Капитал

164

“Обмен вообще не придает никакой стоимости продуктам” (F. Wayland. “Тhe Elements of Political Economy”. Boston, 1843, p. 169).

165

“При господстве неизменных эквивалентов торговля была бы невозможной” (G. Opdyke. “A Treatise on Political Economy”. New York, 1851, p. 66-69). “В основе различия между реальной стоимостью и меновой стоимостью лежит тот именно факт, что стоимость вещи отлична от так называемого эквивалента, даваемого за нее в торговле т. е. что этот эквивалент не является эквивалентом” (Ф. Энгельс. “Наброски к критике политической экономии” в журнале “Dciitsch-Franzoesische Jnhrbuecher”, издаваемом Арнольдом Руге и Карлом Марксом. Париж, 1844, стр. 95, 96 [см. настоящее издание, т. 1, с. 553]).

166

Benjamin Franklin. “Works”, vol. II, edit. Sparks, in “Positions to be examined, concerning National Wealth”, p. 376.

167

Aristoteles. “De Republica”, кн. I, гл. 10 [стр. 17].

168

“Прибыль при обычных условиях рынка не создается обменом. Если бы она не существовала раньше, она не могла бы существовать и после этой сделки” (Ramsay, цит. соч., стр. 184).

169

После всего вышеизложенного читатель понимает, конечно, что это означает лишь одно: образование капитала должно оказаться возможным и в том случае, когда цепы товаров равны их стоимостям. Его нельзя объяснить из отклонений товарных цен от товарных стоимостей. Если цены действительно отклоняются от стоимостей, то необходимо их сначала свести к последним, т. е. отвлечься от этого обстоятельства как совершенно случайного, чтобы иметь перед собой в чистом виде явление образования– капитала на почве товарного обмена и при исследовании его не дать ввести себя в заблуждение побочными обстоятельствами, затемняющими истинный ход процесса. Известно, впрочем, что такое сведение отнюдь не является одним только научным, методологическим приемом. Постоянные колебания рыночных цеп, их повышение и понижение, компенсируются, взаимно уничтожаются и сами собой сводятся к средней цене, как своей внутренней норме. Средняя цена является путеводной звездой, например, для купца или промышленника во всяком предприятии, рассчитанном на более или менее продолжительное время. Следовательно, товаровладелец знает, что, если рассматривать достаточно большой период в целом, товары действительно продаются не ниже и не выше, а как раз по своим средним ценам. Если бы незаинтересованное мышление было вообще в его интересах, то он должен был бы поставить проблему образования капитала следующим образом: как может возникнуть капитал при регулировании цен средней ценой, т.е. в конечном счете стоимостью товара? Я говорю “в конечном счете”, потому что средние цены прямо не совпадают с величинами стоимости товаров, как думали Л. Смит, Рикардо и т. д.

170

“В форме денег... капитал не производит никакой прибыли” (Ricardo. “Principles of politica1 Economy”, 3 ed. London, 1821, p. 267)

171

В реальных энциклопедиях по классической древности можно встретить нелепое утверждение, что в античном мире капитал был вполне развит, – “не хватало только свободного рабочего и кредитных учреждений”. Г-н Моммзен в своей “Roemische Geschichte” тоже совершает одну quid pro quo [нелепость] за другой

172

Поэтому различные законодательства определяют максимальный срок рабочего договора. У народов, у которых труд свободен, законодательство всегда уста навливает условия расторжения договора о найме. В некоторых странах, особенно в Мексике (до Гражданской войны в Америке также и на территориях, отвоеванных у Мексики, а по существу дела и в Дунайских провинциях до переворота Кузы 64), рабство существует в скрытой форме, в виде так называемого “пеонажа”. Посредством ссуд, которые должны быть отработаны и обязательства по которым переходят из поколения в поколение, не только отдельный рабочий, но и вся его семья становится фактически собственностью другого лица и его семьи. Хуарес отменил “пеонаж”. Так называемый император Максимилиан снова ввел его декретом, который в палате представителей в Вашингтоне правильно был заклеймен как декрет, восстанавливающий рабство в Мексике. “Мои особенные, телесные и духовные умения и мои возможности деятельности и ограниченное во времени пользование ими я могу отчудить другому лицу, так как они вследствие этого ограничения получают внешнее отношение к моей целостности и всеобщности. Но если бы я отчудил все мое время, становящееся конкретным в процессе труда, если бы я отчудил мою производственную деятельность как целое, то я сделал бы собственностыо другого самую сущность этой деятельности, мою всеобщую деятельность и действительность, мою личность”. {Hegel. “Philosophic des Rechts”, Berlin, 1840, S. 104, § 67)

