Новый век начался с понедельника

Оказывается, после уезда от тёщи, Алексей с семьёй прожил в ней считанные дни, а затем иногда ночевал там уже с любовницей Ольгой.

Унитаз совершенно не функционировал. Мужу Наталии Александру пришлось, шаря голой рукой в размокшем дерьме, извлекать одну за другой мелкие детские игрушки, полностью забившие сток. Все замки шкафов были искорёжены. Под кроватью в изобилии валялись использованные презервативы. В раковине на кухне – гора давно немытой посуды. Регулятор газовой колонки сломан. Кругом пыль и грязь. Наталья сразу же сообщила Алексею об аннулировании договора аренды, и попросила его немедленно съехать. Тот в оправдание стал объяснять, что, якобы, предоставлял жильё недавно вернувшейся из тюрьмы своей двоюродной сестре с её взрослым сыном, которым негде было пока жить.

Позже, кстати, выяснилось, что бедняжка сестра сдавала втридорога свою трёхкомнатную квартиру, при этом, не работая и спокойно, вполне приемлемо, существуя, вместе с также не работающим сыном, на образовавшуюся дельту от разницы между оплатой за неё и смешной ценой вечно приличествующей Натальи за её двухкомнатную квартиру.

К тому же, как продолжил Алексей, его жена Светлана вернулась с детьми к матери, а за квартиру уже было уплачено.

В общем, несчастный поднаёмщик полностью опозорился в глазах Наталии и Ксении, которая почему-то очень давно считала Алексея придурком.

И только со временем, прилично поработав рядом с сыном гения, Платон подивился прозорливости своей жены.

А поначалу Алексей предстал Платону активным в делах, постоянно стремящимся к совершенству, но в то же время нечестолюбивым человеком.

Он обладал явными творческими способностями и тонкой интуицией. Эти качества не раз помогали ему в новых делах.

Одновременно с этим Алексей был брезглив, а также раним и обидчив.

Будучи патологически неаккуратным, он, почему-то также не чурался делать замечания своим коллегам по поводу их неаккуратности.

Как-то раз Алексей сделал замечание Марфе Ивановне за всегда оставляемый ею в двери ключ:

– «Не надо держать здесь ключ! А то с него слепок сделать – одна минута!».

В другой раз по поводу замечания Алексея в адрес Гудина, Платон предложил тому:

– «Вань! А ты следующий раз просто скажи: Виноват, сынок! Исправлюсь! Может ему стыдно станет?».

Досталось как-то и Платону. В один из дней Алексей с Надеждой вернулись с обеда. Платон в офисе был один. Дверь естественно была открыта.

Но Платон в момент появления коллег был уже не в самом офисе, а вне него, рядом, в коридоре.

– «Ты чего, дверь не запираешь?!» – начал необоснованно задираться Алексей, изображая, что шутит.

– «Лёш! Ты сегодня какой-то усталый!?» – издалека начал Платон плетение своей сети.

– «Да, нет!?» – настороженно и удивлённо ответил тот.

– «Тебе надо срочно поесть! Чтобы мозги лучше работали!» – продолжил Платон добивание молодого хама.

– «А я только что поел!» – совсем уж было удивился непонятливому коллеге Алексей.

– «Тогда скорей садись, молчи и жди, пока усвоится!» – поставил Платон победную точку.

Алексей, хотя и сам был виноват в этом, но всё же, конечно, затаил обиду на Платона, и при случае это продемонстрировал.

Собираясь загружать очередную партию коробок, Платон, боясь, что Алексей снова что-нибудь забудет, спокойно, без задней мысли, спросил его:

– «А ты, документы все взял?».

Тот, как часто бывало и ранее, не зная, что и сказать, ответил на вопрос своим вопросом:

– «А где приготовленные коробки?».

Платон, которому давно надоело это бескультурье, на этот раз тоже не ответил, недовольно пробурчав про себя, подражая Алексеевским усмешкам:

– «А ты всё не слышишь?!».

Но иногда Платону приходилось наоборот, даже выручать Алексея от редких, а потому вопиющих, неумных нападок на него других коллег по работе, и даже, в частности, их начальницы.

