Однажды на Диком Западе: На всех не хватит. Колдуны и капуста. …И вся федеральная конница. День револьвера (сборник)

– Какой-то негритянский шаман, – успокоил меня тролль. – Похож на сушеную макаку, а перьями обвешан так, что хватило бы на дюжину вееров. Ему понравился мой обед, и он спросил… ну а я подумал…

– Лучше бы ты не пытался думать, Фредди, – вздохнул я. – Сегодня для этого был явно не подходящий день.

– И что теперь делать? – сумрачно осведомился тролль.

– По крайней мере не оставлять их там, где они сейчас, – твердо сказал я.

– Я могу положить их в подвале и присыпать землей, – предложил Фредди.

– Буду признателен, – фыркнул я. – Ну а я пока схожу на кладбище.

– Зачем? – удивился тролль.

– Ну как же, – пояснил я. – Надо же знать, как зовут моих новых приятелей.

* * *

Как и положено уважающему себя Бут-Хиллу[3], наше царство покоя и тишины имеет запирающиеся на ночь ворота. А сверху еще и деревянную арку, украшенную соответствующей латинской надписью – правда, я так и не запомнил, какой именно. Другой вопрос, что наличие ворот говорило лишь об оптимизме жителей городка или о каких-нибудь других свойственных их мышлению особенностях, потому что ограда вокруг кладбища отсутствовала.

На войне мне доводилось видеть кладбища раз в двадцать больше этого – бесконечные ряды могил, вырытые парнями в серой форме с серыми лицами, от которых несло так же, как от парочки в подвале Фредди. Наше командование не видело ничего зазорного в том, чтобы мертвые мятежники сами обустроили себе места для последнего упокоения, а заодно оказали ту же услугу федеральным покойникам.

Много времени на поиски не понадобилось – чертов шаман даже не озаботился прибрать за собой. Обе могилы так и остались развороченными, кресты – поваленными, в изголовье могилы слева так и остался торчать огарок черной восковой свечи. Удивительная самонадеянность – подобные штучки могли бы сойти с рук где-нибудь на Гаити, но никак не в Пограничье.

Я полез было за спичками, и в этот момент из-за туч выглянула луна. Почти круглая – до полнолуния осталось два дня, и её света вполне хватило на то, чтобы прочитать коряво выжженную на поперечине креста надпись: «Хосе Игнасио, прозванный Пауком».

Логично. Хосе Игнасио на свете много, а вот типа по прозвищу Паук в Пограничье знают хорошо. То есть знали. Рядом же, надо полагать, лежал его единоутробный братец – их вздернули вместе, за три дня до моего возвращения в город. Должно быть, двум кабальеро[4] большой дороги было чертовски обидно сводить знакомство с «пеньковой тетушкой», будучи пойманными за банальным конокрадством.

С кладбища я постарался выбраться как можно быстрее.

Черт. Ну и как теперь прикажете избавляться от этих братцев-акробатов? Покойнички ведь из них еще те…

Задумавшись, я едва не проскочил мимо конечного пункта своего пути – массивного сруба, с дверью, рассчитанной на существо раза в полтора выше меня. В эту дверь и я постучал… сапогом. Потом еще раз, и уже начал было заносить ногу для третьего пинка, как дверь неожиданно распахнулась.

– Привет, Тимми, – я едва удержал равновесие. – Не разбудил?

– Нет, ты прервал мою сиесту, – передразнил меня хозяин дома, всю одежду которого составляло небрежно подвязанное вокруг бедер полотенце.

– Прости. У меня к тебе дело.

– Твое дело никак не могло подождать до утра? – недружелюбно осведомился потомок великанов, глядя на меня с высоты своих восьми футов.

– Честно – не знаю.

Тимоти Валлентайн тяжело вздохнул.

– Если бы ты, Крис, – укоризненно произнес он, – по какому-то неизъяснимому велению высших сил не числился среди моих друзей…

– Весьма немногочисленных, – хмыкнул я.

