Помолвка виконта

– Мне не следовало рассказывать вам это, – с сожалением признал Эдам.

Десима держалась с ним легко и непринужденно, отчего он невольно подумал, что эта девушка ничуть не уступает в беседе эффектным молодым дамам, к которым он привык в лондонском высшем свете. Но Десиме была свойственна очаровательная девичья непосредственность, которой у светских дам просто быть не могло.

– Вероятно, – с усмешкой согласилась она. – Но я рада, что вы это сделали. Они по-свински обошлись со мной, когда я впервые вышла в свет, поэтому мне доставило удовольствие представить их в такой неловкой ситуации.

– Почему они обошлись с вами по-свински? – Ему было трудно представить себе кого-нибудь, нелюбезного с Десимой. – Вы нарушили одно из их нудных правил и станцевали вальс, прежде чем вас одобрили?

– Вальс? – Она уставилась на него как на безумного. – Кто пригласил бы танцевать девушку ростом в пять футов и десять дюймов?

– Я, – просто ответил Эдам. – Вы хотите сказать, что не умеете вальсировать?

– Умею – просто мне никогда не приходилось этого делать на практике. Бедный синьор Маццетти! Он делал все, что мог. От смущения я часто наступала ему на ноги. В общем, хорошо, что меня никогда не приглашали танцевать.

Эдам отодвинул свою тарелку и поднялся. «Должно быть, я спятил», – подумал он.

– Потанцуем?

– Но здесь нет музыки, а кроме того, кто будет мыть посуду?

– Я буду напевать, а посуду мы потом помоем вместе.

В чудесных серых глазах светились испуг и озорство. Эдам предпочитал озорство.

– Я очень энергичный танцор, мисс Росс. Могу я пригласить вас?

Десима поднялась и присела в реверансе.

– Благодарю вас, милорд, хотя боюсь, что меня не одобрили патронессы.

– К дьяволу патронесс. Итак? Раз, два, три…

Он был прав – это нисколько не походило на танец с синьором Маццетти. И Десима могла вальсировать, несмотря на зимние туфли и тяжелые юбки, между кухонным столом и маслобойкой, шкафом и ящиком с мукой, смеясь, подпевая Эдаму, покуда не споткнулась и не оказалась в опасной близости от его груди.

– О боже! – Она дышала с трудом, отчасти от смеха, отчасти от странного возбуждения. – Это бренди… Должно быть, я до сих пор пьяна.

– У вас кружится голова. Отдохните немного. – Серебристо-серые глаза Эдама становились зелеными от пламени свечей. – Просто постойте. – Он не отпускал Десиму, держа ее одной рукой за талию, а другой за руку.

Десима чувствовала, что склоняется к нему, отвечая его призывному взгляду, который так притягивал ее.

Губы Десимы инстинктивно раскрылись. Не следовало пить этот бренди – недаром незамужним девушкам запрещают употреблять спиртное.

Его рот был совсем близко – ей нужно было только чуть приподняться на цыпочках. Ее глаза закрылись. Это вот-вот произойдет. Десима могла думать только о ближайших десяти секундах – дальше не было ничего.

Теплое дыхание щекотало ей губы.

– Десима. – Слово прозвучало так тихо, что она скорее почувствовала, чем услышала его.

– М-м-м?

Звук хлопнувшей двери наверху. Слабый голос:

– Мисс Десси?

Десима моргнула, отшатнулась и нащупала за спиной обеими руками спинку стула.

– Пру. Должно быть, она проснулась. Я поднимусь и посмотрю…

Пошатывающаяся Пру стояла в открытых дверях, сонно моргая в дрожащем пламени свечи, которую Эдам поставил на столе у лестницы. Десима заставила горничную вернуться в спальню.

– Ложись в постель, Пру. Тебя здесь просквозит.

– Мне нужно в уборную, мисс Десима, а я не могу найти ночной горшок.

