Мавры при Филиппе III

И Пикильо сел подле Гонгарельо на соломе. Хуанита скрестила руки на груди, склонила голову и с жаром что-то прошептала.

– Что ты делаешь? – спросил с удивлением Пикильо.

– Молюсь… Богу отцов моих, Богу Магомета… разве ты не знаешь, что я, дядя и Педральви происходим от гранадских мавров.

– И я тоже!.. – воскликнул Пикильо радостно. – Мне сказали эти бандиты, что на моем плече есть какой-то знак, арабские письмена.

– А, так ты тоже мавр! – сказала Хуанита, протягивая ему руку. – Бедный сын Измаила!.. По крайней мере ты умрешь со своими братьями.

– Я предпочитаю это жизни между бандитами, – сказал Пикильо.

В эту минуту послышался страшный шум в доме.

В подвале происходил жестокий бой между капитаном и его помощником. Карало, несмотря на то, что был хмелен, все-таки проснулся, когда услышал, что кровать его опускается, и хотя не совсем еще пришел в себя, однако ж догадался, что его хотят задушить, и сам схватил противника за горло. Стоявший фонарь опрокинулся в эту минуту и погас. Бандиты остались в темноте и, так как силы у них были почти равные, то они долго крутились по полу, как два тигра, раздирая друг друга когтями. К тому же оба они были безоружны. Кинжал капитана упал на пол и лежал в бездействии.

Прочие из бандитов, услышав шум, спешили на помощь к атаману, но, к сожалению, дверь была заперта и надо было выломать ее. Они начали разбивать доски ломами, рубить своими топорами. Этот-то шум и был услышан нашими несчастными пленниками.

– Все погибло! – сказал Пикильо. – Весь дом поднялся – теперь все наши надежды рушатся… нам никак не выбраться отсюда… они сейчас придут сюда!

И он со страхом смотрел на лестницу. Хуанита была в страшном волнении, она наконец бросилась к Пикильо и закричала:

– Спаси меня… – Потом, взглянув на спящего дядю, сказала с отчаянием: – Что я говорю!.. Можно ли мне с ним расстаться?

– Слава Богу, я нашел средство! – воскликнул Пикильо, пораженный новой мыслью. Он подбежал к слуховому окну, которое выходило в лес, отворил ставню, и Хуанита при лунном свете увидела верхи деревьев.

– Можно! Можно! – повторял Пикильо.

– Понимаю! – сказала Хуанита. – Здесь довольно высоко и, если они придут, можно броситься…

– Нет! Спуститься…

И он указал на блок и веревку, которыми поднимали на чердак сено.

– Если не боишься… я спущу тебя.

– А как же дядюшка?

– И его спущу.

– О, в таком случае я согласна.

Пикильо очень ловко подвязал ей веревку вокруг стана и под руки.

– Только прошу тебя не смотреть вниз, когда я буду спускать, – говорил он. – Зажмурь глаза и открой их тогда только, когда ступишь на землю.

И он очень осторожно стал спускать ее. Скоро она исчезла у него из виду, через минуту веревка воротилась одна. Цирюльник все еще спал, Пикильо опутал его веревкой, после долгих усилий вывалил за окно и начал понемножку спускать; он всеми силами упирался ногами, но вскоре уже не мог сдержать груз, и цирюльник очень быстро спустился на землю, так что веревка дрогнула до самого верха.

Пикильо со страхом выглянул из окошка и сказал тихо:

– Ну что?

– Слава Богу, благополучно! – отвечал Гонгарельо.

Пикильо очень удивился, услышав его голос; верно, неожиданное потрясение возвратило ему память, и он проснулся.

Пикильо потом сам вылез из окна и, ловко схватившись за веревку, спустился очень скоро. Потом, увидев своих друзей, он уговорил их бежать в лес. Между тем в доме шум все более и более усиливался. Наши беглецы скоро очутились в лесу и уже около часа шли наугад, но вдруг Гонгарельо остановился и сказал, что не в силах идти дальше.

