Избранное

Греция

Посвящается Н. Ф. Щербине

Поэт, ты видел их развалины святые,Селенья бедные и храмы вековые, –Ты видел Грецию, и на твои глазаЯвлялась горькая художника слеза.Скажи, когда, склонясь под тенью сикоморы,Ты тихо вдаль вперял задумчивые взорыИ море синее плескалось пред тобой, –Послушная мечта тебе шептала ль страстноО временах иных, стране совсем иной,Стране, где было всё так юно и прекрасно?Где мысль еще жила о веке золотом,Без рабства и без слез… Где, в блеске молодом,Обожествленная преданьями народа,Цвела и нежилась могучая природа…Где, внемля набожно оракула словам,Доверчивый народ бежал к своим богамС веселой шуткою и речью откровенной,Где боги не были угрозой для вселенной,Но идеалами великими полны…Где за преданием не пряталося чувство,Где были красоте лампады возжены,Где Эрос сам был бог, а цель была искусство;Где выше всех венков стоял венок певца,Где пред напевами хиосского слепцаСклонялись мудрецы, и судьи, и гетеры;Где в мысли знали жизнь, в любви не знали меры,Где всё любило, всё, со страстью, с полнотой,Где наслаждения бессмертный не боялся,Где молодой Нарцисс своею красотойВ томительной тоске до смерти любовался,Где царь пред статуей любовью пламенел,Где даже лебедя пленить умела ЛедаИ, верно, – с трепетом зеленый мирт гляделНа грудь Аспазии, на кудри Ганимеда..13 января 1859

«Волшебные слова любви и упоенья…»

Волшебные слова любви и упоеньяЯ слышал наконец из милых уст твоих,Но в странной робости последнего сомненья   Твой голос ласковый затих.Давно, когда, в цветах синея и блистая,Неслася над землей счастливая весна,Я помню, видел раз, как глыба снеговая   На солнце таяла одна.Одна… кругом и жизнь, и говор, и движенье…Но солнце всё горит, звучней бегут ручьи…И в полдень снега нет, и радость обновленья   До утра пели соловьи.О, дай же доступ мне, моей любви мятежной,О, сбрось последний снег, растай, растай скорей…И я тогда зальюсь такою песней нежной,   Какой не ведал соловей!5 февраля 1859

В горькую минуту

Небо было черно, ночь была темна.Помнишь, мы стояли молча у окна,Непробудно спал уж деревенский дом.Ветер выл сердито под твоим окном,Дождь шумел по крыше, стекла поливал,Свечка догорела, маятник стучал…Медленно вздыхая, ты глядела вдаль,Нас обоих грызла старая печаль!Ты заговорила тихо, горячо…Ты мне положила руку на плечо…И в волненье жадном я приник к тебе…Я так горько плакал, плакал о себе!Сердце разрывалось, билось тяжело…То давно уж было, то давно прошло!…………………………О, как небо черно, о, как ночь темна,Как домами тяжко даль заслонена…Слез уж нет… один я… и в душе моей,Верь, еще темнее и еще черней.7 февраля 1859

«Когда так радостно в объятиях твоих…»

Когда так радостно в объятиях твоихЯ забывал весь мир с его волненьем шумным,О будущем тогда не думал я. В тот мигЯ полон был тобой да счастием безумным.Но ты ушла. Один, покинутый тобой,Я посмотрел кругом в восторге опьяненья,И сердце в первый раз забилося тоской,Как бы предчувствием далекого мученья.Последний поцелуй звучал в моих ушах,Последние слова носились близко где-то…Я звал тебя опять, я звал тебя в слезах,Но ночь была глуха, и не было ответа!С тех пор я всё зову… Развенчана мечта,Пошли иные дни, пошли иные ночи…О Боже мой! Как лгут прекрасные уста,Как холодны твои пленительные очи!16 февраля 1859

«Затих утомительный говор людей…»

