Смертельные иллюзии

– В особняке? – удивилась Мэгги.

Франческа кивнула. Это будет не первый раз, когда она привозит Мэгги и детей в дом отца на Пятой авеню.

– Похоже, Резальщик выходит на охоту по понедельникам. Простые меры предосторожности. – Она попыталась улыбнуться, но вместо ободряющего выражения на лице появился страх.

Мэгги колебалась, ее явно терзали сомнения.

– Я не хочу навязываться, – наконец произнесла она.

Франческа взяла женщину за руку:

– Мы же подруги! Никому ты не навязываешься!

– Я подумаю. – Мэгги медленно повернулась. – Может, к тому времени Резальщика поймают.

– Очень на это надеюсь! – пылко поддержала Франческа.

Женщина улыбнулась, должно быть внезапному порыву Франчески, затем перевела взгляд на стол и тихо спросила:

– А Эван не вернулся домой?

Франческа молчала, вспоминая, как заботлив был брат к Мэгги и ее детям, когда она недолго жила в их доме, да и после не оставлял их. Она уже не впервые задавалась вопросом, не связывали ли их романтические отношения. Этот союз был бы невозможен – швея из Нижнего Ист-Сайда и сын миллионера. До того времени в недавнем прошлом, когда отец от него отказался.

– Нет, он продолжает жить в отеле «Пятая авеню». Я очень горжусь, что он не спасовал перед папой.

– Я слышала, он устроился на работу. – Мэгги говорила, не поднимая глаз.

– Да, помощником судьи. – Общество сочло невероятным – до Франчески доходили слухи, – что ее брат смиренно согласился лишиться семьи и будущего.

Мэгги замолчала.

– Мы не видели его с тех пор, как он заходил в прошлом месяце, чтобы отвести детей в парк.

Франческа не нашлась что ответить.

– Мы нечасто видимся после того, как он переехал. Ему, должно быть, непросто работать помощником и жить в отеле.

– Надеюсь, он еще встречается с прекрасной графиней Бенвенте? – пробормотала Мэгги.

Франческа не знала, что ответить, но решила, что в такой ситуации лучше всего сказать правду.

– Да, их часто видят вместе. Эван всегда испытывал слабость к таким бесстыдным женщинам, как Бартолла Бенвенте.

Мэгги осмелилась поднять глаза:

– Она такая красавица. Они великолепная пара. Если они поженятся, она будет для него хорошей партией. Ты не согласна? – Женщина улыбнулась, но глаза ее оставались грустными.

Франческа была уверена, что все поняла правильно. Мэгги испытывает нежные чувства к ее брату, несмотря на огромную пропасть между ними. Она оказалась в затруднительном положении. Даже если Эван разделяет ее чувства, то их союз почти невозможен. Но скорее всего, брат не испытывает ничего к Мэгги, раз так увлечен графиней.

– Да, общество примет этот брак, – продолжала размышлять Франческа. – Но я не думаю, что Эван готов на ком-то жениться, Мэгги. И не только потому, что он человек достаточно ветреный, но после ухода из семьи ему требуется время, чтобы привыкнуть к новой жизни.

Мэгги резко встала:

– Я уверена, однажды он вернется домой. Займусь чаем.

– Отличная идея, – согласилась Франческа, довольная, что разговор о ее брате закончен.

На город опускался вечер, заметно похолодало. Франческа стояла на тротуаре и дрожала от холода, жалея, что не взяла с собой пальто. Рабочий день позади, окрестные улицы и дома оживали, наполняясь гомоном жителей. По улице прогуливались мужчины и женщины, группа мальчишек играла в стикбол, не обращая внимания на проезжавшую мимо груженую повозку. В баре на углу кипела жизнь, через открытые окна на закопченную улицу выплывал аромат жареного мяса и были видны ярко горящие свечи.

Франческа не взяла машину Кэхилов и сейчас, оглядываясь по сторонам, сокрушалась, что так поступила. В этом районе кэбы, очевидно, не ездят. Если пройти четыре квартала, то можно сесть на омнибус, что идет через весь город, а затем взять кэб от Юнион-сквер. Однако уже стемнело, и среди прохожих все чаще попадались подозрительные личности. Франческа даже немного испугалась, когда двое проходивших мимо мужчин с интересом обернулись и оглядели ее добротный костюм. Ведь любой из них мог быть Резальщиком.

Он не проявит себя до следующего понедельника – если только он не намерен отклоняться от разработанного плана.