– У меня ноги подкашиваются и сон невольно одолевает!.. Не могу!..

– Что это с вами опять сделалось?

Но Гонгарельо уже не отвечал; он повалился на мох и тотчас заснул. Несмотря на все усилия, Пикильо не мог его разбудить.

– Чу!.. Слышишь? – воскликнула Хуанита, схватывая за руку Пикильо. – Это верно они!..

– Точно… – отвечал Пикильо, прислушиваясь, – я слышу топот коней!..

– Они, кажется, к нам приближаются! О Боже! – сказала Хуанита с ужасом.

Глава VI. Встреча в лесу

Теперь возвратимся в гостиницу «Добрая помощь». Бандиты после долгих усилий разломали наконец дверь подвала и при свете факелов увидали вдруг страшную картину: Бальсейро и Карало, окровавленные, обезображенные, утомленные продолжительной борьбой, лежали оба на земле, схватив друг друга и вцепившись, как звери. Все бандиты и сами бойцы вдруг вскрикнули от удивления.

– Это ты, Карало! – вскричал с гневом Бальсейро. – Как же ты осмелился поднять руку на своего атамана?

– Ах, так это ты, капитан, черт тебя побери!.. – отвечал Карало. – С ума, ты что ли, сошел, вздумал меня душить? За кого ты меня принимаешь!

– Я принял тебя за нашего гостя… цирюльника… но не понимаю, как ты здесь очутился?

– А что, ведь это очень странно! – сказал Карало, озираясь. – Каким образом я попал сюда?

– К чему ты забрался в красную комнату?..

Карало никак не мог себе объяснить, каким образом все это случилось.

– А где же цирюльник? Где этот проклятый мавр! – закричал Бальсейро, разгневанный от непонимания.

Побежали в красную комнату, там никого нет! Обыскали другие… Ни следа!..

– Как это случилось? – вопил Бальсейро.

– Очень просто! – отвечал один из бандитов. – Этот цирюльник, верно, был колдун.

– Вот еще что выдумал! – возразил капитан. – А разве вы забыли, как он злобно усмехнулся, когда сказал: «Завтра сочтемся!» Он наперед знал, что случится и теперь, я думаю, где-нибудь сидит да подсмеивается над нами.

– Но как же он мог уйти отсюда?

– Обыкновенно, как делают колдуны. Улетел в трубу или в окошко.

Бандит, конечно, не знал, что говорит отчасти правду.

– Он всех нас околдовал, – продолжал бандит. – Корало уложил вместо себя на кровать и обморочил вас, капитан… Кто знает? Может быть, он и еще что-нибудь сделает с нами похуже, только не дай бог! – прибавил он и перекрестился.

Бальсейро при этом немного смутился, вспомнив слова цирюльника, и уже готов бы был приписать все это колдовству, как вдруг, пораженный мыслью, воскликнул:

– А где же Пикильо? Ведь он провожал мавра в красную комнату, он должен знать, куда он скрылся!

Пошли на чердак, дверь там была затворена; постучались, не отворяется. Выломали и, к удивлению своему, не нашли никого.

Целый час еще продолжались поиски и догадки, наконец все заключили, что колдун ушел вместе и Пикильо, потому что все двери были заперты. Бандиты, утомившись в тревоге и розысках, снова улеглись спать. Вдруг послышался сильный стук в ворота, конский топот и голоса.

– Что там такое? – вскричал Бальсейро, удивленный.

В самом деле, случай был вовсе непредвиденный. Под управлением герцога Лермы, несмотря на жалобы жителей, правительство не следило за такими людьми, как Бальсейро, и забота о безопасности дорог была возложена на волю судьбы.

– Верно, опять колдовство проклятого мавра! – воскликнул один из бандитов.

Бальсейро выглянул из окна и спросил:

– Кто там?

– Полк Ее Величества, королевы.

– А!.. Милости просим, господа кавалеры. Далеко ли изволите отправляться?

– Какое тебе до этого дело! Знай только то, что мы по пути желаем очистить этот край от негодяев, подобных тебе.

Бальсейро при этих словах быстро скрылся за простенок и сказал тихо Карало:

– Беда! Мы погибли! Собери, что можно, и убежим вместе, через заднюю калитку в лес, а что касается других, то пусть справляются, как знают.

И он снова обратился к офицеру.

– Вы, господин офицер, ошибаетесь, в этом можете сейчас убедиться, вам стоит только войти в мой дом, он открыт для всякого.

– Да, но гостеприимство твое очень дорого обходится! Прежде всего мы потребуем у тебя отчета за цирюльника Гонгарельо, который у тебя остановился в эту ночь. Где он?

– Ну, так! Все наколдовал проклятый цирюльник! – воскликнул молодой бандит.

– Теперь я вижу, что это правда, – отвечал Бальсейро и снова обратился к офицеру: – Извините, я вовсе не знал, что этот цирюльник вам друг, – сказал он с насмешкой.

– Полно рассуждать, отворяй ворота: вы все мои арестанты.

– Отворяй, – закричал один бригадир, – а не то худо будет! Хотя наш командир дон Фернандо д’Альбайде не привык иметь дело с такими мерзавцами, однако ни один из вас от нас не уйдет. Весь дом подымем на саблях!

В это время Карало воротился и шепнул капитану:

– Со всех сторон мы окружены солдатами! Нет никакого спасения… нам надо сдаться…

– Ну, это еще увидим! – спокойно отвечал Бальсейро и, обратившись к офицеру, сказал: – Прошу извинить меня, сеньор Фернандо д’Альбайда, командир полка Ее Величества, что я вас так долго заставляю ждать… Вы требуете ответа?.. Вот он.

И Бальсейро выстрелил в офицера из пистолета; пуля перешибла перо на его шляпе и ранила в плечо бригадира Фидальго д’Эстремоса, стоявшего позади. Тогда Фернандо скомандовал на приступ. Солдаты дали залп и смело полезли через стены.

Теперь объясним, как Гонгарельо произвел всю эту суматоху.

Пикильо и Хуанита услыхали конский топот. Они находились тогда на перекрестке леса, тут расходились многие другие тропинки и легко можно было им уйти дальше в чащу, но они не хотели оставить спящего Гонгарельо. Убедившись, что теперь уже нет никакого спасения, Пикильо и его спутница, дрожа от страха, прислонились к дереву и положились во всем на свою судьбу. Пикильо молчал, а Хуанита шептала:

– Прощай, Педральви! Я уж с тобой больше не увижусь.

Между тем топот коней слышался явственней, и вдруг они заметили при лунном свете двух всадников, ехавших по дороге. Они, по всей вероятности, возвращались из дальнего путешествия, потому что лошади их казались очень усталыми и в это время они уже ехали шагом. Один из них, ехавший впереди красивый молодой человек, был, верно, господин, с лицом задумчивым, но кротким, другой уже пожилой человек ехал в почтительном от него расстоянии. Костюмы их нисколько не походили на испанские.

Сабля на золотой цепи висела на боку у первого, он ехал на богатом арабском коне, покрытом от усталости пеной. Обрадованный ласками своего господина, конь поднимал голову с гордостью, ударял копытами, как бы желая сказать: «Что же мы остановились? Помчимся!» Но молодой человек говорил ему по-арабски:

– Отдохнем немножко, Калед, до дома еще не близко.

При этих словах Хуанита ободрилась и тихо шепнула Пикильо:

– Не опасайся… это наши… мавры…

Пикильо бросился на средину дороги и упал на колени, арабский конь поднялся на дыбы, как бы желая загородить своего всадника.

– Что, мой милый Калед, ты не любишь этой породы? – спокойно продолжал всадник и, обращаясь к нищему, сказал чисто по-кастильски: – Теперь, любезный, не время просить милостыни, а если здесь есть еще в лесу твои товарищи, то и им скажи, что по утрам у меня есть золото, которое я раздаю нищим, а ночью я отвечаю только железом или свинцом. Прочь с дороги!

И ехавший позади старый слуга в это время прицелился в Пикильо из карабина.

Хуанита, увидя это, вскрикнула по-арабски:

– Мой друг! Дитя единого Аллаха!..

При этих словах молодой всадник быстро соскочил с коня, подошел к Пикильо, подал ему руку и сказал:

– Встань, брат, и говори, что тебе нужно? – И он поцеловал нищего.

Хуанита рассказала, каким образом Пикильо спас их с дядей от бандитов. Молодой мавр слушал ее внимательно и поглядывал на мальчика, потом потрепал его по плечу и сказал нежно:

– Прекрасно, прекрасно, мой друг! Ты будешь честным человеком.

Пикильо затрепетал от радости, никто его еще так не ободрял в жизни, он первый раз слышал эти отрадные слова: ты будешь честным.

– Ах! – воскликнул он, взглянув на молодого человека с признательностью. – Если б все так говорили! Но кто же обратит на меня внимание: я нищий!

– С этих пор ты больше не будешь нищим.

Часть вторая

Глава I. Мститель

Молодой мавр с Хуанитой и слуга его Гассан с цирюльником Гонгарельо через час прибыли благополучно в деревню Арпедо. Дорогой Гонгарельо проснулся и, узнав, как попал на коня, с чувством начал обнимать Гассана. Наконец незнакомцы их высадили у дверей одной гостиницы. Гонгарельо так сильно стучал, что разбудил не только хозяина, но и многих соседей. Некоторые выбежали на улицу, и он начал им рассказывать о страшных приключениях у разбойников.

В это самое время послышался топот лошадей и говор солдат. То был полк королевы, который шел в Мадрид. Увидав толпу, собравшуюся вокруг рассказчика, многие из офицеров остановились узнать, в чем дело, в том числе и командир полка дон Фернандо д’Альбайда. Гонгарельо рассказал ему о шайке бандитов, дон Фернандо решился заслужить благодарность жителей и очистить дорогу от бандитов, он расспросил подробнее насчет местности и повел свой полк назад.

Мы уже видели, как начался приступ. Пикильо в это время был в лесу, он все еще не мог надивиться всему случившемуся и прижимал к сердцу записные дощечки и кошелек незнакомца, только сожалея о том, что он не может прочесть его имя. Утомленный трудами, он выбрал в лесу уютное местечко и уснул. Проснувшись утром, он почувствовал, что его кто-то крепко держит за руку. Он протер глаза и увидел перед собой Бальсейро, забрызганного кровью, в изорванной одежде; в руках он держал кошелек и дощечки, вырванные у Пикильо.

– А, ты хотел уйти от меня! – говорил Бальсейро злобным голосом. – Ты, верно, думал, что я убит? Ты осмелился изменить мне…

– Я? – вскричал Пикильо с трепетом.

– Да… кто же более, как не ты, послал к нам офицера с целым полком?..

– Сеньор капитан, я не понимаю, о чем вы говорите…

– Не понимаешь? А меня солдаты хотели сжечь, сожгли мой дом, перехватали моих товарищей… Этот проклятый колдун обещал еще мне, что я буду повешен… но он ошибся, не я, а ты будешь повешен!..

– Капитан, прошу вас, смилуйтесь!..

– Полно вздор молоть, любезнейший, лучше выбирай, на каком дереве хочешь висеть, а что касается до твоих товарищей, то им не миновать моих рук. – Говоря это, он потащил мальчика к большому дубу.