Затих утомительный говор людей,Потухла свеча у постели моей,Уж близок рассвет; мне не спится давно…Болит мое сердце, устало оно.Но кто же приник к изголовью со мной?Ты ль это, мой призрак, мой ангел земной?О, верь мне, тебя я люблю глубоко…Как девственной груди дыханье легко,Как светит и греет твой ласковый взгляд,Как кротко в тиши твои речи звучат!Ты руку мне жмешь – она жарче огня…Ты долго и нежно целуешь меня…Ты тихо уходишь… О Боже! Постой…Останься, мой ангел, останься со мной!Ведь этих лобзаний, навеянных сном,Ведь этого счастья не будет потом!Ведь завтра опять ты мне бросишь едваХолодные взгляды, пустые слова,Ведь сердце опять запылает тоской…Останься, мой ангел, мне сладко с тобой!16 апреля 1859

«Мне было весело вчера на сцене шумной…»

Мне было весело вчера на сцене шумной,Я так же, как и все, комедию играл, –И радовался я, и плакал я безумно,   И мне театр рукоплескал.Мне было весело за ужином веселым,Заздравный свой стакан я также поднимал,Хоть ныла грудь моя в смущении тяжелом   И голос в шутке замирал.Мне было весело… Над выходкой забавнойСмеясь, ушла толпа, веселый говор стих, –И я пошел взглянуть на залу, где недавно   Так много, много было их!Огонь давно потух. На сцене опустелойВалялися очки с афишею цветной,Из окон лунный свет бродил по ней несмело,   Да мышь скреблася за стеной.И с камнем на сердце оттуда убежал я;Бессонный и немой сидел я до утра, –И плакал, плакал я, и слез уж не считал я…   Мне было весело вчера.19 апреля 1859

«Мы на сцене играли с тобой…»

Мы на сцене играли с тобойИ так нежно тогда целовались,Что все фарсы комедии тойМне возвышенной драмой казались.И в веселый прощания часМне почудились дикие стоны:Будто обнял в последний я разХолодеющий труп Дездемоны…Позабыт неискусный актер,Поцелуи давно отзвучали,Но я горько томлюся с тех порВ безысходной и жгучей печали.И горит, и волнуется кровь,На устах пламенеют лобзанья…Не комедия ль эта любовь,Не комедия ль эти страданья?20 апреля 1859

«Какое горе ждет меня?..»

Какое горе ждет меня?Что мне зловещий сон пророчит?Какого тягостного дняСудьба еще добиться хочет?Я так страдал, я столько слезТаил во тьме ночей безгласных,Я столько молча перенесОбид, тяжелых и напрасных;Я так измучен, оглушенВсей жизнью, дикой и нестройной,Что, как бы страшен ни был сон,Я дней грядущих жду спокойно…Не так ли в схватке боевойСолдат израненный ложитсяИ, чуя смерть над головой,О жизни гаснущей томится,Но вражьих пуль уж не боится,Заслыша визг их пред собой.3 мая 1859

Утешение весны

Не плачь, мой певец одинокой,Покуда кипит в тебе кровь.Я знаю: коварно, жестокоТебя обманула любовь.Я знаю: любовь незабвенна…Но слушай: тебе я верна,Моя красота неизменна,Мне вечная юность дана!Покроют ли небо туманы,Приблизится ль осени час,В далекие, теплые страныНадолго я скроюсь от вас.Как часто в томленьях недугаТы будешь меня призывать,Ты ждать меня будешь, как друга,Как нежно любимую мать!Приду я… На душу больнуюНавею чудесные сныИ язвы легко уврачуюТвоей безрассудной весны!Когда же по мелочи, скупоРастратишь ты жизнь и – старик –Начнешь равнодушно и тупоМой ласковый слушать язык, –Тихонько, родными руками,Я вежды твои опущу,Твой гроб увенчаю цветами,Твой темный приют посещу,А там – под покровом могилы –Умолкнут и стоны любви,И смех, и кипевшие силы,И скучные песни твои!5 мая 1859Санкт-Петербург