Как-то раз Платон продемонстрировал коллегам шутку с шестнадцатью палочками, якобы считаемыми в момент их написания и скороговорки:

– «Я пишу, пишу, пишу! Шестнадцать палочек пишу! Если Вы не верите, возьмите и проверьте!».

Алексей пошёл к столу Платона, убедиться в правильности подсчитанного, однако был остановлен, всегда ревнующей Платона к его успехам и авторитету в коллективе, бесцеремонной Надеждой Сергеевной:

– «Алексей! Ты куда пошёл?».

Платон тут же вступился за коллегу, ставя зарывающуюся директрису на место своим откровенным ответом на её глупо-беспардонный вопрос:

– «Палочки считать!».

– «Нет, я лучше их брошу!» – обиженно, и даже вызывающе нахально, но с серьёзным видом, двусмысленно пошутил в пику всему Алексей, вызвав тут же смех у, не ожидавших такого смелого ответа, Гудина и Платона.

Чувство юмора вообще было присуще Алексею, и он часто очень даже удачно и к месту им пользовался.

Отмечая очередной праздник в ресторане «Ёлки-палки», их компания уже изрядно выпила и подкрепилась, после чего Гудина естественно повело на комментарии им увиденного.

В этом ресторане посетители подходили к «телеге» с едой и брали всё, что хотели, и в любых количествах.

Узрев толстую женщину, набирающую еду себе в тарелку, он тут же саркастически высказался по поводу любви некоторых женщин поесть, исподволь намекая и на своих сотарелочниц:

– «Такую жену заимеешь, утром проснёшься, глядь в холодильник, а там пусто!?» – захлёбываясь в собственном смехе, поведал насмешник.

Тут же Алексей, обращаясь к Гудину, не преминул продолжить шутку:

– «И часто так бывало?!».

Их всеобщий смех сразу затмил неудобную, двусмысленную ситуацию, а Алексей этим разрядил обстановку.

Чуть позже, он прокомментировал задержку им своих, уже поевших, коллег обещанием сладкоежки скоро закончить трапезу:

– «Ещё один маленький кусок торта съем…».

На что, заждавшийся всех Платон, без злого умысла, не думая о последствиях, и больше по-привычке, не преминул вставить:

– «А потом большой!».

Но Алексей, не успев среагировать на это, добродушно заверил:

– «И буду сыт до конца вечера!».

Тут же, ещё не отошедший от обиды за предыдущую шутку, уже излишне пьяный Гудин неуклюже попытался взять реванш у Алексея:

– «Да от таких кусков и до утра ссать не будешь!».

Видя замешательство сослуживцев на эту едкую, публичную шутку Гудина в свой адрес, при невольном участии Платона, Алексей, намекая на её неудачность, тактично и иронично спросил Ивана Гавриловича:

– «Пошутил, что ли?!» – опять, довольно тонко и тактично, выходя из некрасивой ситуации.

И в этом Алексей и Платон были очень близки. Но и не только в этом.

Они всегда жили, как хотели, может даже в своё удовольствие, совершенно не обращая внимания на копошащихся вокруг них со своими земными проблемами, и иногда покусывающих и сосущих их, муравьёв, комаров-кровососов и всяких мошек-мандавошек.

Им обоим, почему-то, часто завидовали окружающие. Они внешне казались не от мира сего. Их высказывания иной раз были непонятны людям.

Да и их внешний облик говорил всем о неприятии ими всеобщих правил.

В общем, они явно напоминали людей необыкновенных, чудаковатых, талантливых, в общем, помазанников божьих, возможно даже гениев.

Это талант виден сразу. А гениев, поначалу, не видят, и не понимают.

А потом их ещё и долго не воспринимают.

Но между Платоном и Алексеем были и существенные, даже коренные различия.

Платон был всегда в ладах со спортом, с физкультурой. Занимался ими регулярно и с умом. Даже тогда, когда стал инвалидом опорно-двигательной системы.

Алексей же был с ними, в общем-то, не в ладах. Со временем он ссутулился и оживотился. Видно руль и компьютер постепенно сделали своё дело.

Алексей ходил теперь как-то странно: выпятив живот, уверенно, но не твёрдо перебирая под ним ногами, оттянув назад голову на очень короткой шее, словно со стороны, сзади, наблюдая за ним, за его движением вперёд.