Франческа пожалела, что оказалась на улице одна. Разумеется, в сумочке всегда лежал небольшой дамский пистолет, которым она по роду своей деятельности умела пользоваться. Она решительно двинулась вперед, крепче сжав ридикюль. Харт убьет ее, если узнает, в каком месте она находилась одна, вечером и без средства передвижения.

Сзади к ней кто-то приближался, и ребенок, которого мужчина тащил за руку, едва не сбил ее с ног. Франческа напряженно продолжала идти вперед, когда ее схватили за руку. Сердце ушло в пятки.

– Мисс Кэхил! – услышала она за спиной женский голос с вязким, как ирландское болото, акцентом.

Франческа обернулась, довольная, что встретилась взглядом не с мужчиной, а всего лишь с перепуганной расстроенной женщиной. Лишь через несколько мгновений ей удалось сообразить, что перед ней стоят Гвен О’Нил и ее дочь Бридж.

– Миссис О’Нил! Вы меня напугали.

Гвен отпустила руку Франчески. Глаза ее казались огромными на худом бледном лице.

– Поверить не могу, что это вы! – воскликнула она.

Франческа мгновенно успокоилась, заинтересовавшись внезапной радостью Гвен от встречи с ней. Та, казалось, готова была от страха выпрыгнуть из собственной кожи. Франческа улыбнулась Бридж и внезапно поняла, что одиннадцатилетняя девочка все знает об убийстве соседки. Она замерла рядом с матерью, широко распахнув глаза, слишком большие для маленького детского личика.

– Миссис О’Нил, – начала Франческа, широко улыбаясь, в надежде, что это всех успокоит. Однако такую возможность нельзя упускать. Не важно, что она неприлично опаздывает на ужин к матери, – необходимо проводить этих двоих до дома и успеть хотя бы кратко опросить. А может, и подробно.

Гвен прыгала вокруг Франчески, словно ходила по раскаленным углям, и не сводила полных ужаса глаз.

– Миссис О’Нил, в чем дело? – Франческа ухватила женщину за руку. – Что случилось?

Их взгляды встретились. Она открыла рот, но не смогла произнести ни звука.

И тут заговорила Бридж. Голос звучал глухо, девочку душили слезы.

– За нами кто-то следил, – с трудом выговорила она.

Глава 2

Вторник, 22 апреля 1902 года, 19:00

Франческа огляделась, но не заметила ничего подозрительного. Мужчины и женщины, как и прежде, спешили домой после долгого рабочего дня, мальчишки продолжали лупить палками по мячу, бегая по мощеной мостовой. Она с грустью посмотрела на Гвен и сказала:

– Я провожу вас до дома.

– Правда? – с облегчением воскликнула Гвен.

Франческа решительно взяла ее за руку:

– Пошли. – И бросила взгляд через плечо, чтобы удостовериться, что Бридж следует за ними. Ей казалось, что сейчас она увидит Резальщика, стоящего у чугунного уличного фонаря и наблюдающего за ними, однако ничего вокруг не изменилось.

В маленьком подъезде не горел свет, на лестнице мелькали темные тени, что в сложившихся обстоятельствах ужасало больше прежнего.

– Я так понимаю, газовых ламп у вас нет?

– Нет. – Гвен тяжело дышала, роясь в большой хозяйственной сумке. – Но у меня есть свеча и спички.

Свеча и спички были и у самой Франчески, но она ждала, пока женщина разожжет огарок. Руки Гвен так тряслись, что она была вынуждена взять у нее свечу и, чиркнув спичкой, зажечь ее. В тусклом свете она увидела, что кто-то повесил на облупившуюся стену треснутое зеркало, в тщетной попытке скрасить убожество интерьера.

– Пошли, Бридж, – с притворной бодростью произнесла Франческа, поеживаясь.

Они поднимались по старой лестнице, ступеньки тихо поскрипывали при каждом шаге. Гвен с дочерью жили на втором этаже, как и Маргарет Купер. Проходя мимо ее двери, Франческа обратила внимание, что она заперта на висячий замок, значит, полицейские уехали. Оградительная лента была прибита к двери. Когда они с Брэгом уходили, фотограф только прибыл. Рик придумал снимать на пленку жертву и место преступления, для того чтобы вся необходимая в ходе следствия информация всегда была под рукой. Великолепная идея.

Гвен трясущимися руками отперла дверь. Когда все вошли, она обратилась к дочери:

– Бридж, зажги еще свечу.

