bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
5 из 7

У Дакуэрта чуть не вырвалось, что тогда тем более он должен понимать ситуацию, но полицейский сдержался. Он сознавал, что взял с начальником службы безопасности неправильный тон. Помощь того могла еще понадобиться, что бы тут ни происходило. Но он завелся и ничего не мог с собой поделать.

– От имени городской полиции приношу глубочайшие извинения за недостаточное внимание к тем случаям.

Данкомб что-то коротко промычал.

– Мм… – И кашлянул. – Вы должны понимать, как непросто работать на этом посту. Начальство давит: администрация, ректорат.

– Продолжайте.

– Перед теми, кто размышляет, куда отправить детей учиться, большой выбор.

– Не сомневаюсь.

– А за Теккерей-колледжем тянется шлейф дурной славы. Это еще с тех времен, несколько лет назад, когда я здесь не работал. Ректор и скандал с плагиатом, потом стрельба. Помните?

– Да.

– Дело, конечно, прошлое. Я хочу сказать, все постепенно забывается. Прошло почти десять лет. И если кто-то решает отправить детей учиться в другой колледж, то вряд ли по причине тех давних историй. Но нам не нужна шумиха в прессе – сообщения, что сумасшедший маньяк охотится на девушек. Вот тогда папа с мамой могут решить послать свою малютку Сьюзи искать мужа в другом учебном заведении.

Барри Дакуэрту этот человек не нравился.

Данкомб перевел дыхание и продолжал:

– Поэтому, прежде чем звать на помощь морскую пехоту или городскую полицию, мы пытаемся закрыть вопрос сами и поймать негодяя. Мои люди патрулируют по ночам территорию, а одна из них – женщина по фамилии Джойс, горячая штучка лет тридцати, – служит своеобразной приманкой и пытается выманить насильника на себя.

Дакуэрт откинулся на стуле.

– Вы серьезно?

– А что? Разве это не ваши методы?

– У этой Джойс есть специальная полицейская подготовка? Она владеет приемами самообороны? Поддерживает постоянную радиосвязь с остальными членами вашей группы? Вы ее прикрываете?

Данкомб вскинул обе руки ладонями вперед.

– Тпру! Начнем с того, что я был копом, и чертовски неплохим. Сам натаскивал Джойс и передавал опыт. Кроме того, она закончила аккредитованные курсы охранников службы безопасности. Что касается всего остального, о чем вы говорите, я бы не очень трепыхался по этому поводу, потому что она идет на задания не с пустыми руками.

– Джойс вооружена?

Данкомб ухмыльнулся и сделал жест, будто держит пистолет и нажимает на курок.

– Я ей, конечно, не приказал пристрелить негодяя, но у нее есть все средства заставить его вести себя прилично.

Дакуэрт мог перечислить бесчисленное количество вариантов, когда такой подход мог привести к роковым последствиям.

– Сколько было нападений? – спросил он.

– Три за последние две недели, – ответил Данкомб. – Все поздно вечером. Девушки возвращались домой из одной части кампуса в другую – шли в свое общежитие. По дороге много рощиц, где можно спрятаться. Мужчина выскакивал, хватал их сзади, пытался затащить в кусты, лапал в свое удовольствие.

Дакуэрт размышлял, по доброй ли воле шеф охраны колледжа принял решение оставить службу в полиции Бостона.

– В каждом случае девушкам удавалось вырваться и убежать. Никто не пострадал.

– Физически, – поправил полицейский.

– Это я и имею в виду, – согласился Данкомб.

– Приметы подозреваемого?

– Отрывочные описания, хотя и совпадают у всех трех жертв.

– Белый? Чернокожий?

Данкомб покачал головой:

– На нем была лыжная маска плюс толстовка с капюшоном. Футбольный вариант, с номером на ней.

– Он что-нибудь говорил?