– …то я бы с большим удовольствием арестовал бы тебя на месте, – закончил Тимоти. – Выкладывай, с чем пришел, и проваливай. Я. Хочу. Спать.

– Боюсь, так просто ты от меня не отделаешься, – вздохнул я. – Видишь ли, я бы хотел, чтобы мы с тобой навестили одного нашего общего знакомого.

– Что, прямо сейчас?

– Именно.

Валлентайн смерил меня еще одним уничтожающим взглядом и, повернувшись, скрылся в доме.

Появился он оттуда три минуты спустя, одетый, чуть менее сонный и гораздо более злобный. Меня, впрочем, это устраивало. Надо было только направить эту злобность по нужному мне руслу.

Нас отделяло от хибары Хорька пять минут неторопливой ходьбы, и этого времени мне как раз хватило на то, чтобы вполголоса пересказать Тимми события последних суток, опустив, разумеется, такие детали, как два дурнопахнущих субъекта в моем номере.

– Вот, кажется и все, – закончил я свой рассказ. – Мне показалось, что тебе это будет не безынтересно.

– Я все рано не понял, за каким чертом ты поднял меня из кровати, – скривился Тимми. – Равно как, и за каким орком ты вообще поперся на кладбище.

– Честно – не знаю, – соврал я. – Считай это интуицией, которая меня подвела. А к Хорьку я хочу попасть сейчас, потому что не уверен, что мы сумеем проделать это завтра.

– Думаешь… – Тимми недоговорил свою мысль и, нахмурившись, обрушил свой кулак на стену хорьковского логова. Хибара вздрогнула и с душераздирающим скрипом перекосилась на пару дюймов.

– Какого дьявола! – донесся до нас визгливый голос Хорька.

– Открывай!

– Что?! Да кто вы… здесь ночь!

– А здесь закон! – ухмыльнулся Валлентайн, протирая рукавом куртки свою звезду помощника шерифа. – Эту бляху положено уважать в любое время суток! Короче, ты отопрешь нам или мне войти самому?

– Что?! Эй, нет, подождите! Я сейчас открою.

Тимми весело подмигнул мне.

– Сейчас вывернем его жалкую душонку наизнанку, – пообещал он.

Я был настроен более скептически.

– Было бы что выворачивать.

Из-за двери донеслось шарканье, затем шуршание… загорелась свеча, высветив многочисленные щели, наконец, дверь распахнулась.

– Чего вам надо? – прошипел Хорек, поднимая повыше подсвечник. – Я честный, богобояз… проклятье, Ханко!

– А что, я не могу зайти в гости к своему старому приятелю? – спросил я. – Вместе с другим приятелем. Мы же друзья, Хорек, не так ли?

Хорек затравленно огляделся. Мы с Тимми превосходили его фунтов на двести.

– К чему это ты клонишь? – с подозрением осведомился он.

– К тому, что между друзьями не бывает секретов, Хорек.

– Девушка, – вкрадчиво произнес Валлентайн. – Маленькая вампирша. Расскажи нам про нее.

– Не-ет! – взвизгнул Хорек, хватаясь за грудь. – Нет. Я ничего не знаю. Оставьте меня в покое.

– Проблемы с сердцем, Хорек? – участливо сказал я. – Ты же вроде раньше не жаловался.

– Вот что бывает с людьми, которые едят слишком много жирного, – наставительно заметил Тимоти.

Бегающие глазки Хорька никак не могли решить, на ком из нас остановиться.

– Я н-ничего не знаю, – выдавил он. – Она приходила и ушла ни с чем.

– А что она хотела, Вилли? – все тем же вкрадчивым голосом произнес Тимоти. – Зачем она приходила к тебе?

– Ей нужно было в Запретные Земли, – сообразив, что мы не собираемся убивать его прямо сейчас, Хорек начал успокаиваться. – Хотела, чтобы я провел ее в… – он резко осекся и снова схватился за грудь. – Я отослал ее прочь.