Их различия касались и глубины многих знаний, и культуры вообще.

Алексей, впрочем, как и Гудин, да, как и Надежа с Инной, на поверку оказались просто начётчиками и верхоглядами во многих областях знаний, даже в русском языке.

От Алексея, при молчаливом согласии Надежды часто можно было услышать:

– «Ква́ртал и ката́лог».

Знания же Марфы Ивановны хотя и были весьма незначительны и простительны, но отличались достаточной глубиной и стойкостью.

Но особенно большое различие между Платоном и Алексеем неожиданно проявилось в их идеологии и во взгляде на историю страны.

Однажды это явственно сказалось в их разговоре по поводу предстоящей ранней работы.

– «Машина будет в восемь утра!» – заговорчески сообщил Алексей.

– «Как, так? Им же грузиться два часа, и час ехать! Что, они начнут работать в пять утра?!» – недоумевал Платон.

– «А советское время давно закончилось!» – чуть шутя, но гордо заключил Алексей, точно обозначая этим свою нынешнюю позицию.

Он и позже никогда не упускал случая, чтобы посмеяться и покуражиться над советским народом, социалистическим строем, КПСС и её руководством, особенно Генсеками.

В этом также явно выражался антисоветский и антикоммунистический настрой и отца Алексея – Валентина Даниловича Ляпунова, в своё время непризнанного гения, обиженного на всех и вся.

Алексей был любителем всего нового. Именно он предложил Надежде Сергеевне поставить дистанционный радио звонок для вызова сотрудников: Марфы Ивановны, Платона Петровича и Ивана Гавриловича со склада и цеха к себе в офис. Надежда Сергеевна, как верная последовательница своего великого однофамильца, с профессиональным пониманием условных и безусловных рефлексов откликнулась на предложение молодого гения.

Через день, мелодичный звонок, призванный вызывать слюну у подопытных животных, стал надёжным призывом посетить главный кабинет для самых пожилых сотрудников, чтобы не дай бог относительно молодые не растеряли свои животы и не опали в жопах.

С этого момента два, три или четыре звонка, соответственно, периодически оглашали звонкой трелью помещение ООО «Де-ка», вызывая удивление у посетителей и рефлекторное раздражение у подопытной пожилой троицы.

Алексей абсолютно был уверен, что любого человека можно научить чему угодно. При этом он приводил свой пример с музыкой и, особенно, с вождением автомобиля.

Во время учёбы на курсах он наслышался в свой адрес от инструкторов, что ему просто не дано водить автомобиль. Однако, со временем, почти ежедневные поездки по московским пробкам постепенно сделали из него просто виртуозного водителя.

Через некоторое время он пересел со старой Волги ГАЗ-24 на почти новую, чёрную Волгу ГАЗ-31-02 из правительственного гаража, приобретённую на деньги Надежды Сергеевны.

Но такого нельзя было сказать о занятиях Алексея английским языком и особенно айкидо. Он считал, что хорошо освоил этот вид единоборств.

Но когда Алексей показал некоторые приёмы Платону, тот усомнился в его мастерстве, так как тот это делал как-то угловато, медленно и неуклюже.

Считая, что его мастерство в айкидо даёт ему возможность использовать свои знания и умения на практике, Алексей вёл себя на улице смело и даже подсознательно несколько вызывающе.

У Алексея иногда случались проблемы со здоровьем. Он часто простужался и ещё чаще чихал от пыли с многочисленных коробок.

Когда подверженный аллергии Алексей однажды несколько раз подряд чихнул, Марфа Ивановна не удержалась от комментария:

– «Ты так всю свою гениальность вычихаешь!».

Даже такое высказывание об Алексее очень коробило завистливого Гудина. Как-то раз он высказался Платону по этому поводу:

– «Понимаешь? Если допустить, что Алексей – гений, то уж очень неотёсанный!».

Платон молча согласился, ибо к тому времени средне ожидаемое распиздяйство Алексея постепенно стало зашкаливать, заметно и существенно выходя за рамки возможно допустимого.

Но причиной этого во многом была сверх занятость молодого дарования различными делами и проблемами.

Одной из таких проблем для Алексея неожиданно стал его отец.

Валентин Данилович Ляпунов не хотел нигде работать.