Вдруг в лесу раздался выстрел. Бальсейро вздрогнул и отпустил свою добычу. Пикильо воспользовался этим случаем и, бросившись к дубу, вскарабкался на самый верх и укрылся в зелени. Бальсейро, заметив это, крикнул:

– Слезай, негодяй, или я тебя застрелю. – И он вынул пистолет.

Пикильо, поняв опасность своего положения, старался укрыться на дереве за стволом; раздался выстрел, пуля перешибла небольшой сук, но Пикильо остался невредим.

– А, ты все еще думаешь, что уйдешь от меня, – воскликнул Бальсейро. – У тебя есть какой-то покровитель, и он не уйдет от меня так же, как и твои товарищи.

Капитан начал собирать хворост и укладывать вокруг дерева.

– Ты хотел меня погубить, негодный мальчишка… так я же за это удружу тебе!

Бальсейро достал из кармана огниво и стал высекать огонь. Сверкнула искра, и сухой хворост затрещал в пламени. Вскоре загорелось и дерево, на котором сидел Пикильо, а бандит все подкладывал хворост. Пламя усиливалось, дым сгущался, но мальчик не кричал.

Ничто не нарушало тишины в лесу, кроме треска горящих ветвей.

– Верно, задохся! – проворчал спустя некоторое время Бальсейро и, подложив еще хвороста, ушел.

Между тем Пикильо видел, как злодей его удалялся. Дерево было огромно, и потому он перебирался с сучка на сучок. Дым хоть немного и беспокоил его, однако, достигая известной вышины на вольном воздухе, не мог уже оставаться таким густым, как в начале, и рассеивался ветром. Потому Пикильо, влезая все выше, оставался невредим.

Бедный мальчик, осмотревшись и видя неизбежную погибель, начал плакать. Тут ему пришла мысль, и он вспомнил, что Хуанита во время опасности молилась. Он тоже начал молиться.

– Боже мой! – говорил он. – Неужели я должен умереть в цвете лет, пощади меня и спаси мне жизнь!

А пламя между тем подымалось все выше и выше.

– О Боже! Ты ничего мне не дал, кроме жизни, я не видел ласк матери. Я нищий-сирота! Дом мой – улица, отечество – большая дорога, смилостивись, Боже!

А пламя подымалось все выше и выше.

– Если Ты меня избавишь от этой ужасной смерти, клянусь Тебе, Боже, я буду добрым и честным навсегда! Я посвящу всю жизнь Тебе и буду защищать моих братьев по вере и подавать им помощь… клянусь Тебе, Великий Боже!..

Пламя ползло вверх.

Глава II. Освобождение

Пламя неослабевало. Но молитва сироты возносилась еще выше. Бог, без сомнения, ее услышал, потому что вскоре небо обложилось тучами, кругом начало темнеть, блеснула молния, и горящий дуб задрожал от сильного громового удара… после пошел сильный дождь, и тогда Пикильо с восторгом поднял голову и воскликнул:

– Бог услышал меня!..

Целый час продолжалась гроза, и Пикильо благословлял ее; с какой радостью смотрел он на этот ливень! Вскоре все обгоревшие ветви угасли – ни одной искры не было видно. Наконец Пикильо решился оставить свое пристанище и начал спускаться. Хоть это было очень трудно, но все-таки он преодолел препятствия и только хотел спрыгнуть на землю, как в эту же самую минуту послышались чьи-то шаги и вдали показался человек, по-видимому, очень усталый, потому что он шел, опираясь на большое двуствольное ружье.

Он остановился под тем самым дубом, где еще сидел Пикильо, снял шляпу, чтобы отереть с лица пот, и произнес проклятие. Пикильо узнал тотчас голос. Это был бандит Карало.

У несчастного мальчика сердце замерло от страха. Он притаился за стволом дерева, почти над самой головой бандита и подумал:

«Я ошибся – Бог не хочет, чтоб я жил!.. Карало убьет меня».

