Новые боги

– Нужны мне здесь сосунки,– пренебрежительно отозвался нахттотер.

– То есть все эти разговоры о женщинах…

– Правда, мой друг. Иначе вместо тебя была бы Ада или Дона. Или же я бы обошелся помощью Норико.

– Суровая реальность жизни,– улыбнулся некромант. – Бедные женщины, в Сады Боли им путь заказан. Кстати говоря, отчего?

– Черт его знает. Говорят, если рядом женщина, Садовники лезут и днем. Так что слишком велик риск брать с собой спутницу.

Он перепрыгнул через яму, полную тухлой воды, потянул носом воздух и заметил:

– Далеко мы забрались. Как бы назад не пришлось бежать.

Мастер Смерти вместо ответа ловко отшатнулся в сторону, избежав «случайного» движения колючих ветвей. Попугаю пришлось замахать крыльями, чтобы удержать равновесие.

– Тебе не кажется, что деревья относятся ко мне несколько предвзято?

– Разумеется,– надменно изрек Миклош. – Ты ведь не тхорнисх. Чужаков здесь любят даже меньше, чем Золотых Ос.

– Просто удивительно,– пробормотал некромант, вновь посмотрев на луну.

Лес был бесконечным, тропа частенько превращалась в тонкую нитку, и Миклош начал сомневаться, что тупой дохлый попугай правильно указал дорогу. Они спустились в низину, влажную, душную, смрадную, заваленную человеческими останками. Было видно, что кто-то основательно погрыз кости, но на вопрос мастера Смерти, что это за твари, господин Бальза лишь пожал плечами. Ни о каких диких зверях здесь он отродясь не слышал.

Еще дважды луна меняла фазу, наступала темно-синяя ночь, и приходилось скрываться в магической клетке. Первый раз в округе не появилось ни одного Садовника, зато в следующий господин Бальза не успел завершить ритуал, и страшная тварь выскочила из-за деревьев, едва луна погасла.

Миклош, ни на что не обращая внимания, стоял на коленях, скороговоркой твердя формулы, и разбираться с неприкаянной душой пришлось Грэгу.

Он раскрыл ладони в сторону прыгнувшего на него создания, и, когда то оказалось опутано зеленым шелком так, что уже не могло двигаться, в руках мастера Смерти появился страшный молот. Валлиец в один прыжок оказался рядом с Садовником и мощным ударом раскроил тому череп.

В этот момент с верхних ветвей прыгнула еще одна тварь, метя некроманту в спину. Пако предупредил хозяина воплем, тот развернулся, швырнул в морду врагу зеленое пламя, но это не произвело должного эффекта. Тварь сбила его с ног, и они покатились по земле. Грэг вцепился пальцами в тощую шею зверя, не давая щелкающим челюстям приблизиться к своему лицу.

К счастью, нахттотер закончил создание «клетки» и, оказавшись рядом, хлестнул Садовника кнутом «Тлена», едва не развоплотив попугая. Стащил распадающиеся останки с некроманта, рывком помог ему подняться и буквально втолкнул в безопасный круг.

– В следующий раз тебе стоит быть порасторопнее.– Грэг небрежно отряхнул камзол от прилипших к нему темных листьев.

Пако высказался более резко и витиевато.

– С каждым разом это занимает все больше времени.– Миклош убрал боевой кнут. – Если не найдем Кристофа быстро, придется уйти и повторить попытку через несколько дней, когда здесь все успокоится.

Валлиец словно бы и не услышал этих слов – он смотрел, как тела Садовников превращаются в синий дым, растворяющийся в окружающем мареве. Не прошло и нескольких минут, как пять новых тварей рыскали по окрестностям.

– Очень удобно, что они нас не видят,– заметил Грэг.

– Верно. Но теперь они знают, что мы здесь, и рано или поздно наберутся наглости появиться при луне.

Ответом ему был дикий хохот во мраке…

Слушая шорохи мрачного леса, Миклош нервно ежился и думал о том, что все его пессимистические прогнозы оправдались. Основатель, будь он неладен, засунул колдуна в такую адскую бездну, что вытащить его не смог бы даже Луций в лучшие свои годы. Тупоумный попугай, мозги у которого сгнили несколько сотен лет назад, и тот уже должен был понять, что шансов у спасательной команды с каждой минутой становится все меньше и меньше. Однако чертов Грэг оказался упрямым парнем. Возможно, в иной ситуации Бальза бы над ним посмеялся, но не тогда, когда по округе рыскает табун Садовников, желающих высосать жизнь из нахттотера. Делиться своей кровью с какими-то тварями не входило в его планы.

Миклош не желал превратиться в ужин для мертвых тхорнисхов и уже несколько раз намекнул Грэгу, что пора бы повернуть назад, но колдун словно и не слышал. Его не слишком волновало, что каждая новая клетка давалась Миклошу с все большим трудом.