173

Характерной особенностью капиталистической эпохи является тот факт, что рабочая сила для самого рабочего принимает форму принадлежащего ему товара, а потому его труд принимает форму наемного труда. С другой стороны, лишь начиная с этого момента, товарная форма продуктов труда приобретает всеобщий характер

174

“Стоимость, или ценность, человека, как и всех других вещей, есть его цена, т. о. она составляет столько, сколько может быть получено за пользование его силой” (Th. Hobbes. “Leviathan”, in “Works”, edit. Molesworlh. London, 1839—1844, v. III, p. 76)

175

Древнеримский villicus, эконом, стоявший во главе сельскохозяйственных рабов, “поскольку на нем лежал менее тяжелый труд, чем на чернорабочих, меньше и получал” (Th. Mommsen. “Roemische Geschichte”, 1856, S. 810).

176

Ср. W. Th. Thornton. “Overpopulation and its Remedy”. London, 1846

177

Петти

178

“Естественная цена труда... соответствует такому количеству предметов необходимости и жизненных удобств, которое по условиям климата я по жизненным привычкам данной страны необходимо для поддержания самого рабочего и для того, чтобы дать ему возможность содержать такую семью, которая способна обеспечить неослабевающее предложение труда на рынке” (R. Torrens. “An Essay on the external Corn Trade”. London, 1815, p. 62). Здесь неправильно употреблено слово “труд” вместо “рабочая сила”.

179

Rossi. “Cours d'Economie Politique”. Bruxelles, 1843, p. 370, 371

180

Sismondi. “Nouveaux Principes d'Economie Politique”, t. I, p. 113

181

“Всякий труд оплачивается лишь по его окончании” (“An Inquiry into those Principles, respecting the Nature of Demand etc.”, p. 104). “Начало коммерческого кредита должно быть отнесено к тому моменту, когда рабочий – первоисточник всякого производства – получил возможность благодаря своим сбережениям ожидать платы за свой труд до конца недельного, двухнедельного, месячного, трехмесячного и т. д. срока” (Ch. Ganilh. “Des Systemes d'Economie Politique”, 2eme edit. Paris, 1821, t. II. p. 150)

182

“Рабочий... ссужает свою производительную силу”, говорит Шторх, но. добавляет он лукаво, он “не рискует ничем”, кроме “потери своего зарабогка... так как рабочий не вносит в производство ничего материального” {Storch. “Cours d'Economie Politique”. Petersbourg, 1815, t. II. p. 36. 37)

