания определялись «по важности подлога и другим обстоятельствам». Под «обстоятельствами» понимался характер причиненного вреда, учитываемого судом при назначении наказания. В качестве наказаний по ст. 362 устанавливались такие виды, как лишение прав и преимуществ, заключение в арестантские отделения (в зависимости от тяжести совершенного преступления) на срок от 2,5 до 5 лет или же заключение в крепость от 1 года и 4 месяцев до 2 лет и 8 месяцев[150].

Статья 50 Уложения 1845 г. (в ред. 1885 г.) устанавливала такой вид наказания, как лишение некоторых прав и преимуществ. Данная норма дифференцировала правоограничения в зависимости от того, к какой группе принадлежал виновный (дворянин, священнослужитель, церковнопричетник, почетный гражданин, купец, люди всех прочих состояний). В основном (за исключением священнослужителей и церковнопричетников) лишение права заключалось в наложении запрета участвовать в выборах и быть избираемым[151]. Если в случае совершенного подлога к уголовной ответственности привлекался невиновный, то наказание заключалось в ссылке на каторжные работы на срок от 6 до 8 лет с лишением всех прав и состояний.

На основании ст. 3 Уложения о наказаниях все преступления по субъективной стороне подразделялись на умышленные и неумышленные. Исходя из признака заведомости, преступление, предусмотренное ст. 460 указанного источника, относилось к категории умышленных. Следует отметить, что нотариус привлекался к уголовной ответственности по ст. 460 и в случае, если осуществлял подлог в актах, которые он вообще не имел права совершать, т. е. с превышением «пределов своей власти». Это касалось, например, совершения актов русских подданных за границей[152].

Часть 1 ст. 461, ст. 462, ч. 1 ст. 463 Уложения устанавливали уголовную ответственность за халатное отношение к выполнению служебных обязанностей, а именно: за неосмотрительное составление акта от имени лиц, не имеющих прав на продажу или покупку имущества (ч. 1 ст. 461); совершение акта, не удостоверившись в тождестве и в точной воле лица (ст. 462); за участие в противозаконной продаже имения по неосмотрительности и неполноте справок (ч. 1 ст. 463). За указанные «упущения» нотариусы освобождались от своих должностей с лишением права впредь заниматься нотариальной практикой[153].

Квалифицированные составы в ст. 461 и 463 Уложения о наказаниях характеризовались тем, что противоправные деяния совершались умышленно и влекли наказание, предусмотренное ст. 362, за подлоги в отправлении должности.

Совершение или принятие к явке и свидетельству какого-либо акта, содержавшего в себе распоряжения или выражения, явно противоречащие законам, государственному благоустройству, вере или нравственности, влекло за собой отстранение нотариуса от должности, и дополнительно они подвергались по обстоятельствам дела лишению прав и преимуществ и заключению в тюрьму на срок от 4 до 8 месяцев или в исправительные арестантские отделения на время от 4 до 5 лет (ст. 464 Уложения о наказаниях). К тому же ст. 90 Положения о нотариальной части непосредственно запрещала совершение актов, в содержании которых окажется что-либо противоправное законам, ограждающим порядок управления, общественную нравственность или честь частных лиц[154].

Допущение нотариусом проступков при исполнении служебных полномочий, тождественных компетенции маклера или частного маклера, таких, как, например, непредставление в установленном порядке ведомостей о количестве и свойстве записанных и опротестованных векселей, неотсылка по надлежащим адресам в установленный срок денег, взысканных при засвидетельствовании и явке актов, за производство торговли влекли за собой наказания и взыскания, определенные в ст. 1300–1311 «О нарушении обязанностей маклерами, биржевыми маклерами, биржевыми нотариусами, корабельными маклерами, биржевыми аукционистами и диспаншерами» Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в ред. 1885 г.). Санкции указанных статей определяли следующие виды наказаний: денежные штрафы, лишение прав и преимуществ, отстранение от должности, отстранение от должности с запретом впредь осуществлять нотариальные действия, заключение в тюрьму, а также санкции, содержащиеся в ст. 362, 464 Уложения о наказаниях.

Необходимо также отметить, что ст. 469 четвертого отделения («О преступлениях и проступках чиновников крепостных дел и нотариусов») гл. 11 («О преступлениях и проступках чиновников по некоторым особенным родам службы») Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в ред. 1885 г.) закрепляла принцип аналогии, согласно которому в случаях, не указанных в этом отделении или в других постановлениях, нотариусы за всякое упущение или злоупотребление подвергались взысканиям и наказаниям, предусмотренным разделом о преступлениях и проступках по службе государственной и общественной[155].

