Мне нравится, что Вы больны не мной… (сборник)

«Только живите! – Я уронила руки…»

Только живите! – Я уронила руки,Я уронила на́ руки жаркий лоб.Так молодая Буря слушает БогаГде-нибудь в поле, в какой-нибудь темный час.И на высокий вал моего дыханьяВластная вдруг – словно с неба – ложится длань.И на уста мои чьи-то уста ложатся.– Так молодую Бурю слушает Бог.20 июня 1917

Любви старинные туманы

1Над черным очертаньем мыса –Луна – как рыцарский доспех.На пристани – цилиндр и мех,Хотелось бы: поэт, актриса.Огромное дыханье ветра,Дыханье северных садов, –И горестный, огромный вздох:– Ne laissez pas traóner mes lettres![8]2Так, руки заложив в карманы,Стою. Синеет водный путь.– Опять любить кого-нибудь? –Ты уезжаешь утром рано.Горячие туманы Сити –В глазах твоих. Вот так, ну вот…Я буду помнить – только ротИ страстный возглас твой: – Живите!3Смывает лучшие румяна –Любовь. Попробуйте на вкус,Как слезы – со́лоны. Боюсь,Я завтра утром – мертвой встану.Из Индии пришлите камни.Когда увидимся? – Во сне.– Как ветрено! – Привет жене,И той – зеленоглазой – даме.4Ревнивый ветер треплет шаль.Мне этот час сужден – от ве́ка.Я чувствую у рта и в векахПочти звериную печаль.Такая слабость вдоль колен!– Так вот она, стрела Господня! –– Какое зарево! – СегодняЯ буду бешеной Кармен.…Так, руки заложив в карманы,Стою. Меж нами океан.Над городом – туман, туман.Любви старинные туманы.19 августа 1917

«Из Польши своей спесивой…»

Из Польши своей спесивойПринес ты мне речи льстивые,Да шапочку соболиную,Да руку с перстами длинными,Да нежности, да поклоны,Да княжеский герб с короною.– А я тебе принеслаСеребряных два крыла.20 августа 1917

«Нет! Еще любовный голод…»

Нет! Еще любовный голодНе раздвинул этих уст.Нежен – оттого что молод,Нежен – оттого что пуст.Но увы! На этот детскийРот – Шираза лепестки! –Все людское людоедствоТочит зверские клыки.23 августа 1917

«Семь мечей пронзали сердце…»

Семь мечей пронзали сердцеБогородицы над Сыном.Семь мечей пронзили сердце,А мое – семижды семь.Я не знаю, жив ли, нет лиТот, кто мне дороже сердца,Тот, кто мне дороже Сына…Этой песней – утешаюсь.Если встретится – скажи.25 мая 1918

«Я – есмь. Ты – будешь. Между нами – бездна…»

Я – есмь. Ты – будешь. Между нами – бездна.Я пью. Ты жаждешь. Сговориться – тщетно.Нас десять лет, нас сто тысячелетийРазъединяют. – Бог мостов не строит.Будь! – это заповедь моя. Дай – мимоПройти, дыханьем не нарушив роста.Я – есмь. Ты будешь. Через десять весенТы скажешь: – есмь! – а я́ скажу: – когда-то…6 июня 1918

«Ночи без любимого – и ночи…»

Ночи без любимого – и ночиС нелюбимым, и большие звездыНад горячей головой, и руки,Простирающиеся к Тому –Кто от века не был – и не будет,Кто не может быть – и должен быть…И слеза ребенка по герою,И слеза героя по ребенку,И большие каменные горыНа груди того, кто должен – вниз…Знаю всё, что было, всё, что будет,Знаю всю глухонемую тайну,Что на темном, на косноязычномЯзыке людском зовется – Жизнь.Кто от века не был – и не будет,Кто не может быть – и должен быть…И слеза ребенка по герою,И слеза героя по ребенку,И большие каменные горыНа груди того, кто должен – вниз…Знаю всё, что было, всё, что будет,Знаю всю глухонемую тайну,Что на темном, на косноязычномЯзыке людском зовется – Жизнь.Между 30 июня и 6 июля 1918

«Как правая и левая рука…»

Как правая и левая рука,Твоя душа моей душе близка.Мы смежены, блаженно и тепло,Как правое и левое крыло.Но вихрь встает – и бездна пролеглаОт правого – до левого крыла!10 июля 1918

