Синдром Минотавра

А потом все стихло.

Ариадна прислушалась – нет, все, действительно, успокоились.

Дверь спальни с грохотом распахнулась – в ярко освещенном коридоре стояла разъяренная, как фурия, Маргарита Павловна. Ее грудь часто поднималась и опускалась, она тяжело дышала, словно пробежала дистанцию на приличной скорости. Всегда безупречная прическа была растрепана. Руки тряслись. Она несколько раз попыталась сдуть прядку с глаз и одновременно успокоить дыхание, а потом, набрав полную грудь воздуха, зло прошипела: – Убирайся вон, прямо сейчас. Не желаю больше видеть тебя в моем доме.

– Что произошло? – растерялась Ариадна. Ей дают отставку? Прямо сейчас, среди ночи, без объяснений? Что она сделала не так?

– Мы тебе доверяли, а ты воспитала монстра, чудовище, – продолжила шипеть, как змея, Маргарита Павловна.

Ариадна потрясла головой. Это она говорит о своей дочери? Милой, ласковой Танюше?

– Я увольняю тебя, – продолжила Танина мать, – чтобы через час и духу твоего в доме не было.

Она топнула ногой, развернулась на каблуках и ушла, оставив Ариадну в полной растерянности. Она хотела свободы, покоя, чтобы ее хоть на миг оставили одну? Что же, получила все с лихвой – свободна от всего.

Как совсем недавно у Тани, слезы потоком заструились по щекам Ариадны. За что же так ее?

Она устало присела на краешек кровати, а потом, упав на нее ничком, крепко зажмурилась, но слезы все равно продолжали течь. Полежав так немного, она подождала, пока слезы высохнут. Потом встала, достала из шкафа свою дорожную сумку и стала скидывать в нее одежду. Вещей было немного – от старых тряпок Ариадна безжалостно избавлялась, часть отвозила бабушке, в своей комнате хранила только то, что носила ежедневно. Ничего лишнего, хоть и прожила в доме одиннадцать лет – все уместилось в одной небольшой сумке.

Огляделась, проверяя, не оставила ли чего, набрала номер Федора.

– Отвези меня домой, – попросила Ариадна.

– Нет, – ответил он, – мне запретили. Вызывай такси.

Такси так такси. На том конце провода бодрый женский голос сообщил ей, что все машины заняты и в поселок Орехово за ней могут приехать только через час, не раньше. Это означало, что время ожидания такси не менее двух часов.

Ариадна ответила, что будет ждать, у нее все равно не было выбора, зато было время подумать, что она скажет бабушке. Первое, что пришло на ум, – отпуск. Мысль просто отличная – родители же Тани в отпуске, раз позволили себе целую неделю провести на базе. Почему бы им не уехать с дочерью за границу? Хотя какие осенью в театре отпуска, когда сезон только начался? Но пока бабушка сообразит, что почем, она успеет придумать другую причину, почему ей не надо возвращаться в коттедж.

Расстегнув сумку, Ариадна извлекла из нее шерстяной свитер, который собралась надеть под свою легкую курточку – что ни говори, но осень на дворе, хоть и до невозможности теплая.

Постепенно мысли от нее самой вернулись к Тиму – она не переставала думать о нем с той случайной встречи в кафе. Теперь она может записаться к нему на прием не тогда, когда ей удобно, а когда он сможет ее принять. Ариадна подозревала, судя по его костюму, сшитому явно на заказ, и дорогой машине, что дела у него идут совсем даже неплохо, и, скорее всего, Тим свободным временем, как и она совсем недавно, не располагал.

Она завтра прямо с утра ему позвонит и обо всем договорится, пока номер телефона помнила и не передумала. Со временем все могло случиться, а вдруг ей новая работа сразу подвернется? И станет не до Тима.

Ариадна тихонько прикрыла за собой дверь комнаты – Тане совершенно не обязательно знать, что она уходит. Стараясь не производить шума, осторожно спустилась по ступеням на первый этаж. Из прихожей забрала свою палку, накинула на плечи куртку, вышла из дома в ночь, не оборачиваясь, – Рубикон перейден, и возврата не будет ни при каких условиях.