Кроме нотариусов в дореволюционной России существовал институт биржевых нотариусов, деятельность которых регулировалась Торговым уставом[156]. В их обязанности входило осуществление «засвидетельствования» и «совершения» актов, заключаемых между иностранными подданными или между иностранными и российскими гражданами. Личная печать биржевого нотариуса (например, Санкт-Петербургской биржи), учитывая специфику его работы, содержала указание места работы, имя нотариуса на трех языках: французском, немецком и английском. Кроме засвидетельствования и совершения актов, в его компетенцию входило: опротестование векселей и заемных писем; перевод верительных писем и других актов, высылаемых из чужих краев для употребления в присутственных местах; регистрация жалоб шкиперов на неисправность пребывающих в России корреспондентов, чужестранных купцов; хранение вверенных денег от торгующих и др.[157]

За упущения и злоупотребления по службе биржевые нотариусы подвергались взысканиям и наказаниям, определенным в отделении о преступлениях и проступках нотариусов, за исключением тех случаев, когда они допускали нарушения обязанностей, аналогичные преступлениям биржевых маклеров, гоф-маклеров и корабельных маклеров. К ним, в частности, относились такие противоправные деяния, как: перевод на свой счет сумм с заграничных денежных и вексельных оборотов; преждевременная огласка торговой сделки против воли продавца или покупателя; утрата вверенных от торгующих денег и векселей; несвоевременное предоставление сведений о ценах на товары, о денежном и вексельном курсе и т. д.[158] Санкции соответствующих норм Уложения о наказаниях об ответственности за указанные деяния (ст. 1312–1322, кроме ч. 2 ст. 1318 и ч. 2 ст. 1319) предусматривали наказания в виде денежных штрафов или отрешения от должности биржевого нотариуса.

За неправильную запись торговых сделок в книгу посредством какого-либо злоупотребления (ч. 2 ст. 1318) биржевые нотариусы несли уголовную ответственность по ст. 362 Уложения о наказаниях за подлоги в отправлении должности. Умышленная утрата биржевым нотариусом вверенных денег (ч. 2 ст. 1319) охватывалась санкцией ч. 3 ст. 354 как растрата вверенного по службе имущества и наказывалась заключением в тюрьму 1-й степени (от 8 до 16 месяцев)[159].

Основанием возникновения уголовно-правовых отношений в связи со злоупотреблениями и упущениями, совершаемыми нотариусами, являлись не только вышеуказанные нормы, но и преступления, совершенные по должности. К числу таких деяний относились, например: разглашение профессиональной тайны нотариусами (ст. 423); медленность и нерадение в отправлении должности (ст. 410); превышение власти (ст. 338) и ряд других должностных преступлений, нормы об ответственности за которые содержались в разделе о преступлениях и проступках по службе государственной и общественной Уложения о наказаниях.

В разделе о преступлениях и проступках против порядка управления указанного источника содержалось 11 глав. При таком разнообразии видов преступлений по службе Уложение 1845 г. (как в первоначальной, так и последующей редакции) страдало излишней дробностью и не всегда охватывало все случаи должностных преступлений, имевших место в правоприменительной практике. Многие криминалисты того времени критиковали структуру данного раздела, поскольку беспримерная в законотворческой практике многочисленность статей о служебных преступлениях объяснялась излишними повторениями и, главным образом, включением в Уложение о наказаниях всех провинностей служащего вообще или простых нарушений служебной дисциплины[160]. Так, В. В. Есипов в связи с этим отмечал: «Было бы гораздо целесообразнее, уничтожив ряд специальных статей[161], на отдельные случаи установить взамен их несколько общих положений, которые обнимали бы собою целый род или вид известных преступных деяний. Вместо дробной классификации должностных преступлений было бы полезнее свести их к немногим обобщенным группам»[162].

Уголовное уложение, принятое 22 марта 1903 г., было более прогрессивным по сравнению с предшествовавшим ему Уложением о наказаниях 1845 г. (в ред. 1885 г.) Как отмечалось ранее, с его принятием существенно упростилась система построения уголовного законодательства, сократилось количество статей. Из рассматриваемых нами общественно опасных деяний законодатель в Уложении 1903 г. непосредственно выделил в виде отдельных преступлений те, которые совершались нотариусами, – ст. 672 и 674[163]. Указанные нормы располагались в гл. 37 «О преступных деяниях по службе государственной и общественной». Статьи о должностных преступлениях, содержавшиеся в Уголовном уложении, не являлись такими дробными и казуистичными, как в Уложении о наказаниях.