Он мотивировал это идущими в его мозгу важными мыслительными процессами, которые нельзя прерывать второстепенными проблемами и всякой прочей ерундой.

Поэтому все заботы об обеспечении большой сводной семьи деньгами автоматически легли на плечи Алексея.

Хорошо ещё, что хоть его престарелая мать пошла работать дежурной в их НИИ, частично разгрузив сына от его забот. Ей было не привыкать.

С самой молодости она всю жизнь проработала медсестрой в различных медучреждениях, причём долгое время практиковалась в «Микрохирургии глаза» у С.Фёдорова.

Однажды на плавучем госпитале, совершавшем бизнес-круиз милосердия по Средиземному морю, и вставшем на якорь у берегов Италии, она ассистировала при операции одного итальянского мафиози.

Тот, оставшись довольным результатом, в восторге предложил медсестре своё гангстерское покровительство, пообещав, что если у неё возникнут какие-нибудь проблемы, то он сам лично приедет в Москву на разборку.

Занятый по горло делами, Алексей часто не успевал сделать многое и необходимое. Потому ему приходилось иногда завтракать на работе.

В очередной раз, закончив трапезу, наевшись, он учтиво, невольно предложил внезапно вошедшему Платону:

– «Бутерброд с колбасой будешь?».

Платон, неожиданно пленённый такой «человеческой заботой» доброго Алексея, одаривавшего коллегу объедками с царского стола, тоже, как бы по доброте, без задней мысли, но уже выходя из кабинета, быстро нашёлся:

– «Да ты лучше оставь это своему отцу!».

Тут же, пришедший на работу Иван Гаврилович, как всегда бесцеремонно перебил коллег, влезая в разговор со своими проблемами.

Вдоволь выговорившись, он подошёл разузнать новости к Платону, от которого и услышал о только что происшедшем разговоре.

Недолюбливая обоих Ляпуновых, Гудин тут же высокомерно и грубо высказался об Алексее и его отце:

– «Да они вообще… Чеканутость – категория постоянная!».

Продолжая эту тему, пожилые и зрелые перемыли ещё немало косточек отцу и сыну и их общему духу, пока не остановились на теме неаккуратности Алексея, сказывающейся на их совместной работе. Алексей даже не замечал свинарника вокруг себя, что было естественно, так как он сам же его и создавал.

По этому поводу Платон однажды заметил Гудину:

– «Плохо, когда говнистый человек вдобавок ещё и рассеянный! Он тогда своё говно разбрасывает не там, где планирует!».

Хрипло-заливистый стариковский хохот Гудина естественно и логично в очередной раз завершил их привычную дискуссию.

Как-то раз, видимо невольно услышав, что его обсуждали, Алексей весьма иронично и ехидно осуждающе, напрямую спросил у Платона:

– «А что это Иван Гаврилович про меня интересного рассказывал?».

Как застигнутый врасплох школьник-шкодник, невольно оправдываясь, Платон не нашёл ничего более вразумительного, чем сказать осуждающее о Гудине:

– «Да всякую ерунду. У него же… член без мозгов!».

– «А у тебя?!» – тут же смело и нахально съёрничал Алексей, неожиданно вгоняя в краску Платона, который, однако, всё же нашёлся:

– «А у меня…? С мозгами…!».

– «И ещё не все вытекли?!» – продолжал ёрничество дотошный Алексей.

Но Платон, как всегда, не остался в долгу перед своим молодым и нахальным коллегой, в соё время неотёсанным топором воспитания культуры поведения и общения. На затёртое, нравоучительно-менторское объяснение Платону Алексеем чего-то, что так, дескать, кем-то принято:

– «Так положено!».

Платон, чьё терпение уже лопнуло, пытаясь тут же взять реванш за последнее неудобство, изловчился и зло выпалил, тут же удаляясь, не желая слышать ответного продолжения:

– «А ты тогда подними!».

Являясь невольной свидетельницей редких, но едких перепалок между мужчинами, Марфа Ивановна Мышкина тоже решила не отставать от коллег, пытаясь умничать даже в самых простых вопросах, доказывая, что и она не лыком шита.

Уходя обедать, как всегда вместе с Алексеем, Надежда Сергеевна обыденно попросила:

– «Марф! Мы уходим. Подежурь на телефоне!».