«Ни веселья, ни сладких мечтаний…»

Ни веселья, ни сладких мечтанийТы в судьбе не видала своей:Твоя жизнь была цепью страданийИ тяжелых, томительных дней.Видно, Господу было так нужно:Тебе крест он тяжелый судил, –Этот крест мы несли с тобой дружно,Он обоих нас жал и давил.Помню я, как в минуту разлукиТы рыдала, родная моя,Как, дрожа, твои бледные рукиГорячо обнимали меня;Всю любовь, все мечты, все желанья –Всё в слова перелить я хотел,Но последнее слово страданья –Оно замерло в миг расставанья,Я его досказать не успел!Это слово сказала могила:Не состарившись, ты умерла,Оттого – что ты слишком любила,Оттого – что ты жить не могла!Ты спокойна в могиле безгласной,Но один я в борьбе изнемог…Он тяжел, этот крест ежечасный,Он на грудь мне всей тяжестью лег!И пока моя кровь не остынет,Пока тлеет в груди моей жар,Он меня до конца не покинет,Как твой лучший и символ, и дар!24 мая 1859Павлодар

Маю

Бывало, с детскими мечтамиЯвлялся ты как ангел дня,Блистая белыми крылами,Весенним голосом звеняТвой взор горел огнем надежныТы волновал мечтами кровьИ сыпал с радужной одеждыЦветы, и рифмы, и любовь.Прошли года. Ты вновь со мною,Но грустно юное чело,Глаза подернулись тоскою.Одежду пылью занесло.Ты смотришь холодно и строго,Веселый голос твой затих,И белых перьев много, многоИз крыльев выпало твоих.Минуют дни, пройдут недели…В изнеможении тупом,Забытый всеми, на постелиЯ буду спать глубоким сном.Слетев под брошенную крышу,Ты скажешь мне: «Проснися, брат!»Но слов твоих я не услышу,Могильным холодом объят.1859

«Когда был я ребенком, родная моя…»

Когда был я ребенком, родная моя,Если детское горе томило меня,Я к тебе приходил, и мой плач утихал –На груди у тебя я в слезах засыпал.Я пришел к тебе вновь… Ты лежишь тут одна,Твоя келья темна, твоя ночь холодна,Ни привета кругом, ни росы, ни огня…Я пришел к тебе… Жизнь истомила меня.О, возьми, обними, уврачуй, успокойМое сердце больное рукою родной,О, скорей бы к тебе мне, как прежде, на грудь,О, скорей бы мне там задремать и заснуть.11 июня 1859Село Александровское

«О Боже, как хорош прохладный вечер лета…»

О Боже, как хорош прохладный вечер лета,    Какая тишина!Всю ночь я просидеть готов бы до рассвета    У этого окна.Какой-то темный лик мелькает по аллее,    И воздух недвижим,И кажется, что там еще, еще темнее,    За садом молодым.Уж поздно… Всё сильней цветов благоуханье,    Сейчас взойдет луна…На небесах покой, и на земле молчанье,    И всюду тишина.Давно ли в этот сад в чудесный вечер мая    Входили мы вдвоем?О, сколько, сколько раз его мы, не смолкая,    Бывало, обойдем!И вот я здесь один, с измученной, усталой,    Разбитою душой.Мне хочется рыдать, припавши, как бывало,    К груди твоей родной…Я жду… но не слыхать знакомого привета,    Душа болит одна…О Боже, как хорош прохладный вечер лета,    Какая тишина!14 июня 1859Павлодар

«Безмесячная ночь дышала негой кроткой…»

Безмесячная ночь дышала негой кроткой.Усталый я лежал на скошенной траве.Мне снилась девушка с ленивою походкой,С венком из васильков на юной голове.И пела мне она: «Зачем так безответноВчера, безумец мой, ты следовал за мной?Я не люблю тебя, хоть слушала приветноПризнанья и мольбы души твоей больной.Но… но мне жаль тебя… Сквозь смех твой в час прощаньяЯ слезы слышала… Душа моя тепла,И верь, что все мечты и все твои страданьяИз слушавшей толпы одна я поняла.А ты, ты уж мечтал с волнением невежды,Что я сама томлюсь, страдая и любя…О, кинь твой детский бред, разбей твои надежды,Я не хочу любить, я не люблю тебя!»И ясный взор ее блеснул улыбкой кроткой,И около меня по скошенной траве,Смеясь, она прошла ленивою походкойС венком из васильков на юной голове.22 июня 1859Игино

В полдень

Как стелется по ветру рожь золотая    Широкой волной,Как пыль поднимается, путь застилая    Густою стеной!Как грудь моя ноет тоской безымянной,    Мученьем былым…О, если бы встретить мне друга нежданно    И плакать бы с ним!Но горькие слезы я лью только с вами,    Пустые поля…Сама ты горька и полита слезами,    Родная земля!27 июня 1859Павлодар

«Я люблю тебя так оттого…»

Я люблю тебя так оттого,Что из пошлых и гордых собоюНе напомнишь ты мне никогоОткровенной и ясной душою,Что с участьем могла ты понятьРоковую борьбу человека,Что в тебе уловил я печатьОтдаленного, лучшего века!Я люблю тебя так потому,Что не любишь ты мертвого слова,Что не веришь ты слепо уму,Что чужда ты расчета мирского,Что горячее сердце твоеЧасто бьется тревожно и шибко…Что смиряется горе моеПред твоей миротворной улыбкой!24 июля 1859Орел

«Не в первый день весны, цветущей и прохладной…»

Не в первый день весны, цветущей и прохладной,    Увидел я тебя!Нет, осень близилась, рукою беспощадной    Хватая и губя.Но чудный вечер был. Дряхлеющее лето    Прощалося с землей,Поблекшая трава была, как в час рассвета,    Увлажена росой;Над садом высохшим, над рощами лежала    Немая тишина;Темнели небеса, и в темноте блистала    Багровая луна.Не в первый сон любви, цветущей и мятежной,    Увидел я тебя!Нет! прежде пережил я много грусти нежной,    Страдая и любя.Но чудный вечер был. Беспечными словами    Прощался я с тобой;Томилась грудь моя и новыми мечтами,    И старою тоской.Я ждал: в лице твоем пройдет ли тень печали,    Не брызнет ли слеза?Но ты смеялася… И в темноте блистали    Светло твои глаза.9 августа 1859Дача Голова

Посвящение

Еще свежа твоя могила,Еще и вьюга с высотыНи разу снегом не покрылаЕе поблекшие цветы;Но я устал от жизни этой,И безотрадной и тупой,Твоим дыханьем не согретой,С твоими днями не слитой.Увы! ребенок ослепленный,Иного я от жизни ждал:В тумане берег отдаленныйМне так приветливо сиял.Я думал: счастья, страсти шумнойМне много будет на пути…И, Боже! как хотел, безумный,Я в дверь закрытую войти!И я поплыл… Но что я виделНа том желанном берегу,Как запылал, возненавидел, –Пересказать я не могу.И вот, с разбитою душою,Мечту отбросивши свою,Я перед дверью роковоюВ недоумении стою.Остановлюсь ли у дороги,С пустой смешаюсь ли толпой,Иль, не стерпев души тревоги,Отважно кинусь я на бой?В борьбе неравной юный воин,В боях неопытный боец –Как ты, я буду ль тверд, спокоен,Как ты, паду ли наконец?О, где б твой дух, для нас незримый,Теперь счастливый ни витал,Услышь мой стих, мой труд любимый:Я их от сердца оторвал!А если нет тебя… О Боже!К кому ж идти? Я здесь чужой…Ты и теперь мне всех дорожеВ могиле темной и немой.13 августа 1859Санкт-Петербург