Она бы вернулась, если бы ее позвали. Затолкала бы свою гордость куда подальше и пришла. Но ее не позовут – Танины родители не такие, особенно Маргарита Павловна, уж если она что-то сказала, то будет стоять на своем, пусть при этом тысячу раз не права. Ее никто не смог бы переубедить в обратном и отказаться от своих слов. Пожалуй, из их семьи только Марина Ивановна бывала порой более упертой. Но ее можно было простить – в свое время она занимала высокую начальственную должность, привыкла командовать людьми и твердо стоять на своем.

Ариадна вышла за ворота. Ветер рванул из ее рук сумку, задрал юбку до головы.

«Надо было надеть брюки, – подумала она, плотнее запахивая курточку. – Видимо, завтра осень повернет на зиму. Во всяком случае, дождь точно зарядит».

И она подняла взгляд на ночное небо без звезд и луны.

Неожиданно сверкнула молния, разрывая черноту ночи огненным росчерком. Ариадна непроизвольно зажмурилась.

«Гроза – это хорошо, – улыбнулась она, не открывая глаз. – И дождь смывает все следы. Гроза – к переменам».

А потом Ариадна погрозила кулаком еще одной вспышке молнии – окажись кто-нибудь рядом в эту минуту, то увидел бы в ее больших глазах совершенно несвойственную ей решимость…

Недовольная бабушка встретила Ариадну на пороге своей ярко освещенной квартиры – она ее ждала, несмотря на поздний час.

– Мне позвонила Мариночка, – сказала она и внимательно взглянула на внучку. – Тебя выгнали, как шелудивого пса.

Мариночка понятно – это Марина Ивановна, но при чем здесь шелудивый пес, Ариадна не совсем понимала. Она чуть не сказала, что бабушка неправильно употребила слово, но вовремя сдержалась – надо отвыкать от приобретенных привычек.

– Ты завтра же поедешь к Мариночке, бросишься ей в ноги и будешь умолять, чтобы она тебя взяла назад, – бабушка стояла на пороге и не собиралась пропускать ее внутрь квартиры.

– Отставку мне дала не Марина Ивановна, – устало произнесла Ариадна, – а ее дочь Маргарита Павловна.

– Тем более надо умолять Мариночку, чтобы тебя простили и взяли назад.

Ариадна покачала головой – к Тане она вернется лишь в том случае, если ее будут просить об этом, а не она станет кого-то умолять.

– Тогда тебе придется поискать другой дом, – бабушка захлопнула дверь прямо перед носом Ариадны, а следом она услышала звук задвигаемой щеколды.

Ариадна от неожиданности выронила сумку из рук – такого она не ожидала. Звонить в дверь бесполезно – если бабушка обиделась на нее, то это надолго, это раз, а, во-вторых, та потребует, чтобы Ариадна выполнила ее приказание и вымолила прощение у Марины Ивановны, а заодно и у Маргариты Павловны.

А чего она ожидала? От нее, как от Татьяны, требовали повиновения и только повиновения. Ее однажды уже выгоняли из дома, когда она пыталась сделать по-своему. И чем это закончилось? Все равно все стало по-бабушкиному. Она тогда была молода, глупа, без угла, без денег.

Молодость прошла, угла, как не было, так и нет, зато удалось скопить немного денег, чтобы снять этот пресловутый угол.

Тогда идти было некуда, и она вернулась, проведя несколько ночей в чужих зассанных подъездах, так как только они оставались не заперты на ночь, уставшая до голодного обморока и упала бабушке в ноги. Та ее якобы простила, но при случае за малейшую, на ее взгляд, провинность всегда старалась напомнить о том случае и указать на дверь, но ни разу так и не выгнала больше.

Что произошло сегодня?

Ариадна постояла перед запертой дверью, прислушиваясь. В квартире ничего не происходило, не раздавалось никаких звуков.

Подхватив сумку, Ариадна шагнула на несколько ступенек вниз, но потом передумала и побрела на последний этаж, решив перекантоваться в родном подъезде до утра, здесь, по крайней мере, не воняло мочой и котами. Если бабушка и утром не пустит ее домой, то тогда она пойдет искать не только работу, но и жилье.

IV век до новой эры. Дворец царя Миноса на острове Крит.

Спрятавшись среди виноградника, Ариадна тайно наблюдала за процессией: афинских девушек повели в Лабиринт в сопровождении стражи, а потом все исчезли, как испарились, не дойдя до дворца. Она даже тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения.