– Ничего. По крайней мере ни одна из девушек не вспомнила. Но как я сказал, мы над этим работаем. К концу дня будут готовы столбики с тревожными кнопками, и у меня полное ощущение, что мы не только поймаем урода, но и вернем здешним девушкам чувство полной безопасности.

– Мне нужны имена.

– Чьи?

– Тех девушек, на которых напали. Фамилии, имена и контактные данные. Их необходимо допросить.

– Полагаю, мы сами с этим справимся.

– Это не входит в компетенцию Теккерей-колледжа. Это дело городской полиции. Насильник – не обязательно студент, он может быть горожанином. Или наоборот, если он из студентов или даже из преподавателей…

– Господи, давайте не будем строить таких маловероятных предположений.

– И если даже из преподавателей – ничто не помешает ему выйти на охоту в городе. Вам без наших ресурсов и опыта не обойтись. Мы должны допросить тех девушек.

– Ладно, согласен. Дам вам их данные. – Данкомб накрыл ладонью крышку стола. – Со всем разобрались?

– Нет еще, – ответил Дакуэрт. – Я приехал по другому делу.

– Вот тебе раз! Выкладывайте.

– Не было ли замечено на территории колледжа случаев жестокого обращения с животными?

– Случаев жестокого обращения с животными? – Шеф службы безопасности медленно покачал головой. – Хотя полагаю, что на факультете биологии по-прежнему продолжают расчленять лягушек. Неужели лягушонок Кермит накатал вам жалобу?

– Не случались отравления собак или кошек? Не попадались отрубленные головы канадских гусей? Я видел много этих птиц в округе.

Данкомб снова покачал головой:

– Ничего похожего. А что?

Полицейский почувствовал вибрацию телефона в кармане пиджака.

– Прошу прощения. – Он достал трубку. – Дакуэрт слушает. – Несколько секунд молчал, а затем извлек из кармана ручку и маленькую записную книжку. Записал продиктованный адрес и убрал телефон. Встал. – Не посылайте больше вашу Джойс в качестве приманки. И сообщите данные тех девушек.

Затем бросил на стол визитную карточку и вышел.

Глава 10

Дэвид


Пока страсти не улеглись, Билл Гейнор не возражал, чтобы я держал Мэтью на руках. Но когда вся Бреконвуд-драйв заполнилась роем полицейских машин, делать этого не собирался. Однако согласился, чтобы Мэтью перешел на руки женщины из команды полицейских, которая, в свою очередь, собиралась передать его первому объявившемуся представителю городского отдела защиты детей.

Хотя вряд ли Гейнор смог бы спокойно держать на руках плачущего ребенка и одновременно объяснять, что случилось на кухне с его женой Розмари. Особенно если бы при этом пришлось идти в дом.

Я не мог выбросить из головы картину: безжизненный женский взгляд, направленный в потолок, кровь повсюду, разодранная блузка.

Гейнор был не единственным человеком, кого приходилось убеждать, что Мэтью, хотя бы на время, лучше передать на попечение кому-то другому.

– Они мне его никогда не отдадут, – хныкала Марла. – Если забрали, то навсегда.

Мы стояли у моей машины, я обнимал двоюродную сестру, а на нее один за другим накатывали приступы истерики.

– Надо подождать и посмотреть, как будут развиваться события, – уговаривал я ее, хотя понимал, что на нас скорее упадет метеорит, чем ей вернут ребенка Гейноров.

Я нисколько не сомневался, что Мэтью их сын. Не то чтобы мне об этом прямо объявили, но несложно было, соединив одно с другим, сделать вывод. У Марлы в доме оказался чужой младенец. Его появление она объяснила безумной историей, будто к ней явился ангел и вручил мальчика, словно почтовую посылку. В кармашке коляски лежала адресная реклама. Когда Билл Гейнор вернулся из деловой поездки домой, его охватила паника, потому что пропал его ребенок Мэтью.

И он без колебаний узнал своего сына, которого держала на руках посторонняя женщина в чужой машине.