Та затаилась. И когда по возвращении последовал привычный вопрос:

– «Ну, как? Звонил кто-нибудь?».

Прозвучал неожиданно дерзкий ответ:

– «Да! Звонили часто и громко!».

Хохот сыто-довольных коллег на такую заумную выходку кладовщицы-уборщицы на некоторое время поднял Марфе чувство собственного достоинства.

Платону понравился такой прикол старушки и он, как хохмач, взял это себе на вооружение.

На следующий день, на почти аналогичный вопрос Надежды:

– «Платон! А кто-нибудь звонил?».

Последовал не менее прикольный, тоже вызвавший смех, ответ Платона:

– «Да! Какой-то тупой! Звонил долго, долго!».

И тут же, на вопрос вместе с ней пришедшего Алексея:

– «А мой отец звонил?».

Все сразу услышали, но теперь уже тупо-язвительно-ироничный ответ:

– «Да, звонил! Только он твоим отцом не представился!».

В начале декабря коллектив, как говориться, в тёплой и дружеской обстановке, отметил тридцатитрёхлетие Алексея Валентиновича Ляпунова.

Дружеские отношения Алексея со своей начальницей были естественны и объяснимы. А вот иногда несколько прохладные и натянутые его отношения с остальными членами коллектива были, по мнению Платона, опрометчивы и не дальновидны.

Но Алексей всё же старался поддерживать дружески-товарищеские отношения, по-возможности, со всеми коллегами по работе, особенно с Платоном – человеком более чем другие близким ему по духу, интеллекту, знаниям, способностям, трудолюбию и загруженности проблемами.

Алексей знал и умел многое. И даже кое-что, чего не умел Платон.

Как-то раз, оправдывая свои непринципиальные ошибки из-за чрезмерной занятости делами, Алексей озвучил Платону тривиально общеизвестный вывод:

– «Не ошибается тот, кто ничего не делает!».

– «Как наш Гаврилыч!» – участливо подхватил догадливый Платон.

– «Да!» – подобострастно и почти шёпотом согласился Алексей.

И всё же, не смотря ни на что, многое негативное в Алексее нисколько не мешало ему считаться в их коллективе признанным гением.

Его познания в компьютере были выше всяких похвал. Он всегда и с видимым удовольствием, даже как-то по-матерински мягко, давал необходимые консультации коллегам, основным из которых являлся Платон.

В характере Алексея вульгарно переплелись «женское начало», выразившееся в приоритете чувств и эмоций над умом и разумом, и его антипод – «мужской конец» – хаотичный разум молодого гения-маразматика.

В отличие от отца, Алексею были чужды законы формальной логики. Он ими просто не владел. И вся гениальность Алексея постепенно обратилась в простую манию величия. А его еврейство стало проявляться практически на каждом шагу.

Да! Гений и его сын стоили друг друга!

Каждый по-своему, они вносили свою лепту в развитие, как всего человечества, так и отдельно взятого коллектива.

Анализируя сложные отношения отца и сына Ляпуновых, Платон невольно сравнивал их с его отношениями со своими сыновьями и дочерью.

Старшие же из сыновей Платона уже относительно твёрдо стояли на ногах, вполне сносно обеспечивая благосостояние своих семей.

Средний сын, продолжая учёбу в институте, нашёл ещё и хорошо оплачиваемую работу.

Дочка, после нескольких лет совместной жизни, наконец, вышла замуж, заканчивая учёбу, и сама зарабатывала прилично.

Её свадьба, состоявшаяся в пятый, солнечный день сентября, особенно запомнилась Платону. Таких свадеб, на которых он, кстати, давно, с советских времён, не бывал, он не видел никогда в жизни. После основной и весьма красочной процедуры, состоявшейся в районном Загсе, процессия направилась сначала на венчание в Елоховскую церковь, затем, после короткой поездки по московским достопримечательностям, в ресторан, находившийся под Историческим музеем на Красной площади.

Обилие гостей, особенно молодёжи, руководство праздником профессиональным тамадой, красивый, древний интерьер, активность друзей молодожёнов Екатерины и Виталия – тоже танцоров из «Стрит Джаза» – всё это произвело на отца неизгладимое впечатление.

В этот вечер он был особенно счастлив и горд за свою дочурку.