Выждав немного, Ариадна прокралась к тому месту, где примерно пропали афинянки и стражники, но ничего не обнаружила. Оставалось бежать только к главному входу в Лабиринт, чтобы выяснить, доставили ли красавиц до брата или еще нет. Отец ее не послушался, оставалась последняя надежда – упросить брата выбрать для начала одну девушку, остальных же заставить разбрестись по Лабиринту, а потом запереть их по одной в многочисленных комнатах дворца. Так будет всем лучше – И Астерию, и ей, и девушкам.

Но где искать брата?

Лабиринт, мрачная крепость из тяжелого, проверенного временем гранита с красивыми витражами из темного прочного стекла и массивными дубовыми дверями, обитыми металлом, встретила Ариадну недружелюбно.

Она достала ключ, который прятала только ей в известном укромном местечке недалеко от входа. Оглядевшись по сторонам, Ариадна отперла дверь и тут же юркнула внутрь, чтобы ее никто не заметил. В кромешной темноте нашарила масляную лампу, зажгла ее – сразу почувствовала себя уверенней. Она могла бы и не опасаться – брат даже в темноте не перепутал бы ее с афинянками, те были не только невероятно красивы, но и пахли совсем по-другому. Но она им не завидовала – не в красоте счастье. Что их ждет здесь? Семь лет скитания по темным коридорам…

В одном из поворотов мелькнула тень.

– Астерий, – негромко позвала Ариадна. Никто не откликнулся, но потом рядом из темноты сначала возникла бычья голова, а вслед за ней мускулистое тело. Несмотря на внушительные размеры, он не был неловок. Он двигался гибко и бесшумно.

Астерий подхватил Ариадну на руки и покрутил вокруг себя, она в последний момент успела нарисовать мелком стрелку на стене, а то потом долго бы выбиралась из Лабиринта.

– Отпусти, – запрокидывая голову от радости и смеясь, попросила она.

– Ни за что, – Астерий бережно прижал ее к себе своими могучими руками.

Она чмокнула его прямо в бычий нос.

– У меня к тебе дело, – сказала Ариадна и потрепала брата по кучерявой челке.

– Внимательно слушаю…

Астерий осторожно поставил сестру на ноги и послушно склонил рогатую голову.

– Пообещай мне… – попросила Ариадна, упершись в грудь брата ладонями и слушая биение его сердца.

Тот кивнул.

– К тебе ведут семь прекрасных дев, – сказала она и в свете масляной лампы увидела, как у Астерия удивленно вытянулась морда и округлились его телячьи глаза. Она улыбнулась.

– Что, всех сразу? – спросил он недоверчиво.

– В тот-то и дело, – кивнула Ариадна. – Отец не прислушался к моему совету, откликнись хоть ты. Распугай, разгони их по Лабиринту, выбери одну, постарайся очаровать ее, понравиться ей.

– Ага, – хмыкнул Астерий. – Как я могу ей понравиться? Как? – спросил он обреченно.

– Обнажи перед ней свое доброе сердце, – попросила Ариадна и руками провела по его мускулистой груди.

Тот покачал головой – только Ариадна не поняла, внял он ее совету или рассуждал о чем-то своем.

– Я постараюсь, – кивнул Астерий. Он резко обернулся, заслышав, как звякнул засов потайного хода.

– Тогда я со спокойным сердцем удалюсь к себе, – сказала Ариадна. Ей опасно оставаться долго в Лабиринте – ее могли хватиться и лишить радости встреч с братом. Чего ей стоило сделать запасной ключ от дверей, не хотелось бы, чтобы Дедал поменял замки. – По одной, – попросила Ариадна, – прикасаясь рукой к стрелке на стене, чтобы стереть ее и отправиться на выход…

Во дворец царя Миноса она не пошла, а вернулась на утес. Далеко в море шла гроза – сверкали молнии, доносились отдаленные раскаты грома, высокие волны накатывались на берег, морской ветер принес запах гнили, взметнул волосы девушки, сидевшей на утесе, поиграл ими.

Несколько дождевых капель упало на лицо Ариадны, она подняла лицо в темнеющее небо – оставаться дольше на берегу не имело смысла, надо было возвращаться во дворец, знакомиться со своими будущими женихами.

Под присмотром матери ее красиво причесали, облачили в нарядный пеплос – принцесса должна выглядеть подобающим образом, – медленно, чтобы хромота была меньше заметна, ввели в пиршественный зал и усадили на высоком кресле. Ариадна немного нервно огляделась по сторонам – среди присутствующих в зале она не увидела вновь прибывших.

– Не волнуйся, – царь Минос, подойдя к дочери, провел пальцами по ее руке.