«Доблесть и девственность! – Сей союз…»

Доблесть и девственность! – Сей союзДревен и дивен, как Смерть и Слава.Красною кровью своей клянусьИ головою своей кудрявой –Ноши не будет у этих плеч,Кроме божественной ноши – Мира!Нежную руку кладу на меч:На лебединую шею Лиры.27 июля 1918

«Каждый стих – дитя любви…»

Каждый стих – дитя любви,Нищий незаконнорожденный.Первенец – у колеиНа поклон ветрам – положенный.Сердцу ад и алтарь,Сердцу – рай и позор.Кто отец? – Может – царь.Может – царь, может – вор.14 августа 1918

Комедьянт

1Не любовь, а лихорадка!Легкий бой лукав и лжив.Нынче тошно, завтра сладко,Нынче помер, завтра жив.Бой кипит. Смешно обоим:Как умен – и как умна!Героиней и героемЯ равно обольщена.Жезл пастуший – или шпага?Зритель, бой – или гавот?Шаг вперед – назад три шага,Шаг назад – и три вперед.Рот как мед, в очах доверье,Но уже взлетает бровь.Не любовь, а лицемерье,Лицедейство – не любовь!И итогом этих (в скобках –Несодеянных!) грехов –Будет легонькая стопкаВосхитительных стихов.20 ноября 19182Мало ли запястийПлелось, вилось?Что тебе запястьеМое – далось?Всё кругом до около –Что кот с мышом!Нет, – очами, сокол мой,Глядят – не ртом!19 ноября 19183Дружить со мной нельзя, любить меня – не можно!Прекрасные глаза, глядите осторожно!Баркасу должно плыть, а мельнице – вертеться.Тебе ль остановить кружа́щееся сердце?Порукою тетрадь – не выйдешь господином!Пристало ли вздыхать над действом комедийным?Любовный крест тяжел – и мы его не тронем.Вчерашний день прошел – и мы его схороним.20 ноября 19184Не успокоюсь, пока не увижу.Не успокоюсь, пока не услышу.Вашего взора пока не увижу,Вашего слова пока не услышу.Что-то не сходится – самая малость!Кто мне в задаче исправит ошибку?Солоно-солоно сердцу досталасьСладкая-сладкая Ваша улыбка!– Баба! – мне внуки на урне напишут.И повторяю – упрямо и слабо:Не успокоюсь, пока не увижу,Не успокоюсь, пока не услышу.23 ноября 19185Вы столь забывчивы, сколь незабвенны.– Ах, Вы похожи на улыбку Вашу! –Сказать еще? – Златого утра краше!Сказать еще? – Один во всей вселенной!Самой Любви младой военнопленный,Рукой Челлини ваянная чаша.Друг, разрешите мне на лад старинныйСказать любовь, нежнейшую на свете.Я Вас люблю. – В камине воет ветер.Облокотясь – уставясь в жар каминный –Я Вас люблю. Моя любовь невинна.Я говорю, как маленькие дети.Друг! Всё пройдет! Виски в ладонях сжаты,Жизнь разожмет! – Младой военнопленный,Любовь отпустит вас, но – вдохновенный –Всё пророкочет голос мой крылатый –О том, что жили на земле когда-тоВы – столь забывчивый, сколь незабвенный!25 ноября 19186Короткий смешок,Открывающий зубы,И легкая наглость прищуренных глаз.– Люблю Вас! – Люблю Ваши зубы и губы,(Все это Вам сказано – тысячу раз!)Еще полюбить я успела – постойте! –Мне помнится: руки у Вас хороши!В долгу не останусь, за всё – успокойтесь –Воздам неразменной деньгою души.Посмейтесь! Пусть нынешней ночью приснятсяМне впадины чуть улыбнувшихся щек.Но даром – не надо! Давайте меняться:Червонец за грошик: смешок – за стишок!27 ноября 19187Розовый рот и бобровый ворот –Вот лицедеи любовной ночи.Третьим была – Любовь.Рот улыбался легко и нагло.Ворот кичился бобровым мехом.Молча ждала Любовь.8Сядешь в кресла, полон лени.Встану рядом, на колени,Без дальнейших повелений.С сонных кресел свесишь руку.Подыму ее без звука,С перстеньком китайским – руку.Перстенек начищен мелом.– Счастлив ты? – Мне нету дела!Так любовь моя велела.5 декабря 19189Ваш нежный рот – сплошное целованье…– И это всё, и я совсем как нищий.Кто я теперь? – Единая? – Нет, тыща!Завоеватель? – Нет, завоеванье!Любовь ли это – или любованье,Пера причуда – иль первопричина,Томленье ли по ангельскому чину –Иль чуточку притворства – по призванью…– Души печаль, очей очарованье,Пера ли росчерк – ах! не все равно ли,Как назовут сие уста – доколеВаш нежный рот – сплошное целованье!Декабрь 191810«Поцелуйте дочку!»Вот и всё. – Как скупо! –Быть несчастной – глупо.Значит, ставим точку.Был у Вас бы малыйМальчик, сын единый –Я бы Вам сказала:«Поцелуйте сына!»11Бренные губы и бренные рукиСлепо разрушили вечность мою.С вечной Душою своею в разлуке –Бренные губы и руки пою.Рокот божественной вечности – глуше.Только порою, в предутренний час –С темного неба – таинственный глас:– Женщина! – Вспомни бессмертную душу!Конец декабря 191812В ушах два свиста: шелка и метели!Бьется душа – и дышит кровь.Мы получили то, чего хотели,Вы – мой восторг – до снеговой постели,Я – Вашу смертную любовь.27 января 191913Шампанское вероломно,А все ж наливай и пей!Без розовых без цепейНаспишься в могиле темной!Ты мне не жених, не муж.Твоя голова в тумане…А вечно одну и ту ж –Пусть любит герой в романе!14Скучают после кутежа.А я как веселюсь – не чаешь!Ты – господин, я – госпожа,А главное – как ты такая ж!Не обманись! Ты знаешь самПо злому холодку в гортани,Что я была твоим устам –Лишь пеною с холмов Шампани!Есть золотые кутежи.И этот мой кутеж оправдан:Шампанское любовной лжи –Без патоки любовной правды!15Да здравствует черный туз!Да здравствует сей союзТщеславья и вероломства!На темных мостах знакомства,Вдоль фонарей – любовь!Я лживую кровь своюПою – в вероломных жилах.За всех вероломных милыхГрядущих своих – я пью!Да здравствует комедьянт!Да здравствует красный бантВ моих волосах веселых!Да здравствуют дети в школах,Что вырастут – пуще нас!И, юности на краю,Под тенью сухих смоковниц –За всех роковых любовницГрядущих твоих – я пью!Москва, март 1919