В целях устранения недостатков Уложения о наказаниях 1845 г. (в ред. 1885 г.) была создана правительственная комиссия по разработке нового Уголовного уложения. Членам комиссии была поставлена задача не включать в проект те из проступков по службе государственной и общественной, которые заключаются в нарушении исключительно служебных обязанностей и «по маловажности своей не подлежат внесению в общее Уложение, а должны войти в особый дисциплинарный устав»[164], что, в свою очередь, и отразилось на структуре указанной главы.

Законодательство начала XX в. различало 2 группы преступных деяний, совершаемых нотариусами. Во-первых, неисполнение обязанностей, возложенных законом на нотариусов. Во-вторых, злоупотребление полномочиями[165].

Первая группа преступлений выражалась в неисполнении таких правил, установленных нотариальным положением или другими нотариальными постановлениями, соблюдение которых обеспечивало подлинность акта, его действительность и нотариальную силу[166]. При этом ответственность за формальные упущения в процессе совершения и засвидетельствования актов распространялось не только на нотариусов, но и на лиц, уполномоченных законом на осуществление нотариальной деятельности, например мировых судей[167]. Согласно существовавшей в то время доктрине, принято было считать, что указанные упущения должны составлять предмет не уголовного закона, а дисциплинарного устава[168].

Вторую группу преступлений, относящуюся к злоупотреблениям нотариальными полномочиями, составляли деяния, которые в общем виде сводились к следующим действиям: 1) составление недействительных актов в силу допущенных нотариусом нарушений форм и обрядов, а также ввиду отсутствия условий, требуемых для действительности акта; 2) составление преступных актов по своему изложению; 3) злоупотребление в производстве отметок о переходе права собственности на недвижимость и об ограничении права собственности на недвижимое имущество[169].

Одновременно с этим авторы проекта Уголовного уложения предлагали также относить к злоупотреблению такие его разновидности, как: а) злоупотребления, допущенные в соблюдении нотариальных форм и обрядов; б) злоупотребления в ходе установления тождества личности и удостоверения волеизъявления; в) злоупотребления в процессе удостоверения дееспособности или правоспособности; г) злоупотребления в изложении «самого существа акта»; д) злоупотребления в соответствии акта гражданскому законодательству; е) злоупотребления в предотвращении преступных сделок; ж) злоупотребления по производству отметок, связанных с правом собственности; з) разглашение нотариальной тайны[170].

Следует отметить, что диспозиции указанных норм были бланкетными. При совершении нотариусом того или иного преступления правоприменителю необходимо было точно установить, какой именно пункт, статью тех или иных правил либо постановлений нарушил нотариус. Это, в свою очередь, создавало дополнительные трудности в ходе квалификации преступлений[171].

Статья 672 Уголовного уложения 1903 г. предусматривала ответственность за упущения и злоупотребления нотариусов, которые заключались в совершении, засвидетельствовании или утверждении актов, запрещенных законом[172]. К ним, в частности, относились: акты, совершение которых не нарушало интересов сторон, но которые являлись незаконными ввиду нарушения форм и обрядов составляемых документов (например, акты о дарении родового имения помимо законных наследников); акты, совершение которых хотя и не нарушало интересов сторон, но причиняло вред интересам государственного управления; акты, заключающие в себе такие сделки, осуществление которых составляло преступное деяние для участвующих в этих сделках лиц или для исполнителей данных сделок[173]. Иными словами, к ним относились акты, запрещенные прежним гражданским законодательством, в том числе Положением о нотариальной части.

Однако в ст. 672 не содержалось указания на составление или засвидетельствование актов, преступных по своему содержанию, которые под действие данной нормы «подводимы быть не должны»[174]. В свою очередь преступление, выраженное в «злоумышленном» нарушении форм и обрядов с целью лишения акта нотариальной силы, предусматривалось ст. 674 Уголовного уложения. Под формами и обрядами понимались такие нотариальные действия, которые придавали акту его действительность. В случае их нарушения документ признавался недействительным или лишался публичного значения, например, нарушение ст. 84 и 85 Нотариального положения, согласно которым акт считается ничтожным при отсутствии необходимого количества свидетелей[175].

Следует отметить, что несоблюдение нотариальных форм и обрядов составляло уголовно наказуемое деяние лишь при условии, что оно совершалось с целью сделать акт недействительным из корыстных или иных, не совместимых с долгом службы побуждений[176].

Преступление, предусмотренное ст. 674 Уголовного уложения, влекло наказание в виде заключения в тюрьму на срок не ниже трех месяцев. Если же в ходе расследования выяснялось, что деяние было совершено из корыстных побуждений, то наказание увеличивалось на срок не ниже трех лет с заключением виновного в исправительном доме[177].