Расставить точки над i не составляло труда.

Поэтому я решил, что шансы Марлы вернуться домой с Мэтью ничтожно малы. Но теперь размышлял о другом: какова вероятность, что она имеет отношение к смерти Розмари Гейнор? Успокаивая двоюродную сестру, я ломал голову над вопросом: способна ли она на такое злодеяние?

И откровенно говоря, не находил ответа.

Полицейские задали нам несколько предварительных вопросов и велели ждать, когда приедет детектив. Прошло немного времени, и я увидел Барри Дакуэрта. Я познакомился с ним несколько лет назад и не в связи с работой в «Стандард», а по личному делу. В сером, плохо сидящем костюме он производил впечатление человека, так и не сумевшего выиграть вечную битву с напольными весами в ванной.

Шагая к дому, он бросил взгляд в мою сторону, и на его лице на короткое мгновение возникло недоумение. Сначала он, наверное, решил, что я приехал делать репортаж, но, вспомнив, что «Стандард» закрылась, понял, что я тут по другой причине.

Ничего, скоро все узнает.

Входя в дом, он перебросился несколькими фразами с Гилкрайстом – полицейским, который до этого разговаривал с Гейнором.

Господи, через что еще предстоит пройти этому человеку?

Дакуэрт пожал Гейнору руку, а затем дверь закрылась.

– Что ты видел в доме? – спросила меня Марла. Она уже понимала, тут что-то неладно. На улицу понаехало столько полиции, что было ясно: в доме произошла трагедия.

– Его жену, – ответил я. – На кухне. Ее зарезали. Она мертва.

– Какой кошмар! Ужасно, – проговорила Марла. И, помолчав, добавила: – Хочешь знать, что я думаю?

– Ну, скажи, что ты думаешь.

– Готова поспорить, это его рук дело. Того мужчины. Ее мужа. Не сомневаюсь, это он ее убил.

Я взглянул на нее.

– Почему ты так считаешь, Марла?

– Просто чувствую. Но уверена – его работа. Когда установят, что убийца он, ему не оставят ребенка.

Я понял, куда она клонит.

– Марла, ты знала эту женщину?

– Ты об этом уже спрашивал. У меня дома. Я тебе ответила: никогда о ней не слышала.

– Может, где-нибудь встречала, но не знала, как зовут? – У меня не было фотографии убитой, чтобы показать Марле, поэтому вопрос был бессмысленным. Хотя даже с фотографией толку все равно бы не было. Поэтому ответ двоюродной сестры был вполне предсказуемым:

– Не думаю. Я ведь почти никуда не выходила.

– А здесь не была? В этом доме?

Марла подняла голову и мгновение изучала фасад.

– Вроде бы нет. Но дом хороший. Я бы хотела в таком жить. Большой, а мой такой маленький. Вот бы заглянуть внутрь, посмотреть, как там все устроено.

– Сейчас тебе это вряд ли удастся, – мрачно предрек я.

– Ну да. – Она кивнула.

– Так ты утверждаешь, что не приходила сюда за Мэтью вчера или позавчера? Не здесь его нашла?

– Сколько раз можно повторять? – устало отозвалась она. – Ты мне не веришь?

– Конечно, верю.

– Не похоже.

Я взглянул вдоль улицы, которую успели с обеих сторон перегородить лентами. Агнесса, приподняв ленту, поднырнула под нее и направилась к нам. Полицейский попытался ее остановить, но она только отмахнулась.

– Твоя мать, – сказал я Марле и почувствовал, как она напряглась.

– Не хочу с ней разговаривать. Она сейчас взбесится.

– Агнесса может тебе помочь, – заметил я. – Она знакома с нужными людьми, например, с хорошими адвокатами.

Марла с грустным недоумением взглянула на меня.

– Зачем мне адвокат? У меня что, неприятности?

– Марла! – закричала, приближаясь, Агнесса.

