bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
4 из 7

Да, одиннадцать месяцев назад их больница испытывала трудности в связи со вспышкой псевдомембранозного колита. Четыре пожилых человека заразились в больнице анаэробными бактериями, и один из них умер. К несчастью, «Стандард» в то время еще выходила, и эта тема добрые две недели муссировалась на первых страницах. Но такого рода неприятности могут случиться в любой больнице и, будьте уверены, происходят. Тогда Агнесса Пикенс ужесточила правила уборки и мытья рук, и они справились со вспышкой. Но об этом «Стандард» ничего не напечатала на первой полосе.

Спросите любого горожанина, доволен ли он медицинским обслуживанием в Центральной больнице Промис-Фоллс, и неизменно получите ответ: «Если бы был хоть один шанс из сотни, что меня успеют доставить в Сиракузы или Олбани, я бы распрощался с ней навсегда». Изменить этот стереотип стало главной целью Агнессы.

В зал вошла женщина в светло-зеленой форме с забранными под сетку волосами. Она принесла тарелку кексов с отрубями.

– Вот, миссис Пикенс.

– Положи их вместе с другими на блюдо. Надеюсь, Фрида, ты вымыла руки, прежде чем касаться еды.

– Конечно, мэм. – Фрида разложила кексы вместе с остальными и ушла.

Появилась ее помощница Кэрол:

– Они здесь.

– Проводи их сюда, – велела Агнесса.

В зал, приветственно кивая и обмениваясь короткими фразами, вошли десять человек. Местные бизнесмены, двое врачей, главный сборщик средств.

– Доброе утро, Агнесса, – поздоровался седовласый мужчина шестидесяти с лишним лет.

– Здравствуйте, доктор Стерджес. – Они обменялись рукопожатием, и она добавила: – Джек.

Джек Стерджес, словно ожидая упрека, улыбнулся:

– На этой неделе я начал вводить свои заметки в систему. Честно. Больше никаких бумаг.

Остальные, услышав его слова, усмехались, наливали себе чай или кофе и рассаживались за столом на мягкие стулья с высокими спинками. Некоторые потянулись за кексами, и Агнесса заметила, что по крайней мере трое выбрали с отрубями.

Ей нравилось, когда подтверждалась ее правота. Пусть даже по таким пустякам.

И еще ей нравилось управлять. Очень сильно нравилось. Она здесь никогда никого не лечила, только за все отвечала. После окончания школы медсестер два года работала в Рочестере акушеркой. Затем продолжила обучение, но уже искусству управления. Подала заявление в больницу Промис-Фоллс и получила должность в административном штате. Прошли годы, и Агнесса поднялась на самый верх.

Она заняла место во главе стола и, ограничившись короткими словами приветствия, начала:

– Перейдем прямо к делу. – Ее мобильный телефон лежал на столе вверх экраном рядом с отчетом о работе больницы. – В документе перед вами на первой странице есть цифра, определяющая наш рейтинг. Он очень низкий. Эта позорная цифра не отражает качества работы в Центральной больнице Промис-Фоллс.

– К таким вещам надо относиться с долей… – начала женщина в дальнем конце стола. Но Агнесса не позволила ей продолжить.

– Сейчас говорю я, доктор Форд. И хотя наш рейтинг в высшей степени несправедлив, поднять его мы можем лишь одним способом – работать еще упорнее во всех отделениях. Не упускать ничего и стараться все усовершенствовать. Мы до сих пор не завершили компьютеризацию историй болезни. Жизненно важно, чтобы все значимые сведения о пациенте хранились в системе, чтобы мы могли избежать возможных случаев аллергии или путаницы с лекарствами. Но некоторые сотрудники до сих пор делают записи на бумаге, предоставляя другим заносить их в компьютер.

– Невиновен. – Джек Стерджес поднял руки. – Моя информация вся в компьютере.

– Вы наш всеобщий вдохновитель, – прокомментировала Агнесса.

Ее телефон тихо загудел. Она взглянула на экран – звонила сестра. И только тут заметила, что до этого получила пару голосовых сообщений. Агнесса решила: что бы там ни было, это может подождать. Телефон прогудел шесть раз и благодаря вибрации проехался по столу, будто случилось легкое землетрясение.