Франческа задумалась, как эта женщина будет жить с постоянным ощущением страха. Она внимательно разглядывала ее со спины, а когда Гвен повернулась и сняла соломенную шляпку, заставила себя улыбнуться. Локоны упали вниз.

Франческа похолодела. Она знала, что волосы Гвен тоже рыжие, но сейчас была поражена тем, что они так же вились и были той же длины, что и у Маргарет Купер. И все же Гвен и Маргарет не были похожи – Маргарет была просто хорошенькой, а Гвен – настоящей красавицей, – но их сходство сейчас было очевидным. И Гвен жила в соседней квартире с Маргарет…

– Вы так смотрите, – вздохнула Гвен.

– Извините. Я знаю, вы обнаружили тело соседки, миссис О’Нил. Простите. Это так ужасно. – В стороне вспыхнула еще одна свеча, ярче освещая единственную комнату.

Гвен кивнула.

– Да, это было страшно, – прошептала она и повесила на крючок шляпку, а за ней и шерстяную шаль, оставаясь в цветастой блузке и темной юбке. Когда женщина наклонилась, Франческа поняла, что она снимает туфли. Оставшись в одних чулках, Гвен улыбнулась гостье. – Ноги болят, – прошептала она.

Франческа догадалась, что, должно быть, туфли куплены не в магазине, поэтому либо малы ей, либо протерлись до дыр. Услышав шум льющейся на кухне воды, Франческа вспомнила о ведре с водой в комнате покойной Маргарет. Может, у нее тоже болели ноги? Решила ли она попарить их прямо перед приходом убийцы? Помогло ли это убийце поймать ее?

Франческа улыбнулась Гвен:

– Пожалуйста, не обращайте на меня внимание. Вас точно кто-то преследовал?

Гвен молча подошла к маленькому квадратному столу, накрытому яркой желтой скатертью. В центре в надтреснутом стакане стояла одна ромашка. Бридж разжигала огонь в печи и ставила кипятить воду.

– Я уверена в этом!

В этом не было смысла. Франческа сняла перчатки и аккуратно положила их на скатерть. Бридж высыпала в кастрюлю с кипящей водой морковь, лук и ломтики картофеля. Туда же вскоре отправилась и щепотка соли.

– Скажите, как вы полагаете, почему вас могли бы преследовать? – мягко спросила Франческа.

Глаза миссис О’Нил наполнились слезами.

– Я не знаю! Когда я выходила из полицейского управления, меня никто не видел. Но меня не покидает стойкое ощущение, что за мной наблюдают! С вами такого не случалось? – воскликнула она.

Франческа дружески коснулась руки женщины:

– Конечно, случалось.

– О боже, что-то я сегодня совсем забыла о хороших манерах. Мисс Кэхил, вы так много для нас сделали, в прошлом месяце спасли мою дочь от тех ужасных мужчин! Присаживайтесь, прошу вас. Бриджид! Поставь чайник, – скомандовала Гвен. На ее щеках сверкали слезинки. – У нас есть чай. Настоящий английский чай. Особенный – я привезла его с собой, – добавила она, имея в виду недавний переезд из Ирландии в Нью-Йорк.

– Благодарю. – Франческа села. Гвен же продолжала стоять. – Так вы кого-то видели?

– Нет. Никого. Но я всю дорогу не могла избавиться от этого странного чувства. Всю дорогу от самого участка.

Франческа с пониманием кивнула:

– Почему вы стоите? У вас ведь был чрезвычайно трудный день.

Однако Гвен направилась к плите и помешала суп.

– Можете считать меня сумасшедшей, – бросила она через плечо.

– Что вы, ни в коем случае.

– Бриджид, умойся и вымой руки.

Девочка стояла в углу, положив руку на столешницу у плиты, рядом с которой была пристроена раковина.

– Я хочу домой! Ненавижу это место! – внезапно закричала она. – Ненавижу! А больше всего ненавижу лорда Рандолфа!

Франческа встала, едва сдерживая порыв прижать к себе Бридж и успокоить. Интересно, кто такой лорд Рандолф. Гвен бросилась к дочери, обняла ее и прижала голову к своей груди.

– Я знаю, милая. Я знаю. Но мы не можем вернуться. Ты же понимаешь, мы никогда не сможем вернуться домой.

Бриджид разрыдалась и скрылась за занавеской, отделявшей спальню от комнаты. Гвен замерла, уставившись на линялую тряпку цвета горчицы с болью в глазах. Франческа обдумывала ее последние слова. Почему они с Бридж никогда не смогут вернуться домой?