– Я провожу тебя. В конце этого бокового коридора настоящий ватерклозет.

Обе, нетвердо стоя на ногах, но по разным причинам, с минуту глазели на эту современную роскошь, потом Пру вошла внутрь и закрыла дверь. Радостное возбуждение после танца все еще кипело в крови Десимы, но к нему примешивалось чувство тоски. Эдам почти поцеловал ее. Никто никогда не целовал Десиму, кроме членов ее семьи. «Каким образом мое тело знает, что этого не произошло?» – подумала она, проводя руками по груди и плечам и стараясь отогнать странную дрожь, охватившую ее.

«Вероятно, он считает меня старой девой, изголодавшейся по любви и ласкам». Назойливый внутренний голос нашептывал: «Ты и есть отчаявшаяся старая дева, готовая броситься в объятия первого попавшегося интересного мужчины».

Тарахтение металлического механизма и звук льющейся воды служили уничтожающим контрапунктом к этой неприятной истине. Десима заставила себя сосредоточиться на том, что Пру, очевидно, чувствует себя не так плохо, если смогла справиться с незнакомым устройством.

Горничная вышла из уборной, смущенно моргая.

– Где мы, мисс Десси?

«О боже!» Десима постаралась, чтобы ее голос звучал как можно прозаичнее:

– Это дом лорда Уэстона, он спас нас от снегопада?

– Я не помню никакого снегопада, мисс Десси. И никакого лорда. О, моя голова…

Десима разгладила мятые простыни, взбила подушки и снова уложила горничную в кровать.

– Мы попали в снежную бурю, Пру, и ты заболела, но здесь мы в безопасности. – Она внутренне содрогнулась от собственной лжи. Пру, может быть, в безопасности, но ее хозяйка пребывала в дюйме от серьезной опасности, исходящей в основном от нее самой.

Теперь постель была достаточно теплой, а комната – уютной, благодаря огню, потрескивающему в камине. Десима оставила дверь приоткрытой и пошла взглянуть на Бейтса. Он громко храпел, несомненно под влиянием лауданума и бренди. Она проверила камин в своей комнате и комнате Эдама, прежде чем понять, что оттягивает момент, когда придется спуститься вниз.

Десима стояла за кухонной дверью, глубоко дыша и пытаясь придать лицу спокойное выражение. Оказалось, что самостоятельная жизнь означает ответственность за собственные ошибки. Расправив плечи, Десима вошла в кухню.

Эдама там не было, но почти сразу она услышала шум из буфетной и заглянула туда. Ее смущение растворилось в приступе смеха. Его лордство был облачен в широкий белый фартук и энергично отмывал тарелку в тазу с горячей водой.

– Что вы делаете?

– Мою посуду. Вода хорошо нагрелась на плите, и я решил, что нужно ею воспользоваться.

– Я потрясена, – призналась Десима.

Эдам серьезно посмотрел на нее:

– Сода – едкое вещество. У судомоек должны быть грубые руки.

– Возможно, где-то есть ланолин. Им пользуется наша кухарка. – Десима начала поиски. – Смотрите, вот банка. Ополосните руки в чистой воде, вытрите их насухо и вотрите его в кожу.

Эдам вымыл последнюю тарелку и последовал совету Десимы, морща нос от запаха ланолина.

– Пахнет овчиной.

– Почему аптекари не думают об этом? – пробормотала Десима, нашла полотенце и начала вытирать тарелки. – Душистый ручной крем для джентльменов, которые сами моют посуду. Они могли бы продавать его с вашим гербом на банках – «Специальный ручной бальзам для мытья посуды лорда Уэстона. По договоренности. У каждой судомойки могут быть такие же мягкие руки, как у виконта».

– Остроумно, – одобрительно заметил Эдам.

– Надо накормить Пру, когда она снова проснется. И мы должны будем накормить Бейтса – я уверена, что ему это необходимо. А утром нам понадобится завтрак. Да, и, кроме того, мне нужна ячменная вода для Пру.

– Посмотрите в кладовой, – предложил Эдам. – Там, где был лауданум.

Спустя полчаса на одном краю кухонного стола лежала пачка тетрадей, а на другом стоял ряд маленьких бутылочек. Десима с признательностью смотрела на них.

– Спасибо миссис Читти. Здесь есть сироп от кашля, порошок от головной боли и лавандовая вода, а в этой красной тетради полно медицинских рецептов.

Эдам перелистал тетрадь:

– Вот рецепт ячменной воды. Нужно положить ячмень в воду и оставить на ночь. – Он продолжал читать, покуда Десима рылась в ящиках с припасами, пока, наконец, не достала с триумфом ковш, полный ячменя. – В теплую воду. Утром добавить лимонный сок и сахар.

– Думаю, мы должны прежде всего попробовать что-нибудь испечь, – печально сказала Десима, беря одну из тетрадей с кулинарными рецептами. – Осталась одна буханка хлеба. И мы не сможем долго прожить на холодном мясе. О боже! – Она зевнула. – Я должна пойти спать.

Эдам наполнил горячей водой кувшины и отнес их наверх, покуда Десима освещала дорогу.

– Я мог бы сделать неплохую карьеру в качестве слуги, вам не кажется? – Он поставил один кувшин на ее умывальник и задержался у двери, когда она вошла. – Доброй ночи, Десима. – Поцелуй, который он запечатлел на ее лбу, был таким быстрым, что она все еще моргала, недоумевая, когда дверь спальни закрылась за ним.

– Доброй ночи, Эдам, – обратилась Десима к дверной панели. Это был не тот поцелуй, о котором она мечтала.

Улыбаясь собственной глупости, Десима откинула покрывало на кровати и начала раздеваться.

Глава 5

Десима смогла крепко поспать два часа, прежде чем ее разбудил шум в соседней спальне.

Но Пру не звала ее – просто громко разговаривала в жару. Ее лоб пылал, она ворочалась в постели со стонами и кашлем. То, что Пру не проснулась, беспокоило Десиму – это могло означать, что девушка серьезно больна.

Все, что она могла делать, – это сидеть у кровати, смачивая лоб и губы Пру губкой и шепча слова утешения.

С площадки доносились тихие звуки шагов и бормотание голосов. Его лордство не спал, занимаясь Бейтсом. Было утешительно, что другие тоже не спят в тихом простуженном доме.

Глядя на огонь, Десима внезапно подумала, как ей повезло, что Эдам Грантам оказался именно таким человеком. Ей и в голову не приходило, что джентльмен – аристократ! – мог так спокойно и уверенно справляться с домашним хозяйством и ухаживать за больными.

Когда часы пробили три, вода почти кончилась, а огонь догорал в камине. Десима подбросила в огонь полено и взяла кувшин.

Дверь комнаты Бейтса напротив была открыта, и пламя свечей отбрасывало полосы света в темный коридор. Десима заглянула внутрь – грум лежал неподвижно, с закрытыми глазами. Десима на цыпочках вышла на площадку и замерла при звуке приближающихся шагов. Эдам появился из коридора, который она считала ведущим в уборную, не ся предмет, скромно прикрытый полотенцем.

При виде ее он улыбнулся; его зубы блеснули в полумраке коридора.

– Доброе утро, Десима.

Она отвела взгляд от ночного горшка, сосредоточив его на роскошном парчовом халате Эдама: черные драконы извивались на алом фоне, извергая из пастей золотые струи. Это выглядело экзотично и в высшей степени по-мужски.

– Как великолепно!

– Благодарю вас, мисс Росс. – Улыбка Эдама была откровенно игривой.

– Я имела в виду ваш халат, – объяснила Десима и вдруг с ужасом осознала, что не надела свой халат и только тонкая ночная сорочка прикрывает ее тело от заинтересованного взгляда виконта.

– Это великолепно, – оценил Эдам.

Судя по блеску глаз, ум Эдама был занят чем угодно, только не больными. Десима почувствовала, что краснеет, и со страхом поняла, что ее соски торчат под тонким хлопком.

– Я должна принести воды, – пробормотала Десима, скользнув вниз по лестнице скорее поспешно, чем с достоинством.

– Может быть, поставите чайник? – с надеждой бросил он ей вслед.

– Хорошо, – отозвалась она.

Десима наполнила кувшин и поставила чайник, греясь у плиты.

К счастью, Эдама наверху не оказалось. Десима надела халат из тонкого шелка.

Губы Пру пересохли от жара, Десима поднесла чашку к ее губам, и та с жадностью припала к ней. В воду было подмешано немного порошка от головной боли. Утолив жажду, Пру откинулась на подушки, а Десима села рядом, чтобы смочить ей лоб лавандовой водой.

Позади открылась дверь, и, прежде чем Десима успела обернуться, тяжелый парчовый халат мягко опустился ей на плечи.

– Что…

– Ш-ш. – Эдам поставил чашку чая на столик у кровати. – У меня два таких халата. Если вы просунете руки в рукава, мы сможем закатать их.

Десима встала и закуталась в халат из тяжелого янтарного шелка, украшенного замысловатым рисунком из орхидей и лилий, коричневых, золотых и цвета слоновой кости.

– Какой красивый, – похвалила она. Халат полностью закрыл ей ноги, а руки исчезли в глубоких рукавах.

– Позвольте мне. – Эдам уверенно закатал ей рукава. – Вот. Теперь, если мы приспособим пояс… Куда он делся? – Его руки шарили вдоль талии Десимы, ища свисающие концы пояса, и ее прикрытая шелком грудь коснулась его груди, вызвав у нее внутреннюю дрожь. На этот раз у нее не было сомнений в том, почему заторчали ее соски.

– Я сделаю это сама! – Десима выхватила у него из рук концы пояса и завязала их бантом. – Благодарю вас.

Рядом беспокойно зашевелилась Пру, и она повернулась к ней, радуясь предлогу. Эдам внезапно стал слишком близким, слишком большим, слишком горячим и, главное, слишком мужчиной, поэтому ей хотелось остаться одной и разобраться со странными новыми ощущениями.

Десима смочила лоб больной лавандовой водой и обернулась назад с неловкой улыбкой.

– Мне не следовало разговаривать, – прошептала она. – Думаю, это ее беспокоит.

Эдам всего лишь улыбнулся, и в следующий момент дверь мягко закрылась за ним.

Часы пробили шесть, Эдам заморгал и выпрямился в кресле, поморщившись, когда запротестовали его затекшие мышцы. Бейтс, наконец, поддался усталости и теперь крепко спал, сотрясая воздух могучим храпом.

Нужно было позаботиться о четырех лошадях, принести дрова и уголь, развести огонь и приготовить пищу, помимо того, что может понадобиться Бейтсу. Он сосредоточенно решал, с чего начать, и определил первым номером топливо, затем лошадей, потом все остальное. А позже он примет горячую ванну с пенящимся мылом, приготовив заранее пару турецких полотенец, нагретых у камина.

«А кто, – спросил себя Эдам и зевал, рискуя вывихнуть челюсть, – собирается притащить все эти ведра воды, найти и согреть полотенца?» Сколько он платит своей прислуге? Явно недостаточно, судя по его теперешнему опыту ведения домашнего хозяйства.

Эдам представил, как Десима трет ему спину, скребет щеткой плечи в массе пены, прикасаясь… Стоп! Что с ним происходит? Эдам печально усмехнулся. Это не составляло особой тайны, но почему его возбуждает длинноногая, веснушчатая, засидевшаяся в девицах барышня?

Он походил по площадке. Тишина. Открыв дверь, Эдам увидел Десиму, спящую на стуле в неудобной позе, склонив верхнюю часть тела на кровать рядом с Пру. Подойдя к кровати с другой стороны, он положил ладонь на лоб горничной. Лоб был теплым, но влажным, и она спала крепко и спокойно. Лихорадка прошла.

Эдам стоял, глядя на Десиму и удивляясь волне жалости, которая нахлынула на него, вытеснив эротические мысли. Сгорбившаяся и съежившаяся, уткнувшаяся в одеяло лицом, с упавшей на подушку прядью волос, колышущейся от ее легкого дыхания, она между тем выглядела восхитительно.

Наклонившись, Эдам осторожно поднял девушку и понес в ее спальню. Уложил Десиму в постель, снял с ног лайковые шлепанцы и укрыл ее одеялом. Она не шевельнулась.

Эдам обнаружил, что тяжело дышит, как будто тащил Десиму наверх целую милю. Черт возьми! Джентльмены не забавляются с девственницами, нашедшими убежище под их кровом.

Казалось, Десима не имеет понятия о флирте, думал Эдам. Она держалась абсолютно непринужденно во время их импровизированного вальса, едва не окончившегося поцелуем, а ночью на площадке выглядела совершенно невинной, хотя и смущенной его поддразниваниями.

Почему она не замужем? Он не встречал таких высоких женщин, но в обществе много высоких джентльменов, которые так же, как он, были бы очарованы ее своеобразной красотой, грацией и шармом.

Быть может, у нее нет денег? Отсутствие приданого было бы препятствием для большинства красивых девушек, но ее одежда, качество кареты и присутствие двух кучеров опровергали это предположение.

Бросив долгий взгляд на фигуру в кровати, Эдам пошел разводить огонь в других каминах, затем быстро умылся холодной водой в своей спальне и спустился выполнять ожидавшие его домашние обязанности.

Десима просыпалась медленно – ей не хотелось покидать теплую, мягкую кровать с шелковыми простынями. Шелковые простыни? Ее глаза внезапно открылись. Нет, это не шелковые простыни – ее ноги были укутаны в роскошную ткань восточного халата.

– Каким образом я вернулась в кровать? – Десима села, разглядывая комнату при ясном и холодном утреннем свете. Одеяло было подвернуто, шлепанцы аккуратно стояли у камина, а огонь весело потрескивал за решеткой. – О боже! Он на руках отнес меня в кровать!

Судорожно глотнув, Десима отбросила одеяло.

Странное ощущение жара внутри вернулось. Десима чувствовала беспокойство и напряжение. Конечно, она не могла сама улечься в постель, иначе она бы это помнила.

Господи! Пру! Ей не следует прохлаждаться в постели, борясь с неприличным влечением к Эдаму Грантаму, когда она должна ухаживать за своей бедной горничной. Десима выбралась из кровати и поспешила в соседнюю комнату.

– Пру? Ты проснулась?

– М-м-м? Мисс Десси? О, моя голова!

Десима с тревогой коснулась ее лба, с облегчением убедившись, что он хоть и горячий, но влажный. Застывшее ночью недоуменное выражение исчезло с лица горничной.

– Лежи спокойно, Пру, у тебя еще сильный жар. Хочешь чашку чаю?

– Да, пожалуйста, мисс Десси. – Пру попыталась сесть, и Десима помогла ей прислониться к подушкам. – Но вы не должны ухаживать за мной. Где служанка?

– Здесь нет прислуги, Пру. Дай мне накинуть эту шаль тебе на плечи. Мы в занесенном снегом доме лорда Уэстона с ним и его грумом, который сломал ногу. – Пру удивленно заморгала, но вроде бы поняла, что ей сказали. – Я найду тебе какой-нибудь завтрак, а потом ты умоешься и наденешь свежую ночную сорочку.

Эдама внизу она не обнаружила, но в кухне горела плита, а у двери стоял штабель сырых дров.

Через двадцать минут Десима уже поднималась по лестнице с подносом. Она нашла молоко, все еще свежее на вкус благодаря холоду, и согрела его на плите, добавив к нему нарезанный хлеб, сахар и немного корицы. Горло Пру, вероятно, сможет это выдержать.

Пру все съела и выпила чай. Десима приободрилась, но после похода через площадку в уборную горничной внезапно снова стало дурно, и Десиме пришлось буквально тащить ее в кровать. Девушка заснула, прежде чем успела закутаться в одеяло.

Десима вернулась в свою комнату, надела зимние туфли, накинула на плечи плотную шаль и поспешила вниз. Пора снова встретиться с его лордством.

Эдам вытер рукавом рубашки вспотевший лоб и приступил к обихаживанию второй каретной лошади. Он вычистил четыре стойла, накормил и напоил животных.

Тяжелый физический труд пошел ему на пользу. Работа отвлекала от мыслей о том, что делать с оказавшейся в его доме леди и как решить проблему отсутствия прислуги.

Позади скрипнула дверь, и долгожданный аромат защекотал его ноздри.

– Кофе? – осведомилась Десима, ставя глиняную кружку на край кормушки. – Я приготовила черный с сахаром, но могу добавить молока.

Эдам нырнул под лошадиную шею, чтобы дотянуться до кружки, сознавая, что сделал это, чтобы не смотреть на Десиму и не подходить к ней слишком близко.

– Все в порядке, благодарю вас. Вы хорошо спали?

– Да. Спасибо за то, что уложили меня в кровать. – Никаких хождений вокруг да около! Она произнесла это вполне спокойно и даже несколько холодновато.

– Вы выглядели усталой. Я подумал, что вам нужно поспать как следует, и ваша горничная выглядела уже совсем неплохо.

– Я накормила ее хлебом с молоком, но она еще слаба, как котенок. – Казалось, голос Десимы доносится издалека.

Эдам нырнул назад под шею серой и обнаружил, что мисс Росс исчезла.

– Доброе утро, красавец! Да, ты красивый парень! Могу я спросить, откуда ты знаешь, что у меня в кармане сахар? – ворковала Десима в стойле Лиса.

Пробормотав ругательство, Эдам последовал за ней и был несказанно удивлен, увидев, что девушка спокойно кормит коня сахаром и при этом почесывает его за ухом. На морде жеребца было выражение сонного удовольствия, хотя при появлении Эдама он покосился в его сторону.

– Ах ты старый мошенник, – упрекнул коня Эдам. – У него репутация кусачего, но только посмотрите на него, – добавил он, обращаясь к Десиме. – Этот хитрец млеет, словно кошка.

– Достаточно, – твердо сказала Десима, отряхнув ладони. – Иначе ты растолстеешь. Он действительно ласковый, как кошка, – и нуждается в поощрении. Уверена, что вас он не кусает?

– Нет.

Эдам настороженно разглядывал Десиму. На ней было простое коричневое платье, на плечи она набросила большую шерстяную шаль, завязав ее на талии. Лента стягивала сзади ее волосы в длинный хвост, спускающийся на спину, на руках не было перчаток. Нос покраснел от холода, несколько пушистых прядей волос упало на щеки, и Эдам подумал, что она выглядит очаровательно. Почему? Ее платье было простым, не говоря уже о прическе, ни пудры, ни духов, ни драгоценностей. Она не сделала ни малейшей попытки приукрасить себя. С тенями усталости под глазами и рукавом, обслюнявленным Лисом, она отнюдь не походила на леди, но при этом выглядела прелестной и невероятно желанной.

– Что не так? – Десима с беспокойством смотрела на него. – Почему вы нахмурились?

– Сожалею. Лис обслюнявил весь ваш рукав. – Эдам глотнул горячий кофе. – Не стойте там – вы простудитесь.

– Нет, если буду выполнять какую-нибудь работу. – Сняв с полки щетку и гребешок, она похлопала Лиса по плечу. – Ну, хватит есть.

– Вы не можете ухаживать за моими лошадьми!

– Почему нет? Я всегда с удовольствием это делаю.

Десима проводила щеткой и гребнем по шее лошади длинными резкими движениями. Эдам наблюдал как зачарованный. У нее были сильные руки, она не гладила шею щеткой, а массировала кожу и мускулы.

Сильная, уверенная, высокая, по-своему женственная. Эдам смотрел на нее и сравнивал с богиней или амазонкой с длинными ногами и пышной гривой волос.

– У него холодные ноги. – Нагнувшись, Десима проводила руками по ногам Лиса. – Вроде бы он вчера ничего не растянул.

– Отлично. – Эдам не знал, что и сказать.

– Вы уже закончили с другими? Я не прочь позавтракать. – Это была не жалоба, а всего лишь веселое замечание.

– Нет, осталось полторы лошади. – И шагнул назад, чтобы покончить с работой. Он молился, чтобы каким-нибудь чудом миссис Читти появилась, прежде чем ему станет известно о Десиме что-нибудь еще привлекательное.

– Я обгоню вас, – сказала она. – Как зовут вашу вторую охотничью лошадь?

– Аякс.

– Давайте посмотрим, кто первый доберется до хвоста Аякса.

Смеясь, Эдам двинулся вперед. Они встретились в стойле Аякса.

Десима оказалась прижатой к плечу Аякса – мощный корпус лошади не поддавался ее спине. Эдам оказался прямо перед ней – в его глазах был насмешливый вызов.

Его рубашка была расстегнута на шее, демонстрируя дразнящий блеск темных волос; закатанные рукава обнажали сильные мускулистые руки, поднятые в притворной угрозе. Ее словно обдало жаром мужского тела, с его возбуждающим запахом свежего пота и кожи.

Десима подумала, что она никогда в жизни не видела более «мужского» зрелища. Внезапно она осознала, что не может совладать с собой, играя с непонятными ей силами, и выставит себя в глупом свете, что бы ни произошло дальше.

– Вы выиграли. Пойду готовить завтрак. – Она очень надеялась, что ее уход из конюшни выглядит достойно.

Глава 6

– Посмотри на себя! – сердито пробормотала Десима, глядя в зеркало.

Нос у нее был розовым, а щеки красными. Проклятые веснушки выступали так, словно каждую нарисовали чернилами. Волосы растрепались, а лицо казалось изможденным бессонницей. Сейчас она выглядела на все свои двадцать семь лет, если не больше. Десима скорчила себе рожу и поморщилась, глядя на свой рот. Ей давали понять, что широкий рот – не худшая из черт ее лица, а всего лишь одна из многих, но это не помогало. «Рыбьи губы» – так называли ее младшие кузины, когда они были детьми.

Как она могла подумать, что способна превратиться в уверенную независимую женщину, которая сама определяет свой образ жизни? Возможно, такое достижимо, но не за один день и одну ночь, не в компании светского мужчины, который был слишком джентльмен, чтобы смеяться над ней.

«Он смеется надо мной, – бормотал жалобный внутренний голос. – Он находит меня забавной». «Как ты нашла бы забавным ребенка, подражающего взрослым», – отозвался другой, циничный голос. Вчера вечером ей не нужен был бренди, чтобы у нее закружилась голова, – она и так была пьяна от свободы, возбуждения и чувства опасности, поэтому вела себя как… как дура.

Десима вытерла руки полотенцем, сбросила шаль и нашла фартук. Бекон, хлеб, одно яйцо. Для троих достаточно, но Бейтс, должно быть, уже проснулся и голоден.

Нож, хлебная доска, вилка. Что нужно для приготовления бекона? Вероятно, сковорода.