– В самом деле? – я приподнял бровь, но в темноте этот жест остался никем не замечен.

– Да, я отослал ее прочь, – Хорек снова начал срываться на визг. – Она мне не понравилась, и я прогнал ее. Что, я не имел на это права?

– Знаешь, – доверительно сообщил мне Тимоти, – по-моему, Хорьком его прозвали незаслуженно. Он куда больше смахивает на скунса.

– Ну что вам еще от меня нужно, – Хорек перешел с визга на заунывное нытье. – Я вам все рассказал. Дайте человеку поспать.

– Иди, – неожиданно легко согласился Валлентайн.

– Но помни… – начал я.

– … если ты нам соврал… – продолжил Тимоти.

– …то мы еще вернемся, – закончил я.

– Не нравится мне все это, – задумчиво сказал Валлентайн, когда мы отдалились от хоречьего пристанища на полсотни ярдов. – Ох… дурно все это пахнет.

– Надеюсь, ты не считаешь, что здесь тоже замешаны Великие Древние? – улыбнулся я.

У Тимоти имеется одна довольно безобидная idee fixe, что мы всего лишь одно из звеньев в бесконечной цепи цивилизаций, населявших нашу планету. Он почерпнул это из книжек какого-то гнома с непроизносимой фамилией.

– Не советовал бы тебе отзываться о них столь пренебрежительно, – Тимоти покосился на светлеющее в конце улицы небо. – Твой скепсис не сможет послужить защитой от древнего зла.

– Мне вполне хватает зла современного, – отозвался я. – Равно как и жадности, идиотизма и прочих цветов разума.

– Блажен, кто верует… нет, я не думаю, что это может быть связано с наследством давно минувших эпох, иначе даже ты бы ощутил холод космического зла. Возможно, что-то из нашего собственного, уже человеческого прошлого.

– Да ну, брось, – я с трудом удержал зевок. – Вот увидишь – все это окажется очередной шарлатанской аферой, вроде настоящего патентованного философского камня или наиподлиннейшего яйца последнего василиска.

– Знаешь, – медленно произнес Валлентайн, – мне очень хочется надеяться, что ты окажешься прав. А тебе?

– Тоже, – согласно кивнул я. – Кстати, не забудь позвать меня, когда соберешься вытрясти пыль из нашего маленького друга. Он ведь нам соврал.

– Разумеется, – кивнул Тимоти. – Он бы не просил К.М. восстановить вид заклятья, если бы отказался от работы. Но я хочу сначала понаблюдать за ним… завтра.

– А сейчас пойдешь досыпать?

– Да какой теперь сон, – махнул рукой Валлентайн. – Пройдусь по округе… к Маленькому Джонни загляну.

– Тогда нам по пути, – решительно сказал я.

Патрик Мигер, кавалерист-куда-пошлют

Федеральный бронепоезд втягивался на станцию медленными рывками, словно обожравшийся на полгода вперед удав.

Выглядел он, надо признать, весьма внушительно – массивные блиндированные вагоны, круглые купола бронебашен с черными хоботками орудий, два локомотива. Только три представительских вагона в середине состава напрочь разрушали это грозное величие блеском накрахмаленных занавесочек.

Капитан Мигер стянул с головы шляпу и тщательно выбил ее о колено. Затем он тоскливо покосился на рукава мундира – покрывавший их толстый слой пыли наводил на мысль о принадлежности капитана к шайке бывших конфедератов[5], умудрившихся до сих пор сохранить униформу и некое подобие дисциплины.

– Эй, Флеминг, – окликнул он стоявшего неподалеку сержанта. – Не помнишь, такой же гроб пустили под откос орки у Грин-Ривер?

Сержант, несмотря на столь же толстый слой пыли, больше походивший на вышколенного дворецкого какого-нибудь британского лорда, задумался.

– Не-а, – отозвался он. – Сэр. Тот был малость поменьше. У этого четыре бронеплощадки, а у того было две, и гаубица на открытой платформе. Сэр.