Она подошла к женщине и положила руку ей на плечо:

– Должно быть, непросто начинать жизнь с нуля на новом месте.

– Непросто, – эхом отозвалась Гвен. – Я хотела найти хорошее место, но получилось устроиться только на фабрику. Мы делаем свечи. Целыми днями. Дома я служила личной горничной госпожи в богатом поместье. Мы никогда не голодали.

Недавно Франческа наняла новую горничную в свой дом, хотя штат прислуги был уже укомплектован. Элли была бездомной бродяжкой и стала свидетелем убийства. Сейчас она самая преданная хозяйке горничная во всем доме. Франческа знала, ее мать, Джулия, не захочет взять новую прислугу.

Может, сестре нужна служанка? Как было бы здорово!

– У вас есть рекомендации? – спросила она. Гвен отвела взгляд:

– Боюсь, что нет.

Франческа удивилась. Что бы это значило? Однако сейчас не самое подходящее время для выяснения. Все же она была уверена, что Гвен хорошо служила своей госпоже. Она неплохо разбиралась в людях и верила, что женщина с ней откровенна. Внезапно в голову пришла отличная мысль. Колдер Харт. Она повеселела. Он не станет интересоваться, зачем она наняла еще одну горничную в тот огромный мавзолей, который он называл домом. Она дала себе обещание заняться трудоустройством Гвен незамедлительно.

– Могу я задать вам еще один вопрос, миссис О’Нил? Я занимаюсь убийством Маргарет Купер.

Гвен кивнула, собираясь сесть к столу. И с облегчением выдохнула, опустившись на стул. Франческа поспешила сесть рядом:

– Вы были знакомы с Маргарет Купер?

Гвен еще раз кивнула:

– Когда мы приехали, она уже здесь жила. Она была с нами приветлива, предложила помочь и показать окрестности. Она же помогла мне найти первую работу, но ездить приходилось на другой конец города, поэтому я сразу уволилась, как только узнала о месте на свечной фабрике. Пару раз мы вместе ужинали. Она была хорошей женщиной, мисс Кэхил. Маргарет не заслужила смерти!

– Она не была замужем?

– Нет. У нее на всем белом свете никого не было.

– И друга? – спросила Франческа, вспоминая, что в квартире не было следов пребывания мужчины.

– Нет. Мне казалось это странным. Она ведь такая симпатичная и добрая.

Франческа достала блокнот и ручку и сделала кое-какие записи.

– Но у Маргарет должна была быть хоть какая-то личная жизнь.

– Она работала шесть дней в неделю, а по воскресеньям ходила в церковь. Вы знаете. Я уже все рассказала полиции.

– Мне бы хотелось услышать от вас лично, если не возражаете. Мне очень важно разобраться с этим делом и привести убийцу Маргарет в суд. – Франческа выглядела очень убедительно. – У полиции много дел в работе. У меня же всего одно.

– Конечно. – Гвен улыбнулась, впервые за этот вечер. Похоже, она немного расслабилась. Вода закипела, и женщина принялась готовить чай.

– Какого она была вероисповедания?

– Баптистка. – Гвен повернулась через плечо и опять улыбнулась, взгляд потеплел. – Однажды я взяла ее в свою церковь. Она была очень религиозна, мисс Кэхил. Ее мать была ирландкой. Вы не знали?

Франческа расправила плечи. Вот и еще одна связь с остальными жертвами. Фрэнсис О’Лири и Кейт Салливан были ирландками – а сейчас выясняется, что и у Маргарет были ирландские корни.

– Нет, не знала. Где работала Маргарет?

– Продавщицей в магазине. В какой-то модной лавке сладостей в верхней части города. Я не помню названия, но она говорила, что рядом с ними магазин А.Т. Стюарта.

Универмаг А.Т. Стюарта широко известен, и лавку сладостей, скорее всего, будет найти несложно. Гвен осторожно поставила перед Франческой чашку с чаем, поскольку под ней не было блюдца, способного поймать каждую перелившуюся каплю. Она поблагодарила и улыбнулась.

– Пахнет восхитительно. – И это было правдой. Напиток был крепкий, с ярким экзотическим ароматом и, несомненно, дорогой. Богатство для бедняжки Гвен О’Нил.

– Великолепный чай, – сказала Гвен почти с гордостью. – Я положила еще ложку сахара. Надеюсь, вы не возражаете.