Двоюродная сестра отпрянула от меня и повернулась навстречу подошедшей матери. Та заключила ее в объятия секунды на три, не больше, не давая дочери времени ответить на ласку. Затем внимательно посмотрела на меня и спросила:

– Что здесь происходит?

Ей ответила Марла:

– Очень трудно объяснить, мама, но…

– Поэтому я спрашиваю твоего двоюродного брата. – Агнесса не сводила с меня глаз.

У меня пересохло во рту, и я облизал губы.

– Я заехал к Марле. Она нянчила ребенка. В кармашке коляски лежала реклама с этим адресом. Мы прикатили сюда навести справки. Хозяин дома уезжал по делам, но вернулся одновременно со мной. – Я запнулся. – И обнаружил жену… мертвой.

Лицо Агнессы сразу потухло.

– Еще что-то непонятное с их няней. Мистер Гейнор спрашивал о некоей Сарите. Он полагал, что она в доме, но ее там не оказалось.

– Боже праведный! – воскликнула Агнесса. – Кто эти люди? Как зовут женщину, которую убили?

– Розмари Гейнор, – ответил я.

Агнесса порывисто отвернулась и вгляделась в дом, словно решила, что если долго смотреть, можно выведать у него правду. Я добрых десять секунд созерцал ее спину, прежде чем она вновь обратилась ко мне:

– Где ребенок?

– Он пока на попечении полиции или людей из отдела по защите детей. А мистера Гейнора допрашивают копы.

– Его зовут Мэтью. – Марла сделала к нам шаг, чтобы тоже участвовать в разговоре. И мать засыпала ее вопросами:

– О чем ты думаешь? Как все произошло? Каким образом ребенок оказался у тебя? Неужели ты так ничему и не научилась после того, что случилось в моей больнице? Абсолютно ничему?

– Я…

– Не могу поверить! Что на тебя нашло? Что ты творишь? Ты украла его в магазине? Выхватила из коляски? – Агнесса зажала ладонью рот. – Скажи, что ты взяла его не здесь. Ты не имеешь к этому отношения?

Глаза Марлы наполнились слезами.

– Я не сделала ничего дурного. Мне его дали – принесли к дверям – и попросили за ним присмотреть.

– Кто? – выкрикнула Агнесса. – Мать? Жена Гейнора?

– Понятия не имею, кто она такая. Она мне не сказала.

– Хочешь знать мое мнение, Марла? Ни один человек на свете не поверит твоему рассказу. – И добавила больше себе, чем нам: – Надо придумать что-то получше. – Затем раздраженно посмотрела на меня и спросила: – Полицейские ее допрашивали?

– Бегло. Видимо, решили сначала разобраться с местом преступления, а нас попросили не уезжать. Детектив уже здесь и группа криминалистов, наверное, тоже.

– Ты не скажешь никому ни слова. Ни единого слова. – Агнесса помахала пальцем перед лицом дочери. – Поняла? Особенно полицейским. Даже если спросят, когда у тебя день рождения, отвечай, чтобы обращались к твоему адвокату.

Она порылась в сумке и достала телефон. Пробежалась по контактам, нашла нужный номер и ткнула большим пальцем в кнопку набора.

– Говорит Агнесса Пикенс. Соедините меня с Натали. Меня не интересует, с клиентом она или нет. Мне надо переговорить с ней сию секунду.

«Натали Бондурант», – догадался я. Один из светлейших юридических умов нашего города. В прошлом она помогла и мне.

– Натали, это Агнесса Пикенс. Чем бы ты ни занималась, бросай. У меня проблема. Нет, не в больнице. Объясню, когда приедешь. – Она назвала адрес и прервала разговор, прежде чем адвокат успела что-либо возразить. Затем повернулась ко мне: – Тебя это тоже касается.

– Что именно?

– Ни слова полиции. Тебе нечего сказать.

Первое, что пришло мне в голову, – детское: «Не командуй тут!» Но сказал я другое:

– Я сам решу, что говорить полиции, Агнесса.

Ей это не понравилось.

– Дэвид, – прошептала она, чтобы Марла не услышала, – ты же видишь, что здесь случилось.

– Мы пока не знаем.

– Достаточно, чтобы понять, что Марле требуется защита. Что бы она ни натворила, ее вины в том нет. Марла больна и не отвечает за свои действия. Мы все должны о ней заботиться.

– Разумеется, – согласился я.

– Она давно не в порядке, но потеря ребенка сильно подействовала на ее психику.

– Что ты такое говоришь? – спросила ее дочь.

– Все в порядке, дорогая. Просто разговариваю с Дэвидом.

– Я буду иметь в виду, что ты сказала, – пообещал я тетке. – Только не думаю, что моя роль обязывает меня молчать в тряпочку, когда полицейские станут задавать вопросы.

Агнесса покачала головой.

– Поистине сын своей матери. Такой же упертый, как Арлин. – Она обвела взглядом россыпь полицейских машин. – Пойду узнаю, кто у них главный. – И отправилась на поиски начальства.

Моя двоюродная сестра взглянула на меня:

– Ты должен мне помочь.

– Твоя мама этим занимается, – сказал я. – Натали, с которой она разговаривала по телефону, вероятно, Натали Бондурант. Она хороший адвокат.

– Ты что, не понял? – расстроилась Марла. – Слышал, что она сказала? У меня проблема.

– Она имела в виду…

– Я понимаю, что она имела в виду. Трясется прежде всего за свою репутацию.

– Если это даже так, все шаги, которые она предпримет, защищая себя, в конечном итоге послужат защитой и тебе.

Марла обеспокоенно озиралась по сторонам, словно искала безопасное место, куда бежать, но не находила.

– Мне кажется… может быть, я в опасности.

Я наклонился к ней, положил ладони на плечи. Главный вопрос я ей уже задавал, но почувствовал, что настало время спросить во второй раз.

– Марла, посмотри на меня. Ты ничего не сделала этой женщине? Матери Мэтью? Может, на мгновение нашло затмение, и ты совершила нечто такое, чего вовсе не хотела?

Задавая вопрос, я сомневался, хочу ли знать ответ. Если Марла признается, что убила Розмари Гейнор и удрала с ее сыном, смогу ли я скрыть правду от полиции?

Я знал, как бы ответила на этот вопрос Агнесса.

– Дэвид, я никогда бы не сделала ничего подобного, – едва слышно прошептала Марла. – Никогда!

– Ладно, ладно, все нормально.

– Так ты мне поможешь?

– Конечно. Хоть ты не веришь материнским мотивам, обещай, как только она заполучит Натали…

– Нет, нет… – В глазах моей двоюродной сестры стояла мольба. – Ты! Ты мне должен помочь. Это твоя работа. Ты умеешь задавать вопросы и выяснять обстоятельства.

– Я больше этим не занимаюсь.

– Но ты знаешь, как это делается. Найди женщину, которая отдала мне Мэтью. Найди ее. Она подтвердит, что все, что я говорю, – правда.

– Послушай, Марла…

– Обещай, – попросила она. – Обещай, что поможешь мне.

Я крепко обнял сестру, посмотрел ей в глаза и сказал, стараясь подобрать нужные слова:

– Знай, что я на твоей стороне.

Марла обвила меня руками, и ее лицо вдруг обмякло и как-то расплылось.

– Спасибо, – выдохнула она, уткнувшись мне в грудь, явно не понимая, что мой ответ меня ни к чему не обязывает.

Глава 11

– Не понимаю, что происходит, – бросила Арлин Харвуд, стоя на верхней ступени лестницы в подвал. – Хотела позвонить Дэвиду, но подумала, если бы у него было что нам сообщить, он позвонил бы сам. Ужасная ситуация. Просто ужасная!

Дон Харвуд, сидя на стуле, зажимал в тиски нож газонокосилки, который собирался заточить. Мастерская в подвале, в отличие от той, что находилась в гараже, была порядком заставлена. Здесь на листе фанеры размером четыре на восемь он еще до того, как Дэвид с сыном уехали в Бостон, устроил для Итана железную дорогу. Мальчик к ней интерес потерял, а Дон – нет и не мог себя заставить ее разобрать. Он вложил в нее много труда: соорудил станцию, где на платформе стояли миниатюрные пассажиры, когда поезд проходил переезд, там мигали запрещающие огни светофора, сделал даже миниатюрную копию городской водонапорной башни с надписью «Промис-Фоллс».

– Да… – протянул Дон, не оборачиваясь. Он прикидывал, под каким углом держать точильный камень, чтобы нож стал острым, как бритва. – От этой девчонки одни неприятности. Всегда были и всегда будут. После того как она хотела украсть из больницы ребенка, твоей сестре следовало поместить ее на некоторое время в психиатрическую лечебницу.

Арлин спустилась до половины лестницы так, что теперь муж мог видеть ее от пояса и ниже, если бы соизволил оторвать взгляд от ножа.

– Ты говоришь ужасные вещи.

– Разве? Если бы она так поступила, то, может быть, теперь не пришлось бы с ней маяться. Черт! Куда запропастился точильный камень? – Дон внезапно поднял голову и принюхался. – Арлин, у тебя что-нибудь стоит на плите?

– Что?

– Запах такой, будто что-то подгорает.

– Боже! – Она охнула, повернулась и побежала наверх. Но за две ступени до верхней площадки споткнулась и, ткнувшись носом вперед, вскрикнула.

– Проклятие! – Дон вскочил со стула и поспешил на помощь.

– Какая я дура! – Арлин пыталась подняться.

Муж присел рядом с ней.

– Где болит? Что ты ушибла?

– Ногу. Ниже колена. Вот незадача! Сходи выключи плиту.

Дон поспешил наверх. На кухне со сковороды валил дым – обугливались с полдюжины приготовленных на обед колбасок. Схватив за ручку, он передвинул сковороду на соседнюю конфорку. Открыл шкаф и, выбрав самую большую крышку, накрыл ею сковороду, преграждая дорогу дыму и первым язычкам пламени.

Сердце гулко колотилось, и Дон оперся о стол, чтобы перевести дыхание. Он давно не бегал вверх по лестнице – уж точно после того, как с ним приключился инфаркт.

Послышалось шарканье – в обрамлении двери в подвал возник силуэт жены. Ей удалось добраться до верха, но на бежевых слаксах ниже колена алело кровавое пятно.

– Дорогая, ты в самом деле сильно повредила ногу.

– Ничего, обойдется. Решила приготовить колбаски, чтобы перед обедом подогреть в тостере, а устроила вот что.

– Все в порядке, – успокоил жену Дон. – Я приготовлю что-нибудь еще. Открою консервированный суп.

Арлин хромая подошла к столу и опустилась на стул.

– Штаны испортила. Новые, только что купила. Теперь не отстираю.

– Выброси из головы, – успокоил ее Дон. – Дай-ка посмотрю.

Отлепившись от стола, он осторожно присел на колено и, закатав брючину жены, осмотрел рану.

– Такие ушибы жутко болезненны: попала по костяшке, содрала кожу и, наверное, распухнет. Перелома не чувствуешь?

– Не похоже.

– Сиди, не вставай. – Пользуясь столом, как рычагом, и чувствуя, как скрипят кости, Дон поднялся и порылся в ящике, где держал аптечку первой помощи. Промыл ссадину, забинтовал ногу, затем достал из холодильника мягкий пакет со льдом. – Приложи. Положи ногу на соседний стул, тогда лед не будет сползать.