– По поводу компьютеризации я постоянно испытываю сопротивление коллектива. Довожу до вашего сведения, что ни у кого нет права увиливать от этой работы. Ни у одного человека. Сопротивляются не рядовые сотрудники. Ведущие врачи, хирурги, специалисты, кажется, считают, что это дело ниже их достоинства. Отчасти это возрастное явление. Молодые врачи, выросшие на новых технологиях…

Телефон снова загудел. Арлин второй раз пыталась дозвониться.

Агнесса Пикенс страшно не любила, если ее дергали во время игры, тем более когда она набирала очки. Она взяла телефон и нажала на клавишу, отклоняя вызов.

– Так вот, если кто-то из наших ведущих врачей не такой знаток компьютера, как молодежь, это их не извиняет. Этим людям придется…

На экране телефона появилось текстовое сообщение. От Арлин.

«Позвони!!! Речь идет о Марле».

Агнесса несколько секунд смотрела на экран, затем, отодвинув назад стул, встала.

– Извините. Пока меня не будет, пожалуйста, сформулируйте пять идей, как нам привести в чувство наш ведущий персонал. – Она схватила телефон, вышла из зала и закрыла за собой дверь. Нашла домашний номер сестры и приложила трубку к уху.

– Агнесса?

– У меня собрание правления. Что там такое с Марлой?

– Господи! Я тебе названиваю, названиваю…

– Что случилось?

– Она опять за свое. – Арлин вздохнула. – Дэвид только что звонил. Я послала его отвезти ей чили и…

– Что значит – опять за свое?

– Когда Дэвид вошел, она держала на руках ребенка.

Агнесса зажмурилась и прижала ладонь к виску, словно могла защититься от головной боли, которая, как она по опыту знала, сейчас начнется.

– В больнице никаких происшествий. Если бы у кого-нибудь отсюда пропал ребенок, меня бы тотчас известили. Дэвид, наверное, ошибся.

– Не представляю, откуда она его взяла, – не отступала Арлин. – Я верю Дэвиду. Если он говорит, что там есть ребенок, значит, он там есть.

– Черт бы побрал эту девчонку! – вырвалось у Агнессы.

– Она не девчонка, – поправила ее Арлин. – Психически травмированная взрослая женщина. Это не ее вина.

– Перестань меня учить! – возмутилась Агнесса, а про себя подумала: «Старшая сестра – это навсегда».

Агнесса была не просто младше Арлин, она была намного младше. Мать родила Арлин в двадцать лет, а ее сестру – в тридцать пять. Через два года после Арлин родился Генри, а затем последовал промежуток в тринадцать лет. Все считали рождение Агнессы случайностью. Родители ее явно не планировали. Но когда обнаружили, что ожидается прибавление семейства, оставили все как есть. Мысль прервать беременность не приходила им в голову. И не потому, что они были особенно религиозны или выступали против абортов. Просто решили: раз так, пусть у них будет еще один ребенок.

Несмотря на то что у нее были старшие сестра и брат, Агнесса чувствовала себя единственным ребенком в семье. Разница в возрасте была настолько велика, что старшие почти не имели ничего с ней общего. Они перешли в среднюю школу, когда она только появилась на свет. Поэтому никогда вместе не играли, никогда не ходили вместе на занятия. Арлин была старше Генри всего на два года, и между ними сложились такие узы, о которых Агнесса могла только мечтать. Ее это всегда обижало, пока, почти двадцать лет назад, их брат не погиб в автокатастрофе. Только тогда Арлин стала проявлять к ней больший интерес.

Но было слишком поздно.

Арлин, похоже, считала, что обладает некоей семейной монополией на мудрость. Будто это она руководила больницей. Будто на ней лежала огромная ответственность. Разве она поднялась из ничего до руководителя организации с многомиллионным бюджетом? И разве Дэвид был когда-нибудь для нее и Дона источником таких же тревог, как Марла для нее и Джилла? Дочь представляла для них проблему с самого начала. Подростковые годы были просто жутью: Марла пила, спала с кем попало, пристрастилась к наркотикам, прогуливала школу.

Агнесса с Джиллом надеялись, что, когда ей перевалит за двадцать, она успокоится. Не тут-то было. Появились признаки психического расстройства, она с трудом узнавала людей, наблюдались резкие перепады настроения. Один врач предположил, что у нее маниакально-депрессивный психоз. Хорошо еще, что благодаря материальной помощи родителей Марла жила самостоятельно, в собственном маленьком доме, перехватывая где придется случайную работу, а в последнее время все больше пробавляясь написанием отзывов в Интернете.

