Не любовь

– Нет. Просто… А зачем тебе видеть меня, Мира?

– Но как… Это не честно в конце концов!

– Ну, о честности пока вообще речи не идет! Что изменится от того, что ты увидишь мое лицо? Мы как-то по-другому станем говорить? Или о другом? На самом деле тебе это и не нужно! Ты уедешь скоро, возможно, мы и не встретимся снова… Пойдем, что мы стоим на месте, так и замерзнуть недолго.

Мира сделала несколько шагов по направлению к тропинке, а потом остановилась. Натянув шапочку на самые глаза, она набросила на голову капюшон, тень которого наполовину скрыла ее лицо.

– Ладно. Раз это не важно, тогда и я буду в капюшоне, – заявила девушка.

Мужчина тихонько рассмеялся и подошел к ней.

– Перестань, – он снял с ее головы капюшон и поправил шапочку, открывая лицо. На мгновение его пальцы коснулись ее холодной щеки. – Ты – совсем другое дело, мне нужно видеть тебя!

– В последний раз?

– Нет, если ты этого хочешь.

– Хочу!

– Пойдем, а то замерзнешь.

Неожиданно он вытащил из карманов куртки Мирины ладони, которые тут же утонули в его больших и горячих руках.

– Так я и предполагал. Ты когда научишься носить рукавицы?

– Скоро!

– Понятно, когда отморозишь себе что-нибудь! Идем, я провожу тебя домой, пока ты окончательно не окоченела.

Домой Мире не хотелось. Вот если бы он так и держал ее ладони в своих руках, девушка совершенно не возражала бы. Но он их отпустил.

Они двинулись в путь.

Петляли по лесу какими-то невидимыми тропками, пробираясь по сугробам. Мире не раз казалось, что они заблудились и уже никогда им не выбраться. Девушка оглядывалась по сторонам, но страха не испытывала. С ним было не страшно. С Вадимом она вообще могла бы до бесконечности блуждать по лесу.

Но мужчина, по-видимому, знал, куда шел. Он ни разу не остановился, не замедлил шаг. Скоро лес поредел, а потом и вовсе расступился. Перед ними простирались заснеженные просторы, луга и замерзшая речка. Вдали лежали уснувшие Старые Дороги.

На краю леса Вадим остановился.

– Я не пойду дальше. А ты беги и ничего не бойся! – сказал он.

Девушка кивнула, понимая, что спрашивать его о чем-то бесполезно. Она подняла глаза к его спрятанному под капюшоном лицу, на мгновение задержав взгляд, потом отвернулась и шагнула вперед.

– Подожди, – вдруг сказал мужчина, удерживая ее за руку.

Мирослава обернулась.

– Я совсем забыл. Сегодня ведь Рождество и… Вот, возьми это!

Засунув руку в карман, он достал оттуда небольшую квадратную коробочку.

– Что это? – удивилась Мира.

– Подарок.

– Но мне нечего подарить вам, – пробормотала она растерянно.

– Мне ничего не надо! – засмеялся он.

– Спасибо.

Девушка взяла протянутую коробочку и прижала ее к груди.

– На здоровье! А теперь беги!

Он отпустил ее, и она пошла. Оборачиваясь снова и снова, она все смотрела на его темную фигуру, удаляющуюся в темноту леса. Он же не обернулся ни разу. А вскоре и вовсе исчез. Лес поглотил его.

Глава 8

Едва войдя в дом, Мира зажгла свет в передней, плюхнулась на лавку и, стянув рукавички, стала судорожно открывать коробочку из обыкновенного серого картона. Замерзшие пальцы не слушались.

Теряя терпение, девушка разорвала коробочку и извлекла подарок. На деревянной подставке стоял стеклянный шар, в котором находился маленький домик с белыми ставнями, окруженный заснеженными деревьями. Домик, невероятно похожий на дом с хутора.