Памяти Мартынова

С тяжелой думою и с головой усталойНедвижно я стоял в убогом храме том,Где несколько свечей печально догоралоДа несколько друзей молилися о нем.И всё мне виделся запуганный, и бледный,И жалкий человек… Смущением томим,Он всех собой смешил и так шутил безвредно,   И все довольны были им.Но вот он вновь стоит, едва мигая глазом…Над головой его все беды пронеслись…Он только замолчал – и все замолкли разом,   И слезы градом полились…Все зрители твои: и воин, грудью смелойТворивший чудеса на скачках и балах,И толстый бюрократ с душою, очерствелой   В интригах мелких и чинах,И отрок, и старик… и даже наши дамы,Так равнодушные к отчизне и к тебе,Так любящие визг французской модной драмы,   Так нагло льстящие себе, –Все поняли они, как тяжко и обидноСтрадает человек в родимом их краю,И каждому из них вдруг сделалось так стыдно   За жизнь счастливую свою!Конечно, завтра же, по-прежнему бездушны,Начнут они давить всех близких и чужих.Но хоть на миг один ты, гению послушный,   Нашел остатки сердца в них!Август или сентябрь 1860

Стансы товарищам

5 декабря 1860 г.Из разных стран родного края,Чтоб вспомнить молодость свою,Сошлись мы, радостью блистая,В одну неровную семью.Иным из нас светла дорога,Легко им по свету идти,Другой, кряхтя, по воле Бога,Бредет на жизненном пути.Всё, что с слезами пережито,Чем сердце сжалося давно,Сегодня будет позабытоИ глубоко затаено.Но хоть наш светлый пир беспечен,Хоть мы весельем сроднены,Хоть наш союз и свят, и вечен,Мы им гордиться не должны.Мы братья, да. Пусть без возвратаОт нас отринут будет тот,Кто от страдающего братаС холодным смехом отойдет.Но, не кичась в пределах тесных,Должны мы пламенно желать,Чтоб всех правдивых, добрых, честныхТакими ж братьями назвать.Вельможа ль он, мужик, вития,Купец иль воин – всё равно:Всех назовет детьми Россия,Всем имя братское одно.5 декабря 1860

Актеры

Минувшей юности своейЗабыв волненья и измены,Отцы уж с отроческих днейПодготовляют нас для сцены.Нам говорят: «Ничтожен свет,В нем все злодеи или дети,В нем сердца нет, в нем правды нет,Но будь и ты как все на свете!»И вот, чтоб выйти напоказ,Мы наряжаемся в уборной;Пока никто не видит нас,Мы смотрим гордо и задорно.Вот вышли молча и дрожим,Но оправляемся мы скороИ с чувством роли говорим,Украдкой – глядя на суфлера.И говорим мы о добре,О жизни честной и свободной,Что в первой юности пореЗвучит тепло и благородно;О том, что жертва – наш девиз,О том, что все мы, люди, – братья,И публике из-за кулисМы шлем горячие объятья.И говорим мы о любви,К неверной простирая руки,О том, какой огонь в крови,О том, какие в сердце муки.И сами видим без труда,Как Дездемона наша, милоЛицо закрывши от стыда,Чтоб побледнеть, кладет белила.Потом, не зная, хороши льИль дурны были монологи,За бестолковый водевильУж мы беремся без тревоги.И мы смеемся надо всем,Тряся горбом и головою,Не замечая между тем,Что мы смеялись над собою!Но холод в нашу грудь проник,Устали мы – пора с дороги:На лбу чуть держится парик,Слезает горб, слабеют ноги…Конец. Теперь что ж делать нам?Большая зала опустела…Далёко автор где-то там…Ему до нас какое дело?И, сняв парик, умыв лицо,Одежды сбросив шутовские,Мы все, усталые, больные,Лениво сходим на крыльцо.Нам тяжело, нам больно, стыдно,Пустые улицы темны,На черном небе звезд не видно –Огни давно погашены…Мы зябнем, стынем, изнывая,А зимний воздух недвижим,И обнимает ночь глухаяНас мертвым холодом своим.<1861>

