От чужих берегов

Парень из дозора не обманул. Дорога до канала была сжата с обеих сторон насыпями, оставившими после известных событий до крайности неприятные воспоминания, но ничего не случилось. Примерно через пять километров мы перемахнули мост через канал, широкий и полноводный, и вскоре увидели развилку. Серое полотно шоссе плавно сворачивало направо, в сторону каких-то ангаров в пустыне, а прямо тянулась относительно хорошо накатанная грунтовка. На нее мы и свернули, мгновенно заполучив могучий пыльный хвост.

Грунтовка оказалась почти не тряской, но довольно скользкой – все же песок под колесами. Она лихо провела нас через заросли сухого кустарника, затем обогнула какой-то заброшенный хоздвор и потащила в пустыню, широко раскинувшуюся перед нами. Я скинул скорость километров до пятидесяти в час, опасаясь угодить в какую-нибудь колдобину или яму. По ходу дела мы спугнули довольно облезлого, но вполне живого койота, который потрусил от нас в сторону, время от времени оглядываясь, но без явного испуга. Вскоре его скрыл кустарник, росший в этом месте намного гуще.

Похоже, что звери уже почувствовали, что человек отступил, отдав ту землю, которой владел раньше, кому-то другому. И сами начали осваивать освободившиеся пространства. Интересно, доживет ли Америка снова до великих стад бизонов или уже нет?

Вскоре слева, в изрядном отдалении, показался туристический трейлерный парк, на полпути к которому мы заметили четырех человек верхом, в стетсоновских шляпах и с винтовками. Наверняка патруль из этой самой общины Плизэнт-Лэйк. А как правильно придумали, чтобы бензин не жечь и дороги не выбирать… Хотя для Аризоны было бы даже странно, чтобы до такого не додумались. Лошадей здесь и сейчас выращивают, и верхом ездить умеют очень многие местные. Дикий Запад, чего же вы хотите.

Я даже разглядел, что один из всадников что-то говорит в рацию, – подозреваю, сообщает о наших перемещениях. Но это не страшно: мы даже с виду им ничем не угрожаем – едем себе мимо и уже удаляемся.

Вскоре я обратил внимание на то, что параллельно с нашей грунтовкой, всего лишь в полукилометре правее, тянется хоть и узкая, но вполне приличная асфальтовая дорога, доехать до которой большого труда не составит даже просто по песку. А вскоре и поворотик в ту сторону наметился, куда я не замедлил свернуть. Все же в тяжелогруженом фургоне ездить по трясучему проселку не хочется, бережешь подвеску и груз.

Свернул. Дорога только издалека выглядела асфальтовой, а на поверку оказалась все той же грунтовкой, разве что получше укатанной. И то хлеб. И вскоре она вывела нас на строительную площадку, выровненную и размеченную под строительство очередного «сабёрба» – пригородной застройки из близко стоящих больших домов на небольших участках, где никто не скупится при строительстве на жилую площадь и где будут жить средней руки адвокаты или специалисты-хайтековцы – самое для них место.

Впрочем, пока на этой площадке конь не валялся, а вот возле нее были собраны в кучу металлические контейнеры, причем некоторые из них были закрыты на замки. Так нельзя – это как табличку написать и вывесить: «Взломай замки к чертовой матери и загляни – может, там что нужное». Я даже притормозил, задумавшись.

С другой стороны, что может быть нужное на стройке, да еще на начальном этапе, из того, что можно запереть в контейнере? Какая-нибудь циркулярная пила для местных деревянных каркасов? Она мне зачем? Горючки в канистрах, патронов, военной амуниции там быть не может, а терять время для того, чтобы найти новый гвоздодер или даже строительный пистолет, как-то неохота. Дальше поехали!

Дорога за строительной площадкой выглядела похуже, чем до нее, зато еще одна накатанная грунтовка вела к Антему, пригороду Финикса, от которого, впрочем, до самого города было неблизко. Я прикинул расстояния и пришел к выводу, что от федеральной тюрьмы мы забрались достаточно далеко, так что риск наткнуться на бандитов не слишком велик, в любом случае – ничуть не выше и не ниже, чем в пяти километрах северней, там, где мы должны будем выбраться на шоссе. А вероятность встретить большую толпу мертвяков в пригороде, застроенном все больше большими частными домами, тоже невелика – тут и людей столько никогда не было, чтобы толпу собрать. Нагнувшись к навигатору, я повозил пальцем по экранчику, перемотав на карту Антема, и обнаружил, что проездов там много, и все сквозные, так что, случись какой затор, всегда найдем путь в объезд.

– Туда поехали, – сказал я. – Не расслабляемся: должны быть мертвецы.

Дрика лишь кивнула, закусив нижнюю губу. Это хорошо: сосредоточилась. Я на всякий случай опустил боковое стекло и откинул клапан на кобуре с «Зиг-Зауэром П220», что примостилась на разгрузке, – тем самым, что я взял с тела толстяка Тима, решившего с приятелями убить нас всех. Но убившего лишь одного из нас – хорошего человека Джеффа. За Джеффа мы отомстили – помер и Тим, и его толстяк-папаша по имени Марк, и еще двое каких-то безымянных скотов, которые решили помочь дружкам разобраться с нами. И одному из них влепила в лоб пулю из винтовки Дрика, тем самым «открыв личный счет». И этим она меня убедила, что ее можно все же брать в дальнюю дорогу, – до этого были сомнения. Тогда она не убежала, хоть такая возможность и была и хоть я ее гнал, чтобы спасти ей жизнь, а заняла позицию чуть поодаль нашей свалки, пристроилась со «штайром» – и пальнула.

Чуть взвыв мотором и буксанув на пыли, фургон перевалился через бугристую обочину и выкатился на новенький, идеально ровный асфальт, которым была вымощена совсем недавно выстроенная улица. По окнам видно, что даже все дома здесь распродать еще не успели, даром что место было популярное.

На подъездной дорожке одного из домов стоял ярко-красный «Додж Караван», возле которого, не удержавшись, я притормозил, настороженно оглядываясь. Попробовать слить бензин? Машина выглядит брошенной, вся пылью покрыта – не думаю, что кто-то на нее рассчитывает как на средство спасения. И место выглядит тихим, ни души. Особой нужды нет вроде как, но надо для начала убедиться, что я сумею это сделать тогда, когда понадобится. К тому же надо опробовать в деле инструмент, изготовленный специально для таких оказий.

– Сливаю бензин, – сказал я, – прикрывай меня. Особое внимание – проходам между домами, головой верти во все стороны.

– Может, не надо? – чуть жалобно протянула Дрика. – У нас же весь запас бензина цел, зачем этим заниматься?

– Боевая учеба, – отрезал я. – Еще вопросы? Если нет, то хватай винтовку и выметайся на улицу, потом обсудим.

В процессе обсуждения я успел сдать фургон задом к двери гаража, пристроившись параллельно брошенному мини-вэну. После чего схватил с потолка (удобно-то как! И все на выбор) дробовик «бенелли» и с ним выскочил наружу. Хлопнула дверь с противоположной стороны – Дрика вышла. А больше всего удивило, что одновременно со мной из кабины выскочил Тигр, но не убежал, как я поначалу испугался было, а с асфальта перескочил на покатый капот фургона и с него, в одно касание, махнул на крышу, где и пристроился.

– Подышать собрался? – поинтересовался я. – Ну-ну, давай.

Тем временем я подскочил к задним дверям, распахнул их и схватил приготовленный специально для таких случаев инструмент – стальную трубу диаметром сантиметра в полтора, наискосок спиленную вроде иглы от шприца, обрезанную короткую кувалду и армированный шланг, другим концом подсоединенный к ручной помпе для топлива. Это у меня вроде капельницы наоборот.

Огляделся еще раз. Нет, вроде ничего и никого враждебного в поле зрения не видно. Понимаю, что это скорее блажь: до Порт-Артура нам бензина хватает в любом случае, даже с запасом, а потом он нам, скорее всего, и не понадобится, случись найти судно до Европы, – только… а суда-то будут? Насколько действительно в портах сохранилось военное положение, учитывая, что мы едем по пустым дорогам? И не придется ли нам оттуда гнать на этом фургоне еще куда-то? Нет, я лучше сейчас хотя бы пару литров лишнего бензина добуду, чем потом стану локти кусать.

Подошел поближе к «доджу», улегся животом на асфальт. Ага, никаких проблем, бак над задним мостом, виден отлично. Со звоном подтащил к себе трубу, пристроил к самому закруглению бака, где дно смыкается с боковой стенкой. Ну, нам теперь искру не выбить…

Стукнул сначала несильно, без всякого видимого эффекта, затем посильнее. Затем еще сильнее – и лишь когда долбанул в четвертый раз, со всей дури, труба вдруг пробила стенку бака, словно картон, и ушла внутрь, а из ее «ударного» конца бодро потекла на асфальт струйка бензина, которую я быстро отрезал, нахлобучив на этот конец шланг. Герметично не получилось, естественно: капало и в месте пробития бака, и из стыка со шлангом, но не так чтобы сильно. Как я и надеялся, конструкция сработала эффективно.

Перескочив к помпе, я сунул свободно свисающий сливной шланг в канистру, бросил провод заземления на ступицу колеса «доджа» и взялся за ручку насоса. Качнул раз, другой, даже протекать стало слабее, а за непрозрачными округлыми боками канистры зажурчал сливаемый бензин. Отлично!

Кот сверху вдруг издал протяжный, хриплый и довольно агрессивный мяв, так громко и неожиданно, что я чуть рукоятку насоса не выпустил из рук. И сразу в голове ясно и четко, как вывеска над мотелем ночью, прорезалась мысль: «Какая-то мертвечина рядом». Вспомнилась реакция кота на дохлых собак.

– Дрика, внимание! – крикнул я. – Следи за той стороной, куда кот смотрит! Я уже заканчиваю!

В цилиндрической канистре пять галлонов, у помпы производительность – десять галлонов в минуту, в общем, ждать всего ничего. Надо закончить и быстро смываться. Кот заорал еще агрессивней и злобней. Хоть мне его и не видно, но я уверен, что сейчас он прилип к крыше фургона, уши к башке прижаты, морда наморщена.

Быстрые шаги Дрики – она обежала меня с другой стороны, направив ствол М-4 в сторону следующего от нас дома, с виду пустого и не заселенного. Перехватив мой взгляд, сказала:

– Кот туда уставился и сейчас совсем взбесится.

Еще пару рывков, захрипело засасываемым воздухом в шланге. Все! Готово! Почти полная, чуть-чуть до верха не хватило. Трубу из бака долой, оттуда струйка потекла. Шланг с нее тоже снять, помпу – в кузов. Черт, вонять теперь бензином будет еще сильнее. Ну и черт с ним, от мотоцикла им и так воняет, ничего не поделаешь.

Какой-то гулкий стук со стороны соседнего дома, словно там кто-то на стену бросается изнутри, Дрика дергается, взвизгивает и чуть не подскакивает на месте. Но не бежит хотя бы и оружие не роняет.

Канистру в машину, кое-как, потом положу нормально, не до нее сейчас… сейчас мы смываться будем. Двери – бац! Захлопнул, перекинул дробовик вперед, одновременно скидывая через голову ремень: в кабину лезть, сейчас мешать будет. Кот вообще взбесился – как его оттуда доставать? Еще в морду вцепится, он же вообще не в себе. Я раз попробовал своего старшего из драки с соседским вытащить…

– Дрика, за руль! – крикнул я, смещаясь боком, приставными шагами, из-за округлой туши «доджа», перекрывшего весь обзор. – Я прикрываю!

На лице у нее такое облегчение, словно я пообещал через четверть часа ее прямо в Амстердам доставить.

– Бегом, не спи!

Ускорилась, даже пробуксовала. Взревел мотор фургона, и так решительно, что я испугался, как бы она без меня с места не рванула. Бочком, бочком, по-крабьи, сдвигаюсь все дальше и дальше – замечаю, правда, что кот замолчал. Вот и я уже перед капотом, скосил глаза на лобовое стекло и за решеткой увидел сосредоточенную Дрику, закусившую нижнюю губу до крови, аж струйка по подбородку течет. И в этот момент низкое окно в доме напротив превратилось в фонтан стекла, и что-то быстрое и темное вылетело наружу, покатилось по земле, а затем вдруг вскочило на четыре конечности, обернувшись к нам оскаленной пастью с невероятным количеством длинных и острых зубов внутри.

Реакции организма сложились к этому времени самостоятельно – мозгу в них никакого простора не осталось. Эта тварь даже принять позицию для атаки не успела, как схватила пять выстрелов картечью подряд, рванувших из нее куски гнилой плоти, шерсти, выбивших зубы и сбивших нежить с ног так, что она покатилась. А за это время я успел рвануть к своему месту.

Загадка «почему замолчал кот» решилась сама по себе – Тигр успел не только свалить с крыши, но еще и забраться на мое кресло, где сидел напуганный, со вздыбленной шерстью, но уже молчаливый. Подхватывать его под пузо я сейчас не решился: неохота потом располосованную руку бинтовать, – поэтому я просто спихнул его дальше в салон неделикатным толчком под задницу.

Машина тронулась раньше, чем я успел закрыть дверь, рванула с места суетливым прыжком, так что я чуть головой в лобовое стекло не влетел, тяжело накренилась в повороте, кажется поднявшись на два колеса, вынудив меня заорать:

– Стой! С ума сошла?

Остановились мы тоже классно – с черными следами резины, так, что кот слетел со своего законного ящика тушенки и кубарем скатился под приборную панель.

– Быстро из-за руля! – рявкнул я, закидывая дробовик в крепление на потолке.

Нет, так мы точно никуда не доедем, разве что до первого столба. Переоценил я хладнокровие малолетней художницы: там пока чистой воды паника в глазах, руки трясутся, толку никакого.

К счастью нашему, такие фургоны рассчитаны на то, что люди будут ходить внутри. Я заскочил на «кошачий» ящик, закрывавший проход в грузовой отсек, рывком выдернул Дрику из-за руля, переслав ее на пассажирское место, а сам рухнул на освободившееся. И вовремя – подстреленная тварь со стуком врезалась в борт фургона, повиснув на оконной решетке. Дрика даже на пассажирском месте завизжала так, что уши заложило, а сиди она здесь – точно припарковались бы в гостиной какого-то из домов: стенки здесь тонкие, непрочные.

Пахнуло гнилью, мертвечиной, грязью и уже знакомым ацетоном. Перекореженная выстрелами зубастая морда ударилась в стальные прутья решетки, за которую тварь держалась длинными черными когтями.

Это собака. Это не просто собака – ведь совсем недавно это должно было быть французским пуделем или другим подобным нелепым декоративным созданием, на твари даже остался розовый ошейник со стразами и каким-то нелепым бантиком: «девочка» к тому же, мать ее. Нет, я серьезно, не шучу, меня, несмотря на весь ужас момента, вдруг начал разбирать истерический смех. Пудель-пусечка – кровожадный мутант, жаждущий человеческой плоти. И собачьей он тоже где-то нарыл. Много, потому что раскормилась эта гадость раза в три, наверное. Кровожадные пудели – угроза прогрессивному человечеству. Интересно, а с хомячками та же картина?

Рукоятка «зига» удобно легла в руку. Выдернув пистолет из кобуры, я приставил его ствол к решетке, примерно прикинув, где у мегапуделя могут быть мозги, если они, конечно, когда-то имелись в наличии, и выжал спуск. С легкой натугой взвелся курок, грохнуло, и тварь отвалилась назад, просто разжав когти.

– Шандец, – подвел я итог на родном языке. – А ведь мог и порвать, сволочь такая, калибр уже вполне позволял.

Рычаг на руле перескочил в положение «драйв», и фургон поехал дальше. А я обернулся к Дрике, которую заметно трясло:

– Ты что запаниковала?

– Очень страшно, – честно созналась она. – Я таких никогда не видела. Что это было?

– Это была собака, – ответил я. – Не слишком большая – просто отожравшаяся на других собаках. Мутант, в общем, или не знаю, как по-научному. А если еще раз запаникуешь, когда у тебя приказ прикрывать, – получишь по заднице. Вопросы?

В глазах мелькнуло нечто вроде недоумения, угроза была точно не из ее вселенной и не из ее слоя реальности, но поняла она меня правильно. И кивнула, хоть и была обескуражена. Пришлось еще пояснить:

– Если я не могу на тебя полагаться, то нам надо менять тактику. А твоя ценность как помощника резко снижается. Стыдно. Большая ведь уже, даже дяденьку застрелила.

– Дяденька был обычный, а такое… – она показала большим пальцем себе за спину, – …такое я бы даже нарисовать не сумела, хоть в детстве любила монстров рисовать.

– Монстров? – удивился я. – По тебе не скажешь.

– Мы в Амстердаме живем в центре, почти у самой Дам. Там есть фантастический магазин, где продают статуэтки и картинки всяких драконов, демонов и прочих. Я их с детства любила рассматривать и рисовать. – Помолчала, явно сбившись на воспоминания, затем добавила: – А совсем рядом, на канале, есть магазин «Дьябло», где я покупала одежду, когда мне было пятнадцать. Ударилась в готику, а там все черное и металлическое. Потом надоело быстро.

– И хорошо, что надоело, – сказал я и добавил: – А если еще раз меня подведешь – пересажу навечно пассажиром. Рано тебе еще в бойцы.

Она промолчала, но явно устыдилась. Видать, уже сама себя успела бойцом ощутить, а тут с вершины своей новой самооценки на грешную землю хлопнулась. Ну ничего, это бывает, это даже полезно – научится. Не можешь – научим, не хочешь – заставим, я балласт с собой возить не буду.

Теперь уже я тронул груженый фургон с места, аккуратно и неторопливо, покатив вдоль широкой улицы. Как бы то ни было, а почти полторы сотни километров ходу мы себе прибавили на слитом бензине. Надо будет на привале его в большой бак перелить, откуда мы заправлялись перед этим: пустые канистры еще пригодятся для таких вот набегов на бензобаки – не в последний раз.

Так, если верить навигатору, то впереди единственное стремное место – мост над семнадцатым шоссе, федеральным. Его никак не объедешь: мы влезли в некий аппендикс Антема по другую сторону дороги, и теперь нам надо перебраться через него. Если тут какие злодеи и водятся, то именно на мосту они бы и должны обосноваться – все дороги местные под присмотром будут, и скрытно к ним не подойдешь.

Впрочем, это если злодеи вообще намерены что-то контролировать и им кто-то службу наладил. При иных условиях я бы все же местных зэков так высоко не оценивал. Но посмотреть на мост издалека желание есть – неохота туда на всем ходу врываться. Меня вообще в последнее время всякие мосты, дамбы и прочие места, которые никак невозможно миновать, очень напрягать стали, особенно после той засады, в которой погиб Джефф. Тоже ведь дорог было много, но в одной точке они все сходились. Там нас и дождались.

С другой стороны, мостов впереди ожидается много, перед каждым не набегаешься, а зомби-пудель, кинувшийся на нас только что, как-то отбил охоту высовываться наружу из безопасного нутра фургона с зарешеченными окнами.

Мы вывернули на центральную улицу этого района, и сначала справа, а чуть погодя слева показались большие торговые центры, окруженные огромными стоянками, на которых еще хватало брошенных владельцами машин. Остановившись, я оглядел одну из стоянок в бинокль и заметил, что хватает там не только машин, но и их бывших владельцев – тут и там в тени на асфальте сидели и лежали мертвяки, причем некоторые даже в тень под грузовики залезли. Все же солнце им жить мешает? Высыхают или перегреваются? Вот бы узнать… высыхают все же, наверное. Ну и что тогда? Сушить их, что ли?

Ладно, авось все высохнут со временем, а мы пока дальше поедем. У нас путь впереди длинный, какой не всякому Жюль Верну представлялся. А пока главное – мертвяки к нам особого внимания не проявляют, так что можно и пешком пройтись по дороге, авось не кинутся.

Вскоре разглядели мост. К счастью нашему, он был виден издалека – местность здесь как стол плоская, и дорога к нему вела прямая как стрела. Никого на нем не было – пустота, лишь у самых снесенных перил с правой стороны лежал перевернувшийся развозной грузовик с кузовом-будкой.

Все так же не спеша выбрались на него, а затем Дрика сказала:

– Там справа люди.

Я притормозил. Место здесь безопасное явно, по несколько сот метров открытого пространства в каждую сторону – не подбежишь, не подкрадешься, можно и посмотреть, что там за люди.

– За руль не садись, – сказал я, – в охранении у фургона будешь, от него ни на шаг, смотреть во все стороны. Поняла?

– Ага, – кивнула она.

Это мы отрабатывали еще в лагере возле водохранилища, так что ничего нового я не сказал. И сейчас она поступила так, как я ее тогда учил: подхватив «штайр» с оптикой, вывалилась из кабины и присела на колено, оглядываясь. Так и будет понемногу перемещаться вокруг машины, оглядывая окрестности и прикрывая меня с тыла. А я, тоже уже привычным движением подхватив с потолка оружие, побежал к перилам моста.

Уже на бегу я не только заметил, но и услышал людей – впереди постреливали. Негусто, это явно не бой шел, а редко, отдельными сериями, что уже привычно: так обычно отстреливают мертвяков. Наслушался такого за последние недели.

Присев на колено за высоким «антипрыжковым» ограждением из сетки, призванным лишить потенциальных самоубийц возможности сигануть сверху на крышу машины, идущей под мостом, я взялся за бинокль.

От моста вниз вела узкая дорога развязки, и в том месте, где она сливалась с федеральным шоссе номер семнадцать, расположился мотель, привлекший мое внимание голубым бассейном. А сразу за мотелем, примерно в четырех сотнях метров от меня, расположились какие-то здания, примыкавшие друг к другу вроде буквы «Г» или «L», попарно перевернутых валетом. Может быть, торговый, а может, даже и офисный центр, отсюда было не разобрать. Стреляли внутри, похоже, поэтому я сразу и не понял – доносилось все приглушенно. Вот там и были люди – несколько пикапов и грузовиков, возле которых присели несколько человек с винтовками, в гражданской одежде.

Мертвяки к ним не шли, хотя на песке перед стрелками валялось несколько тел. А вот за мотелем зомби были, но они предусмотрительно на рожон не лезли – заметили, наверное, что «коллег» перестреляли. Умнеют и умнеют. А сунься кто за угол мотеля – тут ему и сюрприз будет: их там штук тридцать скопилось – кинутся разом, и не отобьешься.

В бинокль с моста мне было видно, что сидящим возле машин меня на мосту тоже было видно и тоже в бинокль. Как раз один из мужиков показал на меня второму. А вот что случилось дальше, мне совершенно не понравилось: тот вскинул винтовку с оптическим прицелом, оперев ее сошками на капот белого пикапа, и дальше я упал за высокий, примерно полуметровый бордюр, укрывшись от выстрела, выбившего искры из стальной сетки прямо у меня над головой.

– Офигели? – крикнул я по-русски.

Было желание открыть ответную пальбу, но примерно на четырех сотнях метров мой карабин не мог составить никакой конкуренции мощному «болту» с оптикой и на сошках, да и зачем? И, решив не ввязываться в драку с какими-то мутными беспредельщиками, стреляющими по людям, я сначала на четвереньках, а потом бегом кинулся к фургону, крикнув на бегу честно охранявшей «экспресс» Дрике, нервничающей, но с места не двинувшейся:

– Давай в машину!

Повторять не пришлось – она с низкого старта сорвалась с места и ловко заскочила на сиденье, ухватившись за ручку на передней стойке, и я уже через несколько секунд оказался за рулем и рванул фургон с места. Нечего тут рассматривать, ноги делать надо.

Погони за нами не было: стрельнули в меня, видать, для развлечения, но я еще минут десять поглядывал в зеркало заднего вида. Урок из случившегося я извлек, причем очень важный: не все люди дружелюбны. Не то чтобы я этого не подозревал – было бы смешно утверждать подобное, – но неожиданностью для меня было то, что кто-то готов стрелять в живых даже без повода, а просто так, потому что на глаза попался.

Опять с двух сторон замелькали дома небедного вида, хоть чуток и пожиже тех, что были в том месте, где мы бензин сливали, да и стоящие погуще. Справа мелькнул какой-то парк, за ним «общественный центр» с огромным открытым бассейном, какие очень популярны в этих бедных водоемами краях, но, в общем, ничего интересного. Заметно только, что этот пригород Финикса с нашей «красношеей» Юмой уже не сравнить – тут явно денег побольше водилось.

Широкая, плавно изгибающаяся дорога начала просто поворачивать в обратную сторону, огибая Антем, и у нас появился выбор – или перебираться на узкое, но прямое как стрела шоссе под названием Десерт-Хиллз Драйв, или забирать еще правее, стараясь объехать земли вокруг тюрьмы по еще большему кругу.

Я выбрал второе и свернул налево, чуть не сбив какого-то полуразложившегося толстяка с мордой, покрытой толстой коркой запекшейся крови, выбежавшего к машине из-за угла одного из коттеджей. Интересно, но мне показалось, что он попытался остановиться, когда разглядел решетки на окнах машины: он сообразил, что ему не дотянуться ни до кого внутри. Остановиться не вышло – немалая его масса протащила мертвяка вперед, и он с ходу врезался в борт машины, глухо бухнувший металлом, и отвалился назад, упав на асфальт.

А мы погнали дальше. Слева и справа тянулись все те же приличные домики, у некоторых стояли автомобили, но сливать горючее как-то не хотелось – очень уж «замертвяченное» место. Даже странно, как тут так все получилось.