– А истратили на него орки полдюжины динамитных шашек, – подытожил капитан. – Ну, на этот, положим, уйдет вся пачка – и что?

– Господа вашингтонские политики желают путешествовать с комфортом, – изрек сержант. – И в безопасности. Сэр.

– Лучше бы они читали наши отчеты! – капитан сплюнул. – От одного слуха об этой штуке все окрестные племена минимум на луну придут в совершенное неистовство. Нам это еще долго будет аукаться.

– Меня другое забавляет, – ухмыльнулся сержант. – Сэр. Допустим, заползти они сюда заползли. А вот как они планируют выбираться обратно? Эти пять вагонов в хвосте…

– Будь я на месте командира этого чуда, – задумчиво сказал Мигер, – я бы скинул эти вагоны под откос за первым же поворотом и припустил отсюда на всех парах.

– Говорят, – сержант зевнул, – пару дней назад неподалеку видели Ныыра Рваное Ухо. Сэр.

– Да? – удивленно переспросил капитан. – Последнее, что я о нем слышал, – дело на гасиенде Льяча-дель-Мадо, а это в полутораста милях отсюда.

– От гасиенды Льяча-дель-Мадо осталась груда головешек, сэр, – заметил Флеминг. – Вряд ли они так уж доподлинно смогли доложить, кто именно на них напал. Если уж на то пошло, Рваное Ухо всегда заботился, чтобы о нем не рассказывали… даже хорошему некроманту.

– Что да, то да, – Мигер скривился, припомнив обгорелые останки на месте последнего виденного им налета. Полковой маг тогда сказал, что им сначала вырвали язык, выкололи глаза, обрезали уши… и все остальное, и только потом сожгли. Но еще живых – Рваное Ухо об этом позаботился. Он в этом выделялся даже среди прочих боевых вождей. Не очень, правда, но выделялся.

– В принципе, они бы могли успеть сюда даже после гасиенды, сэр, – неожиданно сказал сержант. – Если они захватили там лошадей.

– Не могли, – качнул головой Мигер. – Им бы пришлось скакать через земли Аруга Белого, а он давно мечтает украсить черепом Ныыра свой личный частокол. Им бы пришлось делать крюк.

– О, – оживился сержант, – глядите, сэр. Выходят.

– Черт, – выдохнул Мигер, глядя, как из распахнувшихся дверей вагонов выпрыгивают солдаты в синей форме. – Пехота.

Только ее здесь не хватало.

– Шестьдесят девятый нью-йоркский, – со знанием дела заметил сержант. – Но я не про них. Вы во-он туда гляньте, сэр.

Мигер посмотрел в сторону представительских вагонов. Возле них уже стояли двое: пожилой господин в сером длиннополом сюртуке и надвинутой на лоб шляпе, из-под которой выглядывала седая окладистая борода; у второго же бородка была более козлиная, да и весь он чем-то неуловимо напоминал Эбрахама Линкольна со старых литографий.

Третьего же как раз пытались «выгрузить» из вагона двое служащих. С того места, где стоял капитан, было видно только совершенно необъятный зад, обильно колыхавшийся на каждой очередной ступеньке.

– Орки будут от него в восторге, – заметил Мигер. – Такая туша, да еще, можно сказать, с доставкой в котел… ба, да у него еще и котиковый воротник на пальто. Из этого пальто выйдет наряд минимум на трех шаманов.

– Оу, – восхищенно выдохнул сержант. – Какая цыпочка!

Оба федеральных кавалериста восторженно уставились на очаровательнейшую голубоглазую блондинку, выпорхнувшую из второго представительского вагона.

– Мама, кажется, я влюбился, – пропел сержант. – Сейчас же бегу на телеграф, отбивать телеграмму.

– Красивая, – вздохнул Мигер, глядя вслед прекрасному видению, которое проплыло мимо, не удостоив их даже взглядом.