Ариадна испуганно вздрогнула, но позволила себе улыбнуться.

– Сохраняй серьезность, – строго приказала Пасифая, – и тогда никто ничего не заметит. И не крути головой. Афинских юношей переодевают и приводят в должный вид. Скоро они предстанут перед твоим взором – и не они, а ты, и только ты, будешь выбирать. Запомни это – выбор за тобой.

Глава 5

Наше время.

Серое осеннее утро никак не желало наступать.

Ариадна устала сидеть на каменных ступенях подъезда, но движения в доме по-прежнему никакого не было – не хлопали привычно двери, не раздавались шаги и голоса. Она вытащила из сумки несколько вещей, чтобы не так было холодно и жестко. На часы старалась не смотреть. Чтобы как-то скоротать время, Ариадна сначала про себя, а потом негромко вслух стала декламировать стихи и петь песни, которых знала очень много – от детских до пошлых, бульварных и тех, которые поют заунывными ломающимися голосами подростки под гитару.

– Город в мраке сутулится, где-то плещется в улице твоих глаз море синее в берегах любви, – выводила она тоненьким голоском, стараясь при этом не разбудить соседей своей бабушки. Не хватало, чтобы ее попросили покинуть площадку, где она сидела, и спуститься ниже.

С чердака раздалось заунывное мяуканье кошки – то ли та подпевала, то ли требовала прекратить пение, Ариадна не поняла. Она поежилась и, подняв голову, посмотрела на запертый на висячий замок люк, ведущий на чердак. Кошек она боялась до смерти – у тех на нее были неадекватные реакции. Бабушка, правда, пыталась убедить Ариадну, что кошки пытаются ее всего лишь лечить, но ей совершенно не нравилось, когда те ложились ей на грудь или на шею. Она начинала задыхаться, хватать ртом воздух, но кошку не скидывала, боялась, как бы та в довесок ее не поцарапала или укусила.

На всякий случай Ариадна петь все же прекратила и, не выдержав, достала телефон, чтобы взглянуть на часы и позвонить бабушке.

Одна из четырех дверей на площадке открылась, выпуская девочку лет одиннадцати, как Таня, подумала Ариадна, и мальчика лет восьми с рюкзачками за спиной.

– Здравствуйте, – улыбнувшись, произнесла негромко девочка. – Ваша бабушка спит и не слышит, как вы звоните?

Ариадна кивнула.

– А вы к нам зайдите, – предложила девочка, и придержала дверь, – подождите немного, а потом еще раз позвоните. Родители в отъезде, а наша бабушка все равно уже не спит, так что вы никому не доставите беспокойства.

Отказываться от приглашения Ариадна не стала – она устала, хотела пить и в туалет одновременно. Уже подумывала, к кому лучше попроситься. А тут, можно сказать, такая удача.

– А-а-а, Ариадночка, – протянула соседка Нина Петровна. Она догадалась и нисколько не удивилась, что ночь девушка провела не в мягкой постели, а на лестнице – ее бабушка отличалась жестким характером, если не сказать, жестоким. – Проходи. Чайку попьем, я оладушков напекла.

К своему стыду Ариадна поняла, что и от завтрака отказаться не сможет. Более того, съест с аппетитом все, что ей предложат.

– Ты ешь, ешь, – соседка подкладывала и подкладывала ей в тарелку оладьи с курагой и изюмом. – Сметанку бери, густая, как нынче говорят по телевизору, термостатная.

«Развод доверчивых покупателей», – улыбнулась Ариадна, но сметаны щедро добавила, нисколько не стесняясь.

– А теперь рассказывай, – приказала Нина Петровна, подливая и гостье, и себе ароматного чая, настоянного на травах, и выставляя на стол вазу с шоколадными конфетами.

– Да и рассказывать-то особенно нечего, – пожала плечами Ариадна, беря в руки «Метелицу». – Меня уволили, а бабушка требует, чтобы я пала ниц и просила прощение неизвестно за что.

– Это должно было случиться, – многозначительно заметила соседка, от таких, как Нина Петровна, ничего не утаить – они всегда все знают и имеют на все свое мнение. – Сколько лет уже твоей воспитаннице?

– Одиннадцать, – ответила Ариадна.

– Большая уже, как моя Инночка, – улыбнулась соседка, – и вполне может обойтись без няни.

