Принц Отто

– О, если так, то поменяемся ролями! – сказал Отто. – Вчера ночью один приятель сказал мне одно очень хорошее слово, он сказал, что это мы сами себя не можем простить, если не можем простить другому, своему ближнему, который в чем-либо виновен перед нами! И ты видишь, Серафина, как охотно и как легко я простил себя. Неужели же я не буду прощен? – И он ласково улыбался, глядя ей в глаза. – Итак, прости себе и мне!

Она не могла ничего ответить на это; у нее не было слов. Ее душа была потрясена и растроганна; и вместо ответа она порывисто протянула ему руку. Он взял эту ручку, и в тот момент, когда ее нежные пальчики очутились в его руке, горячее, живое чувство нежности и любви, словно электрический ток, пробежало по их сердцам, охватило все их существо и слило их души, их чувства и желания воедино.

– Серафина, – воскликнул он, – забудем прошлое! Позволь мне служить тебе и охранять тебя, позволь мне быть твоим рабом и твоим защитником, позволь мне постоянно быть подле тебя, дорогая, и этого с меня будет довольно! Не гони меня от себя! – Все это он говорил поспешно, торопясь скорее все высказать, как это делает испуганный ребенок. – Я не прошу у тебя любви, – продолжал он, – нет, и одной моей любви довольно!

– Отто! – воскликнула Серафина, не будучи долее в состоянии сдержать свое чувство, и в одном этом болезненном, полном нежного упрека возгласе родилось целое признание.

Он невольно взглянул на нее, и на ее лице он прочел такой живой, непритворный экстаз нежности и муки и в каждой черте, особенно в ее потеплевших, совершенно изменившихся глазах, такое выражение ярко вспыхнувшей любви, что вся она казалась совершенно преображенной.

– Серафина?! – вырвалось у него как бы вопросом. – Серафина? – повторил он затем почти беззвучно, потому что у него вдруг разом пропал голос.

– Посмотри вокруг себя, – сказала она. – Видишь ты эту лесную полянку, видишь эти молодые листочки на деревьях, эти светло-зеленые побеги, эти цветы на лугу! Вот где мы встретились с тобой впервые! Так сладко забыть все и возродиться для новой жизни! О, какой бездонный колодец уготован для всех наших прегрешений! Это Божье милосердие и человеческое забвение!

– Да, пусть все, что было, будет предано нами забвению и Божьему милосердию к нам, грешным! Пусть все, что было, будет обманом чувств, кошмаром, мимолетным сном! Позволь мне все начать сначала, как если бы я был тебе чужой. Мне снился сон, долгий, продолжительный сон. Я обожал, я боготворил прекрасную, но жестокую женщину, женщину, стоящую во всех отношениях выше меня, но холодную, как лед. И снова мне снилась она, но мне казалось, будто она таяла и разгоралась и обращала лицо свое ко мне, ласковое и лучезарное. И я, за которым не было никаких иных достоинств, кроме способности свято любить, любить раболепно и молитвенно, я лежал подле нее близко-близко и боялся шевельнуться из опасения пробудиться от этого сна…

– Лежу близко-близко… Этот сон не разгонит и пробуждение! – сказала она внезапно дрогнувшим голосом.

И в то время как Отто и Серафина так облегчали в словах свои души друг перед другом, в это самое время в Миттвальдене, в здании городской ратуши, была провозглашена республика.

Библиографическая приписка в дополнение к этому рассказу

Конечно, читатели хорошо знакомы с новейшей историей и не станут спрашивать меня о дальнейшей судьбе этой республики. Самые подробные и вернейшие сведения можно найти, без сомнения, в мемуарах господина Грейзенгезанга или нашего мимолетного знакомого, лиценциата Редерера. Однако следует заметить, что Редерер с излишней авторской вольностью делает из господина Грейзенгезанга настоящего героя этих событий, выставляя его в качестве центральной фигуры и рисуя его настоящим громовержцем, что, как известно нашим читателям, весьма далеко от истины. Но, снисходя к этой авторской слабости, можно сказать, что в остальном его книга представляется весьма полной и заслуживающей внимания.

С сильными, яркими и хлесткими страницами книги сэра Джона читатель уже, вероятно, успел познакомиться (два тома, лондонское издание, – Лонгмана, Херста, Риса, Орма и Брауна). Хотя сэр Джон в оркестре, разыгравшем эту историческую симфонию, исполнял партию, написанную для губной гармоники, но в своей книге он как будто играет на фаготе. В его книге ярко выразился весь его характер и все особенности его нрава. Симпатии и благорасположение сильных мира сего обеспечили ей успех и среди публики. Впрочем, книга эта, несомненно, не лишена интереса. Тут необходимо, однако, одно маленькое разъяснение. Читатель, вероятно, помнит, что глава, в которой сэр Джон пишет о Грюневальдском дворе, была уничтожена автором собственноручно, в присутствии принца Отто, в его дворцовом саду. Каким же образом могло случиться, что эта самая глава чуть не полностью, от начала до конца, фигурирует на страницах моего скромного рассказа или романа?

Объясняется это очень просто. Дело в том, что этот во всех отношениях очень почтенный литератор был человек предусмотрительный и чрезвычайно методичный – «Ювенал[29] по двойной бухгалтерии», как его в насмешку назвал какой-то злой шутник; и он мне говорил впоследствии, что когда он уничтожил тогда в саду эту часть своей рукописи, то он сделал это скорее из потребности проявить каким-нибудь эффектным драматическим жестом искренность своих намерений, чем с намерением уничтожить в действительности эти страницы. В то время кроме арестованной рукописи у него были две черновые тетради его путевых заметок и еще один, набело переписанный экземпляр. Тем не менее он сдержал свое обещание и честно выполнил добровольно принятое им на себя обязательство и не включил главы о Грюневальдском дворе в свою книгу мемуаров о различных дворах европейских государей. Но он предоставил ее в мое распоряжение и дал мне разрешение ознакомить публику с ее содержанием.

Дальнейшие библиографические справки позволяют нам заглянуть еще дальше на жизнь тех лиц, чьи судьбы интересуют нас. Сейчас у меня под рукой на моем письменном столе лежит небольшой томик: сборник стихотворений без обозначения имени издателя или издательской фирмы, с припиской на первой странице: «Не для широкой публики, а для интимного круга друзей». Называется эта книга так: «Popsies par Frpdpric et Amplie» («Стихотворения Фридриха и Амалии»). Мой экземпляр приобретен мною от мистера Бэна на Хаймаркете. Это дарственный экземпляр с надписью автора, сделанной рукой самого принца Отто. На первой белой страничке книги значится имя первого владельца этого томика и следующий скромный эпиграф, который также может быть с большой вероятностью приписан автору: «Le rifme n'est pas riche»[30].

Что касается меня, то я должен сказать, что стихи этого сборника как-то уж чересчур проникнуты личными чувствами автора, и мне они показались весьма скучными и до крайности однообразными. Те же из них, о которых, как я полагаю, можно было предположить, что они принадлежали перу принцессы, были особенно скучны и добросовестны и совершенно лишены всякого вдохновения и увлечения. Это, однако, не помешало маленькой книжонке иметь большой успех в том кругу читателей, для которых она предназначалась. Впоследствии я случайно напал на след даже вторичной такой попытки, то есть другого нового издания творений тех же авторов; приобрести этот второй том их произведений я не имел возможности. Впрочем, едва ли это могло сказать нам что-нибудь новое о Фридрихе и Амалии, и потому мы здесь простимся с Отто и Серафиной, или Фридрихом и Амалией, стареющими вместе под мирным кровом дворца родителей Серафины, при дворе которых они поселились после пережитой ими катастрофы и где они проводят время, нанизывая французские рифмы и корректируя взаимно свои творения.

Продолжая просматривать списки появившихся за последнее время книг, я вижу, что некий мистер Суинберн посвятил свои лирические песнопения и звонкие сонеты памяти Гондремарка. Это имя встречается по меньшей мере два раза в патриотических фанфарах Виктора Гюго в числе упоминаемых великих патриотов; а в последнее время, когда я уже считал свой труд совершенно законченным, я случайно напал на след этого великого политикана и его прекрасной графини. В интересном труде, озаглавленном «Дневник Джона Хота Коттерилля, эсквайра», я прочел, что мистер Коттерилль, будучи в Неаполе, 27 мая был представлен барону и баронессе фон Гондремарк: «Барон – человек, наделавший в свое время много шума в Европе, а баронесса – все еще прекрасная и очаровательная женщина с несомненными следами былой редкой красоты; оба прекрасные, остроумные собеседники. Она очень любезно превозносила мое знание французского языка, уверяла, что никогда бы не подумала, что я англичанин; сказала, что знавала моего дядю, сэра Джона, при одном из германских дворов, где он был проездом, и признала во мне общую фамильную черту с ним: многие манеры и изысканную учтивость. В заключение она пригласила меня посетить их».

Далее читаю: «30 мая посетил баронессу фон Гондремарк, была очень довольна, и я также. Это, несомненно, в высшей степени умная, утонченная и многосторонняя женщина, женщина старого закала, тип, ныне – увы! – совершенно исчезающий. Она прочла мои «Заметки о Сицилии», говорит, что они ей очень напомнили стиль моего дяди, но что они написаны в более мягких тонах, менее резко и желчно. Я высказал опасение, что, вероятно, они кажутся ей также и менее яркими и выпуклыми, но она поспешила меня успокоить: «О нет, только способ изложения и изображения более мягкий, более литературный, если хотите, но та же острота наблюдательности, то же умение отличить существенное от несущественного, та же сила и яркость мысли». Я был весьма польщен и, признаюсь, почувствовал большое уважение к этой прекрасной патрицианке».

Очевидно, знакомство это продолжалось довольно долго, и когда мистер Коттерилль должен был уехать из Неаполя в свите лорда Протоколь на флагманском судне адмирала Ярдарма, как он о том подробно сообщает в своем дневнике, то главной причиной его сожаления о необходимости покинуть этот город была необходимость расстаться «с этой в высшей степени умной и симпатичной дамой, которая уже стала смотреть на меня как на младшего брата».

Примечания

1

Стивенсон работал над романом «Принц Отто» с перерывами начиная с 1873 г., – больше и, во всяком случае, дольше, чем над любым другим своим романом. По свидетельству биографов, он много раз откладывал книгу, снова к ней возвращался, переписывал некоторые пассажи по девять-десять раз, писал в Калифорнии, Шотландии, Швейцарии и Англии, но так и не добился успеха. В конце концов роман был опубликован в 1885 г.

Действие романа перенесено в вымышленное, опереточно бутафорское государство Грюневальд. По идее автора игрушечное государство должно было стать трагикомическим фоном для личности значительной и незаурядной, составить по отношению к ней контраст одновременно смешной и печальный. Однако и читатели и критики не приняли «Принца Отто» и безоговорочно отнесли его к неудачам автора. Мнение это в значительной степени справедливо: исполнение действительности не возвысилось до уровня честолюбивого авторского замысла представить важнейшие проблемы политической и общественной жизни в отвлечении от принижающих и обесцвечивающих обстоятельств английской действительности второй половины XIX в.

2

Менее счастливое чем Польша… – Имеется в виду более чем на 100 лет исчезновение Польши как государства в результате трех разделов Польши в конце XVIII в.

3

Гарун аль-Рашид (763–809) – багдадский халиф с 786 г; типичный восточный деспот: мелочный, завистливый, жестокий. Персонаж «1001 ночи».

4

…зависть Ахава к винограднику… – Ахав – израильский царь с 925 по 903 г. до н. э., действующее лицо Ветхого Завета. Согласно Библии, страстно желал приобрести расположенный рядом с его дворцом виноградник, хозяин которого наотрез отказался его продать. Тогда жена Ахава обвинила хозяина виноградника в богохульстве, за что тот был казнен, и виноградник перешел в собственность Ахава.

5

Акр – единица площади в английской системе мер; равен 0,4047 га.

6

Лиценциат – одна из младших ученых степеней в западноевропейских университетах.

7

Меровинги – первая королевская династия, правившая во Франкском государстве с конца V в. до 751 г. Последний представитель этой династии Хильдерик III, ничтожный и безвольный человек, был в 751 г. мирно сменен на троне Пипином Коротким, основателем династии Каролингов.

8

Клеопатра VII (69–30 гг. до н. э.) – египетская царица (с 51 г. до н. э.) из династии Птолемеев. В борьбе за власть и в дальнейшем ее сохранении не брезговала никакими средствами; отличалась непомерной любовью к роскоши. Не сумев сохранить власть, покончила с собой.

9

Нимфы – в античной мифологии низшие божества, олицетворявшие силы природы, прекрасные молодые девушки. Нимфы различались согласно местам их обитания: наяды жили в водоемах, дриады – на деревьях. Зачастую у отдельного водоема или дерева была своя нимфа.

10

«Делатель королей» – это прозвище получил Уорик (Варвик) Ричард Невилл (1428–1471), английский государственный деятель, граф, принимавший активное участие в войне Алой и Белой розы, за то, что с его помощью на английский трон взошли Эдуард IV, Генрих VI. Погиб в бою.

11

Помпадур Жанетта-Антония Пуассон (1721–1764) – маркиза, фаворитка французского короля Людовика XV, пользовалась неограниченным влиянием в делах управления государством. Способствовала сближению Франции с Австрией, что послужило причиной Семилетней войны.

12

Екатерина Медичи (1519–1589) – французская королева с 1547 г., жена французского короля Генриха II. После смерти мужа в 1559 г. почти 30 лет правила Францией в качестве регентши или советницы трона (королевы-матери). Была одним из организаторов Варфоломеевской ночи (1572).

13

Суперкарго – лицо, ведающее на судне приемом и выдачей грузов, а также наблюдающее за состоянием трюмов.

14

Тритон – в греческой мифологии морское божество, сын Посейдона. Тритон изображался с рыбьим хвостом вместо ног, с трезубцем и раковиной в руках.

15

Джанболонья, Джованни Болонья (собственно Жан де Булонь; 1529–1608) – итальянский скульптор, выходец из Нидерландов, возможно, учился у Микеланджело. Представитель маньеризма, он создавал богато декорированные фонтаны, выделяющиеся свободой и динамикой пространственной композиции, изяществом пропорций, скульптурные группы, памятники и статуи (конный памятник Козимо I Медичи, 1593; площадь Синьории, Флоренция; «Меркурий», 1580; Национальный музей, Флоренция).

16

Лампион – цветной фонарь, стеклянный или бумажный, применяемый для освещения или иллюминации.

17

Кортес Фернандо (1485–1547) – испанский конквистадор, завоеватель Мексики (1520–1521). Открыл Калифорнию (1536).

18

…роль Нафана перед Давидом!.. – Библейский пророк Нафан несколько раз предостерегал царя Давида от неугодных Богу поступков, и Давид всякий раз внимал его словам.

19

Плутарх (ок. 46 – после 119) – греческий писатель, историк. Автор знаменитых «Сравнительных жизнеописаний», а также многочисленных трудов по истории литературы, физике, медицине, риторике, истории музыки и теологии.

20

Публий Вергилий Марон (70–19 гг. до н. э.) – крупнейший римский поэт. Наиболее известными его произведениями являются «Буколики», «Георгики» и в особенности «Энеида», ставшая национальным эпосом римлян. Став классиком при жизни, пользовался заслуженной славой как в античности, так и в Средневековье, и в эпоху Возрождения.

21

Волан – вид оборки на женской одежде.

22

Кордегардия – помещение для караула, охраняющего крепостные ворота, располагаемое обычно у входа или выхода из них, рядом с самими воротами. Нередко кордегардия представляет собой часть крепостного сооружения с возможностью для обороны.

23

Юдифь – израильская героиня, спасшая город Ветилуя от ассирийского войска под командованием Олоферна. Пробравшись к вражескому полководцу в палатку, она отрубила ему голову.

24

Абердин – город в Шотландии, в котором находится известный университет.

25

Левиафан – в Библии огромное морское чудовище.

26

Боги огромной равнины и просторных лесов (фр.).

27

И от самого тюремщика получать уроки (фр.).

28

Бернс Роберт (1759–1796) – шотландский поэт, автор песен, легенд и поэм, рисующих народный быт и душу народа. Его поэзия характеризуется глубочайшим чувством природы.

29

Ювенал Децим Юний (ок. 60 – после 127) – римский поэт, автор сатир, в которых обличал пороки своего времени. Его ирония метко обличала раболепство придворных, чрезмерную роскошь богачей, бесстыдство выскочек, безнравственность. В Средние века благодаря своей моралистической строгости был одним из самых читаемых авторов.

30

Рифмы небогаты (фр.).