Он спустил ей брючину, чтобы пакет не касался кожи, и устроил ногу на стуле.

– Холодно, – пожаловалась Арлин.

– Ничего, привыкнешь. Чуток подержи.

Жена коснулась его руки.

– Я совсем спятила.

– Не говори глупостей.

– Все забываю. Памяти вовсе не стало.

– Мы оба такие. У меня тоже все из головы вылетает. Помнишь, вчера вечером я никак не мог вспомнить фамилию актера из того фильма?

– Какого фильма?

– Где актер все время сражается с какой-то штуковиной. И еще там симпатичная актриса. Ну, ты знаешь, она тебе нравится.

Арлин грустно улыбнулась.

– Ты не лучше меня.

– Я хочу сказать, что мы забываем всякую ерунду вроде фамилий актеров, а все важное помним.

– Если что-то стоит на плите – это важно и надо помнить. Постоянно теряю ключи. Третьего дня не могла найти свою банковскую карту. Потом наткнулась на нее в ящике комода. Почему я положила ее в комод, а не в бумажник?

Дон пододвинул третий стул, чтобы устроиться рядом с женой, и обнял ее за плечи.

– Ты замечательная. Мы стареем, память становится хуже. Но ты замечательная. Не думай о колбасках. Если будешь в состоянии, сходим куда-нибудь поедим.

– Ты не сможешь, – вдруг возразила она.

– Почему?

– Потому что ты встречаешься с Уолденом. Зря я жарила эти колбаски, ведь тебя не будет во время обеда дома.

– Ты о ком? Об Уолдене Фишере?

– Разве тебе известны другие Уолдены?

– Фишер хочет ко мне прийти?

– В одиннадцать. Он говорил о кофе, но если вы уйдете в одиннадцать, большая вероятность, что кофе обернется обедом.

– Это для меня новость. – В голосе Дона послышалось сомнение.

– Неужели? Невероятно.

– Почему?

– Он только вчера звонил. Уверена – именно вчера. Сказал, что сегодня заскочит. Разве я тебе не говорила? Точно не говорила?

– Не важно.

– Даже сделала пометку. Как сейчас вижу, записала в календарь. Посмотри.

Рядом с телефоном лежал рекламный календарь, который каждый декабрь рассылал по почте местный торговец цветами. В маленькие квадратики Харвуды записывали время назначенных встреч (теперь в основном с врачами).

– Вот, – прочитал Дон. – Уолден. Одиннадцать.

– Я не сомневалась, что записала, и уверена, что сказала тебе. – Пакет со льдом сполз с ее ноги и стукнулся об пол. – Боже всемогущий!

Бен наклонился и осторожно вернул его на место.

– Меньше мучает?

– Мучает уязвленная гордость.

– За коим дьяволом Уолден хочет меня видеть? Мы много лет не разговаривали.

Арлин покачала головой:

– Он явится через несколько минут. Приведи-ка себя в порядок. Я уже пришла в себя.

– Он не сказал, что ему надо?

– Ради бога, Дон, неужели мужчины не могут собраться выпить кофе? Он же твой друг.

– Спорный вопрос, – буркнул муж.

Уолден Фишер был на добрых пятнадцать лет моложе его и еще состоял в городской администрации. До того как Дон ушел на пенсию с поста инспектора по строительству, их дорожки с Уолденом случайно пересеклись, хотя тот работал конструктором в городском инженерном управлении. Именно там Дон начинал свою карьеру в шестидесятых годах.

Дон работал с давно ушедшим из жизни отцом Уолдена и, когда Уолден закончил колледж с инженерным дипломом, замолвил в кадрах за него словечко. Отец Уолдена посчитал, что будет лучше, если за сына походатайствует посторонний, а не родственник. С тех пор Уолден чувствовал себя обязанным за то, что получил приличную должность с достойной зарплатой и минимальным риском вылететь на улицу.

На страницу:
5 из 7