Это давало Агнессе надежду. Может быть – только может быть, – жизнь дочери войдет в нормальное русло. Если не случится рецидивов, Марла сумеет найти нормальную работу. Агнесса могла бы подобрать ей место в больнице, но после случая с ребенком это стало невозможно.

Конечно, она могла бы воспользоваться связями – Агнесса знала в городе влиятельных людей: мэра, главу торговой палаты, начальника полиции. Все они были женщинами и понимали, насколько важно помочь ребенку найти свою дорогу в мире.

Но затем Марла встретила парня.

Я вас умоляю – парень! Студентик Теккерей-колледжа! Здешний. Сын – только подумайте! – ландшафтного дизайнера.

И этот юнец ее обрюхатил.

О чем думала Марла, связавшись с мальчишкой, даже не окончившим колледжа? У которого не было иных перспектив, кроме как помогать отцу стричь газоны и сажать кусты. Агнесса навела о нем справки. Несколько лет назад его даже подозревали в убийстве местного адвоката и его семьи. Он оказался невиновным. Но стала бы полиция цепляться к человеку, если бы за ним ничего не водилось? В итоге он получил диплом то ли по английскому языку, то ли по философии или чему-то такому же бесполезному.

Да, заключила Агнесса, смерть младенца – большая трагедия для дочери, и она, естественно, горюет. Требуется время, чтобы оправиться от потери, и Агнесса верила, что в тот период сама она была хорошей матерью, помогая Марле встать на ноги. Но кто мог предвидеть, что выкинет дочь? Проникнет в больницу, где работает мать, и украдет новорожденного младенца!

С тех пор прошло несколько месяцев, и Агнессе стало казаться, что Марла преодолевает недуг. Она снова писала отзывы для Интернета. Следующим шагом было бы вывести ее из дома в мир.

И вот опять. Снова ребенок.

– Они дома? – спросила Агнесса.

– Были дома, когда я в последний раз разговаривала с Дэвидом, – ответила сестра. – Мне кажется, он прикидывал, не позвонить ли в полицию.

– Надеюсь, не успел, – твердо проговорила Агнесса. – Это дело полиции не касается. Мы сами его разрулим. Что бы там ни случилось, справимся. Ты позвонила Джиллу?

– Набирала домой, оставила сообщение. У меня нет номера его мобильника.

Агнесса вспомнила, что Джилл, который был консультантом по вопросам менеджмента и обычно работал дома, упоминал, что в то утро у него встреча с клиентом.

– Хорошо, я еду, – бросила она в трубку и завершила разговор.

Дверь зала заседаний открылась, и оттуда появился Джек Стерджес.

– Что-нибудь случилось, Агнесса?

Она хмуро посмотрела на него:

– Марла.

– Что с ней? Что случилось?

Агнесса прошла мимо и вернулась в зал заседаний. У членов совета был вид провинившейся детворы, которая плевалась жеваными бумажками, пока педагог был в учительской.

Она встала за своим стулом.

– Боюсь, нам придется перенести собрание. Случилось нечто неожиданное, что требует моего присутствия.

Она сунула телефон в сумку и удалилась – не заходя к себе в кабинет, направилась прямо к лестнице. Лифта можно было прождать целую вечность, особенно если в нем поднимали каталку с больным. На улице вновь достала телефон и, выбрав абонента из списка контактов, включила набор. Прежде чем ей ответили, гудок прозвучал девять раз.

– Да? – Голос у мужа был удивленный и раздраженный.

– Джилл, у нас проблемы с Марлой, – сказала Агнесса.

– Господи, опять? – охнул муж. – Подожди, я сейчас. Я работал с клиентом. Так что случилось?

– Она снова взялась за свое – откуда-то украла ребенка.

– Будь все проклято!

– Я еду к ней.

– Сообщи, что обнаружишь, – попросил муж.

– Ты не появишься?

– У меня переговоры. Я еще не закончил.

– С тобой не соскучишься! – Агнесса запихнула телефон обратно в сумку.

Что он там не закончил? Ублажать очередную шлюху? Скорее всего.

Глава 8

Дэвид


Я гнался за Биллом Гейнором, который стремглав бежал к моей машине. До сих пор Марла сидела с безразличным видом, но когда Гейнор ринулся в ее сторону, лицо ее внезапно исказилось и глаза расширились от ужаса. Она взглянула куда-то вбок – видимо, хотела проверить, заперта ли на замок задняя дверца. Затем схватила мальчика и крепко прижала к себе.

– Мэтью! – выкрикнул Билл.

– Мистер Гейнор! – Пытаясь остановить, я схватил его за плечо. Он круто обернулся, замахнулся, чтобы меня ударить, но не удержался на ногах и упал. Я запнулся о его лодыжку и грохнулся рядом, но успел подняться первым и склонился над ним: – Послушайте! Только послушайте!

Теперь я хотел одного: не позволить Гейнору повредить Марле или напугать ее. Как бы фантастически это ни звучало, я надеялся разрядить обстановку. Всего лишь несколько секунд назад Гейнор обнаружил в доме убитую жену, и у него были все основания вести себя подобным образом. Я боялся, что в таком состоянии он может натворить, что угодно.

Приподнявшись, он сел и вдруг бросился на меня. Две широкие ладони уперлись мне в грудь, и я отлетел назад.

Гейнор мгновенно вскочил с земли и снова кинулся к машине. Он несся так стремительно, что со всего разбега налетел на машину и уперся руками в верхнюю часть задней дверцы. Автомобиль содрогнулся. Ухватившись за ручку, он с силой дернул, но замок был заперт.

Марла закричала.

Гейнор дернул за ручку еще пару раз – видимо, надеялся сломать замок.

– Убирайся прочь! – закричала Марла.

Он заслонил глаза рукой и, вглядевшись внутрь салона, сумел хорошенько рассмотреть младенца. Сжал кулак и ударил в стекло.

– Открывай эту чертову дверцу!

Марла снова крикнула, чтобы он убирался.

Оказавшись рядом с машиной, я лихорадочно искал ключи. Открыть замок займет не больше времени, чем Марле его закрыть. Но стоит ли открывать? Марле с ребенком безопаснее находиться в машине, во всяком случае, до приезда полиции.

– Мэтью! – вновь заорал Гейнор и, обежав вокруг машины, попытался открыть дверцу багажника. Но Марла его опередила: не выпуская ребенка из рук, неловко потянулась назад, успев заблокировать и ее. Гейнор дернул за ручку мгновением позже.

– Он мой! – крик Марлы приглушили поднятые стекла.

Из дома напротив на шум вышла женщина, несколько секунд пыталась оценить происходящее и поспешно скрылась за дверью.

«Побежала вызывать полицию», – решил я.

Гейнор пару раз стукнул ладонью в окно Марлы, затем решил испытать водительскую дверцу.

Марла не могла дотянуться до запора.

Я поднял брелок дистанционного управления замками, нажал на кнопку, но было поздно.

Гейнор открыл дверцу, нырнул в салон и встал коленями на водительское место, чтобы дотянуться до заднего сиденья. Хотел схватить ребенка, но Марла, вцепившись в Мэтью одной рукой, другой принялась колотить его по плечу.

– Стойте! Прекратите! – Я не знал, кому кричал: ему или ей. Только хотел, чтобы они успокоились, прежде чем кто-то пострадает.

Ухватив Гейнора за пояс, я попытался выволочь его из машины. Он отбивался, ударил меня по ноге ниже колена. Боль была адская, но я не ослабил хватку.

– Остановитесь! Мы хотим вам помочь!

Я удивился собственным словам: чем таким я хочу ему помочь? Может быть, помочь выяснить, что здесь случилось?

А вот Марла – это другая история. У нее каким-то образом оказался его ребенок. Но я до сих пор не мог бы объяснить каким.

В это мгновение, в какую-то долю секунды, посреди этого хаоса я вспомнил кровавое пятно на дверном косяке Марлы.

О нет!

– Отдай! – не переставая, кричал Марле Гейнор, а та лупила его, куда придется. Пару раз умудрилась попасть по голове.

– Марла, перестань! Прекрати сейчас же!

Пока я боролся с Гейнором и почти вытащил его из машины, она, подхватив ребенка одной рукой, как футбольный мяч, открыла противоположную заднюю дверцу, выбралась из машины и побежала.

Гейнор извернулся – он был моложе и в лучшей форме, – прижал меня к внутренней стороне водительской дверцы и врезал кулаком в солнечное сплетение.

Я выпустил его и рухнул коленями на мостовую. Перехватило дыхание, я ловил воздух ртом.

Он обежал машину и погнался по газону за Марлой. И пока я пытался подняться на ноги, схватил ее за руку.

– Отстань! – завопила она, повернувшись так, чтобы своим телом защитить ребенка от его собственного отца.

– Стойте! – снова выкрикнул я.