Мирослава, как зачарованная, смотрела на сувенир, потом медленно перевернула его – и пошел снег…

Снег шел снова и снова…

Мира снова и снова переворачивала подарок и не могла отвести от него глаз. Она наверняка так до утра и просидела бы, если б не бабушка, часто встававшая по ночам.

Баба Нина вышла в переднюю комнату и изумленно всплеснула руками, увидев внучку.

– Міра! Унучачка мая! А чаго ты тут сядзіш? Ноч на дварэ! Усе спяць даўно, а ты… Мо здарылася што? Мо хто абідзеў? – запричитала старушка, качая головой.

– Нет, бабушка! – девушка виновато улыбнулась, убирая сувенир в карман. – Все нормально! Я уже ложусь! – поднялась с лавки и поплелась к своему закутку, на ходу стягивая шапку и куртку.

– Ты зачынілася? – спросила баба Нина.

– Нет, Степик еще не пришел.

Бабушка снова всплеснула руками, но Мирослава уже не слушала, что та говорила. Быстро раздевшись, юркнула под одеяло.

Лунный свет, просачиваясь сквозь шторки, заливал комнату.

Мира поставила подарок на край кровати. Искусственный снег загорелся, заискрился призрачным голубоватым сиянием.

Девушка смотрела на него, и мечты впервые зарождались в сердце. Так ново и приятно было мечтать о ком-то, о ком-то конкретном, который вместе с тем оставался по-прежнему неуловимым и таинственным, ведь все, что она знала о нем, оставалось загадкой. Был только темный силуэт в ночи, его голос, пронизанный теплыми искорками смеха, и тепло его рук…

Мира снова хотела с ним встретиться. Хотела увидеть его. Может быть, ее мечты, ее желание являлись лишь результатом любопытства, но она жаждала слышать его вновь и вновь, чувствовать тепло его пальцев, стать ближе ему…

Сон не шел. Мира лежала и вздыхала и, конечно, слышала, как вернулся Степик.

По тому, как загрохотали ухваты у печи, а потом прозвучали приглушенные ругательства, стало ясно: братец пьян и плохо ориентируется в пространстве.

Вот он прошел к себе за занавеску и стал раздеваться. Мира услышала, как упал ботинок, который Степик с трудом стащил с ноги, и как его зубы стали отбивать барабанную дробь.

Этот звук рассмешил девушку, и ей пришлось уткнуться лицом в подушку, чтобы скрыть смешок.

Степик наконец перестал возиться с одеждой и забрался под одеяло, но все еще дрожал, вздыхал, что-то бормотал под нос и ворочался с боку на бок.

Но вот и он затих.

Мирослава прижала к груди подарок и закрыла глаза, надеясь уснуть…

– Мира! – вдруг окликнул ее братец.

Девушка решила промолчать. Авось Степик решит, что она давно крепко спит, и угомонится.

– Мир, ну я же знаю, что ты не спишь! Давай ко мне, поговорим!

– О чем? – шепнула Мирослава, отрывая голову от подушки.

– Говорю, давай ко мне, а то бабулю разбудим!

Мира, понимая, что спорить бесполезно, быстренько выскользнула из постели и прошмыгнула в переднюю комнату. Забравшись к Степику в кровать, уселась, прислонясь к стене, и натянула на колени одеяло.

– Ты чего сбежала? – Рудинский тоже принял вертикальное положение и теперь сидел на кровати, опираясь о спинку, скрестив руки на груди.

– Я не сбежала, просто…

– Ага, про критические дни я уже слышал! – усмехнулся Степик. А Мира почувствовала, как ее щеки от смущения зарделись. – К тебе что, Гарик приставал? Обидел, что ли? Так ты скажи, я ему быстро мозги вправлю! Или девчонки чего сказали? – допытывался Степик.

Девушка покачала головой:

– Нет.

– А что тогда? Компания наша не понравилась?