– Спасибо большое. – Франческа знала, что сахар – непозволительная роскошь для бюджета Гвен. Она сделала глоток и ощутила насыщенный вкус, не менее прекрасный, чем аромат. Франческа поставила чашку на стол. – Как и когда вы обнаружили тело?

Улыбка сползла с лица Гвен.

– Этим утром. Я уходила на работу и опаздывала, потому что у Бридж начался кашель, надо было готовить ей лекарство. Я разрешила ей вчера и сегодня пропустить занятия в школе. – Женщина заплакала. – Я вышла в коридор и увидела, что дверь Маргарет открыта. Это показалось мне странным, я заглянула внутрь… и увидела ее на кровати мертвой. Мертвее не бывает. – Гвен затрясло.

Франческа встала и подошла ближе:

– Ну-ну, все хорошо. А в понедельник вечером, когда вы вернулись с работы, ее дверь была заперта?

– Не знаю. Не помню. Если она и была открыта, то я не заметила. Мисс Кэхил, получается, он убивал ее, когда мы с дочерью спали в соседней квартире?

Франческа пожала плечами:

– Нам пока неизвестно точное время убийства, миссис О’Нил.

Гвен всхлипнула:

– Бог мой, это могла быть я или моя дочурка!

Прошло сорок пять минут, прежде чем Франческа добралась до особняка Кэхилов на Пятой авеню напротив Центрального парка, и, когда дворецкий распахнул перед ней двери, золотые часы на мраморной каминной полке в гостиной показывали половину восьмого. Снимая перчатки и шляпку, она не поинтересовалась, который теперь час, понимая, что в любом случае опоздала. Столовая была через несколько комнат, и до нее доносились громкие звуки разговора гостей матери, сопровождаемые перезвоном хрусталя и легкими ударами столового серебра о фамильный фарфор, что говорило о том, что ужин в самом разгаре.

Голова болела, новые белые лайковые туфли стали тесны. Как и у Гвен О’Нил – а возможно, и Маргарет Купер, – ноги нестерпимо болели. Франческа понимала, что заплатит за свой поступок высокую цену, но решила тихо проскользнуть в свою комнату, не присоединяясь к гостям. Кроме того, как она объяснит свое опоздание? Родители не одобряют ее склонность к детективным расследованиям, словно ей всего двадцать и она еще часть их семьи. Впрочем, будь она тридцатилетней замужней женщиной с детьми, Джулия все равно бы переживала за ее репутацию, которой увлечение расследованиями наносит лишь вред. Она много раз обещала матери, что с этим покончено навсегда, но это было правдой лишь наполовину. Как бы она ни хотела быть честной с матерью, понимала, что нашла свое призвание в жизни. Франческа была прекрасным сыщиком, и тому имелись неопровержимые доказательства.

Вопрос с ужином был решен, и Франческа, улыбнувшись дворецкому, прошла через приемную. Восемь лет назад пресса окрестила дом Кэхилов «Мраморный особняк». Ее отец, выросший на ферме в Иллинойсе, стал мясником и в результате основал крупнейшее мясоперерабатывающее производство в стране. Франческа родилась в Чикаго, но вскоре семья перебралась в Нью-Йорк. Девочка очень любила прессу и уже в шесть лет читала газеты. В то время Эндрю и Джулия Кэхил превзошли даже Асторов и Мелонов. Комната, через которую прошла Франческа, была отделана мрамором – коринфские колонны, резные панели на стенах, черно-белый пол.

Дверь в столовую с мебелью красного дерева была открыта. Франческа поправила прическу, стараясь убрать выбившиеся пряди за уши. Румяна, нанесенные на щеки, и помада с губ давно стерлись, подол юбки забрызган грязью, да и общий вид довольно неопрятный. Может, никто и не заметит, как она пройдет мимо.

Минуя распахнутые настежь двери, она украдкой окинула взглядом большой прямоугольный стол, покрытый белоснежной скатертью, за которым должны были сидеть двадцать два человека – по десять с каждой стороны, один во главе стола и один напротив. Впрочем, сейчас одно место должно пустовать. Франческа поморщилась при виде дам в вечерних платьях и кавалеров в смокингах в слепящем блеске хрусталя и позолоченного фарфора и прибавила шаг.

Однако от Джулии было невозможно убежать.

– Франческа! – воскликнула Джулия Ван Вик Кэхил.

Строгий тон заставил дочь остановиться.