– Орки будут счастливы. Такая шейка…

– Ребятам ее показывать нельзя! – Сержант был настроен на более оптимистичный лад. – Стоит парням увидеть ее, и рота взбунтуется.

– Капитан?

В последний момент Мигер успел обернуться и отсалютовать подходившему к ним офицеру.

– Полковник Креббс, – представился тот, опуская руку. – Из шестьдесят девятого нью-йоркского.

– Капитан Мигер, сэр.

– Мигер? – переспросил полковник. – А вы, случаем, не родственник командира ирландской бригады?

– Так точно, сэр. Он мой дядя.

– О, – взгляд полковника на миг затуманился. – Мне доводилось встречаться с ним. При Энтитеме… То-то мне показалось поначалу, что вы слишком молоды для капитана.

– Я окончил Вест-Пойнт в первой десятке, сэр, – холодно отозвался Мигер. – А звание капитана мне было присвоено пять месяцев назад, за дело у ранчо Хаддока.

– Слышал, – кивнул полковник. – Жаркое было дело.

– Это была бойня, сэр.

– Бойня, – наставительно произнес полковник, – была под Фредериксбергом[6], где бригада вашего дяди за десять минут потеряла шесть сотен убитыми и ранеными.

– Так точно, сэр.

– Вот ваш приказ, – полковник протянул Мигеру небольшой конверт. – Вы и ваша рота поступаете в мое распоряжение.

– Разрешите вопрос, сэр?

– Да?

– Что здесь, – Мигер кивнул на пыхтящий бронепоезд, – собственно, происходит… сэр?

– А вам разве не сказали? – удивился полковник.

– Я получил приказ идти к станции Форестберг прямо на патрулировании.

Полковник поморщился.

– Правительство организует экспедицию, – сказал он. – В глубь так называемых Запретных Земель. Я командую ее военной частью. Еще вопросы есть?

– Никак нет, сэр.

– Тогда зайдете ко мне через два часа. Сейчас мне надо проследить, – полковник качнул головой в сторону вагонов, – за разгрузкой.

– Черт! – выдохнул сержант в спину удаляющемуся полковнику. – Тысяча трахнутых троллями гоблинов и их… простите, сэр.

– Да ладно уж, сержант, – скривился Мигер. – Я и сам собирался сказать примерно то же.

Кристофер Ханко, шахтер поневоле

Хотя обычно виски не способствует просветлению мозгов поутру, а наоборот, затуманивает их, эти три дюжины стаканчиков оказались исключением из правила. Я вдруг вспомнил, что в нашем городишке осталось существо, которое я пока еще не достал, хотя уже давно имел основания это совершить. Благо, помоев для выплескивания на его голову набралось вполне достаточно.

К моему удивлению, лавка Хинброкла была почти пуста. В ней не было даже мух. Единственным более или менее живым существом в лавке являлся приказчик. Он восседал на высоком табурете, возложив окованные сапоги на прилавок. Из-под надвинутой до самой бороды черной стетсоновской шляпы доносилось равномерное сопение.

Приказчик, похоже, был новый – прежде я его, точнее его бороду, не видел. Третий за полгода. Интересно, куда Хинброкл их девает, гоблинам на мясо продает, что ли? Так ведь там того мяса…

Я осторожно подкрался к прилавку, примерился и старательно провел пальцем по стеклу.

Сопение прекратилось.

– Это лавка мистера Хренбокла? – осведомился я, стараясь, чтобы мой голос как можно больше походил на только что извлеченный из стекла звук.

Край шляпы поднялся, явив «городу и миру» перевитые черной тесемкой усы и картофелеподобный нос.

– Чем могу быть полезен, сэр?

– Федеральная налоговая служба, – отрекомендовался я. – Мне необходимо видеть владельца лавки… А заодно уж и ваши учетные книги за три последних квартала. Немедленно.

– Сэр?!

В полном замешательстве приказчик оглянулся в сторону стойки с булавами.