Но Гейнор словно не слышал – все его внимание было сосредоточено на Марле. Он судорожно вцепился ей в руку, а она визжала от боли.

– Я его сейчас брошу!

Это подействовало. Гейнор ослабил хватку и отступил на полшага назад. На несколько мгновений все замерли. Было слышно только дыхание. Частое, поспешное Гейнора – он стоял, уронив руки, галстук сбился на сторону, волосы спутаны. Марла шумно хватала воздух открытым ртом. Я все еще судорожно пытался восстановить дыхание после удара в живот. Потом, согнувшись пополам, обошел машину и поднял руку в знак примирения.

Гейнор переводил дикий взгляд с меня на Марлу. По ее щекам текли слезы, и Мэтью тоже заплакал.

– Пожалуйста, не делайте ему больно, – попросил он.

Изумленная такой просьбой, она помотала головой.

– Сделать больно ему? Это же вы все время так делаете!

– Нет-нет, пожалуйста, – умоляюще пробормотал он.

Я сумел разогнуться и, переступив через отбойный камень на газон, позвал:

– Марла, сейчас важнее всего, чтобы с Мэтью не случилось ничего плохого. Так?

– Да. – Она недоверчиво посмотрела на меня.

– Он – наша первейшая забота. Согласна?

– Он мой сын, – вставил Гейнор. – Скажите ей, пусть отдаст моего…

Я предостерегающе поднял руку.

– Мы все хотим одного – чтобы Мэтью был в безопасности.

Вдали послышались первые сирены.

– Конечно, – сказала она.

– Марла, в доме кое-что произошло, и сюда едет полиция. Через несколько минут здесь начнется суета, копы будут задавать каждому из нас множество вопросов. Мы ведь не хотим подвергать такому испытанию Мэтью? Одни думают одно, другие – другое, но суть дела в том, чтобы не повредить ребенку.

Она ничего не ответила, только крепче прижала к себе малыша.

– Ты мне доверяешь?

– Не знаю, – ответила Марла.

– Мы двоюродные брат и сестра. Мы одна семья. Я не сделаю тебе ничего плохого. Только хочу помочь справиться со всем этим. Верь мне.

Взгляд Гейнора по-прежнему метался между нами.

– Ну, допустим, поверю. – Я заметил, что она уже не с такой силой прижимала к себе плачущего ребенка.

Сирены звучали все громче. Я на долю секунды отвел от нее глаза и заметил, что из-за поворота за соседним кварталом выруливает городской полицейский автомобиль с включенными проблесковыми маячками.

– Дай его мне. – Я покосился на Гейнора. – Вы не против, если она даст его мне?

Он встретился со мной взглядом и медленно ответил:

– Хорошо.

Марла застыла, но тоже быстро посмотрела вдоль улицы, по которой неумолимо накатывала волна полицейских машин, и в ее глазах с новой силой вспыхнул испуг.

– Если нельзя, чтобы он был со мной…

– Марла!

– Может, лучше, чтобы никто…

– Не говори так, Марла! – Господи, на что она способна решиться? Броситься под колеса полицейской машины с Мэтью на руках?

Полицейская машина – пока всего одна, – скрипнув тормозами, остановилась, и из нее выскочили двое полицейских: чернокожий и белый. Я не сомневался, что знал их в то время, когда писал репортажи для «Стандард». Чернокожего звали Гилкрайст, белого – Гумбольдт.

– Дай его мне! – крикнул Гейнор и угрожающе пошел на Марлу.

Гилкрайст достал револьвер, но держал его дулом к земле.

– Сэр! – рявкнул он громовым голосом. – Не прикасайтесь к этой женщине!

Гейнор поднял глаза на копа и ткнул пальцем в сторону Марлы:

– Это мой сын! У нее мой сын!

Черт! Ситуация хуже некуда и через долю секунды грозит превратиться в критическую. Полицейские понятия не имели, что тут происходит. Наверное, решили, что это спор об опеке. Громкие домашние разборки.

– Офицер Гилкрайст, – позвал я.

Голова чернокожего копа дернулась в мою сторону.

– Я вас знаю?

– Дэвид Харвуд. Когда-то работал в «Стандард». Это моя двоюродная сестра Марла. Она сейчас переволновалась и… готова отдать мне ребенка. А мистер Гейнор не против. Я прав?

– Всем оставаться на своих местах, – приказал Гилкрайст. Его напарник подошел ближе. – Просветите нас, Харвуд.

– Будет проще разговаривать, если Марла отдаст мне ребенка.

– Вы согласны? – Это были первые слова, которые произнес Гумбольдт, обращаясь к Биллу Гейнору.

Тот кивнул.

– Как насчет вас, Марла? – спросил Гилкрайст.

Марла сделала четыре неверных шага в мою сторону и осторожно отдала мне плачущего ребенка. Я прижал его к груди одной рукой и осторожно обнял другой, чувствуя тепло и трепетание маленького тельца.

Гилкрайст убрал оружие.

– В доме… – сказал я срывающимся голосом. – Вам надо… зайти в дом.

– Что там в доме? – спросил Гумбольдт.

Ему ответил Гейнор:

– Моя жена.

В этих двух словах было столько боли, что полицейским не пришло в голову спрашивать, что с ней приключилось.

Гумбольдт с револьвером в руке осторожно приблизился к открытой передней двери. Вошел в прихожую, и дом словно поглотил его.

Гилкрайст нажал на кнопку висящей на плече рации и попросил подкрепления на Бреконвуд-драйв. Сказал, что, видимо, потребуются детектив и команда экспертов-криминалистов.

Марла покрасневшими глазами посмотрела на меня. Я ждал, что она спросит, что там такое в доме, но она промолчала. Вместо этого опустилась на траву и, встав на колени и прижав ладони к лицу, разрыдалась так сильно, что сотрясалось все ее тело.

Зазвонил мой мобильник. Он лежал во внутреннем кармане пиджака на груди, и у меня возникло ощущение, что сквозь мое тело пропустили электрический разряд. Свободной рукой я достал трубку, посмотрел, кто звонит, и поднес к уху.

– Слушаю, Агнесса.

– Я в доме Марлы. Здесь никого нет. Что, черт возьми, происходит?

Заплакал Мэтью.

– Мы не там, – ответил я.

– Это что еще? Господи, ребенок?

– Да. Понимаешь, Агнесса…

– Где вы? Куда подевались?

Мне даже не удалось вспомнить адрес. Пришлось поднять голову и прочитать написанный на табличке номер дома.

– А улица, Дэвид? Это бы мне здорово помогло.

Пришлось на мгновение задуматься.

– Бреконвуд. Знаешь, где это?

– Да, – бросила Агнесса. – Что вам там понадобилось?

– Приезжай, увидишь.

– Твоя мать сказала, у тебя возникали бредовые мысли вызвать полицию? Что бы там ни было, не делай этого.

– Поздно, тетя Агнесса.

Глава 9

– Хорошо, давайте уточним, правильно ли я вас понял, – переспросил Барри Дакуэрт, сидя у стола напротив шефа службы безопасности Теккерей-колледжа Клайва Данкомба. – По территории кампуса бродит сексуальный насильник, и вы решили, что городская полиция – последнее место из всех, где об этом положено знать?

– Вовсе нет, – возразил Данкомб.

– На мой взгляд, это так.

– У нас достаточно сил, чтобы справиться с разного рода ситуациями. В моем распоряжении пять человек.

– И еще студенты, которых вы можете привлекать, если того требуют обстоятельства. Признайтесь, вы зовете химиков, если требуется криминалистическая экспертиза? У вас есть комната для допросов или может сгодиться аудитория для лекций? Отпечатками пальцев могут заняться обучающиеся на отделении искусств. Чернил у них предостаточно.

Данкомб не ответил. Вместо этого выдвинул нижний ящик стола и достал папку со стопкой документов в полдюйма толщиной. Открыл и начал читать:

– Четырнадцатое января. Двадцать два часа семнадцать минут. Вандал кидает кирпич в окно столовой. Звонок в городскую полицию. Ответ: нет ни одного свободного человека, указание институтской службе безопасности представить рапорт. Второе февраля, ноль часов три минуты. Пьяный студент кричит и срывает с себя рубашку на лестнице в библиотеку. Звонок в городскую полицию. Ответ: представить копию рапорта. Мне продолжать?

– Вы полагаете, разбитое стекло и пьяный дебош равносильны изнасилованию?

Данкомб покачал пальцем.

– Изнасилования фактически не было. Поэтому мы решили не беспокоить полицию Промис-Фоллс. – Он улыбнулся. – Мы же понимаем, как вы заняты.

– Дело может на этом не закончиться.

– Знаю. До того, как занять эту должность, я служил в полиции Бостона.

На страницу:
4 из 7