Бандит стоял в это время под деревом и к чему-то прислушивался. Через некоторое время на дороге показался экипаж, запряженный четырьмя мулами. Он медленно подвигался по избитой и вязкой дороге. Пикильо желал предостеречь путешественников, но боялся. Экипаж подъехал к самому дереву. Он уже хотел вскрикнуть, но Карало выстрелил, и кучер свалился на землю. Мулы тут же остановились, Карало вторично прицелился и закричал:

– Деньги или смерть!..

Дверцы кареты отворились, вышел седой мужчина с важным и строгим лицом и, остановившись перед Карало, обнажил длинный охотничий нож.

– Бросай оружие! – закричал Карало.

– Никогда! – отвечал старик.

– Сопротивление напрасно. Давай деньги, брось оружие, или я выстрелю.

– Стреляй! Но знай, что дон Хуан д’Агилар, никогда не положит оружия перед бандитом.

– Папенька! – с ужасом воскликнули две молодые девушки, сидевшие в карете.

– В последний раз говорю тебе: брось оружие и отдай деньги!

Вместо ответа старик выступил вперед шага на два. Карало в это время прицелился, но вдруг что-то тяжелое упало ему на руку и вышибло ружье; это был сам Пикильо: он выждал минуту и скакнул на бандита, стоявшего у него прямо под ногами. Карало с негодованием схватил своего противника, и мальчик закричал:

– Спасайтесь, спасайтесь!

Но бандит скрутил его, повалил на землю и с яростью закричал:

– А, это ты несчастный! Ну, теперь уж из моих рук не вывернешься!

И он, наступив на него, хотел повернуть ружье, чтобы прикладом разбить ему голову, но в эту минуту охотничий нож вонзился ему в бок по самую рукоять. Карало, пораженный насмерть, вскрикнул от ярости и упал на землю.

– Я часто охотился в лесу за зверями, – сказал д’Агилар, – но мне еще ни разу не приходилось убить такое опасное животное!.. Кармен! дочь моя!.. Дети мои! О Боже! Она в обмороке! Аиха, будь мужественнее, приведи ее в чувство, теперь уж нет никакой опасности!

И он обратился к своему избавителю, который с трудом поднялся на ноги после ушиба.

– Благодарю, приятель. Ты спас меня, а я тебя. Кто ты?

– Мое имя Пикильо.

– Кто твои родители, откуда ты?

Пикильо вкратце рассказал свою историю.

– Так у тебя нет убежища?

– Никакого.

– В таком случае, поедем со мной в Пампелуну, ты будешь жить у меня.

Радость отразилась в глазах Пикильо, он схватил руку старика и поцеловал ее.

Д’Агилар, возвратившись в карету, был обласкан и расцелован двумя девушками. Пикильо стоял неподвижно и любовался этой новой для него картиной. Он видел тут любовь, счастье, о которых еще не имел никакого понятия. Никогда он не видел красивее этих двух созданий, и Хуанита перед Кармен далеко уступала ей в красоте, между тем как Пикильо считал ее прежде красавицей.

И когда девушки с нежной улыбкой обратились к нему, нищему, ему показалось, что он вырос: он стал горд.

Узнав, что у него нет ни родни, ни средств, ни приюта, Кармен с радостью воскликнула:

– Ах, тем лучше!

– Да, – прибавила Аиха, – он всем будет обязан нам одним.

– Мы его возьмем с собой, – сказал д’Агилар. – Он нам нужен в доме и будет моим пажем. А теперь, – прибавил он, смотря на убитого, лежащего на траве, – я попрошу его заменить несчастного кучера.

– О, сию минуту, – закричал Пикильо, затворяя дверцы кареты и вскакивая на одного из мулов.

Побуждая голосом и бичом мулов, он поехал галопом, проехал лес, выбрался на большую дорогу и на другой день утром, с гордым видом с невыразимой радостью в сердце, счастливее в десять раз самого испанского короля, въехал торжественно в Пампелуну.