Современным витиям

Посреди гнетущих и послушных,Посреди злодеев и рабовЯ устал от ваших фраз бездушных,От дрожащих ненавистью слов!Мне противно лгать и лицемерить,Нестерпимо – отрицаньем жить…Я хочу во что-нибудь да верить,Что-нибудь всем сердцем полюбить!Как монах, творя обет желанный,Я б хотел по знойному путиК берегам земли обетованнойПо песку горячему идти;Чтобы слезы падали ручьями,Чтоб от веры трепетала грудь,Чтоб с пути, пробитого веками,Мне ни разу не пришлось свернуть!Чтоб оазис в золотые страныОтдохнуть меня манил и звал,Чтоб вдали тянулись караваны,Шел корабль, – а я бы всё шагал!Чтоб глаза слипались от дороги,Чтоб сгорали жаждою уста,Чтоб мои подкашивались ногиПод тяжелым бременем креста…1861

В театре («Покинутый тобой, один в толпе бездушной…»)

Покинутый тобой, один в толпе бездушной   Я в онемении стоял:Их крикам радости внимал я равнодушно,   Их диких слез не понимал.А ты? Твои глаза блестели хладнокровно,   Твой детский смех мне слышен был,И сердце билося твое спокойно, ровно,   Смиряя свой ненужный пыл.Не знало сердце то, что близ него другое,   Уязвлено, оскорблено,Дрожало, мучилось в насильственном покое,   Тоской и злобою полно!Не знали те глаза, что ищут их другие,   Что молят жалости они,Глаза печальные, усталые, сухие,   Как в хатах зимние огни!1863

Петербургская ночь («Холодна, прозрачна и уныла…»)

Холодна, прозрачна и уныла,Ночь вчера мне тихо говорила:«Не дивися, друг, что я бледнаИ как день блестеть осуждена,Что до утра этот блеск прозрачныйНе затмится хоть минутой мрачной,Что светла я в вашей стороне…Не дивись и не завидуй мне.Проносясь без устали над вами,Я прочла пытливыми очамиСтолько горя, столько слез и зла,Что сама заснуть я не могла!Да и кто же спит у вас? Не те ли,Что весь день трудились и терпелиИ теперь работают в слезах?Уж не те ль заснули, что в цепяхВспоминать должны любовь, природуИ свою любимую свободу?Уж не он ли спит, мечтатель мой,С юным сердцем, с любящей душой?Нет, ко мне бежит он в исступленье,Молит хоть участья иль забвенья…Но утешить власть мне не дана:Я как лед бледна и холодна…Только спят у вас глупцы, злодеи:Их не душат слезы да идеи,Совести их не в чем упрекать…Эти чисты, эти могут спать».1863

Смерть Ахунда

Он умирал один на скудном, жестком ложе    У взморья Дарданелл,Куда, по прихоти богатого вельможи,    Принесть себя велел.Когда рабы ушли, плечами пожимая,    В смущении немом,Какой-то радостью забилась грудь больная,    И он взглянул кругом.Кругом виднелися знакомые мечети,    Знакомые дворцы,Где будут умирать изнеженные дети,    Где умерли отцы.Но берег исчезал в его поникшем взоре…    И, тяжко горячи,Как золотая сеть, охватывали море    Последние лучи.Стемнело. В синие окутавшись одежды,    Затеплилась звезда,Но тут уставшие и старческие вежды    Закрылись навсегда.И жадно начал он внимать, дивяся чуду,    Не грянет ли волна?Но на море была, и в воздухе, и всюду    Немая тишина.Он умирал один… Вдруг длинными листами    Дрогнули дерева,И кто-то подошел чуть слышными шагами, –    Послышались слова…Уж не любовники ль сошлися здесь так поздно?    Их разговор был тих…И всё бы отдал он, Ахунд, властитель грозный,    Чтоб только видеть их.«Смотри-ка, – говорил один из них, зевая, –    Как вечер-то хорош!Я ждал тебя давно, краса родного края,    Я знал, что ты придешь!»– «А я? Я всё ждала, чтоб все уснули дома,    Чтоб выбежать потом,Дорога предо мной, темна и незнакома,    Вилася за плетнем.Скажи же мне теперь, зачем ты, мой желанный,    Прийти сюда велел?Послушай, что с тобой? Ты смотришь как-то странно,    Ты слишком близко сел!А я люблю тебя на свете всех сильнее,    За что – и не пойму…Есть юноши у нас, они тебя свежее    И выше по уму.Вот даже есть один – как смоль густые брови,    Румянец молодой…Он всё бы отдал мне, всё, всё, до капли крови,    Чтоб звать своей женой.Его бесстрашен дух и тихи разговоры,    В щеках играет кровь…Но мне не по сердцу его живые взоры    И скучная любовь!Ну, слушай, как-то раз по этой вот дороге    Я шла с восходом дня…Но что же, что с тобой? Ты, кажется, в тревоге,    Не слушаешь меня…О Боже мой! Глаза твои как угли стали,    Горит твоя рука…»И вдруг в последний раз все струны задрожали    В душе у старика,Ему почудились горячие объятья…    Всё смолкло вкруг него…Потом он слышал вздох, и тихий шелест платья,    И больше ничего.1863

Судьба

К 5-й симфонии БетховенаС своей походною клюкой,С своими мрачными очами,Судьба, как грозный часовой,Повсюду следует за нами.Бедой лицо ее грозит,Она в угрозах поседела,Она уж многих одолела,И всё стучит, и всё стучит:  Стук, стук, стук…    Полно, друг,Брось за счастием гоняться!  Стук, стук, стук…Бедняк совсем обжился с ней:Рука с рукой они гуляют,Сбирают вместе хлеб с полей,В награду вместе голодают.День целый дождь его кропит,По вечерам ласкает вьюга,А ночью с горя да с испугаСудьба сквозь сон ему стучит:  Стук, стук, стук…    Глянь-ка, друг,Как другие поживают!  Стук, стук, стук…Другие праздновать сошлисьБогатство, молодость и славу.Их песни радостно неслись,Вино сменилось им в забаву;Давно уж пир у них шумит,Но смолкли вдруг, бледнея, гости…Рукой, дрожащею от злости,Судьба в окошко к ним стучит:  Стук, стук, стук…    Новый другК вам пришел, готовьте место!  Стук, стук, стук…Герой на жертву всё принес.Он говорил, что люди – братья,За братьев пролил много слез,За слезы слышал их проклятья.Он верно слабых защитит,Он к ним придет, долой с дорогиНо отчего ж недвижны ногиИ что-то на ногах стучит?  Стук, стук, стук…    Скован другЧеловечества, свободы…  Стук, стук, стук…Но есть же счастье на земле!Однажды, полный ожиданья,С восторгом юным на челеПришел счастливец на свиданье!Еще один он, всё молчит,Заря за рощей потухает,И соловей уж затихает,А сердце бьется и стучит:  Стук, стук, стук…    Милый друг,Ты придешь ли на свиданье?  Стук, стук, стук…Но вот идет она, и вмигЛюбовь, тревога, ожиданье,Блаженство – всё слилось у нихВ одно безумное лобзанье!Немая ночь на них глядит,Всё небо залито огнями,А кто-то тихо за кустамиКлюкой докучною стучит.  Стук, стук, стук…    Старый другК вам пришел, довольно счастья!  Стук, стук, стук…1863

«Давно уж нет любви меж нами…»

Давно уж нет любви меж нами,Я сердце жадно берегу,Но равнодушными глазамиЕе я видеть не могу.И лишь заслышу звук знакомыйЕе замедленных речей,Мне снятся старые хоромыИ зелень темная ветвей.Мне снится ночь… Пустое поле…У ног колышется трава;Свободней дышит грудь на воле,Свободней сыплются слова…А то иным душа согрета,И мне, Бог знает почему,Всё снится старый сон поэтаИ тени, милые ему, –Мне снится песня Дездемоны,Ромео пролитая кровь,Их вечно памятные стоны,Их вечно юная любовь…Я весь горю святой враждоюК глупцу, злодею, палачу,Я мир спасти хочу собою,Я жертв и подвигов хочу!Мне снится всё, что сниться может,Что жизнь и красит, и живит,Что ум святым огнем тревожит,Что сердце страстью шевелит.1863?

Романс («Помню, в вечер невозвратный…»)

Помню, в вечер невозвратныйПосреди толпы чужойЧей-то образ благодатныйТихо веял предо мной.Помню, в час нежданной встречиИ смятение, и страх,Недосказанные речиЗамирали на устах…Помню, помню, в ночь глухуюЯ не спал… Часы неслись,И на грудь мою больнуюСлезы жгучие лились…А сквозь слезы – с речью внятнойИ с улыбкой молодойЧей-то образ благодатныйТихо веял предо мной.1863?

Минуты счастья

Не там отрадно счастье веет,Где шум и царство суеты, –Там сердце скоро холодеетИ блекнут яркие мечты.Но вечер тихий, образ нежныйИ речи долгие в тишиО всем, что будит ум мятежныйИ струны спящие души, –О, вот они, минуты счастья,Когда, как зорька в небесах,Блеснет внезапно луч участьяВ чужих внимательных очах,Когда любви горячей словоРастет на сердце как напев,И с языка слететь готово,И замирает, не слетев…1865

Две грезы

Измученный тревогою дневною,Я лег в постель без памяти и сил,И голос твой, носяся надо мною,Насмешливо и резко говорил:«Что ты глядишь так пасмурно, так мрачно?Ты, говорят, влюблен в меня, поэт?К моей душе, спокойной и прозрачной,И доступа твоим мечтаньям нет.Как чужды мне твои пустые бредни!И что же в том, что любишь ты меня?Не первый ты, не будешь и последнийГореть и тлеть от этого огня!Ты говоришь, что в шумном вихре светаМеня ты ищешь, дышишь только мной…И от других давно я слышу это,Окружена влюбленною толпой.Я поняла души твоей мученье,Но от тебя, поэт, не утаю:Не жалость, нет, а только изумленьеДа тайный смех волнуют грудь мою!»Проснулся я. Враждебная, немаяВокруг меня царила тишина,И фонари мне слали, догорая,Свой тусклый свет из дальнего окна.Бессильною поникнув головою.Едва дыша, я снова засыпал,И голос твой, носяся надо мною,Приветливо и ласково звучал:«Люби меня, люби! Какое дело,Когда любовь в душе заговорит,И до того, что в прошлом наболело,И до того, что в будущем грозит?Моя душа уж свыклася с твоею,Я не люблю, но мысль отрадна мне,Что сердце есть, которым я владею,В котором я господствую вполне.Коснется ли меня тупая злоба,Подкрадется ль нежданная тоска,Я буду знать, что, верная до гроба,Меня поддержит крепкая рука!О, не вверяйся детскому обману,Себя надеждой жалкой не губи:Любить тебя я не хочу, не стану,Но ты, поэт, люби меня, люби!»Проснулся я. Уж день сырой и мглистыйГлядел в окно. Твой голос вдруг затих,Но долго он без слов, протяжный, чистый,Как арфы звук, звенел в ушах моих.Начало 1860-х годов