«Солнце – одно, а шагает по всем городам…»

Солнце – одно, а шагает по всем городам.Солнце – мое. Я его никому не отдам.Ни на час, ни на луч, ни на взгляд.        – Никому. – Никогда.Пусть погибают в бессменной ночи города!В руки возьму! Чтоб не смело вертеться в кругу!Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу!В вечную ночь пропадет – погонюсь по следам…Солнце мое! Я тебя никому не отдам!Февраль 1919

«Она подкрадется неслышно…»

Она подкрадется неслышно –Как полночь в дремучем лесу.Я знаю: в передничке пышномЯ голубя Вам принесу.Так: встану в дверях – и ни с места!Свинцовыми гирями – стыд.Но птице в переднике – тесно,И птица – сама полетит!19 марта 1920

«О нет, не узнает никто из вас…»

О нет, не узнает никто из вас– Не сможет и не захочет! –Как страстная совесть в бессонный часМне жизнь молодую точит!Как душит подушкой, как бьет в набат,Как шепчет все то же слово…– В какой обратился треклятый адМой глупый грешок грошовый!Март 1919

«Упадешь – перстом не двину…»

Упадешь – перстом не двину.Я люблю тебя как сына.Всей мечтой своей довлея,Не щадя и не жалея.Я учу: губам полезноРаскаленное железо,Бархатных ковров полезней –Гвозди – молодым ступням.А еще в ночи беззвезднойПод ногой – полезны – бездны!Первенец мой крутолобый!Вместо всей моей учебы –Материнская утробаЛучше – для тебя была б.Октябрь 1919

«Когда-нибудь, прелестное созданье…»

Когда-нибудь, прелестное созданье,Я стану для тебя воспоминаньем.Там, в памяти твоей голубоокой,Затерянным – так далеко́-далёко.Забудешь ты мой профиль горбоносый,И лоб в апофеозе папиросы,И вечный смех мой, коим всех морочу,И сотню – на руке моей рабочей –Серебряных перстней, – чердак-каюту,Моих бумаг божественную смуту…Как в страшный год, возвышены Бедою,Ты – маленькой была, я – молодою.Октябрь 1919

«Да, вздохов обо мне – край непочатый!..»

