Выдача преступников

Данные документы могут быть использованы в качестве полезной основы для переговоров между государствами, заинтересованными в заключении соглашений, направленных на совершенствование сотрудничества в борьбе с преступностью на субрегиональном, региональном и межрегиональном уровнях. Они предлагаются вниманию не только тех государств, которые еще не установили договорные отношения в вопросе юридической взаимопомощи, но и тех, которые желают пересмотреть существующие договорные отношения для устранения имеющихся пробелов и «лазеек» в применяемых процедурах взаимопомощи. Так, в преамбуле к Типовому договору о выдаче Генеральная Ассамблея ООН помимо всего прочего обосновывает его необходимость и тем, что во многих случаях действующие двусторонние механизмы выдачи устарели и должны быть заменены новыми с учетом изменений в международном уголовном праве. Весьма существенное значение имеют указанные типовые договоры и в качестве ориентиров для национальной законодательной политики и практики в сфере выдачи преступников.

е) Межправительственные и межведомственные соглашения

Кроме межгосударственных договоров о выдаче и правовой помощи по уголовным делам, вопросы экстрадиции могут затрагиваться и в межправительственных соглашениях о сотрудничестве по вопросам борьбы с определенными видами преступлений. К настоящему времени подобного рода договоренности имеются у России с Бельгией, Великобританией, Венгрией, Германией, Египтом, Израилем, Ирландией, Испанией, Норвегией, Португалией, Узбекистаном, Финляндией, Швецией и ЮАР.

Однако вопросы выдачи в такого рода соглашениях по существу не решаются. Обычно в них оговариваются вопросы антикриминального сотрудничества компетентных органов с целью выявления, пресечения и раскрытия преступлений. Соответственно рамки такого сотрудничества ограничиваются обменом информацией, а также оказанием помощи в проведении оперативно-розыскных мероприятий, в том числе в розыске пропавших, уклоняющихся от правосудия и подозреваемых в совершении преступлений лиц, идентификации неопознанных трупов, поиске на территории одного государства предметов, похищенных на территории другого государства, и других подобных действий, прямо не затрагивающих экстрадиционных обязательств сторон, но создающих условия для реализации имеющихся соглашений о выдаче либо предпосылки для заключения таковых в будущем.

Например, в 1996 г. вступило в силу Соглашение между правительствами России и США о сотрудничестве по уголовно-правовым вопросам, в соответствии со ст. 2 которого объем взаимной помощи ограничен, во-первых, кругом преступлений, перечень которых содержится в Приложении к настоящему Соглашению,[265] а во-вторых, производством по делам об указанных преступлениях таких действий, как: 1) получение показаний, заявлений и материалов; 2) предоставление документов, материалов и предметов; 3) вручение документов; 4) установление личности и местонахождения лиц; 5) проведение обысков и выемок; 6) осуществление мер, связанных с наложением ареста и конфискацией имущества, реституцией и взысканием штрафов; 7) любая иная помощь, не запрещенная законами государства запрашиваемой стороны. Что же касается экстрадиции, то в данном Соглашении стороны выразили лишь намерение заключить в ближайшее время договор о взаимной правовой помощи по уголовным делам.[266]

Таким образом, в современном мире вопросы выдачи решаются главным образом на межгосударственном, а не межправительственном уровне. Однако в некоторых из межправительственных соглашений все же содержатся правовые решения, приближающиеся по своему содержанию к положениям, характерным для межгосударственных экстрадиционных соглашений. К числу таковых относятся, например, межправительственные соглашения, заключенные СССР с Афганистаном,[267] Ираном[268] и Финляндией,[269] в которых стороны обязались принимать по просьбе государства регистрации воздушного судна немедленные меры к тому, чтобы лица, совершившие угон такого судна, были возвращены этому государству, вне зависимости от мотивов угона.

Установив особый правовой режим для возвращения преступников, совершивших угон гражданского воздушного судна, государством, на территории которого приземлилось угнанное судно, государству его регистрации, стороны закрепили в соглашениях о том немало положений, известных институту выдачи преступников. Так, угонщикам не может быть предоставлено право политического убежища. Не подлежат возвращению лишь лица, имеющие гражданство государства, на территории которого приземлилось угнанное ими воздушное судно, что напоминает принцип невыдачи (в данном случае – невозвращения) собственных граждан. Кроме того, если лицо, осуществившее угон воздушного судна, совершит на территории государства, к которому обращена просьба о возвращении, более тяжкое, чем угон, преступление, причинившее ущерб юридическим лицам либо гражданам этого или третьего государства, то в отношении его возвращения применяется отсрочка до окончания расследования по делу, отбытия наказания или помилования, сходная с отсроченной выдачей. В случае угрозы для уголовного преследования за угон вследствие истечения срока давности, допускается временное возвращение преступника государству регистрации угнанного воздушного судна на срок не более трех месяцев, напоминающее временную выдачу.

Специфика же рассматриваемой формы правовой помощи состоит в следующем. Во-первых, она рассчитана только на сотрудничество в пресечении угона гражданских воздушных судов и не распространяется даже на такие родственные с ним деяния, как захват воздушного судна и удержание его пассажиров в качестве заложников. Во-вторых, процедура возвращения, по всеобщему признанию, намного проще процедуры выдачи. В-третьих, «вернуть» человека можно только в то место, где он уже был. Поэтому если воздушное судно одной из сторон договора будет захвачено на территории третьего государства, а затем окажется на территории государства – партнера по соглашению, то последнее вправе отказать в рассмотрении просьбы о возвращении преступника государству регистрации судна. В-четвертых, возвращение угонщиков сопровождается одновременно передачей государству регистрации судна документов, оружия, а также имеющихся в распоряжении государства приземления судна доказательств и другой информации об обстоятельствах угона и поведении угонщиков во время полета и после посадки[270].

Еще далее отстоят от современного экстрадиционного права межведомственные соглашения. К их числу относятся, например, Алма-Атинское соглашение о взаимодействии министерств внутренних дел независимых государств в сфере борьбы с преступностью от 24 апреля 1992 г., [271] а также соглашения о сотрудничестве, заключенные между Министерством внутренних дел России и министерствами внутренних дел Украины (Москва, 28 февраля 1992 г.), Кыргызстана (25 апреля 1992 г.), Туркменистана (Москва, 31 июля 1992 г.), Казахстана (9 января 1993 г.), Армении (Ереван, 12 мая 1993 г.), Молдовы (Кишинев, 8 июля 1993 г.), Таджикистана (Волгоград, 23 сентября 1993 г.), Грузии (21 марта 1994 г.) и т. д.[272]

Предусмотренное данными соглашениями взаимодействие в том, что касается обмена информацией о преступлениях, совершенных гражданами договаривающихся сторон, и оказания содействия в розыске лиц, скрывающихся от следствия или суда, служит необходимой составной частью работы правоохранительных органов по установлению подлежащих выдаче лиц и обеспечению условий для их выдачи.

Двусторонние соглашения о сотрудничестве заключены и с компетентными ведомствами таких зарубежных стран, как Австрия, Албания, Аргентина, Болгария, Венгрия, Вьетнам, Индия, Иран, Италия, Ирландия, Канада, Кипр, Корея, Куба, Китай, Латвия, Литва, Македония, Монголия, Польша, Румыния, Словакия, Турция, Франция, Чехия, Швейцария, Швеция, Эстония и др.[273] Не решая содержательных вопросов экстрадиционных отношений, они выражают в ряде случаев намерение установить их в будущем.[274]

Определенный интерес для практического осуществления экстрадиции может представлять также Соглашение о порядке передачи и транзитной перевозки лиц, взятых под стражу, заключенное 17 февраля 1994 г. в г. Ашгабаде МВД Азербайджана, Армении, Беларуси, Грузии, Казахстана, Кыргызстана, Молдовы, России, Таджикистана, Туркменистана, Узбекистана и Украины. Руководствуясь положениями законодательства и международными договорами своих государств, стороны настоящего Соглашения обязались обеспечивать охрану, конвоирование и этапирование взятых под стражу лиц до передачи их представителям запрашивающей стороны в пограничных, а по взаимному согласию – в иных пунктах (ст. 1), а также осуществлять по решению внутригосударственных компетентных органов транзитную перевозку по территории своего государства лиц, передаваемых третьему государству (ст. 2). Основанием для конвоирования и этапирования взятого под стражу лица с территории государства другой стороны является решение компетентного органа государства запрашивающей стороны, которое вкладывается в личное дело конвоируемого. При передаче лица представителям принимающей стороны предъявляется предписание запрашивающей стороны. Сама же передача взятого под стражу лица осуществляется по акту, который составляется в трех экземплярах на русском языке, из них два экземпляра (в том числе подлинник) – для представителя запрашивающей стороны и один – для представителя запрашиваемой стороны (ст. З).[275]

Особое место в ряду многосторонних соглашений межведомственного характера занимает Устав Международной организации уголовной полиции – Интерпола. Его целями являются обеспечение широкого взаимодействия всех органов уголовной полиции в рамках национального законодательства, а также создание и развитие учреждений, которые могут успешно способствовать предупреждению уголовной преступности и борьбе с ней. Для обеспечения сотрудничества каждая страна в соответствии со ст. 32 Устава определяет орган, который будет выступать в качестве Национального центрального бюро (НЦБ), призванного осуществлять взаимодействие как с различными учреждениями внутри страны, так и с теми органами других стран, которые выступают в качестве НЦБ, а также с Генеральным секретариатом Организации.[276]

Данный документ вступил в силу 13 июня 1956 г., но Советский Союз оформил свое членство в Интерполе незадолго до того, как прекратил свое существование.[277] В 1996 г. был издан Указ Президента РФ, которым в целях обеспечения согласованного функционирования и взаимодействия федеральных органов исполнительной власти и правоохранительных органов иностранных государств по вопросам борьбы с преступностью, а также выполнения обязательств, вытекающих из членства России в Интерполе, перед НЦБ Интерпола, являющимся структурным подразделением МВД РФ, были поставлены задачи: а) обеспечения эффективного международного обмена информацией об уголовных преступлениях; б) оказания содействия в выполнении запросов международных правоохранительных организаций и правоохранительных органов иностранных государств в соответствии с международными договорами РФ; в) осуществления наблюдения за исполнением международных договоров по вопросам борьбы с преступностью, участником которых является Россия.[278]

В целях создания условий, направленных на обеспечение деятельности НЦБ, и во исполнение названного Указа Президента Правительство РФ утвердило Положение о Национальном центральном бюро Интерпола,[279] где в соответствии с возложенными на него задачами детально определены его функции, включая: а) прием, обработку и направление в Генеральный секретариат и национальные центральные бюро Интерпола иностранных государств запросов, следственных поручений и сообщений правоохранительных и иных государственных органов России для осуществления розыска, ареста и выдачи лиц, совершивших преступления; б) формирование банка данных о лицах, связанных с преступлениями, носящими международный характер; в) передачу в необходимых случаях для опубликования в журналах, бюллетенях, сборниках и иных изданиях правоохранительных органов, а также для распространения в средствах массовой информации сведений о лицах, находящихся в международном розыске, и т. д[280].

В свою очередь, порядок направления и исполнения органами внутренних дел запросов и поручений по линии Интерпола в процессе расследования преступлений международного характера нормирован Регламентом международного полицейского сотрудничества и соответствующими национальными ведомственными актами, регламентирующими взаимодействие органов внутренних дел с правоохранительными органами зарубежных стран в борьбе с фальшивомонетничеством, автотранспортными преступлениями, посягательствами на культурные ценности и предметы антиквариата, незаконным оборотом наркотиков, огнестрельного оружия и взрывных устройств, подделкой документов и т. д.[281]

Кроме того, в указанной Инструкции регламентируются вопросы международного розыска, которому по инициативе органов внутренних дел подлежат выехавшие за пределы России лица, уклоняющиеся от уголовной ответственности и отбывания наказания. Используя систему международного розыска в рамках Интерпола, подразделения органов внутренних дел России имеют возможность получать информацию о месте пребывания в зарубежных странах и роде занятий разыскиваемых лиц, идентифицировать их и устанавливать контроль за деятельностью и передвижением лиц, скрывающихся от правоохранительных органов за пределами России.

Основанием для международного розыска российских граждан является запрос органа внутренних дел, направленный в НЦБ Интерпола.[282] В нем должна быть изложена полная и объективная информация о событиях, фактах и разыскиваемых лицах, а также указаны зарубежные города, иные географические названия и конкретные адреса. Одновременно, в случае розыска скрывшегося за рубежом подозреваемого, обвиняемого или осужденного лица, в запросе отражаются: 1) номер уголовного дела, дата его возбуждения, наименование органа, проводящего расследование и розыск такого лица, номер и название статьи УК РФ с кратким изложением совершенного разыскиваемым деяния, а также указанием предусмотренной за него меры наказания; 2) целесообразность, при обнаружении разыскиваемого, установления контроля за его передвижением, если от зарубежных партнеров получена «сигнальная информация» о выезде данного лица за пределы страны; 3) необходимость задержания разыскиваемого и его последующей экстрадиции.[283]

Для наглядности, в 1998 г. при участии НЦБ Интерпола установлено местонахождение за рубежом более 60 скрывающихся от правосудия лиц, свыше 30 из которых после проведения комплекса мер по экстрадиции были переданы правоохранительным органам России.[284] Только в рамках совместной борьбы с терроризмом и организованной преступностью в СНГ в ходе операций, проведенных на территории России с начала 2001 г., разыскано для экстрадиции в страны СНГ 2013 преступников, выдано 1443. За этот же период органы МВД стран СНГ и прибалтийских государств выявили для экстрадиции в Россию 236 преступников, из них выдано 109. В 2001 г. МВД России передало в соответствующие министерства стран – участниц СНГ 75 документов, касающихся антитеррористической деятельности.[285]

§ 4. Юридическая сила и пределы действия экстрадиционных соглашений

Как уже отмечалось, в правовой системе Российской Федерации международным соглашениям (наряду с общепризнанными принципами и нормами международного права) отводится место ее составной части, причем приоритетной, коль скоро в случаях, когда международным договором установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора[286].

Однако из этого не следует, что все международные договоры обладают равной юридической силой, которая одинаково превосходит силу национальных правовых норм. Система международно-правовых актов, также как и актов национального законодательства, определенным образом структурирована, упорядочена по их юридической силе. Причем ратификация, т. е. особая процедура заключения международного договора путем издания специального федерального закона, производится лишь в отношении договоров, «исполнение которых требует изменения действующих или принятия новых федеральных законов, а также устанавливающих иные правила, чем предусмотренные законом».[287]

Следовательно, если международный договор не устанавливает правила, отличающиеся от предусмотренных внутренним законом, т. е. не противоречит им, процедура его заключения может и не облекаться в форму издания федерального закона. Положения такого рода официально опубликованных международных договоров, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров принимаются соответствующие правовые акты.[288]

Таким образом, только международные соглашения, ратифицированные Государственной Думой, могут изменять нормы федеральных законов, поскольку обладают более высокой юридической силой.[289] Международные договоры, заключаемые от имени Правительства РФ, соответственно превосходят по юридической силе постановления Правительства РФ, но уступают как международным договорам РФ, прошедшим ратификацию, так и нормам федеральных законов. Наконец, межведомственные международные договоры РФ, обладая приоритетом перед иными актами министерств и ведомств, не могут противоречить ни межгосударственным договорам и федеральным законам, ни межправительственным договорам и постановлениям Правительства.

Эту позицию разделяет и Верховный Суд РФ, разъяснивший, что в случае коллизии между правилами, установленными международным договором, и правилами, предусмотренными национальным законом, «суд при рассмотрении дела не вправе применять нормы закона, регулирующего возникшие правоотношения, если вступившим в силу для Российской Федерации международным договором, решение о согласии на обязательность которого для Российской Федерации было принято в форме федерального закона (курсив наш. – А. Б.), установлены иные правила, чем предусмотренные законом. В этих случаях применяются правила международного договора Российской Федерации».[290]

Заметим в этой связи, что согласие государств на обязательность для них экстрадиционных соглашений обычно выражается ратификацией, ибо такой способ выражения согласия предусматривается самими соглашениями. Например, в ст. 29 Европейской конвенции о выдаче прямо говорится, что она подлежит ратификации и вступает в силу в отношении любой подписавшей стороны, впоследствии ратифицирующей конвенцию, через 90 дней после даты сдачи ее ратификационной грамоты на хранение Генеральному секретарю Совета Европы.

Выразив таким образом согласие на обязательность договора, государство не вправе ссылаться в качестве оправдания его невыполнения на положения своего внутреннего права, в том числе на то, что указанное согласие было выражено в нарушение того или иного положения внутреннего права, касающегося компетенции заключать договоры, если только данное нарушение не было явным (т. е. объективно очевидным для любого государства, действующего в этом вопросе добросовестно и в соответствии с обычной практикой) и не касалось внутренней нормы особо важного значения.[291]

Следовательно, при том, что национальные УК или УПК могут устанавливать, скажем, определенные основания для отказа в выдаче лиц, совершивших преступление, значительное количество регламентирующих тот же вопрос экстрадиционных соглашений, а также наличие в них (обозначенного через оговорки или иным образом) разнообразия в позициях относительно данного вопроса предопределяет необходимость принятия решения исключительно на основе анализа конкретного договора. К этому обязывает, например, ч. 1 ст. 7 белорусского УК, которая устанавливает, что белорусский гражданин «не может быть выдан иностранному государству, если иное не предусмотрено международными договорами Республики Беларусь» (курсив наш. – А. Б.).

Иное дело – коллизии, возникающие между основным национальным законом (конституцией) и международным договором. Ведь изложенное выше положение ч. 1 ст. 7 белорусского УК дословно воспроизводит ч. 3 ст. 10 Конституции Республики Беларусь. Конституция же Российской Федерации не допускает выдачи собственных граждан. Поэтому положение о приоритетном действии международного договора, допускающего иное, в российских условиях не имеет силы, ибо в случаях, когда международный договор содержит правила, требующие изменения отдельных положений Конституции, решение о согласии на его обязательность для России возможно только после внесения соответствующих поправок в Конституцию или пересмотра ее положений в установленном порядке. При этом дела о соответствии Конституции не вступивших в силу международных договоров разрешает Конституционный Суд РФ в порядке, определяемом федеральным конституционным законом. Не вступившие в силу для Российской Федерации международные договоры, признанные Конституционным Судом не соответствующими Конституции, не подлежат введению в действие и применению.[292]

а) Действие во времени

Как и любые другие нормативные акты, договоры о выдаче имеют свои пределы действия во времени, пространстве и по кругу лиц.

Прежде всего, для данных межгосударственных соглашений, как и для внутригосударственных правовых актов, столь же важны вопросы вступления в силу и утраты силы, коль скоро именно с момента вступления их в силу для Российской Федерации они подлежат выполнению ею, а до того лишь обязывают воздерживаться с учетом соответствующих норм международного права от действий, которые лишили бы договор его объекта и цели.[293] Примером пренебрежения данными обстоятельствами может служить следующее дело.

В ноябре 1994 г. сотрудниками ФСК были задержаны в Москве два сотрудника радиостанции «Свобода» – туркменские граждане X. Эсенова и X. Суюкова. Исполняющий в то время обязанности Генерального прокурора А. Ильюшенко заявил, что данное задержание осуществлено по ходатайству Прокуратуры Туркмении в соответствии с Минской конвенцией СНГ 1993 г. о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, тогда как на тот момент она еще не вступила в силу для России[294].

Впрочем, авторы, приведшие этот пример, допускают неточность, утверждая, что на момент задержания указанных лиц Россия даже не ратифицировала Минскую конвенцию. В действительности ее ратификация состоялась 4 августа 1994 г. путем принятия соответствующего закона. Но его принятие не означало автоматическое обретение силы данной Конвенцией, поскольку международные договоры вступают в силу в порядке и в срок, предусмотренные в самом договоре или согласованные между договаривающимися сторонами. В этом плане ст. 83 Минской конвенции предусмотрела, что настоящая Конвенция вступает в силу на 30-й день, считая со дня сдачи на хранение депозитарию (т. е. Правительству Республики Беларусь) третьей ратификационной грамоты, а для государства, ратификационная грамота которого будет сдана на хранение после вступления ее в силу, она вступит в силу на 30-й день, считая со дня сдачи на хранение его ратификационной грамоты. Россия депонировала свою ратификационную грамоту 11 ноября 1994 г., исходя из чего для нее Конвенция вступила в силу 10 декабря 1994 г.

Вступление в силу международных соглашений регулируется самим международным правом. В целом, эта проблема более сложна, чем во внутреннем праве, особенно если речь идет об обычных нормах.

Вступившие в силу для Российской Федерации международные договоры, решения о согласии на обязательность которых приняты в форме федерального закона, подлежат официальному опубликованию по представлению Министерства иностранных дел в Собрании законодательства РФ. Иные вступившие в силу международные договоры (за исключением договоров межведомственного характера) официально опубликовываются по представлению МИДа в Бюллетене международных договоров, а международные договоры межведомственного характера опубликовываются по решению федеральных органов исполнительной власти, от имени которых они заключены, в официальных изданиях этих органов. В том же порядке опубликовываются официальные сообщения Министерства иностранных дел о вступлении в силу международных договоров, заключенных от имени Российской Федерации и от имени Правительства Российской Федерации.[295]

Если аутентичность текста договора была установлена на двух или нескольких языках, текст на каждом языке имеет одинаковую силу, если договором не предусматривается или участники не условились, что в случае расхождения между этими текстами преимущественную силу будет иметь какой-либо один определенный текст. Вариант договора на языке, ином, чем те, на которых была установлена аутентичность текста, считается аутентичным только в том случае, если это предусмотрено договором или если об этом условились участники договора.

Прекращение (в том числе денонсация) и приостановление действия международных договоров также осуществляются в соответствии с условиями самого договора и нормами международного права. Скажем, в Европейской конвенции о пресечении терроризма говорится, что она теряет силу для любого договаривающегося государства «в случае его выхода из Совета Европы или прекращения его членства в Совете Европы» (ст. 15).