А самый младший сын Платона, потенциально талантливый и гениальный, пока рос и учился.

С конца зимы 2003 года Иннокентий приступил к футбольным тренировкам в Новокосинском «Титане». Его туда уговорили прийти бывшие товарищи-футболисты.

Платон был двумя руками «за».

Как всегда, Иннокентий начал за здравие.

В первой же контрольной игре за второй состав Кеша, как центр нападения, отличился трижды, сделав ещё и один результативный пас товарищу. Но команда проиграла 4:5.

Тут же его пригласили к тренировкам с основным составом. Но этим ребятам Иннокентий явно уступал в технике обращения с мячом.

Платон советовал сыну набраться терпения, и интенсивно работать на тренировках, добавляя при этом, что постепенно количество его работы перейдёт в его новое качество, как футболиста.

Иногда, для закрепления изученного и наигрывания игровых связей, вместо тренировок проводились учебно-тренировочные игры.

Эти, периодически проводимые, тренировочные и товарищеские матчи всегда проходили с переменным успехом.

Видя хорошую скоростную выносливость новичка, тренер иногда пробовал Кешу и в полузащите.

Тогда Иннокентий чаще стал отличаться мощными, результативными ударами из-за пределов штрафной площади.

Но основным его коньком, как и ранее у его отца, всё же оставалась острая и результативная, основанная на голевом чутье, игра в пределах скученности штрафной площади.

За 22 проведённые игры, в которых его команда отличилась 111 раз, выиграв 11 игр, при 5 ничьих и 6 поражениях, Иннокентий лично забил 57 голов и дал 10 результативных пасов, на этот раз, превысив привычный показатель в 40 %. Но забивал он отнюдь не регулярно, всего в 14 играх.

Зато поскольку? Два раза по 9 голов из 18 и 10 забитых всей командой. Один раз 6 из 8. Трижды по 5. Из них дважды из 5 и один раз из 8. Дважды по 4 из 6 и 8. Причём в одной игре отдал ещё и целых два результативных паса. К первому хет-трику добавил ещё один, забив все три гола. И ещё четырежды отличался по одному разу, дав в одной игре и два паса.

Футболом Иннокентий прозанимался до конца июня, как всегда, уехав затем с родителями в отпуск на дачу, где часто и активно продолжал играть в дворовый футбол, иногда вместе с Платоном.

Однако, после летних каникул, Иннокентий почему-то бросил футбол и пошёл заниматься тэквондо в своей школе.

Два года назад Кеша успешно занимался лыжами, выиграв все соревнования в которых участвовал, в том числе дважды «Лыжню России».

Теперь же он к лыжам совсем охладел. Даже перестал их носить в школу, заменяя занятия ими на бег, получая за это естественно заниженные оценки. Своим родителям он объяснял просто:

– «Ну, что толку мне носить лыжи в школу? Я и так всё выиграл, что только было возможно! Чему мне ещё учиться? А сидеть мокрым за партой после лыжного урока физкультуры я не хочу. И лыжи таскать всё время с собой не буду!».

Иннокентий даже перестал в выходные ходить на лыжах с родителями.

А так всё многообещающе начиналось всего несколько лет назад, когда Кеша, сразу встав на лыжи, удивил своих родителей не только отвагой, но и неизвестно откуда взявшимся умением кататься, как с гор, так и к бегу по равнине. Тут явно сказались отцовские гены.

Этим летом Кеша в очередной, пятый раз выиграл дачную детскую спартакиаду, организованную и проводимую Платоном.

Причём во многих видах спорта он превзошёл старших его на год товарищей.

Проявляя во всех им перебранных видах спорта явные способности и даже талант, Иннокентий, видимо ещё не найдя своё, затем всё же бросал их.

Но младший сынок Платона, наконец, проявил свой талант в рисовании, что, впрочем, семьёй ожидалось.

Заканчивался 2003-ий год.

К счастью он не принёс Платону и его семье новых страданий и потрясений, и отличился большей стабильностью.

Такое же положение сложилось и в стране.

Наметились положительные тенденции.

За несколько дней до Нового года Платон даже неожиданно для себя подытожил пережитое им и страной в оригинальном, весёлом, патриотическом и одновременно юмористическом стихотворении: