Помолвка виконта

– Сожалею. Но мне не за что держаться, и я не могу сохранять равновесие, не перемещая вес.

– Я понимаю, в чем проблема. Если вы расстегнете мой плащ и под ним обхватите меня руками, мне будет удобнее держать поводья. Обопритесь на меня и сядьте…

После некоторой возни ей удалось расстегнуть плащ и обхватить руками торс виконта, и она оказалась в теплом, пахнущем мужчиной полумраке.

Это было очень странное, волнующее чувство, а в довершение ко всему – ухо Десимы, прижатое к груди Эдама, могло слышать удары его сердца.

Теперь Десиме не нужно было двигаться, чтобы сохранять равновесие, и она вдруг поймала себя на том, что прислушивается к ощущениям своего тела. О боже! Неудивительно, что он не хотел, чтобы она двигалась. Казалось, холод был не способен ослабить мужские рефлексы виконта.

Эдам немного расслабился. Слава богу, она перестала ерзать. Теперь он мог думать об отнюдь не эротических вещах, вроде смерти в снежном сугробе или Лисе, ломающем ногу в рытвине.

Почему эта веснушчатая жердь – не слишком юная, если приглядеться, – произвела на него такое воздействие, Эдам не имел понятия. Он с усмешкой вспомнил ее одобрение мужских атрибутов Лиса – Сэл упала бы в обморок, услышав подобный комментарий. Ну, если суждено оказаться во время бурана в обществе леди, то лучше эксцентричной, чем чопорной и скучной.

Эдам крепче сжал руки, плотнее прижав плащ к Десиме, и опустил подбородок на ее макушку. В таком положении было легче править Лисом. К тому же так было теплее и… черт возьми, эротичнее. Руки девушки крепко обхватывали его, и он мог ощущать биение ее сердца и округлость груди даже сквозь плотную ткань плаща. Несмотря на явное смущение Десимы, она не казалась особенно тяжелой, когда устроилась на его бедрах. Он надеялся, что она не заметила или не поняла, на чем еще она сидит.

Они ехали молча почти час. Эдам повернулся в седле и убедился, что его грум держится хорошо.

– С вами все в порядке, Бейтс?

– Да. Но я бы чувствовал себя лучше, если бы не эта толстомясая особа. – За замечанием последовали негодующий вопль и звук удара кулаком. И почти сразу же бедная горничная принялась чихать под жалобные сетования грума. – К тому же я наверняка подхвачу простуду.

– Как он ее назвал? – Голос Десимы звучал приглушенно под плащом.

Эдам улыбнулся:

– Толстомясой особой. Он имел в виду, что ваша горничная… э-э… пухлая молодая женщина.

Послышалось хихиканье – довольно приятное.

– Обычно фигура Пру вызывает восхищение.

– Могу себе представить, но, вероятно, ее поклонникам не приходилось обхватывать ее руками, балансируя на лошади в снежную бурю. Слава богу, я вижу указатель.

Это доказывало, что они все это время двигались в верном направлении. Эдам и Бейтс были крепкими мужчинами, и лошади у них отличные, но напряжение слишком большое, одному Богу известно, сколько они еще смогут продержаться. Метель явно не собиралась ослабевать.

Бейтс подъехал к указателю и прочитал надпись.

– Мы на верной дороге! – крикнул он. – Это Ханипот-Хилл – длина спуска с него миля, а по аллее направо менее чем полмили.

По аллее с высокими изгородями… Но расчищена ли она или стала непроходимой из-за сугробов? Эдам держал свои мысли при себе. Его руки автоматически правили лошадью, спотыкающейся на спуске.

– Становится хуже, не так ли? – Голос из района верхней пуговицы плаща вернул Эдама к действительности. Он чувствовал страх в спокойном вопросе мисс Росс, но она явно не собиралась давать ему волю.

– Да. – Лгать ей не было смысла.

– Вы справитесь.

– Вы говорите очень уверенно.

– Я бы не поехала с вами, если бы не была уверена в вас, – заметила мисс Росс. – У меня большой опыт общения с болванами и ханжами, поэтому я легко распознаю тех, кто к ним не относится.

Это звучало достаточно откровенно.

– Надеюсь, это комплимент, мисс Росс?

– Конечно. Мой брат Чарлтон или любой из моих многочисленных кузенов потребовал бы, чтобы я и Пру оставались в карете, а это безусловный путь к смерти от холода, зато моя добродетель была бы надежно защищена. Он бы часами распространялся о последствиях моего путешествия без мужского эскорта, и в конце концов я бы задушила его и оказалась в руках правосудия.

– Почему вы должны душить вашего брата?

Они спустились с холма, аллея оказалась свободной от сугробов.

– Потому что он властный, надменный, бесчувственный и донимает мою невестку. Он пытался донимать и меня, но теперь с этим покончено.

Эдам усмехнулся:

– Будучи магистратом, я могу сказать, что это выглядит вполне оправданным убийством. Но почему теперь с этим покончено?

– Это мое новогоднее решение. Вернее, одно из них.

Голос мисс Росс и впрямь был весьма решительным, и Эдам невольно посочувствовал ее злосчастному брату.

– Мы прибыли. – Он облегченно вздохнул.

Мисс Росс грациозно изогнулась, выглядывая из-под плаща.

– Прибыли? Где мы?

– У охотничьего домика, огней не видно, должно быть, нас не ждали так рано и собрались в кухне.

Лошади пробрались по заснеженной подъездной аллее ко двору, куда выходили конюшня и помещения для прислуги. Но света не было и там. Эдама охватило неприятное предчувствие. Какого черта? Сейчас самое позднее начало пятого, а в такую погоду никто не стал бы выходить из дома.

Они направились к крыльцу у кухонной двери.

– Вы сможете соскользнуть вниз?

Виконт обхватил мисс Росс за талию и, оставаясь в седле, наклонился, чтобы помочь ей слезть с лошади. Эдам ощутил твердость корсета и соблазнительный изгиб груди.

За их спиной происходила неуклюжая возня: Бейтс стаскивал несчастную горничную с лошади, но Эдама интересовали только холодно глядящие на него серые глаза мисс Росс.

– Похоже, в доме никого нет. – Десима констатировала этот факт спокойно, но с ужасом сознавала, что оказалась именно в том положении, против которого ее предостерегали родственники женского пола. Мужчины, готовые использовать любую возможность, чтобы погубить невинную девушку.

– И вы думаете, что с моей стороны было разумно предложить подвезти вас в уединенное гнездышко? – осведомился виконт.

Глава 3

– Я как раз решаю, что мне думать, – честно ответила Десима. Если это была ловушка и попытка похищения, то виконт пошел на отчаянные меры, таща двух женщин несколько миль среди бурана. – Пожалуй, я готова поверить, что вы удивлены не меньше меня, найдя дом пустым.

– Благодарю вас, мэм, за ваше доброе мнение. – Эдам отвесил поклон.

– Я вынуждена этому верить. В конце концов, милорд, если бы вы оказались коварным соблазнителем, то это прежде всего говорило бы о моей глупости и неумении разбираться в людях.

Он рассмеялся:

– Ваше доброе мнение о собственном уме должно быть сохранено любой ценой, мисс Росс. А теперь позвольте мне проверить, заперта ли дверь.

– Сэр. – Это был Бейтс. Повернувшись, Десима увидела его поддерживающим обмякшую фигуру Пру, согнувшуюся в приступе кашля. – Девушка в очень скверном состоянии.

– Что с тобой, Пру? – Десима обняла горничную и прикоснулась к ее лбу. Что она натворила, вовлекая бедную девушку в поездку в такую дурную погоду! – У нее жар. Пожалуйста, милорд, откройте скорее дверь – мы должны внести ее внутрь.

Она втащила Пру в холодную темную комнату, где Бейтс наконец зажег несколько ламп, и оказалось, что они находятся в кухне. Плита не горела, на стуле лежал аккуратно сложенный фартук.

– Миссис Читти! Эмили Джейн! – Лорд Уэстон распахнул внутреннюю дверь. – Никого. Бейтс, отведите лошадей в конюшню и постелите им сено. – Должно быть, люди поехали в город за покупками и их застигла метель.

– Я должна немедленно уложить Пру в постель. Какой комнатой я могу воспользоваться, милорд?

– На втором этаже. – Он поднял одну из спермацетовых ламп. – Я пойду с вами.

– Я бы предпочла, чтобы вы зажгли плиту, милорд, – озабоченно возразила мисс Росс, взяв у него лампу. – Мне нужны нагретые кирпичи, горячее питье и пища для горничной. Идем, Пру.

В компании двух незнакомых мужчин и, вероятно, без всякой надежды на врача им придется находиться в течение нескольких дней. Десима закусила губу – оставалось надеяться, что миссис Читти, экономка виконта, была добросовестной хозяйкой и обеспечила запас продуктов.

Они с трудом поднялись по лестнице и двинулись по коридору. Десима заглядывала в каждую комнату по очереди. Ей нужны были смежные комнаты. Она нашла их почти в конце коридора – просторную спальню и смежную туалетную с камином и небольшой кроватью.

– Ну вот, Пру. Это очень уютная комнатка, она невелика, зато быстро прогреется. – Пру опустилась на стул, а Десима поставила свечу у камина и проверила постель. Холодная, но не сырая. – Посиди здесь минутку. Я принесу наши сумки, переодену тебя и уложу. – Она постаралась, чтобы ее голос звучал спокойно.

Сбежав по ступенькам, Десима обнаружила его лордство хмуро разглядывающим все еще холодную плиту.

– Вы не зажгли ее!

– Я пытаюсь это сделать, – ответил он. – Плита новая. Здесь есть вьюшки, несколько отделений и множество ручек. Она может взорваться, если я открою не то, что нужно.

– Ради бога, позвольте мне!

Спустя пять минут Десима признала свое поражение и отошла, сердито глядя на виконта.

– Сделайте что-нибудь! Вы же мужчина!

– Это несомненно так, но это вовсе не означает, что я должен уметь пользоваться… – он вгляделся в надпись на табличке, – фирменной плитой «Бодли». Я открою все вьюшки, зажгу их, отойду назад, но не вините меня, если мы окажемся посреди дымящихся обломков.

Десима оторвалась от копания в саквояжах.

– Я всегда считала, что джентльмен должен управлять всем, что есть в его доме, – заметила она более мягко.

– Последним, кто пытался управлять миссис Читти и ее королевством, был покойный – обратите внимание, покойный – мистер Читти. Вот. Позвольте мне отнести это наверх, Десси.

– Я справлюсь… Как вы меня назвали?

– Десси. Так называла вас ваша горничная, верно? Мисс Десси.

– Меня зовут Десима, милорд.

– А как вас называет Чарлтон?

– Десси.

– И вам это нравится?

– Нет. – Она ненавидела это имя. Оно делало ее пятилетней девочкой.

– В таком случае я буду называть вас Десима.

Она сердито уставилась на него, но, не получив никакого удовлетворения, кроме восхитительного зрелища широких плеч, когда он наклонился, чтобы зажечь плиту, вышла из кухни.

Когда Десима вернулась, виконт ставил на плиту большой чайник. Десима стояла в дверях, изучая своего спасителя.

Высокий, атлетически сложенный, с безупречной фигурой, длинными ногами и большими сильными руками, он был хорош той самой мужской красотой, которая так волнует женщин…

Десима подняла взгляд. Темные, слегка растрепавшиеся волосы – трудно сказать, является ли этот беспорядок следованием моде или простой беспечностью, – немного смягчали его уж очень мужественную внешность. Серые глаза, кажущиеся зеленоватыми при свете лампы, и самый чувственный рот, какой она когда-либо видела, прекрасно дополняли этот необыкновенно привлекательный облик.

Десима наконец опомнилась, прервав поток неуместных мыслей, и поспешно отвернулась. Что на нее нашло? Снова посмотрев на него, она внезапно ощутила холодок страха, пробежавший по спине.

Это не был страх перед виконтом. По какой-то причине Десима не испытывала никакого смущения, общаясь с ним. Почему? Ведь мужественный и сильный незнакомец успешно завлек ее в дом, где не было ни одной женщины.

Нет, ее смущала и пугала собственная реакция на него.

Десима, которая в то утро приняла решение жить своим умом и собственной жизнью, словно с цепи сорвалась и теперь испытывала абсолютно недопустимые фантазии. Ей хотелось, чтобы лорд Уэстон поцеловал ее, хотелось снова почувствовать его мощную грудь под своими ладонями, не когда она дрожала от холода, а сейчас, когда они были в тепле и безопасности. Ей хотелось коснуться его волос, провести пальцами по решительному подбородку, знать, каково это, когда его выразительный рот касается ее губ…

Она знала, что это опасные мысли. Каким бы достойным ни был джентльмен, невозможно требовать от него, чтобы он оставался таковым, имея под самым носом женщину, дрожащую от желания.

Все же, думала Десима, стараясь унять свои фантазии, он уже видел ее при хорошем освещении, и было утешительно сознавать, что ему известно худшее о ее внешности и что она не увидит в этих серых глазах удивления или еще того хуже – жалости, а возможно, и презрения.

Было два основных типа поведения мужчин в отношении Десимы. Подавленное смирение, если это были родственники, или откровенно выраженная тревога, если это были потенциальные поклонники, которых уговорили встретиться с веснушчатой жердью. Она же судила о них по тому, насколько они были тактичны или бестактны с нею.

Надо сказать, в этом смысле сэр Генри Фрешфорд был исключением. Макушка Генри приходилась Десиме на уровне глаз, и он весело соглашался с ней, что менее всего они желают стать супругами. При этом незадачливые жених и невеста оставались добрыми друзьями и соболезновали друг другу по поводу матримониальных планов их родственников. Если не считать Генри, Десима чувствовала себя ужасно неловко со всеми мужчинами. До сегодняшнего дня.

Оторвавшись от грез, она обнаружила себя объектом столь же тщательного изучения.

– Ну, Десима? Я прошел осмотр?

Сколько времени она молча разглядывала его и как давно он это заметил?

– Пройдете, если сможете поддерживать эту плиту в рабочем состоянии.

– Я положил кирпичи в духовку и поставил на конфорку чайник.

– Отлично. – Десима опустилась на стул и сняла накидку. – Пру легла спать. Я развела огонь во всех комнатах, включая вашу, и задернула портьеры.

Одна темная бровь слегка приподнялась.

– Вы развели огонь в моей спальне? Благодарю вас.

Десима покраснела, ожидая критики.

– Не думаю, что вы должны простужаться только из-за того, что хотите избавить меня от шокирующего зрелища комнаты джентльмена, милорд.

– Действительно. Надеюсь, миссис Читти убрала не слишком пристойные гравюры, пустые бутылки из-под бренди и наиболее вызывающие предметы нижнего белья. Кстати, мое имя Эдам. Почему бы вам не называть меня так?

– Согласна, нам вместе предстоит вести хозяйство в течение нескольких дней, Эдам.

– Вы умеете стряпать?

– О… более-менее, – весело отозвалась Десима, вместо правдивого ответа, что она не умеет даже кипятить воду.

И тут за окнами раздались грохот и крик. Эдам быстро пересек комнату, и задняя дверь захлопнулась за ним, прежде чем девушка успела набросить накидку, схватить самую большую лампу и последовать за виконтом. При ее свете Десима увидела распростертую фигуру Бейтса посреди полосы предательски поблескивающего льда, тянувшейся от лошадиной поилки.

Даже на таком расстоянии нельзя было не заметить, что правая нога Бейтса изогнута под абсолютно неестественным углом. Снегопад прекратился, и все сверкало холодной белизной.

Нырнув в дом, Десима схватила накидку Пру и осторожно двинулась по ледяной поверхности.

– Вот. – Она набросила накидку на плечи грума. – Вы повредили что-нибудь, кроме ноги?

– Нет, но хватит и этого, мисс. – Его губы побелели, а когда Эдам притронулся к его ноге, он конвульсивно дернулся. – Ад и дьявол! Оставьте ее в покое, черт побери!

– Ну да, – произнес Эдам. – Я оставлю вас здесь замерзать до смерти, ладно? И следите за вашим языком, когда вас слышит мисс Росс.

– Пусть ругается, – сказала Десима. – Так ему будет легче. Мы должны наложить на ногу лубок, прежде чем передвигать его, – добавила она.

– Нет времени. Будет больно, но это лучше, чем замерзнуть. Потерпите, Бейтс.

Поток ругательств, которыми разразился грум, когда Эдам поднял его и понес через двор, вынудил Десиму зажать уши ладонями, а потом осторожно убрать их из чистого любопытства. Как ей показалось, грум ни разу не повторился. Она закрыла за ними дверь.

– В какой комнате вы развели для него огонь?

– В первой справа.

Десима взбежала вверх по лестнице. Когда вошел Эдам, она откинула покрывало и зажгла свечи.

– Что нужно принести?

– Пожалуйста, ступайте вниз, мисс Росс. – Эдам склонился над грумом, которого только что уложил на кровать. – Вряд ли нам предстоит приятная процедура.

Десима начала думать вслух, загибая пальцы:

– Острый нож, чтобы разрезать сапог и бриджи. Ночная рубашка, которую мы наденем на него сразу, чтобы не тревожить потом. – Бейтс устремил на нее негодующий взгляд. – Лубки, бинты и лауданум[5]. Пойду посмотрю, что смогу найти.

Когда Десима вернулась, Эдам успел надеть на него ночную рубашку. Она протянула ему нож и накапала лауданум в стакан.

– У миссис Читти есть все, что нужно. Выпейте, Бейтс, это поможет. Как вы думаете, милорд, немного бренди не помешает? Я принесла бутылку.

Эдам пожал плечами:

– Крепкое ему не повредит.

Грум проглотил напиток.

– Я принесла для лубков прямое полено и нашла в корзине для штопки простыню и разорвала ее.

– Благодарю вас, мисс Росс, вы весьма находчивы. – Эдам снял сапог со здоровой ноги грума и задумчиво посмотрел на другую. – Теперь отойдите, пожалуйста.

Десима повернулась к двери. Ей не хотелось здесь оставаться и видеть страдания Бейтса, а тем более то, что скрывает этот сапог. Но покорно спуститься вниз, как хорошая девочка, когда, вероятнее всего, здесь понадобится ее помощь, она не могла, это походило бы на трусость.

– Выметайтесь отсюда, мисс, – огрызнулся Бейтс.

– Ругайтесь сколько хотите, – ободряюще произнесла Десима. – Держите меня за руки. Нет, милорд, – добавила она, когда Эдам попытался заговорить. – Я не собираюсь «выметаться», что бы сейчас ни сказал любой из вас.

– Вы когда-нибудь встречали женщину, которая не была бы упрямой, как мул, Бейтс? – поинтересовался Эдам.

– Едва ли, милорд.

– Должно быть, вы много общались с неотесанными людьми, мисс Росс. Ну вот, Бейтс, с сапогом покончено. Теперь бриджи. С лошадьми все в порядке или мне придется тащиться в конюшню и заниматься ими, когда я подлатаю вас?

Десима возмущенно полуобернулась и успела увидеть на лице Бейтса кривую усмешку.

– Они в полном порядке, милорд.

Она поняла, что Эдам вовсе не собирался упрекнуть слугу в безответственности, а просто старается отвлечь Бейтса разговорами от происходящего.

– Коляски нет? Бейтс, вы слышите меня?

Грум, чьи глаза начали закатываться, с трудом взял себя в руки.

– Да, нет коляски и верховой лошади. Похоже, мисс Читти и остальные уехали за покупками и не смогли вернуться… Тысяча чертей!

– Мне нужно было убедиться, что перелом только в одном месте. Хмм… Во всяком случае, кость наружу не вышла. Сейчас я ее вправлю, позволяю вам лишиться чувств, когда захотите, Бейтс.

– Благодарю вас, милорд. – В голосе Бейтса не слышалось особой признательности.

Десима ободряюще улыбнулась, последовала неприятная минута, когда лицо Бейтса стало белым, а руки, сжимавшие пальцы Десимы, едва не раздавили их. Эдам тихо выругался. Бейтс откинулся назад.

– Он потерял сознание, – вслух произнесла Десима и подумала: «Только бы меня не стошнило».

– Хорошо. Мне нужна еще одна пара рук. Можете сжать его ногу выше колена и держать, пока я буду тянуть ее, чтобы соединить кости?

Она сосредоточила взгляд на склоненной голове Эдама, сжимая ногу Бейтса и молясь, чтобы тот не пришел в себя. «Не думай об этом! Просто делай все, как если бы это была лошадь!»

– Отлично. Можете отпустить ногу. Слышите, Десима?

– Да, конечно. – Она заставила себя разжать пальцы. – Лубки и бинты здесь… – Десима судорожно сглотнула и поднялась. – Пойду принесу горячие кирпичи.

Она смогла добраться до кухни, говоря сама с собой, пока спускалась по лестнице:

– Горячие кирпичи для Бейтса и Пру, заодно приготовить кровати. Надо найти, во что завернуть кирпичи. Проверить чайник, посмотреть, горит ли плита. Нам понадобится что-нибудь, чтобы постельное белье не касалось ноги.

Восхитительная миссис Читти держала в кладовой стопку аккуратных фланелевых квадратных салфеток. Десима завернула в них четыре кирпича и нетвердым шагом направилась наверх, встретив на площадке Эдама с брусьями под мышками.

– Я не мог найти табурет подходящего размера, но брусья облегчат вес. Принесли кирпичи? Молодчина! Дайте мне один и можете навестить вашу горничную.

Десима положила кирпич в кровать Пру и в свою и открыла дверь комнаты Эдама, намереваясь пристроить кирпич в постель Эдама. Из комнаты Бейтса доносились мучительные стоны, прерываемые замечаниями виконта. Это было уже чересчур. Десима согнулась вдвое, и ее вырвало в красивый фарфоровый умывальник.

– Десима? Где вы? О, бедная девочка! Садитесь, я принесу вам что-нибудь выпить.

Она схватила поданный стакан, сделала большой глоток и задохнулась.

– Это же бренди!

Глава 4

– Бренди пойдет вам на пользу. Выпейте до дна. – Эдам взял стакан из дрожащей руки Десимы и поставил его на столик у кровати. – Вы героиня. Без вас я бы не справился.

– Когда я почувствовала, как движется кость… – Она оборвала фразу и провела рукой по лицу. – Сейчас мне лучше. Как Бейтс?

– С ним все будет в порядке. Я влил в него еще одну порцию лауданума, и он отключился, как задутая свеча. Если он продержится в таком состоянии всю ночь, утром ему станет легче.

– Откуда вы знаете? – Десима с любопытством посмотрела на него, и он с тревогой отметил бледность ее кожи. Впрочем, ее кожа была очень хороша – гладкая, бело-розовая и покрытая маленькими веснушками, как будто кто-то рассыпал крошечные зернышки по ее носу и щекам. Сколько времени заняло бы поцеловать каждую из них? Его вдруг заинтересовало, есть ли веснушки и на других частях ее тела.

– У меня был такой же перелом, когда я упал с дерева в пятнадцатилетнем возрасте. Я наблюдал за доктором, когда не кричал во всю глотку.

Десима хотела подняться, но снова опустилась на кровать с закрытыми глазами.

– У меня кружится голова.

– Естественно. Если вы ляжете и закроете глаза, то скоро почувствуете себя лучше. – Он опустил ее на подушки. С сонным бормотанием Десима свернулась калачиком в складках мягкого покрывала. – Отдыхайте. – Но она его не услышала, потому что уже спала.

Эдам стоял, глядя на нее со странным чувством нежности. Десиму едва ли можно было назвать хрупким цветочком, но в ней было нечто уязвимое, несмотря на ее решительность и высокий рост. Впрочем, в мужестве ей тоже не откажешь. Он спросил себя, смогла бы одна из его знакомых леди обойтись без истерики, оказавшись сегодня на месте Десимы Росс, и уверенно ответил «нет». Странно, что она не замужем. Конечно, она высоковата ростом, но ее необычное лицо и живость характера должны были привлечь внимание высоких умных джентльменов.

Возможно, где-то существует встревоженный жених, который может вызвать на дуэль виконта Уэстона, узнав, что произошло. Одного того, что она оставалась с ним наедине, было достаточно для хорошего скандала. Об этом стоит подумать.

Он накрыл Десиму свободной стороной покрывала и вышел.

Эдам задержался наверху, чтобы поддержать огонь в каминах.

Отрезав себе кусок стилтона[6] в кладовой и выудив из банки несколько пикулей, Эдам к семи часам решил, что ему придется отправиться на поиски пищи или все они будут обречены на голод.

Кухонная дверь скрипнула. На пороге стояла Десима с раскрасневшимся от сна лицом, в наброшенной на плечи шали и с растрепанными волосами, пробудившими в нем желание растрепать их еще сильнее. Эдам поспешно встал, но тут же понял, что оставаться сидеть с аккуратно скрещенными ногами было бы куда предусмотрительнее.

– Я спала, – обвиняющим тоном заговорила она, – в вашей кровати. Чарлтон был бы возмущен.

– Думаю, Чарлтон возмутился бы еще сильнее, если бы я отнес вас и уложил в вашу кровать. Думаете, он пришлет мне вызов?

С улыбкой кутаясь в шаль, Десима вошла в кухню.

– Что за чудесная была бы картина! У Чарлтона неподходящая фигура для дуэлей, не говоря уже о темпераменте. Бейтс и Пру все еще спят, а я проголодалась.

– Я тоже. Вы сказали, что более-менее умеете стряпать.

– Я преувеличила… нет, солгала. – Десима покраснела и уставилась на кончики своих туфель. – Могла бы сказать правду. Может, нам заглянуть в кладовую и посмотреть, что там есть?

Продуктов, которые они разложили на кухонном столе, было немного, но молодые люди и этому обрадовались.

Холодная баранина, сыр, горбушка хлеба, масло и сливовый пирог запивали элем и водой (в случае Десимы). Эдам не припоминал, чтобы когда-нибудь так наслаждался едой.

Было приятно ужинать с женщиной, которая демонстрировала превосходный аппетит и не старалась выглядеть истинной леди. К тому же Десима вообще не была церемонной, она забыла убрать локти со стола в разгар спора об архитектурных вкусах принца-регента[7], размахивала ножом в воздухе, делясь своими познаниями в искусстве разведения лошадей, и хохотала до слез, когда Эдам рассказывал довольно скабрезную историю о двух патронессах Олмакса[8].