Да, вздохов обо мне – край непочатый!А может быть – мне легче быть проклятой!А может быть – цыганские заплаты –Смиренные – моиНе меньше, чем несмешанное злато,Чем белизной пылающие латыПред ликом судии.Долг плясуна – не дрогнуть вдоль каната,Долг плясуна – забыть, что знал когда-то –Иное вещество,Чем воздух – под ногой своей крылатой!Оставь его. Он – как и ты – глашатайГоспода своего.17 мая 1920

«Суда поспешно не чини…»

Суда поспешно не чини:Непрочен суд земной!И голубиной – не черниГалчонка – белизной.А впрочем – что ж, коли не лень!Но всех перелюбя,Быть может, я в тот черный деньОчнусь – белей тебя!17 мая 1920

Пригвождена…

1Пригвождена к позорному столбуСлавянской совести старинной,С змеею в сердце и с клеймом на лбу,Я утверждаю, что – невинна.Я утверждаю, что во мне покойПричастницы перед причастьем.Что не моя вина, что я с рукойПо площадям стою – за счастьем.Пересмотрите всё мое добро,Скажите – или я ослепла?Где золото мое? Где серебро?В моей руке – лишь горстка пепла!И это всё, что лестью и мольбойЯ выпросила у счастливых.И это все, что я возьму с собойВ край целований молчаливых.2Пригвождена к позорному столбу,Я все ж скажу, что я тебя люблю.Что ни одна до самых недр – матьТак на ребенка своего не взглянет.Что за тебя, который делом занят,Не умереть хочу, а умирать.Ты не поймешь, – малы мои слова! –Как мало мне позорного столба!Что если б знамя мне доверил полк,И вдруг бы ты предстал перед глазами –С другим в руке – окаменев как столб,Моя рука бы выпустила знамя…И эту честь последнюю поправ,Прениже ног твоих, прениже трав.Твоей рукой к позорному столбуПригвождена – березкой на лугу.Сей столб встает мне, и не рокот толп –То голуби воркуют утром рано…И всё уже отдав, сей черный столбЯ не отдам – за красный нимб Руана!3Ты этого хотел. – Так. – Аллилуйя.Я руку, бьющую меня, целую.В грудь оттолкнувшую – к груди тяну,Чтоб, удивясь, прослушал – тишину.И чтоб потом, с улыбкой равнодушной:– Мое дитя становится послушным!Не первый день, а многие векаУже тяну тебя к груди, рукаМонашеская – хладная до жара! –Рука – о Элоиза! – Абеляра.В гром кафедральный – дабы насмерть бить! –Ты, белой молнией взлетевший бич!19 мая 1920, канун Вознесения

«Восхи́щенной и восхищённой…»

Восхи́щенной и восхищённой,Сны видящей средь бела дня,Все спящей видели меня,Никто меня не видел сонной.И оттого, что целый деньСны проплывают пред глазами,Уж ночью мне ложиться – лень.И вот, тоскующая тень,Стою над спящими друзьями.17–19 мая 1920

«Писала я на аспидной доске…»

С. Э.

Писала я на аспидной доске,И на листочках вееров поблёклых,И на речном, и на морском песке,Коньками по́ льду и кольцом на стеклах, –И на стволах, которым сотни зим,И, наконец – чтоб было всем известно! –Что ты любим! любим! любим – любим! –Расписывалась – радугой небесной. Как я хотела, чтобы каждый цвелВ века́х со мной! под пальцами моими!И как потом, склонивши лоб на стол,Крест-накрест перечеркивала – имя…Но ты, в руке продажного писцаЗажатое! ты, что мне сердце жалишь!Непроданное мной! внутри кольца!Ты – уцелеешь на скрижалях.18 мая 1920

«Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе…»

Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробеНасторожусь – прельщусь – смущусь – рванусь.О милая! – Ни в гробовом сугробе,Ни в облачном с тобою не прощусь.И не на то мне пара крыл прекрасныхДана, чтоб на́ сердце держать пуды.Спеленутых, безглазых и безгласныхЯ не умножу жалкой слободы.Нет, выпростаю руки! – Стан упругийЕдиным взмахом из твоих пелен– Смерть – выбью! Верст на тысячу в округеРастоплены снега и лес спален.И если всё ж – плеча, крыла, коленаСжав – на погост дала себя увесть, –То лишь затем, чтобы смеясь над тленом,Стихом восстать – иль розаном расцвесть!Около 28 ноября 1920

«Знаю, умру на заре! На которой из двух…»

Знаю, умру на заре! На которой из двух,Вместе с которой из двух – не решить по заказу!Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу!Пляшущим шагом прошла по земле! – Неба дочь!С полным передником роз! – Ни ростка не наруша!Знаю, умру на заре! – Ястребиную ночьБог не пошлет по мою лебединую душу!Нежной рукой отведя нецелованный крест,В щедрое небо рванусь за последним приветом.Про́резь зари – и ответной улыбки прорез…Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!Москва, декабрь 1920

«О всеми ветрами…»

О всеми ветрамиКолеблемый лотос!Георгия – робость,Георгия – кротость…Очей непомерных– Широких и влажных –Суровая – детская – смертная важность.Так смертная мукаГлядит из тряпья.И вся непомернаяТяжесть копья.Не тот – высочайший,С усмешкою гордой:Кротчайший Георгий,Тишайший Георгий,Горчайший – свеча моих бдений – Георгий,Кротчайший – с глазами оленя – Георгий!(Трепещущей свореПростивший олень.)– Которому пробилГеоргиев день.О лотос мой!Лебедь мой!Лебедь! Олень мой!Ты – все мои бденьяИ все сновиденья!Пасхальный тропарь мой!Последний алтын мой!Ты больше, чем Царь мой,И больше, чем сын мой!Лазурное око мое –В вышину!Ты, блудную сноваВознесший жену.– Так слушай же!..(Не докончено за письмом)14 июля 1921

Благая весть

С. Э.

В сокровищницуПолунощных глубинНедрогнувшуюОпускаю ладонь.Меж водорослей –Ни приметы его!Сокровища нетуВ морях – моего!В заоблачнуюПеснопенную высь –ДвумолниемОсмелеваюсь – и вотМне жаворонокОбронил с высоты –Что за́ морем ты,Не за облаком ты!15 июля 1921

«Есть час на те слова…»

Есть час на те слова.Из слуховых глушизнВысокие праваВыстукивает жизнь.Быть может – от плеча,Протиснутого лбом.Быть может – от луча,Невидимого днем.В напрасную струнуПрах – взмах на простыню.Дань страху своемуИ праху своему.Жарких самоуправствЧас – и тишайших просьб.Час безземельных братств.Час мировых сиротств.11 июня 1922

«Лютая юдоль…»

Лютая юдоль,Дольняя любовь.Руки: свет и соль.Губы: смоль и кровь.Левогрудый громЛбом подслушан был.Так – о камень лбом –Кто тебя любил?Бог с замыслами! Бог с вымыслами!Вот: жаворонком, вот: жимолостью,Вот: пригоршнями: вся выплеснутаС моими дикостями – и тихостями,С моими радугами заплаканными,С подкрадываньями, забарматываньями…Милая ты жизнь!Жадная еще!Ты запомни вжимВ правое плечо.Щебеты во тьмах…С птицами встаю!Мой веселый вмахВ летопись твою.12 июня 1922

«Так, в скудном труженичестве дней…»

Так, в скудном труженичестве дней,Так, в трудной судорожности к ней,Забудешь дружественный хорейПодруги мужественной своей.Ее суровости горький дар,И легкой робостью скрытый жар,И тот беспроволочный удар,Которому имя – даль.Все древности, кроме: дай и мой,Все ревности, кроме той, земной,Все верности, – но и в смертный бойНеверующим Фомой.Мой неженка! Сединой отцов:Сей беженки не бери под кров!Да здравствует левогрудый ковНемудрствующих концов!Но может, в щебетах и в счетахОт вечных женственностей устав –И вспомнишь руку мою без правИ мужественный рукав.Уста, не требующие смет,Права, не следующие вслед,Глаза, не ведающие век,Исследующие: свет.15 июня 1922

«Ночные шепота: шелка…»

Ночные шепота: шелкаРазбрасывающая рука.Ночные шепота: шелкаРазглаживающие уста.        СчетаВсех ревностей дневных –            и вспыхВсех древностей – и стиснув челюсти –И стих,Спор –В шелесте…И листВ стекло…И первой птицы свист.– Сколь чист! – И вздох.Не тот. – Ушло.Ушла.И вздрогПлеча.Ничто.Тщета.Конец.Как нет.И в эту суету суетСей меч: рассвет.17 июня 1922

«Ищи себе доверчивых подруг…»

Ищи себе доверчивых подруг,Не выправивших чуда на число.Я знаю, что Венера – дело рук,Ремесленник – и знаю ремесло.От высокоторжественных немотДо полного попрания души:Всю лестницу божественную – от:Дыхание мое – до: не дыши!18 июня 1922

«Помни закон…»

Помни закон:Здесь не владей!Чтобы потом –В Граде Друзей:В этом пустом,В этом крутомНебе мужском– Сплошь золотом –В мире, где реки вспять[9]На берегу – реки,В мнимую руку взятьМнимость другой руки…Легонькой искры хруст,Взрыв – и ответный взрыв.(Недостоверность рукРукопожатьем скрыв!)О этот дружный всплескПлоских как меч одежд –В небе мужских божеств,В небе мужских торжеств!Так, между отрочеств:Между равенств,В свежих широтахЗорь, в загараньяхИгр – на сухом ветруЗдравствуй, бесстрастье душ!В небе тарпейских круч,В небе спартанских дружб!20 июня 1922

«Когда же, Господин…»

Когда же, Господин,На жизнь мою сойдетСпокойствие седин,Спокойствие высот.Когда ж в пратишинуТех первоголубизнВысокое плечо,Всю вынесшее жизнь.Ты, Господи, один,Один, никто из вас,Как с пуховых горбинВ синь горнюю рвалась.Как под упорством устСон – слушала – траву…(Здесь, на земле искусств,Словесницей слыву!)И как меня томилЛжи – ломовой оброк,Как из последних жилВ дерева первый вздрог…Дерева – первый – вздрог,Голубя – первый – ворк.(Это не твой ли вздрог,Гордость, не твой ли ворк,Верность?)        – Остановись,Светопись зорких стрел!В тайнописи любвиНебо – какой пробел!Если бы – не – рассвет:Дребезг, и свист, и лист,Если бы не суетСих суета – сбылисьЖизни б…        Не луч, а бич –В жимолость нежных тел.В опромети добычНебо – какой предел!День. Ломовых дорогКов. – Началась. – Пошла.Дикий и тихий вздрогВспомнившего плеча.Прячет…        Как из ведра –Утро. Малярный мел.В летописи ребраНебо – какой пробел!22–23 июня 1922

«По загарам – топор и плуг…»

По загарам – топор и плуг.Хватит – смуглому праху дань!Для ремесленнических рукДорога трудовая рань.Здравствуй – в ветхозаветных        тьмах –Вечной мужественности взмах!Мхом и медом дымящий плод –Прочь, последнего часа тварь!В меховых ворохах дремотСарру-заповедь и Агарь –Сердце – бросив…        – ликуй в утрах,Вечной мужественности взмах!24 июня 1922

«Здравствуй! Не стрела, не камень…»

Здравствуй! Не стрела, не камень:Я! – Живейшая из жен:Жизнь. Обеими рукамиВ твой невыспавшийся сон.Дай! (На языке двуостром:На́! – Двуострота змеи!)Всю меня в простоволосойРадости моей прими!Льни! – Сегодня день на шхуне,– Льни! – на лыжах! – Льни! – льняной!Я сегодня в новой шкуре:Вызолоченной, седьмой!– Мой! – и о каких наградахРай – когда в руках, у рта:Жизнь: распахнутая радостьПоздороваться с утра!25 июня 1922

«В пустынной хра́мине…»

В пустынной хра́минеТроилась – ладаном.Зерном и пламенемНа темя падала…В ночные клёкотыВступала – ровнею.– Я буду крохотнойТвоей жаровнею:Домашней утварью:Тоску раскуривать,Ночную скуку гнать,Земные руки греть!С груди безжалостнойБогов – пусть сброшена!Любовь досталась мнеЛюба́я: бо́льшая!С такими путами!С такими льготами!Полжизни? – Всю тебе!По-локоть? – Во́т она!За то, что требуешь,За то, что мучаешь,За то, что бедныеЗемные руки есть…Тщета! – Не выверишьПо амфибрахиям!В груди пошире лишьГлаза распахивай,Гляди: не ЛогосомПришла, не Вечностью:ПустоголовостьюТвоей щебечущейК груди…        – Не властвовать!Без слов и на́ слово –Любить… РаспластаннейшейВ мире – ласточкой!Берлин, 26 июня 1922