Щеки покраснели от охватившего ее чувства вины. Франческа ощущала себя вором, застигнутым врасплох с добычей в руках. Ну вот, теперь ей не скрыться. Вздохнув, она медленно вернулась и встала на пороге, одарив присутствующих лучезарной улыбкой.

Разговор мгновенно прекратился, и все головы повернулись в ее сторону.

Джулия поднялась со своего места. Между матерью и дочерью наблюдалось очевидное сходство. Джулия была голубоглазой блондинкой, сохранившей стройную фигуру. Как и всегда, она была одета в восхитительное платье, на этот раз синее шелковое, отделанное кружевом, с рукавами чуть ниже локтя. Из украшений на ней были серьги и колье с сапфирами. Она выглядела весьма недовольной, но Франческа старалась этого не замечать. Взгляд скользнул в сторону и застыл, натолкнувшись на мужчину, откинувшегося на спинку стула. Франческа была шокирована. За столом не было свободного места. Его занимал Колдер Харт.

Он же должен быть в Чикаго, разве не так?

Сердце вздрогнуло и бешено забилось. Колдер был дома.

– Ты вернулся, – прошептала Франческа, не сводя с него взгляда.

Харт медленно встал и чуть поклонился ей с легкой улыбкой на губах.

Она скучала по нему и не собиралась этого отрицать. Возможно, влечение к Колдеру было лишь физическим, но Франческа очень надеялась, что это не так. А если и так, то она далеко не первая, кого постигла сия участь.

Франческа всегда знала, что настанет день, когда она выйдет замуж за такого же мужчину, каким был ее отец, – респектабельного, честного, реформатора и активиста. Похожего на Рика Брэга. Вместо этого она оказалась помолвлена с богатейшим в городе дельцом и волокитой. Она до сих пор не понимала, как же все так быстро случилось. В какой-то момент они стали друзьями с харизматичным молодым человеком, подозреваемым в убийстве, по имени Колдер Харт. А вскоре уже были помолвлены.

Как получилось, что она влюбилась в него? И влюбилась ли?

Когда рядом был Харт, Франческе казалось, что она села в локомотив без тормозов, несущийся теперь на максимальной скорости по дороге, которой нет конца. Но как бы страшно ей ни было, сойти никогда не хотелось.

Франческа приняла решение.

Она едва не задохнулась, когда услышала вопрос Джулии:

– Ты не присоединишься к нам, Франческа? Ты, разумеется, опоздала, но я полагаю, это связано с проблемами на дороге. Как видишь, у нас твой жених. Он позвонил, и я, конечно, пригласила его на ужин.

Франческа с большим трудом отвела взгляд от Харта. В голосе Джулии она уловила странные нотки, возможно, тревоги или напряжения. Она стояла и смотрела на человека, по непонятной причине предложившего ей стать его женой.

– Мне лучше подняться к себе и переодеться.

Колдер вышел из-за стола и произнес с некоторой тревогой в голосе:

– Франческа, ты выглядишь так, словно готова упасть в обморок.

Единственной возможной реакцией ей показалось спросить, откуда такие предположения. Прежде чем она открыла рот, Харт был уже рядом и поддерживал ее за талию.

– Полагаю, моей невесте необходимо на свежий воздух, – сказал он. И прежде чем Эндрю и Джулия успели что-то спросить, вытолкал Франческу из комнаты.

Харт был высоким широкоплечим мужчиной, костюм черного как смоль цвета, который кому-то другому мог придавать мрачный и зловещий вид, ему лишь добавлял привлекательности. Он внимательно оглядел ее, и Франческа почувствовала, как покраснели щеки и глухо застучало сердце. Его темные глаза – цвета синего вечернего неба с золотыми крапинками – изучали ее юбку и жакет.

Франческа улыбнулась и прильнула к нему. Пройдя через вестибюль, они вошли в роскошную гостиную с множеством уголков для отдыха и остановились. Улыбаясь невесте, Харт ногой затворил дверь.

– Слишком откровенный намек, – засмеялась Франческа.

Он заключил ее в объятия.

– Меня не было долгих две недели, Франческа, – прошептал Колдер, – и мы оба знаем, я не беспокоюсь о том, что скажет или подумает собравшееся общество.

Франческа понимала, что ей следует сопротивляться его настойчивости, и не потому, что она не хотела его поцелуев, а потому, что отец был настроен против Харта и постоянно испытывал его, стараясь найти подтверждение тому, что этот человек не достоин его дочери. Джулия же, напротив, была сторонницей этого союза и не упускала возможности заявить об этом. Франческа положила руки на плечи Колдера: