Замечательное десятилетие. 1838–1848

204

По поводу своей статьи о книге Гоголя «Выбранный места из переписки с друзьями» Белинский писал Боткину 28 февраля 1847 г.: «Природа осудила меня лаять собакою и выть шакалом, а обстоятельства велят мне мурлыкать кошкою, вертеть хвостом по-лисьи. Ты говоришь, что статья «написана без довольной обдуманности и несколько сплеча, тогда <как> за дело надо было взяться с тонкостью»… Эффект этой книги был таков, что Никитенко, ее пропустивший, вычеркнул у меня часть выписок из книги, да еще дрожал и за то, что оставил в моей статье. Моего он и цензора вычеркнули целую треть, а в статье обдуманной помарка слова – важное дело» (Белинский, т. XII, стр. 339–340).

205

Примечание Н. X. Кетчера – «Сочинения В. Белинского», ч. 11, М. 1861, стр. 115. Рецензия Белинского на третью часть воспоминаний Ф. Булгарина действительно была кем-то изуродована, и ее журнальный текст резко отличался от рукописного. Однако мысль Анненкова о какой-то «терпимости» Белинского по отношению к его прежним врагам не подтверждается фактами.

206

Белинский познакомился с книгой левогегельянца Макса Штирнера «Единственный и его достояние», очевидно, еще в Петербурге (она была напечатана в России, но в начале 1846 г. запрещена цензурным комитетом). В письме к Боткину от 17 февраля 1847 г. Белинский спрашивал: «Прочел ли ты книгу Макса Штирнера?» (Белинский, т. XII, стр. 332). Не исключена возможность, что и чтение этой книги, являвшейся апологией буржуазного индивидуализма, и разговоры о ней с Анненковым и Тургеневым, знавшим Макса Штирнера лично, натолкнули Белинского на тот ход мыслей, который воспроизводится ниже в воспоминаниях. Характерно и то, что, вскрывая реакционную сущность идей, развиваемых Штирнером, Белинский трактует интересующую его проблему в духе не только «разумного эгоизма» (Л. Фейербах), но и общественной солидарности, идеи, характерной для революционно-социалистических учений того времени. Трактовку этой проблемы, показывающую подход Белинского не к альтруизму, как думал Анненков, а к материалистическому пониманию истории, Белинский подчинял главной задаче своей эпохи – «пробуждению в народе чувства человеческого достоинства», осознанию им своих коренных интересов, о чем и писал в известном письме к Гоголю.

207

Отзыв Белинского о «Сикстинской мадонне», оспаривавшего мнение «романтиков, особенно Жуковского», см. в его письме 1847 г. к Боткину из Дрездена (Белинский, т. XII, стр. 384), а также в статье «Взгляд на русскую литературу 1847 года» (там же, т. X, стр. 308–309).

208

Об этом «движении» Белинский с оказией писал Анненкову по своем возвращении из-за границы в Россию (см. его письма от 1–10 декабря 1847 г. и от 15 февраля 1848 г.). В последнем письме он сообщал: «Дело об освобождении крестьян идет, а вперед не подвигается» (Белинский, т. XII, стр. 436–439, 468).

209

В этой части воспоминаний Анненков явно искажает облик Белинского. «Революционера и агитатора» видели в нем не его враги, а в первую очередь его друзья и последователи – Герцен, Огарев, лучшие из петрашевцев, а за ними Чернышевский, Добролюбов и все молодое поколение революционеров-разночинцев. Герцен справедливо называл Белинского «самой революционной натурой николаевского времени» («Былое и думы», гл. «Н. И. Сазонов»). Иначе воспринимали Белинского его «друзья» либералы при жизни и тем более после смерти критика. Так, К. Д. Кавелин, собираясь писать о Белинском, сообщал 5 сентября 1848 г. Грановскому: «Это будет документом для будущей биографии нашего друга и благородного мученика либерализма в России» (ЛН, т. 67, стр. 597). В таком же духе характеризует Белинского и Анненков.

210

Письмо Гоголя по поводу статьи Белинского о «Выбранных местах из переписки с друзьями» (появилась во второй книге «Современника» за 1847 г.) было переслано критику из Петербурга и попало в Зальцбрунн одновременно с письмом Гоголя к Анненкову, адресованным в Париж (его постоянный адрес в то время). Этим и объясняется тот факт, что Анненков говорит о письме Гоголя, присланном Белинскому якобы через него, в то время как критик в своем ответе сообщает, что это письмо «переслал» ему N (очевидно, Н.Я.Прокопович, через приятеля Белинского Н. Н. Тютчева – см. письмо последнего к Белинскому от 22 июня 1847 г. в сб. «В. Г. Белинский и его корреспонденты», 1948, стр. 278). Ответное письмо Белинского точно помечено: «15 июля н. с., Зальцбрунн». Это был день их отъезда из Зальцбрунна в Париж через Дрезден и Франкфурт на Майне, намеченный заранее, о чем Белинский уведомлял жену в письме от 25 июня/7 июля 1847 г. (Белинский, т. XI I, стр. 377). Анненков сообщает, что Белинский оставил копию с готового текста письма к Гоголю для себя. Ее-то, по всей вероятности, он и читал в кругу Герцена по приезде в Париж, а не «черновое своего письма», как пишет далее Анненков (см. о Белинском в Париже у Герцена в «Былом и думах» в гл. XXV и LXI, а также в ЛН, т. 61, стр. 88).

211

Письмо Белинского ошеломило Гоголя. Сохранилось три варианта его ответного письма к критику. Гоголь сетовал на «ожесточение» Белинского в письме к Анненкову из Остенде от 12 августа 1847 г. (Гоголь, т. XIII, стр. 362–364) и все же признал: «Бог весть, может быть, и в ваших словах есть часть правды» (Гоголь, т. XIII, стр. 360), Весть о переписке Белинского с Гоголем, очевидно, через Анненкова вскоре дошла и до Москвы. Уже в письме от 24–25 августа 1847 г., являвшемся прямым ответом на сообщение Анненкова о состоянии духа Белинского, о его и Анненкова переписке с Гоголем, Боткин писал: «Бог знает, как любопытно прочесть письмо Белинского к Гоголю и ответ его, равно и письмо Гоголя к вам» (Анненков и его друзья, стр. 548).

212

О заграничных впечатлениях Белинского см. в его письмах к жене и к Боткину (Белинский, т. XII, стр. 362–398).

213

Анненков цитирует письмо Боткина с существенными пропусками (оно напечатано полностью в книге Анненков и его друзья, стр. 541–545, так как являлось одновременно и письмом к Анненкову). Это как раз то самое письмо, в котором Боткин наиболее откровенно защищает буржуазию от социалистической критики Белинского и Герцена. Письмо Боткина является ответом на письмо к нему Белинского из Дрездена от 7/19 июля 1847 г., в котором была и приписка Анненкова (Белинский, т. XII, стр. 383–385).

Книга Луи Блана – «История десяти лет», изданная в 1841 г., в начале сороковых годов на время увлекла Белинского и сыграла известную роль в его духовном развитии, но в 1847 г., прочитав ее заново, Белинский обнаружил в ней антиисторизм, риторику и всякого рода натяжки, хотя по-прежнему отмечал, что «основной взгляд на буржуазию Луи Блана не совсем неоснователен» (Белинский, т. XII, стр. 449).

214

Об отъезде из Парижа см. письмо Белинского к жене от 22 сентября н. ст. 1847 г. (Белинский, т. XII, стр. 397–398).

215

Вольная цитата из письма Белинского к Анненкову из Берлина от 29 сентября н. ст. 1847 г., в котором он описывает свои дорожные приключения (Белинский, т. XII, стр. 398–403).

216

Имеется в виду Щепкин Дмитрий Михайлович (1817–1857), старший сын Михаила Семеновича, математик, филолог, приятель Белинского; жил тогда в Берлине, увлекаясь египтологией. Белинский пробыл у Щепкина неделю и через Штеттин и Кронштадт возвратился в Петербург 24 сентября 1847 г.