– Наверное, – кивнула Ариадна. Она не стала рассказывать все детали своего увольнения, это лишнее, Нине Петровне совершенно не обязательно это знать. А если бабушка решит поделиться с ней семейными секретами, то это уже ее личное дело.

– И что думаешь делать? – Нина Петровна проявляла к Ариадне неподдельный интерес.

– Пойду искать работу, встану на биржу, – ответила та, беря из вазочки еще одну конфету. – Если бабуля домой не пустит непослушную внучку, что вполне вероятно, то придется искать еще и угол.

– Угол, – неожиданно активизировалась соседка. – Угол… Ариадночка, – проговорила она вкрадчиво, словно вопрос о том, что девушка будет снимать жилье, уже решен, – а не хочешь мою квартирку снять. Много не попрошу. Мои на заработки за границу подались, год их не будет, я временно совсем сюда перебралась. А за квартирку боязно, как бы чего не вышло. А ты бы там пожила, последила. А? Пятнадцать в месяц меня вполне устроят.

Ариадна тихо крякнула – вот тебе и недорого. Она планировала снять комнату не дороже шести тысяч рублей, но, видимо, стресс и бессонная ночь сыграли свое дело, и она неожиданно согласилась на предложение. А, может, это и к лучшему, что все так повернулось.

Она протянула руку.

– Что? – не поняла ее Нина Петровна.

– Ключ и адрес, – ответила Ариадна. – Хочу взглянуть на вашу квартирку перед тем, как отдам за нее деньги.

– Да-да, – засуетилась соседка. – Сейчас, моя хорошая. Квартирка уютная, чистенькая, недалеко от центра. Тебе понравится.

Она выложила на стол перед Ариадной связку ключей и клочок бумаги с написанным корявым почерком адресом.

– Бабушке только не говорите, – попросился Ариадна, – а то не только мне, но и вам не поздоровится. И вообще, вы меня не видели, я вас тоже. Я все-таки решила в вашей квартире задержаться на пару месяцев, больно уж место удобное – недалеко центр города, пока буду искать работу, на транспорт тратиться не придется. За деньгами можете прийти завтра ближе к вечеру.

– Да-да, – радостно закивала Нина Петровна. – Сколько поживется, столько и живи. Заплатишь по факту, не надо мне аванса.

Ариадна улыбнулась – а это уже хорошо…

Как и пообещала бабулька с последнего этажа, квартирка оказалась маленькой, но невероятно уютной, расположена была, правда, на первом этаже. Из-за этого, видимо, и переживала Нина Петровна – как бы кто не забрался. Мебели мало, ее просто ставить было негде на тридцати метрах: в крошечной прихожей лишь вешалка для пальто и зеркало, на кухне – парочка шкафов на стенах и тумбовый стол с холодильником, обедала хозяйка, похоже, в комнате за старинным круглым столом, сидя на старом венском стуле. У них с бабушкой тоже когда-то были такие стулья. Ариадна поежилась от воспоминаний – лучше об этом не думать. Дивана не было – его некуда было ставить, а спала Нина Петровна на кресле-кровати, на этом предмете мебели, когда он находился в собранном состоянии, забравшись с ногами, вполне можно было отдыхать с книжкой в руках или смотреть телевизор. А вот шкаф-купе во всю стену оказался на удивление вместительным, хоть и не очень глубоким. На полу ковер с длинным ворсом. Живи да радуйся – только дороговато.

Одна только вещь в этой квартире оказалась, как не из этого мира. Ариадна протянула руку к старинным ходикам, растянувшим стрелки по циферблату, застыв на шести часах.

«Интересно, – подумала она, потянув за цепочку, чтобы завести часы, – это было утро или все же вечер?»

– Ку-ку, – откликнулась кукушка шесть раз и спряталась внутри своего домика.

Ариадна взглянула на телефон, чтобы перевести стрелки на часах и выставить правильное время, и тут же поймала себя на мысли, что хотела прямо с утра позвонить Тиму и договориться с ним о встрече.

– Слушаю, – раздался его завораживающий сочный голос. Он ответил сразу после второго гудка.

– Это я, Ариадна, – произнесла она почти шепотом. Голос предательски сорвался. – Хотела записаться на прием.

– Сегодня к шести тебя устроит? – спросил Тим.