– Куда теперь прикажете ехать? – спросил он своих новых господ.

– Во дворец вицероя! – закричали в один голос девушки.

Глава III. Совет короля

В течение двух лет, проведенных Пикильо в гостинице «Добрая помощь» в обществе Карало и капитана Бальсейро, в Испании происходили тоже не менее важные события, а потому мы просим позволения читателей на некоторое время вернуться назад.

По завещанию Филиппа Второго, сын его, Филипп Третий, должен был вести войну с Англией, и граф Лерма, желавший первое время своего правления ознаменовать блестящей победой, поручил Мартину Падилье с пятидесятью вооруженными кораблями напасть на берега Британии.

Испанские морские экспедиции были все время неудачными, и флот графа Лермы постигла участь знаменитой Армады. Лишь только корабли вышли в море, буря разбила их и принудила уйти назад, не встретив неприятеля.

B утешение министр мог бы сказать слова Филиппа Второго: «Я посылал мои корабли воевать с людьми, а не со стихиями». Но граф Лерма не желал покориться судьбе. Он имел надежду победить ее настойчивостью и при первом случае возвратить потерянное. Случай этот вскоре представился.

Ирландия бунтовала против Елизаветы Английской. Министр Филиппа Третьего под предлогом помощи инсургентам вздумал завладеть этим островом и отбить у англичан и голландцев владычество над морями.

Опытные генералы и советники Филиппа Второго, в том числе и дон Хуан д’Агилар, которого хотели также послать в эту экспедицию, утверждали, что расчет не верен. Ирландию нелегко отнять у законной владычицы, что Ирландия и сама не захочет покориться Испании, а чтобы драться с Великобританией, шести тысяч человек недостаточно.

На это граф Лерма отвечал, что финансы Испании в это время не позволяют вооружить большую армию, достоинство этой может заменить число, а если дон Хуан д’Агилар боится, то найдутся без него охотники защищать честь испанского оружия.

После этих слов кастильская гордость д’Агилара не позволяла больше прекословить. Он сам пожелал командовать флотом, который нельзя было поручить Мартину Падилье.

Плавание совершилось удачно. Сделав высадку с четырьмя тысячами войска на берега в Капсальском порту, генерал покорил город и укрепился. В это время один из его полковников, Оккамио, взошел со своей армией в Балтимору, и оба пошли дальше. Вдруг узнают, что ирландский наместник разбил инсургентов, и от всего войска осталось не более четырех тысяч строптивых и почти невооруженных мужиков, тогда как преследующий неприятель имеет тридцать тысяч отличного войска.

– Я это предугадывал, – сказал д’Агилар, – но все равно! Пойдем выручать ирландцев.

И он отправился вперед.

Между тем граф Лерма занимался выбором из своих приближенных вицероя для новой испанской провинции – Ирландии. Он только затруднялся, кому отдать преимущество: дяде ли, графу Борхе, или не желавшему остаться в Наварре зятю, графу де Лемосу. Во всяком случае, родственники его имели первые права на такое место, потому что сам министр смотрел на Испанию, как на свое семейство, которого он – глава.

На этом основании и брат его Бернард Сандоваль получил место архиепископа Толедского и вместе Великого инквизитора.

Бернард Сандовиль, при двух таких должностях, имевших большой вес у духовенства и страшную силу в государстве, был для правительства еще опаснее, чем министр. Граф Лерма, легкомысленный и беспечный, часто менял идеи и правила, смотря по обстоятельствам, но брат его Бернард Сандоваль славился испанской добродетелью, которую он, как государственный человек, называл твердостью, а в сущности она была не что иное, как глупое и почти дикое упрямство. В самом деле, он никогда не отступал от мысли, которая однажды пришла ему в голову, а хорошие редко случались.