Балкон

Ах, с откровенного отвеса –Вниз – чтоб в прах и в смоль!Земной любови недовесокСлезой солить – доколь?Балкон. Сквозь соляные ливниСмоль поцелуев злых.И ненависти неизбывнойВздох: выдышаться в стих!Стиснутое в руке комочком –Что́: сердце или рваньБатистовая? Сим примочкамЕсть имя: – Иордань.Да, ибо этот бой с любовьюДик и жестокосерд.Дабы с гранитного надбровьяВзмыв – выдышаться в смерть!30 июня 1922

«Ночного гостя не застанешь……»

Ночного гостя не застанешь…Спи и прости навекВ испытаннейшем из пристанищСей невозможный свет.Но если – не сочти, что дразнитСлух! – любящая – чутьОтклонится, но если навзрыдНочь и кифарой – грудь…То мой любовник лавролобыйПоворотил конейС ристалища. То ревность БогаК любимице своей.2 июля 1922

«Неподражаемо лжет жизнь…»

Неподражаемо лжет жизнь:Сверх ожидания, сверх лжи…Но по дрожанию всех жилМожешь узнать: жизнь!Словно во ржи лежишь: звон, синь…(Что ж, что во лжи лежишь!) – жар, вал…Бормот – сквозь жимолость – ста жал…Радуйся же! – Звал!И не кори меня, друг, стольЗаворожимы у нас, тел,Души – что вот уже: лбом в сон.Ибо – зачем пел?В белую книгу твоих тишизн,В дикую глину твоих «да» –Тихо склоняю облом лба:Ибо ладонь – жизнь.8 июля 1922

«Думалось: будут легки…»

Думалось: будут легкиДни – и бестрепетна смежностьРук. – Взмахом руки,Друг, остановимте нежность.Не – поздно еще![10]В рас – светные щели(Не поздно!) – ещеНам птицы не пели.Будь на – стороже!Последняя ставка!Нет, поздно уже,Друг, если до завтра!Земля да легка!Друг, в самую сердь!Не в наши летаОткладывать смерть!Мертвые – хоть – спят!Только моим сна нет –Снам! Взмахом лопат,Друг – остановимте память!9 июля 1922

«Руки – и в круг…»

Руки – и в кругПерепродаж и переуступок!Только бы губ,Только бы рук мне не перепутать!Этих вот всехСуетностей, от которых сна нет.Руки воздев,Друг, заклинаю свою же память!Чтобы в стихах(Свалочной яме моих Высочеств!)Ты не зачах,Ты не усох наподобье прочих.Чтобы в груди(В тысячегрудой моей могилеБратской!) – дождиТысячелетий тебя не мыли…Тело меж тел,– Ты, что мне пропадом был двухзвездным!..Чтоб не истлелС надписью: не опознан.9 июля 1922

Берлину

Дождь убаюкивает боль.Под ливни опускающихся ставеньСплю. Вздрагивающих асфальтов вдольКопыта – как рукоплесканья.Поздравствовалось – и слилось.В оставленности златозарнойНад сказочнейшим из сиротствВы смилостивились, казармы!10 июля 1922

«Удостоверишься – повремени!..»

Удостоверишься – повремени! –Что, выброшенный на солому,Не надо было ей ни славы, ниСокровищницы Соломона.Нет, руки за́ голову заломив,– Глоткою соловьиной! –Не о сокровищнице – Суламифь:Горсточке красной глины!12 июля 1922

«Светло-серебряная цвель…»

Светло-серебряная цвельНад зарослями и бассейнами.И занавес дохнёт – и в щельКолеблющийся и рассеянныйСвет… Падающая водаЧадры. (Не прикажу – не двинешься!)Так пэри к спящим иногдаПрокрадываются в любимицы.Ибо не ведающим лет– Спи! – головокруженье нравится.Не вычитав моих примет,Спи, нежное мое неравенство!Спи. – Вымыслом останусь, лбаРазглаживающим неровности.Так Музы к смертным иногдаНапрашиваются в любовницы.16 июля 1922