183

Вот пример. В Лондоне существуют двоякого рода булочники: “full priced”, продающие хлеб по его полной стоимости, и “undersellers”, продающие его ниже стоимости. Последняя категория булочников составляет около 3/4 общего их числа (стр. XXXII в “Report” правительственного комиссара X. С. Трименхира относительно “Grievances complained of by the journeymen bakers etc.”. London, 1862). Эти undersellers продают почти исключительно хлеб с примесями квасцов, мыла, поташа, извести, дербиширской каменной муки и другими столь же приятными питательными и здоровыми ингредиентами. (См. цитированную выше Синюю книгу, а также отчет “Committee of 1855 on the Adulteration of Bread” и сочинение доктора Хасселла “Adulterations Detected”, 2nd edit. London, 1861.) Сэр Джон Гордон заявил в своих показаниях перед комитетом 1855 г. что “вследствие такой фальсификации бедняк, дневное пропитание которого составляют два фунта хлеба, в действительности не получает теперь и четвертой части питательных веществ, содержащихся в таком же количестве нефальсифицированного хлеба, не говоря уже о вредности примесей для его здоровья”. На вопрос, почему же “значительная часть рабочего класса”, будучи прекрасно осведомлена относительно этой фальсификации, все же покупает квасцы, каменную муку и т. д., Тримеихир (вышеупомянутый “Report”, стр. XLVIII) отвечает, что рабочие “вынуждены брать у своего пекаря или в своей “chandler's shop” [“лавочке”] такой хлеб, какой соблаговолят им предложить”. Так как труд их оплачивается лишь в конце рабочей недели, то в они, в свою очередь, “лишь в конце недели могут оплатить хлеб, потребленный их семьями в течение недели”, и, добавляет Трименхир, подтверждая это свидетельскими показаниями, “несомненно установлено, что хлеб с такими при месями изготовляется специально для покупателей этого рода (“It is notorious that bread composed of those mixtures, is made expressly for sale in this manner”). “Во многих сельскохозяйственных округах Англии” (и особенно Шотландии) “заработная плата выплачивается раз в две недели и даже раз в месяц. Сельскохозяйственный рабочий вынужден при таких продолжительных сроках уплаты покупать себе товары в кредит... Ему приходится платить повышенные цены, и он фактически привязан к тому лавочнику, который дает ему в долг. Так, например, в Хорнингсеме в Уилтсе, где заработная плата выдается раз в месяц, ему обходится в 2 шилл. 4 пенса стон такой же самой муки, которую он в другом месте мог бы купить по 1 шилл. 10 пенсов за стон” (“Sixth Report” on “Public Health” by “The Medical Officer of the Privy Council etc.”, 1864, p. 264). “Ручные набойщики ситца в Пейсли и Килмарноке” (Западная Шотландия) “добились в 1853 г. при помощи стачки сокращения срока выплаты с одного месяца до 14 дней” (“Reports of the Inspectors of Factories for 31st October 1853”, p. 34). Как дальнейший ловкий шаг в развитии кредита, оказываемого рабочим капиталисту, можно рассматривать метод многих английских углепромышленников, которые платят рабочему по истечении месяца, а до получки дают ему ссуды, зачастую товарами, за которые рабочий вынужден платить выше их рыночной цены (Trucksystem). “Среди углепромышленников вошло в обыкновение платить раз в месяц и давать рабочим cсуды в конце каждой недела. Ссуда выдается в лавке” (а именно в tommy-shop, т. е. в лавке, принадлежащей самому хозяину предприятия); “рабочие получают деньги в одном углу ее и тотчас же отдают их в другом” (“Children's Eniployment Commission, 3rd Report”. London, 1864, p. 38, № 192)

184

“Представляется, – да так оно и есть на самом деле, – что первоначальные продукты земли, которых имеется ограниченное количество и которые существуют совершенно независимо от человека, даны природой совершенно так же, как молодому человеку дается небольшая сумма денег с той целью, чтобы вывести его на путь полезного труда и преуспевания” (James Steuart. “Principles of Political Economy”, edit. Dublin, 1770, v. I, p. 116)

185

“Разум столь же хитер, сколь могуществен. Хитрость состоит вообще в опосредствующей деятельности, которая, обусловливая взаимное воздействие и взаимную обработку предметов соответственно их природе, без непосредственного вмешательства в этот процесс, осуществляет свою цель” (Hegel. “Encyklopädie”. Erster Theil. “Die Logik”. Berlin, 1840, S. 382)

186

В жалкой вообще работе “Théorie de I'Éeonomie Politique”, Paris, 1815 [t. I, p. 266], Ганиль, полемизируя с физиократами, удачно перечисляет большое количество процессов труда, которые составляют предпосылку собственно земледелия

187

В “Réflexions sur la Formation et la Distribution des Richesses” (1766) Тюрго хорошо выясняет важность прирученных животных для начальных ступеней культуры

188

189

Примечание к 2 изданию. Как ни мало историческая наука знает до сих пор развитие материального производства, следовательно, основу всей общественной жизни, а потому и всей действительной истории, однако, по крайней мере, исторические времена делятся на периоды на основании естественнонаучных, а не так называемых исторических изысканий, по материалу орудий и оружия: каменный век, бронзовый век, железный век

190

Представляется парадоксальным называть, например, рыбу, которая еще не поймана, средством производства для рыболовства. Но до сих пор еще не изобретено искусство ловить рыбу в таких водах, где ее нет

191

Это определение производительного труда, получающееся с точки зрения простого процесса труда, совершенно недостаточно для капиталистического процесса производства

192

Шторх проводит различие между собственно сырым материалом, как “matière”, и вспомогательными материалами, как “matèriaux”, Шербюлье называет вспомогательные материалы “matières instrumentales”

193

На этом в высшей степени логическом основании полковник Торренс в камне дикаря открывает начало капитала. “В первом камне, который дикарь бросает в преследуемого зверя, в первой палке, которую он берет, чтобы притянуть плоды, которых не может достать руками, мы видим присвоение одного предмета с той целью, чтобы приобрести другой, и таким образом открываем начало капитала” (R. Torrens. “An Essay on the Production of Wealth etc.”, p. 70, 71). Существованием этой первой палки [stock], надо полагать, объясняется и то, почему на английском языке “stock” есть синоним капитала

194

“Продукты присваиваются, прежде чем они превращаются в капитал; это превращение не избавляет их от такого присвоения” (Cherbuliez. “Richesse ou Pauvreté”, édit. Paris, 1841, p. 54). “Продавая свой труд за определенное количество жизненных средств (approvisionnement), пролетарий совершенно отказывается от какой бы то ни было доли продукта. Присвоение продуктов остается таким же, как было раньше; оно насколько не изменяется упомянутым договором. Продукт принадлежит исключительно капиталисту, который доставил сырые материалы и approvisionnement. И это – непременное следствие закона присвоения, основным принципом которого было, наоборот, исключительное право собственности каждого работника на его продукт” (James Mill. “Elements of Political Economy etc.”. London, 1821, p. 58). “Раз рабочие работают за заработную плату... то капиталист есть собственник не только капитала” (здесь подразумеваются средства производства), “но и труда (of the labour also). Если в понятие капитала, как это обыкновенно делается, включают то, что выдается в виде заработной платы, то нелепо говорить о труде обособленно от капитала. Слово капитал в этом смысле охватывает и то и другое, и капитал и труд” (там же, стр. 70, 71)

195

“На стоимость товаров влияет не только труд, затраченный непосредственно на их производство, но и труд, затраченный на орудия, инструменты и здания, необходимые для осуществления труда” (Ricardo, “The Principles of Political Economy” 3rd ed, London, 1821. p, 16)

196

Цифры здесь совершенно произвольны

197

Это – основное положение, на котором покоится учение физиократов о непроизводительности всякого неземледельческого труда, и оно неопровержимо для профессионального экономиста. “Этот способ приписывать одной вещи стоимость многих других (например, полотну – стоимость предметов, потребленных ткачом), наслаивать, так сказать, на одну стоимость несколько стоимостей, ведет к тому, что стоимость соответственно разбухает... Термин сложение хорошо отражает тот способ, каким образуется цена продуктов труда: эта цена есть только сумма многих стоимостей, потребленных и сложенных вместе; но складывать не значит умножать” (Меrcier de la Rivière, цит, соч., стр. 599)

198

Так, например, в 1844—1847 гг. он извлек из производства часть своего капитала для спекуляции железнодорожными акциями. Так же во время Гражданской войны в Америке он закрыл фабрики и выбросил фабричных рабочих на мостовую, чтобы заняться игрой на ливерпульской хлопковой бирже

199

“Хвались, наряжайся и прихорашивайся... Но кто берет больше или лучше” (чем сам дал), “тот ростовщик, и это значит, что не услугу, а вред принес он своему ближнему, как это бывает при воровстве и грабеже. Не все то услуга и благодеяние ближнему, что называют услугой и благодеянием. Прелюбодей и прелюбодейка также оказывают друг другу большую услугу и удовольствие. Рейтар оказывает убийце-поджигателю большую рейтарскую услугу, помогая ему грабить на дорогах и нападать на страну и людей. Паписты оказывают вашим великую услугу, ибо они не всех топят, сжигают, убивают, заставляют гнить в темницах, но оставляют некоторых в живых и изгоняют их или отнимают у них все, что есть. Сам дьявол оказывает своим служителям великую неизмеримую услугу... Словом, мир полон великих, превосходных, ежедневных услуг и благодеяний” (Martin Luther. “An die Pfarrherrn, wider den Wucher zu predigen etc.”. Wittemberg, 1540 [S. 8-9])

200

По этому поводу я замечаю между прочим в “К критике политической экономии”. Берлин, 1859, стр. 14: “Понятно, какую “услугу” должна оказывать категория “услуги” (“service”) такого рода экономистам, как Ж. Б. Сэй и Ф. Бастиа” [см. Сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса, 2 изд., том 13, стр. 23]

201

Это – одно из тех обстоятельств, которые удорожают производство, основанное на рабстве. Рабочий, по меткому выражению древних, отличается здесь только как instrumentum vocale [одаренное речью орудие] от животного как instrumentum semivocale [одаренного голосом орудия] и от неодушевленного орудия труда как от instrumentum mutum [немого орудия]. Но сам-то рабочий дает почувствовать животному и орудию труда, что он не подобен им, что он человек. Дурно обращаясь с ними и con amore [со сладострастием] подвергая их порче, он достигает сознания своего отличия от них. Поэтому экономический принцип такого способа производства – применять только наиболее грубые, наиболее неуклюжие орудия труда, которые как раз вследствие своей грубости и неуклюжести труднее подвергаются порче. Поэтому в рабовладельческих штатах, расположенных у Мексиканского залива, до начала Гражданской войны были в ходу плуги старокитайской конструкции, которые рыли землю, как свинья или крот, но не делали борозды и не переворачивали пласта. Ср. J. Б. Cairnes. “The Slave Power”. London, 1862, p. 46 sqq. В своем “Sea Board Slave States” Олмстед рассказывает между прочим: “Мне показывали здесь орудия, которыми ни один находящийся в здравом уме человек не позволил бы обременить наемного рабочего; их чрезвычайная тяжесть и неуклюжесть, думается мне, по крайней мере на 10 процентов увеличивают труд по сравнению с теми орудиями, которые обыкновенно употребляются у нас. Но меня уверяли, что при том небрежном и грубом обращении, которому они подвергаются у рабов, было бы неэкономно предоставлять последним более легкие и менее грубые орудия и что те орудия, которые мы постоянно даем нашим рабочим, причем извлекаем из этого выгоду, не сохранились бы и одного дня на хлебных полях Виргинии, хотя почва здесь легче и не так камениста, как у нас. Точно так же, когда я спросил; почему на всех фермах лошади заменены мулами, то первым и, конечно, самым убедительным доводом было то, что лошади не могут переносить того обращения, которому они всегда подвергаются со стороны негров; лошади всегда быстро надрываются или калечатся от этого, между тем как мулы переносят побои и недостаток пищи и не претерпевают от этого существенного вреда, не простужаются и не заболевают, если пренебрегают уходом за ними или перегружают их работой. Впрочем, мне стоит только подойти к окну той комнаты, где я пишу, и почти каждый раз я вижу такое обращение со скотом, за которое почти всякий фермер на Севере немедленно прогнал бы рабочего” [стр. 46, 47]

202

Различие между сложным и простым трудом, между “skilled” [“квалифицированным”] и “unskilled labour” [“неквалифицированным трудом”], отчасти основывается просто на иллюзиях или, по меньшей мере, на различиях, которые давным-давно перестали быть реальными и продолжают существовать лишь как традиционные условности; отчасти – на более беспомощном положении известных слоев рабочего класса, вследствие чего они не в состоянии, как другие, добиться оплаты своей рабочей силы по ее стоимости. Случайные обстоятельства играют при этом настолько крупную роль, что одни и те же виды труда меняются местами. Там, например, Где физические силы рабочего класса ослаблены и относительно истощены, как это наблюдается во всех странах с развитым капиталистическим производством, те грубые работы, которые требуют большой мускульной силы, в общем, занимают более высокую ступень по сравнению с много более тонкими работами, которые опускаются до ступени простого труда; например, труд bricklayer (каменщика) в Англии занимает значительно более высокую ступень, чем труд ткачей камчатных тканей. С другой стороны, труд fustian cutter (стригальщика), хотя он требует большого физического напряжения и кроме того очень вреден для здоровья, фигурирует как “простой труд”. Впрочем, не следует думать, что так называемый “skilled labour” занимает количественно значительное место в национальном труде. Ленг подсчитал, что в Англии (и Уэльсе) существование более чем 11 млн. основывается на простом труде. По вычете одного миллиона аристократов и полутора миллионов пауперов, бродяг, преступников, лиц, живущих проституцией, и т. д., из 18 млн. населения, насчитывавшихся в стране в то время, когда писалось его сочинение, остается 4 650 000 душ среднего класса, включая сюда мелких рантье, чиновников, писателей, художников, школьных учителей и т. д. Чтобы получить эти 42/3 млн., он причисляет к работающей части среднего класса, кроме банкиров и т. д., всех лучше оплачиваемых “фабричных рабочих”! Даже и bricklayers попадают в категорию “рабочих сложного труда”. После этого у него остаются упомянутые 11 млн. (S. Laing. “National Distress etc.”. London, 1844 [p. 51—52]). “Большой класс, который ничего не может дать в обмен на пищу, кроме простого труда, составляет главную массу народа” (James Mill в статье “Colony”. Приложение к “Encyclopaedia Britannica”, 1831)

203

“Когда указывают на труд как меру стоимости, то необходимо предполагают труд известного рода... отношение его к другим родам труда легко можно определить” ([J. Cazenove.] “Outlines of Political Economy”. London, 1832, p. 22, 23)

204

“Труд создает новое творение взамен уничтоженного им” (“An Essay on the Political Economy of Nations”. London, 1821, p. 13).

205

Здесь речь идет не о ремонте средств труда, машин, зданий и т. д. Машина, которая ремонтируется, функционирует не как средство труда, а как материал труда. Не ею работают, а ее обрабатывают, чтобы устранить дефекты в ее потребительной стоимости. Такие ремонтные работы мы, ради нашей цели, всегда можем представлять включенными в тот труд, который требуется для производства средства труда. В тексте речь идет о таком износе, который не может излечить никакой доктор и который мало-помалу приводит к смерти, о “такого рода износе, который невозможно исправлять время от времени и который, как в случае с ножом, в конце концов, приводит его в такое состояние, что ножовщик скажет, что он не стоит починки”. В тексте мы видели, что машина, например, целиком входит в каждый отдельный процесс труда, но лишь по частям в одновременный процесс образования стоимости. Поэтому мы можем надлежащим образом оценить следующее смешение понятий: “Г-н Рикардо о части машиностроительного труда, затраченного на производство чулочной машины, говорит”, что она содержится, например, в стоимости пары чулок. “Между тем весь труд, который производит каждую пару чулок... включает весь труд машиностроителя, а не часть его; потому что хотя одна машина делает много пар, но ни одна из этих пар не может быть сделана без помощи всех частей машины” (“Observations on certain verbal disputes in Political Economy, particularly relating to Value, and to Demand and Supply”. London, 1821, p. 54). Автор, необыкновенно самодовольный “wiseacre” [“умник”], в своей путанице и вместе с тем в своей полемике прав лишь в том смысле, что ни Рикардо, ни какой бы то ни было другой экономист ни до него, ни после него не разграничивали строго двух сторон труда, а потому и не дали анализа их различной роли в образовании стоимости.