– Ну, – подбодрил я его. – Вы что, плохо понимаете по-английски? Ну-ка, предъявите вашу иммиграционную карточку? Надеюсь, прививки у вас проделаны? Все до последней?

Откуда-то из-под прилавка раздалось что-то шипяще-булькающее, в котором я с большим усилием сумел разобрать что-то вроде «Шхто исчо там?»

– Простите великодушно, сэр, милорд, – выпалил приказчик и юркнул под прилавок.

– Эй, эй, куда же вы, – озабоченно воскликнул я. – Мы же еще только начали. Вот, например, ваша шляпа. Известно ли вам, что, согласно Постановлению номер 42876, Параграф пять, пункт бэ, максимально допустимый размер тульи…

Приказчик вынырнул из-под прилавка, волоча за собой что-то вроде сплюснутого яйца из черного эбонита.

– Да, платок есть, – доложил он яйцу. – Бело-синий, с орнаментом.

– Ясно, – прохрипело яйцо. – Ханко, если тебе так уж приспичило видеть меня, перестань издеваться над Крибеком и спускайся.

– А самому зад оторвать?

– Мне? Подняться наверх?

Яйцо издало мерзкое хихиканье.

– Ладно, ладно. Ты об этом еще пожалеешь, – на всякий случай пообещал я.

– Уже начинаю, – хрюкнуло яйцо. – Проводи его, Крибек.

Как говорил, бывало, один мой знакомый южанин: «Две вещи ненавижу – расизм и негров». Я тоже недолюбливаю расизм, гномий в особенности.

Ведь могли же эти проклятые коротышки предположить, что по их проклятым подземным ходам когда-нибудь понадобится пройти человеку нормального роста. Так ведь нет, чтобы проделать хотя бы один приличный ход! Становитесь на колени, наглые, заносчивые большеноги и ползите. Долго.

По-моему, этот ход был низок даже для самих гномов. Да наверняка. Небось, сами-то они здесь не ходят, приберегают для таких безмозглых мулов, как я.

Ничего. Хинброкл мне за это заплатит. Он мне за все заплатит!

Ход казался бесконечным. Вдобавок, он не был прямым, а петлял и извивался, словно гремучка, которой прищемили хвост. Зуб даю, они сжульничали еще и на этом. Прорыли туннель до канадской границы и теперь надеются втихаря подцепить ко мне вагонетку с рудой.

С другой стороны, странно – я бываю у Хинброкла тут, внизу, уже в четвертый раз. Казалось, мог бы уже запомнить этот клятый ход, даже карту составить. Третий поворот направо – синяк на левом плече. А не получается.

Чует мое сердце, не обошлось здесь без магии. А где пахнет магией – там ничего хорошего ждать не приходится. Свою бы шкуру целой унести.

Свет в конце туннеля забрезжил как раз в тот момент, когда я собрался дать торжественную клятву, что не позже чем через час явлюсь к Хинброклу с ящиком динамита и устрою местным обитателям небольшую проверку сейсмической безопасности.

Я рванулся вперед из последних – ну, почти последних – сил, вывалился из хода в посторный, по гномьим, понятно, меркам зальчик, распростерся на полу и с превеликим наслаждением потянулся.

– Кончай валяться, Ханко, – пролаял где-то справа мерзкий басок Хинброкла.

– Что?! – возмутился я. – Да я еще и не начинал.

– Я тебе сейчас…

– Не кипятись, Хин, – раздался слева какой-то новый, прежде мною неслышанный, но на редкость скрипучий голос – словно челюсть у его обладателя была железная и не смазывал он ее лет сто минимум.

– Пусть лежит, – продолжил скрипучий. – Главное, чтобы ему было что сказать.

Почти вежливый гном?! Это было настолько интересно, что я разлепил веки и сел, благо здесь это можно было сделать, не опасаясь приложиться макушкой.

Первое, что мне бросилось в глаза – литография на стене. Зеленоватое, с отливом, чудище ростом, судя по изображенному рядом домику, футов под десять. Длинные лапищи, в избытке оснащенные соответствующих размеров когтями, и оскаленная пасть, полная белых иглоообразных зубов.

Насколько я знал, в Запретных Землях, хвала Господу, ничего подобного не водилось. Да и вообще, смахивало это творение на кошмар вдребезги упившегося, нет, даже не упившегося, а обкурившегося орка.

– О, Боже, – выдохнул я. – Что это? То есть кто это? Не отвечай, я сам угадаю. Твой любимый дядюшка, не так ли. Теперь я понимаю, Хин, в кого ты пошел характером.

– Куда уж мне до тебя, – проворчал старый пень, даже не подумав при виде гостя вылезти из своего пыльного закутка. – Твоему языку, Ханко, любой скорпион позавидует.

– Итак? – обладатель скрипучего голоса, похоже, не отличался великим долготерпением.

Я перевернулся, постаравшись при этом не сшибить с потолка люстру, и в упор уставился на его обладателя.

М-да. Возьмите Абрахама Линкольна с какого-нибудь до ужаса официального портрета, хорошенько просушите, так чтобы он при этом сморщился раза в три, а затем облачите в сюртук, вышедший из моды лет семьдесят тому назад. Все это присыпьте белой пылью и накройте сверху стильным ночным колпаком. Получившееся блюдо….

– Итак!

Я выдержал достаточно большую паузу, чтобы дедушка Эйб начал нервно вздергивать бороду, и только после этого, нарочито медленно повернувшись к Хинброклу, сказал:

– Что-то не помню, чтобы ты представлял меня своему другу, Хин.

– Это достопочтенный Корнелиус Крипп, член совета старейшин… – торопливо зачастил Хинброкл, осекся, виновато зыркнул глазами в сторону дяди Скрипа и продолжил: – Неважно. Тебе достаточно знать то, что он, как говорите вы, люди, большая шишка и, при желании, может скупить все Пограничье.

– Если давать за него ровно столько, сколько оно стоит на самом деле, – заметил я, – то это может сделать любой нью-йоркский нищий и у него еще останется на хорошую выпивку.

– Крис, я прошу тебя…

– Да ладно, – я приятельски улыбнулся мистеру Скрипу. – Приятно познакомиться, Корни. Вы не будете против, если я вас буду так называть? Длинные имена трудно произносить, по себе знаю.

– Итак, – в третий раз повторил Скрипучка. – Вы хотите нам что-то сообщить?

Тон, которым он произнес эту фразу, подразумевал, что если я немедленно не выложу им, скажем, план подкопа под Форт-Нокс, то выбраться из этих нор мне будет не суждено.

– Сообщить, – я сделал вид, что задумался. – Да, пожалуй, что нет.

И, прежде чем оба гнома успели взвиться под низенький потолок, добавил:

– Спросить хотел.

– Ну!! – это был хоровой крик страдающей души.

– Вы случайно не знаете, что могло срочно потребоваться в Запретных Землях вампирше и странному испанцу, смахивающему на недорезанного Кортесом ацтека? – вкрадчиво осведомился я.

– Вампирша? – голос Хинброкла был исполнен такого искреннего негодования, что я на миг усомнился в своих расчетах. – Ацтек? Ханко, что ты несе…

– Хин!

От этого окрика старину Хинброкла буквально вбило в глубь его угла.

– Не будете ли вы так любезны, мистер Ханко, – медленно сказал достопочтенный Корнелиус Крипп, – еще раз повторить свой вопрос и заодно, если вас, конечно, не затруднит, описать этих… господ подробнее.

– Испанцу на вид лет тридцать – сорок, – начал я. – Черные глаза, черные волосы и борода того же цвета. Не такая роскошная, как у тебя, Хин, но вполне приличная. Подошел ко мне прошлым утром на станции и предложил поучаствовать в охоте на вампиршу. Я отказался.