– Мне все понравилось, просто я замерзла, ну и дни тоже, мне показалось…

– Почему мне не сказала? Я же просил тебя не шататься ночью одной! Ты же знаешь…

– Я знаю! Где-то в лесу бродит сумасшедший с хутора, который спит и видит, как бы причинить нам вред. Особенно мне, потому что я самая слабая и беззащитная, слабое звено, так сказать! – покорно произнесла Мира, прекрасно зная, что в следующую секунду скажет Степик.

– Правильно!

– Но за эти дни я ни разу никого не встретила!

– А шаги за стеной?

– Ну, может, нам они просто послышались.

– Не послышались. Он на хуторе. Я в этом уверен. Мы видели следы. Он приходил в деревню и не раз. Черт, засаду бы устроить! Да знать бы еще, на кого! Ему что-то нужно здесь, в деревне! И если так вышло, что мы снова оказались здесь все вместе, он не упустит свой шанс… Он явно что-то затеял.

Мире бы взять сейчас и все рассказать Степику, но она не решилась. Девушка прекрасно понимала, что это предательство. А Степик Рудинский, ее любимый двоюродный брат, не заслуживает такого. Вадим же… Всего раз, последний раз, и больше она не станет встречаться с ним. Более того, попросит, чтобы он уехал. Степик ничего не узнает и скоро успокоится…

– А если нет? – тихо спросила Мира.

– Что? – не расслышал или не понял Рудинский.

– А вдруг он просто приехал присмотреть за домом, собакой и вообще…

– Ага, а ночами его мучает бессонница и он прогуливается по деревне. Мира, очнись! Ты не знаешь, что тогда реально произошло!

– Не знаю, а что произошло?

– Не важно, но я бы такого не простил!

– Нет уж, раз начал говорить, будь добр, рассказывай все как есть!

– Ну, в общем, – немного поколебавшись, заговорил Степик, – тогда, много лет назад, мы с ребятами его не просто сильно побили, выловив в лесу, мы его еще и порезали. Мы были мальчишками, Мира, а он нас реально достал. Короче, бутылка неизвестно как подвернулась под руку, я ее разбил и полоснул…

– По лицу? – дрогнувшим голосом спросила девушка.

Наверное, у него изуродовано лицо и он не хочет пугать ее, поэтому и ходит в капюшоне. Конечно, это все объясняет! Мире вдруг вспомнилось, что Вадим говорил про драку, и ей стало так жалко его, так бесконечно жалко…

Пусть Степик прав и Вадим действительно разглядел в ней то слабое звено Старых Дорог, через которое он мог бы отомстить всем, вот только его слова, поступки, прикосновения и подарок не вязались с изощренной местью. Все, что происходило, имело совершенно другое направление. Нечто такое, где были только он и она…

– Нет, не по лицу. Кажется, по руке. Я уже не помню точно, но точно не по лицу! – сказал Степик, а Мира мысленно вздохнула. – Ладно, проехали! – помолчав немного, добавил он. – Как тебе наша компания вообще?

– Нормальная компания! – с улыбкой сказала Мира. – Девчонки молодцы! Наташка, кажется, до сих пор влюблена в тебя!

Рудинский хохотнул.

– И мне кажется! А Маринка на Гарика глаз положила, хоть и клеила весь вечер Леху. А Гарик весь вечер с тебя глаз не сводил!

– А вот и нет! – запротестовала Мирослава.

– А вот и да! И он расстроился, когда ты ушла! Короче, зная Юрьева, могу со всей ответственностью заявить: он точно на тебя запал!

– Так не бывает!

– Как?

– Мы почти незнакомы!

Степик усмехнулся.

– Ну, знаешь ли, это такое дело, тут неважно, как долго ты знаешь человека, иногда бывает достаточно и одного взгляда.

– Степик, только от тебя пьяного и можно услышать такие речи! Ты говоришь о любви? Или о сексе? Делая выводы из разговоров наших родственников, ты способен только на последнее.

– Наверное, я старею! Что-то меня в самом деле потянуло на сентиментальность. Так значит, шансов у Гарика нет? Он тебе не нравится?

– Нет, ну почему? Он нормальный парень, прикольный, компанейский…

– Это у него, конечно, не отнять, но я о другом!

– В другом смысле – нет!

– И что, тебе еще никто и никогда не нравился, ну так, чтобы по-настоящему? У вас ведь в школе наверняка хватает парней?

– Нет, не нравился.

– Так вроде пора!

– Вроде… Степик, а к кому приехала Ирина? Я ее здесь раньше никогда не видела…

Степик пожал плечами.

– Не знаю. Девчонки говорят, она чья-то дальняя родственница и раньше бывала здесь. Но я что-то ее припомнить не могу. А почему она тебя заинтересовала? Не понравилась?

– Да нет, просто… Просто как-то не вписывается она в вашу компанию.

– Да, ты права, не очень-то она похожа на местных девах! Да и на городских, в общем, тоже, – помолчав немного, добавил Степик. – Ладно, беги! Будем спать! А то утро скоро уже…

Мира кивнула и, пожелав брату спокойной ночи, ушла к себе, но уснула не сразу. Слишком много мыслей роилось в голове, слишком много вопросов терзало мозг, а ответов на них не было.

…Мира шла по дороге, то и дело оглядываясь. Она спешила и, как ни странно, ни разу не поскользнулась…

Время перевалило за полдень, мороз крепчал, и она, едва дождавшись, пока за Степиком закроется дверь, стала торопливо собираться.

Мысли о Вадиме не оставляли девушку все утро. А желание сбежать из дома становилось сильнее. Но приходилось сдерживаться. Бабушка загрузила работой, объявив, что к Новому году приедут гости, поэтому дом необходимо привести в порядок. Степику поручено было повыбивать половики, подушки и одеяла, а Мирославе – сменить постельное белье, собрать все грязное и замочить в большой балее.

Ближе к обеду к Степику пожаловали друзья. Баба Нина усадила всех за стол подкрепиться. После обеда ребята ушли, звали с собой и Миру, но она, сославшись на то, что осталась еще кое-какая работа, пообещала присоединиться к ним позже и, проводив до двери, помахала на прощание рукой, а потом бросилась в дальнюю комнату проследить их маршрут. Парни пошли «на деревню», Мира же быстро оделась и, ничего не сказав бабушке, устремилась в совершенно противоположную сторону.

Она оглядывалась, боясь наткнуться на кого-то из знакомых. Еще не хватало, чтобы Степику донесли, ей потом не оправдаться.

Мира благополучно вышла из деревни, нашла знакомую тропинку и пошла вперед. В лесу деревья, казалось, парили в кристально прозрачном морозном воздухе. Все сверкало и переливалось в ярких, слепящих лучах зимнего солнца, а небо будто отражалось на снегу глубокими голубыми тенями. При малейшем колебании воздуха снег начинал сыпаться с веток и сверкать подобно бриллиантам.

Безотчетная любовь к земле, к природе, к родному краю зарождалась в душе девушки. Она теснила сердце, откликаясь светлой печалью…

Мирослава зачерпнула ладонью снег и поднесла к губам. Мелкие кристаллики таяли, превращаясь в капельки. Снег пах сосновой хвоей, шишками, смолой. Не удержавшись, Мира лизнула его языком, как лизала когда-то в детстве.

Она шла и воображала себя то Снегурочкой, то Настенькой из любимой сказки «Морозко», а то и вовсе лесной феей, бесплотной жительницей бесконечных, застывших, укутанных снегом лесов. Так светло и радостно было на душе, и чувство невероятной свободы кружило голову. Казалось, стоит только раскинуть руки пошире, закрыть глаза – и можно полететь.

Хутор возник неожиданно. Лес, почти полностью обступающий большую поляну, расступился, и Мирослава увидела небольшой крепкий сруб под шиферной крышей. Белые резные ставни украшали его, резным было и крыльцо. У калитки росли две рябины, и их гроздья горели алым на бело-голубом фоне зимы. Из дымохода в кристально-чистое небо поднимался дымок, красноречивее любых слов говоривший о наличии в доме хозяина.

Мира стояла как завороженная и смотрела на хутор. Здесь было так красиво, так уединенно и спокойно, что захватывало дух. Девушка впервые видела хутор днем и не понимала, почему раньше не приходила сюда. Места были такие, что прямо бери и рисуй. И можно лишь догадываться, как чудно здесь осенью, когда деревья украшены позолотой, а рябина у дома алеет спелыми гроздьями. Или летом, когда в тишине слышно, как шумит лес, жужжат пчелы, собирая нектар, качаются лесные колокольчики, и если прислушаться, можно даже услышать их серебристый звон. Или весной, когда в весеннее небо взмывает жаворонок и журчит полноводная речка.

Мира долго стояла, глядя на хутор из-за сосновой ветки, под тяжестью снега склоненной к земле. О том, чтобы выйти на поляну и постучать в дверь дома, она не помышляла. Вряд ли Вадим обрадуется вторжению и, скорее всего, просто не откроет. Постояв еще немного и чувствуя, что начинает замерзать, Мирослава развернулась и зашагала обратно.

Дома, выпив с бабушкой чаю, согревшись и убедившись, что Степика нет, девушка пошла к Поляковым. Она не сомневалась, что братец там. За обедом Леша говорил что-то о том, что бабушка его отправилась в райцентр навестить родственников и сегодня большой дом в полном распоряжении ребят. Мира не сомневалась также, что ребята не преминут этим воспользоваться и наверняка, собрав компанию, уже гуляют вовсю. Как же она была удивлена, застав парня одного.

Лешина бабушка жила в добротном деревянном доме с просторной верандой и большими окнами, которые украшали резные наличники. Выкрашенный, ухоженный, выстроенный на века, этот дом всегда нравился Мире. Он существенно отличался от маленького простенького домика бабы Нины. Построен он был много позже, и весь его вид говорил о достатке хозяев. Поляковы действительно всегда хорошо жили. Бабушка Лешина всю жизнь проработала в бухгалтерии совхоза, контора которого располагалась в соседней деревне, а дед был бригадиром на ферме. Правда, дед умер несколько лет назад, но обеспечить хорошее будущее своим детям старики успели. Родители Леши жили в Минске, а дядька с теткой в Логойске.

– А где Степик? – спросила девушка Полякова, когда он пригласил ее в дом и помог снять куртку.

– Ушел с Гариком к Наташке. Ее бабушке понадобилась мужская помощь: то ли розетку починить, то ли проводку. Они уже давно ушли, так что прийти должны с минуты на минуту. Мира, ты проходи, не стесняйся! Хочешь, включу телевизор?

– Нет, не надо, – оглянулась Мирослава и заправила за уши выбившиеся из хвоста пряди волос.

Внутри дом был уютным и светлым. Кружевные шторы на окнах, люстры со стеклянными плафонами, буфет, салфетки под хрустальными вазами, горка с посудой, напольные часы, венские стулья, кресло-качалка и печка-голландка произвели на Миру сильное впечатление. В таком доме хотелось жить.

– Прикольная у вас качалка!

– Хочешь, можешь посидеть. Бабушка вечерами в ней сиживает, вяжет и сериалы смотрит.

Мира села в кресло и, качнувшись взад-вперед, остановилась и поднялась.

– Хорошо у вас здесь, так тепло и уютно… А ты почему не пошел к Наташке?

– Меня оставили за шеф-повара, так сказать! – Поляков улыбнулся, и вокруг его голубых глаз образовались морщинки. – Бабушка уехала, и мы решили сегодня собраться у меня.

– М-да? – девушка огляделась. – Хочешь, я помогу тебе? Правда, я не очень-то умею готовить, но почистить что-нибудь, порезать, помешать могу.

– Ну, пойдем! – парень отступил в сторону, пропуская девушку вперед, и она прошла в кухню.

Здесь, как и во всем доме, тоже было мило и по-домашнему тепло. Лампа под старым абажуром заливала комнату мягким светом. Печка, всевозможные полочки, баночки, цветастые занавески, посуда, ведра с водой, ухваты, пестрые полотенца на гвоздиках, стол, застеленный яркой клеенкой, половики, горшки с цветами на окнах, табуретки – обычный интерьер обычной деревенской кухни. Единственная городская деталь – холодильник. Конечно, не новый, но если учесть, что у бабы Нины вообще такового никогда не было, и этот можно считать предметом роскоши.

Мира взобралась на табуретку и, приоткрыв крышку кастрюльки, стоявшей на столе, заглянула в нее.

– Оливье? Вы что, праздновать что-то собираетесь или просто закуску готовите? – полюбопытствовала.

– Ничего особенного мы не празднуем, просто радуемся, что в кой-то век удалось выбраться на рождественские каникулы, собраться вместе. В последнее время это случается редко. Раньше, когда в универе учились, часто куда-то ездили вместе, тусили. А теперь у каждого своя жизнь…

– А кто ты по профессии?

– Программист. Стажируюсь в одной европейской фирме, филиал которой находится в Минске. Занимаемся разработкой новых технологий и компьютерных программ.

– Ого! Круто!

– Да, попасть в такую фирму – большая удача. И даже не в плане заработной платы. Есть перспективы и возможность работы за границей. К лету стажировка закончится, и если я подойду, со мной подпишут контракт. У этой фирмы открыты филиалы во многих европейских столицах, и я бы не отказался поработать какое-то время за рубежом.

– Здорово! – сказала Мира и украдкой вздохнула. Разговор с Лешей заставил ее вспомнить о собственном будущем и о скорых выпускных экзаменах. Конечно, девушка очень надеялась, что оставшиеся месяцы что-то прояснят и она решит для себя, кем бы хотела стать. Но верилось в это мало. Вряд ли оставшиеся месяцы смогут как-то изменить ее оценки, да и ума тоже не прибавят.

Снова вздохнув, Мира отогнала мысли о грустном и потянулась за колбасой.

– Давай я порежу?

– Давай!

– А чем у тебя так вкусно пахнет?

– Курица с картошкой запекается в духовке.

– Вы шикуете! Вчера шашлыки, сегодня курица!

Парень засмеялся.

– Хочешь, сделаю тебе чай?

– Хочу! Ой! – воскликнула вдруг Мира, выронив из рук нож и зажав рукой палец.

– Что случилось? – тут же подскочил к ней Поляков.

– Палец порезала, – морщась от боли, прошептала девушка.

– Иди сюда, – он приобнял ее за плечи и подвел к сливному тазику. Зачерпнув кружкой воды, осторожно взял ее руку в свою и, опустив над тазиком, стал поливать холодной водой, обмывая кровь, капающую из раны. – Подожди, – отошел и через мгновение вернулся, держа в руках бутылочку с йодом и бинт.

– Ой, йода не надо! – запаниковала Мирослава.

– Тихо-тихо! Больно не будет, обещаю! – он брызнул на ранку йод и тут же, прежде чем Мира успела вскрикнуть, подул на нее.

Слезы, навернувшиеся было на глаза девушки, высохли, а Леша уже туго бинтовал ее палец.

– Спасибо! – слабо улыбнулась она, когда, тщательно завязав бинт, он выпустил ее руку из своей.

– Пожалуйста! – улыбнулся в ответ Поляков.

И в его голубых глазах, и в его улыбке было столько ласки, доброты и участия, что Мира не могла этого не заметить. С ним было легко. С ним она не чувствовала давления, давления более сильной личности… Именно этим, только сейчас Мира это поняла, он существенно отличался от Степика и Гарика.

Леша сделал ей чаю и не разрешил больше заниматься нарезкой. Они перебрасывались незначительными фразами, а за окном угасал закат. Зажглась первая звезда, мороз крепчал, заставляя потрескивать стрехи, а Рудинский с Юрьевым все не возвращались.

Когда Леша вытащил из духовки готовую курицу с картошкой, Мира предложила запечь яблоки. Она сказала: раз придут девчонки, запеченные с медом и корицей яблоки могут стать великолепным десертом. Леша живо вымыл яблоки и поставил их в духовку.

Когда в дом вошел Гарик, картина, увиденная им, заставила его нахмуриться.

Леша и Мира плечом к плечу сидели у духовки и увлеченно поливали яблоки медом, посыпая сверху корицей. Изумительный аромат распространялся по комнате, а сами ребята так увлеклись процессом, что не услышали, как хлопнула входная дверь.

– И что это вы здесь делаете? – шмыгнув носом, спросил Гарик.

Мира и Леша обернулись.

– Яблоки запекаем, – хором ответили они.

– Понятно. Я-то думаю, чем так вкусно пахнет!

Леша легко поднялся и отошел от газовой плиты и от Миры. Видно, в интонации Гарика он уловил ревнивые нотки.

– А где Степик? – спросила Мира как ни в чем не бывало.

– Идет, отстал немного. Наташка Степика в сугроб повалила, а сама сверху. Сейчас наш друг пытается выбраться.

Девушка засмеялась.

– Надеюсь, она ничего ему не отдавила! – сказала она.

– Надеюсь! А впрочем, вот и они! – произнес Гарик, оборачиваясь к входной двери.

Во дворе послышались смех и крики, и через минуту шумная толпа молодежи ввалилась в дом.

По их раскрасневшимся веселым лицам стало ясно, что розетку у Наташкиной бабки починили весьма продуктивно и там же на месте это дело обмыли.

– Лешка, привет! Ох, как пахнет! Ребят, ну давайте уже раздеваться и накрывать стол, что ли? – закричала Наташка, появившись в кухне. Раскрасневшееся круглое лицо, блестящие глаза, широкая улыбка, массивная фигура и меховая шапка делали ее похожей на героиню какой-то полузабытой старой сказки.

Завидев Миру, Наташка помахала ей обеими руками в знак приветствия. Мира улыбнулась и ответила тем же.

– Хочешь, помогу тебе накрыть на стол? – обернулась Мирослава к Леше. – Мне кажется, эта компашка уже несколько неадекватна, вряд ли от нее будет какой-то толк.

– Мне тоже так кажется, – улыбнулся Леша. – Гарик, ты чего стоишь? Давай раздевайся и носи посуду. Будем стол накрывать! – сказал ему Поляков и, приблизившись, шутливо ткнул локтем в бок.

Гарик так же шутливо согнулся, будто получил сильный удар, и попробовал ответить Леше тем же, но тот быстро увернулся и засмеялся.

Мира засмеялась тоже и тряхнула головой. Ребята вели себя как дети.

Глава 9

Веселье в доме у Поляковых продолжалось до позднего вечера. Ребята ели, пили, смеялись, говорили, прикалывались, шутили, подтрунивали друг над другом и флиртовали. Мира тоже была с ними и в то же время как бы отсутствовала. Сидя в сторонке, подперев ладошкой щеку, она будто со стороны наблюдала за всеми, смеялась над глупостями, которые несла Наташка, войдя в кураж, слушала смешные истории, которые умело рассказывала Маринка, и подробности любовных похождений Ани, которыми та, подвыпив, делилась.

Только Ирина молчала.

Миру удивляли ее отчуждение и молчаливость и то, что она не участвует в общем веселье. Что она вообще здесь делает? Зачем приходит, если ей не интересно? Более того, что-то в изгибе ее губ и в выражении глаз говорило о презрении, которое она испытывает, глядя на остальных. Мирослава заметила это еще в лесу, когда жарили шашлыки, и вот теперь снова…