– Вполне, – прокашлявшись, ответила Ариадна. Сердце, непонятно почему, бешено заколотилось в груди…

С трудом дождавшись вечера, Ариадна чуть ли не бегом отправилась в бизнес-центр, где находился кабинет психоаналитика Тимофея Кузнецова. Охранник на входе хмыкнул, оглядев ее, когда она поинтересовалась, на какой этаж ей нужно подняться. Ариадна сделала вид, что ей все равно, что о ней думает человек в форме, обязанный следить лишь за порядком и изредка отвечать на вопросы посетителей.

Осторожно постучавшись, она приоткрыла дверь и вошла в первую комнату, которая представляла собой своего рода холл, где посетители дожидались назначенного часа. Обычная приемная, ничего особенного, даже секретаря не было – на полу лежал бежевый ковер, стояли темно-коричневые кресла, на низком столике стопками лежали глянцевые журналы и детские книжки. Ариадна присела в одно из кресел и рассеянно принялась листать журнал, как она говорила, стала читать картинки.

– Проходите, – неожиданно раздался в помещении громкий механический голос, и над дверью, ведущей в другую комнату, замигала лампа.

Ариадна вздрогнула и негромко возмутилась: – Надо Тиму сказать, чтобы либо сам приглашал посетителей, либо помощник или помощница, так и Кондрашка может схватить.

Она поднялась с кресла, свою палку брать не стала и, прохромав до двери, открыла ее. Запутавшись в тяжелой портьере, с трудом попала в кабинет, где вел прием психоаналитик. Комната больше смахивала на будуар, чем на кабинет: на окнах и дверях – бархатные портьеры глубокого темно-синего цвета, такой же по оттенку кожаный диван, на котором должны были возлежать посетители-дети, и видимо, из того же гарнитура кресло для родителей – дети вряд ли одни посещали Тимофея Кузнецова.

– Садись, – предложил Тим, появившись неожиданно из-за одной из портьер.

Ариадна сначала посмотрела на диван, а потом перевела взгляд на кресло.

– Куда хочешь, туда и садись, – Тим заметил ее нерешительность и, подойдя к ней, протянул руку.

– Ложиться не нужно? – осторожно поинтересовалась Ариадна. Она в фильмах видела, что посетители разговаривали со своими психоаналитиками исключительно лежа.

– Не обязательно, – проговорил Тим, подводя ее к креслу и усаживая в него.

Тим говорил негромко, мягко, но голос его наполнял всю комнату.

– А где ты сидишь? – спросила Ариадна, откидываясь на спинку кресла и кладя руки на подлокотники.

– Я не сижу, а обычно стою за спиной посетителя, – ответил Тим, – мы смотрим с ним в одну сторону, так как должны видеть одно и то же.

– И что вы видите? – Ариадну разбирало любопытство – Тим не соответствовал тому образу психоаналитика, который у нее сформировался о людях этой профессии.

– Разное.

Ариадна его не видела, так как он переместился за спинку кресла, но почувствовала нутром, как Тим пожал плечами. Сеанс уже начался?

– Ко мне приводят детей разного возраста и к каждому я должен найти подход, иначе грош мне цена, – продолжил он. – Мы смотрим с ними телевизор, а потом обсуждаем, кто что увидел. Этот способ восприятия информации доступен и малышам, и подросткам.

– А как ты определяешь, что показать ребенку? – Ариадна не смогла удержаться от очередного вопроса.

– При первой встрече – визуально, а уже потом, как тот прореагировал на предложенный фильм. Ухоженные ногти, аккуратная по моде стрижка. Не удивлюсь, если ты регулярно делаешь педикюр, – перешел Тим к обсуждению Ариадны.

Та спрятала руки под себя.

– Мои работодатели считали, что их ребенка должны окружать люди с хорошим вкусом и аккуратные в быту. У нашего водителя, – Ариадна запнулась и замолчала.

– Ну-ну, так что там с вашим водителем? – Тим сделал вид, что не понял, почему его посетительница перестала говорить.

– Ты обращаешься со мной, как с ребенком… – Ариадна нисколько не рассердилась на Тима. По себе и окружающим знала, что работа накладывает определенный отпечаток на манеры и речь.

– Ты сама относишься к себе со снисхождением, – парировал Тим.

– …С таким маленьким глупым ребенком.

Она надулась и потупилась, не зная, о чем еще говорить или спрашивать.

«Обними меня, поцелуй меня, люби меня», – вдруг пришла ей в голову шальная мысль.

– Сколько времени у нас есть в запасе? – поинтересовался Тим. – Мне хотелось, чтобы ты пришла еще раз.