Редакционная комиссия при подготовке проекта Уложения 1903 г. выделяла еще несколько случаев преступной деятельности нотариусов:

а) неверное указание перехода или ограничения права собственности на недвижимое имение;

б) сокрытие в акте обстоятельства, обращающего сделку в преступление или проступок;

в) совершение, засвидетельствование или утверждение акта, содержащего места богохулительного или противогосударственного характера.

В ходе рассмотрения проекта предложения членов редакционной комиссии были отклонены. Это обосновывалось тем, что указанные выше виды злоупотреблений являлись частными случаями, которые в полной мере охватывались постановлениями о подлоге и сочинениями богохулительного или противогосударственного характера Уголовного уложения[178].

Кроме преступных деяний, совершаемых непосредственно нотариусами, Уголовное уложение 1903 г. предусматривало возможность привлечения к ответственности лиц, которые хотя и не являлись нотариусами, но выполняли отдельные нотариальные функции. Так, в соответствии со ст. 445 указанного нормативного акта устанавливалась уголовная ответственность заведующего или распоряжающегося делами акционерного общества (товарищества) за действия, состоящие:

«1) в заведомо ложном удостоверении обстоятельства, которое должно быть внесено в акт состояния или в крепостной акт, или составленный, или засвидетельствованный нотариальным порядком, или в ипотечную, или кредитную книжку, если на основании сего удостоверения такой акт составлен или засвидетельствован или внесена запись в книгу;

2) в свидетельской скрепе документа, требующего по закону такой скрепы, если этот документ или скрепа содержали заведомо ложное изложение обстоятельств, скрепою удостоверяемое;

3) в заведомо ложном изложении или установленных законом торговых книгах, или выписанных из них торговых счетах, обстоятельств, этими книгами удостоверяемыми, если эти книги или смета представлены в подлежащие установлению для удостоверения такого обстоятельства»[179].

Некоторые современные авторы находят определенное сходство признаков данного состава преступления с положениями ст. 202 действующего УК РФ[180]. Полагаем, что такая аналогия допустима лишь условно, поскольку субъектами последнего могут быть только частные нотариусы либо аудиторы.

Уголовное уложение 1903 г. так и не было введено в действие, поскольку изменение государственного строя в 1917 г. привело к отмене законов царского правительства.

После Октябрьской революции 1917 г. декретом о суде № 1 от 24 ноября 1917 г. были упразднены все ранее действующие до этого времени судебные установления. И хотя не было ничего сказано об упразднении Положения о нотариальной части, регулировавшего до этого времени институт нотариата, он практически перестал существовать[181].

Нотариальные действия стали совершать различные учреждения: нотариальные отделы местных советов, которые возглавляли народные нотариусы, отделы юстиции, отделы социального обеспечения, записей актов гражданского состояния, т. е. различные административные органы.

Таким образом, свободный нотариат России коренным образом изменил свой правовой статус. Как ни парадоксально, роль его стала ничтожной. Находясь на задворках юриспруденции, он и обеспечивался по остаточному принципу. Не удивительно, что потребности у советской власти в нотариате практически не было, поскольку политика государства в первые годы власти большевиков была основана на грабежах и насилии (экспроприация, продразверстка и т. п.)[182]. Отмена частной собственности на землю, средства производства, жилище обрекла некогда мощный российский нотариат на жалкое существование[183].

Дальнейшее развитие институт нотариата получил в декабре 1919 г. в декрете о суде № 2, в котором было подчеркнуто, что нотариальные действия совершаются нотариусами, а в случае их отсутствия лицами, их заменяющими. В 1919 г. нотариальные отделы местных Советов были заменены нотариальными столами[184].

С провозглашением новой экономической политики вновь возникла необходимость в нотариальном обслуживании граждан и юридических лиц. 4 октября 1922 г. в России было утверждено Положение о государственном нотариате[185]. С его принятием завершился процесс оформления нотариата в одну из разновидностей самостоятельных государственных учреждений[186]. Данное Положение действовало менее года. 24 августа 1923 г. было введено в действие новое Положение о государственном нотариате[187], которое отражало потребности общества в условиях нэпа.

Таким образом, смена экономических формаций в связи с происшедшими в России революционными преобразованиями повлекла за собой постепенное огосударствление всех сторон жизнедеятельности функционирующих в стране структур и образований. Указанные изменения нашли отражение и во вновь принятом уголовном законодательстве. Для нас представляют интерес, прежде всего, те положения этого источника, которые регулировали уголовно-правовые отношения, связанные с совершением преступлений служащими нотариата.