– Чертов эгоист,– проворчал Бальза себе под нос и сказал громко: – Ты не мог бы накинуть тряпку на башку своему питомцу? У него отвратительный взгляд.

Попугай выкрикнул очередную скабрезность, Грэг усмехнулся и пожал плечами, словно показывая, что он-то здесь точно ни при чем и Миклошу придется договариваться с Пако самостоятельно. Нахттотер счел, что ему только что дали «зеленый свет», и начал подыскивать подходящее заклинание, чтобы от проклятой твари не осталось даже перьев, но колючий кустарник внезапно привлек его внимание, и господин Бальза остановился, не донеся левую ногу до земли.

– Что-то не так? – тут же спросил Грэг.

– Чувствуешь запах гнили?

– Я чувствую его с тех пор, как здесь оказался,– подтвердил бывший корсар.

– Нет, здесь пахнет по-иному.

– Я не тхорнисх, чтобы специализироваться на нюансах вони.

Миклош зло прищурился и швырнул в кусты «Волну Танатоса». Черные ветки свернулись кольцами, шипы оплавились, и растения осыпались пеплом.

– Может, ты зря нервничаешь? – спросил кадаверциан, глянув на небо. Круг луны почти не потемнел. – Сейчас вроде как «день».

– Мой нос меня никогда не подводил,– пробормотал господин Бальза, озираясь.

Краем глаза он заметил синий росчерк и, хлопнув в ладоши, соорудил первое, что пришло ему в голову – огромный зонтик с черным, едва прозрачным куполом. Именно на него, словно перезрелые фрукты, с ветвей деревьев градом посыпались Садовники.

Зеленая вспышка сверкнула справа, оглушительно заорал попугай, и можно было догадаться, что атакуют их не только сверху, но и с флангов.

– Удерживай их! – заорал нахттотер, перебрасывая всю свою силу на поверхность зонта и с удовлетворением отмечая, как начинают дымиться и истончаться синие тела.

Но до конца уничтожить их у Бальзы не получилось, лишь ослабить.

– Всем держаться! – гаркнул Пако с неба, и в нахттотера врезалось воющее чудовище.

Миклош, не будь дурак, вцепился пальцами в страшное лицо, разжижая плоть. Тем самым он спас себе жизнь, но потерял контроль над зонтом, и Садовники, прорвавшись через преграду, оказались на земле.

Один упал совсем близко, господин Бальза с чувством злорадной радости пнул его ботинком в морду, сбил заклинанием того, что подкрадывался к спине Грэга, развернулся и сломал грудную клетку еще одному.

– В сторону! – рявкнули над ухом.

Миклош проворно отпрыгнул, и зеленая, витая молния зацепила сразу двоих противников. В этот момент нахттотера сбили с ног, и трое Садовников оказались на нем сверху. Молот некроманта сбил одного, господин Бальза смел ударом другого, заорал, ощутив резкую боль укуса в руке, и оторвал твари голову.

В следующее мгновение всю округу залило зеленым пламенем, а когда оно опало, враги лежали мертвыми. Миклош выругался, поднялся на четвереньки, выругался повторно и наконец-то встал на ноги.

– Никого не узнаешь? – Некромант носком порядком перепачканной туфли повернул голову мертвого Садовника.

– Они все на одно лицо. – Миклоша не интересовали превращающиеся в туман мертвые чудовища. – Поверь, я бы не смог узнать среди них даже родного отца.

– Похоже, это женщина,– задумчиво сказал Грэг. – Почему они напали при луне?

– Жажда крови заставляет их вылезать на свет, который делает их намного слабее, но не убивает. – Впрочем, это все неважно. Мы уходим. – Нахттотер был занят тем, что отдирал изодранный рукав от куртки.

Некромант сразу понял, о чем идет речь, и едва заметно покачал головой:

– Извини, Миклош, я остаюсь. Возможно, это принято у вас, но кадаверциан не бросают друг друга в беде.

– Сколько патоки! – скривился господин Бальза, с отвращением отбрасывая в сторону обслюнявленную тряпку. – Смотри не прилипни, колдун. Ты совсем ослеп, если не видишь, что творится вокруг. Эти твари устроили на нас засаду, и очень грамотную.

– Не вижу повода уходить. Я найду Кристофа. Ты можешь возвращаться.

– Красо-о-отка! – насмешливо протянул сидевший на ветке Пако.

Миклош скривился еще сильнее. Он бы с радостью бросил среди леса тупого упрямца и его идиотскую птицу и забыл об этом уже через несколько часов, но у клана колдунов возникнут вопросы, а ссориться с неожиданными союзниками из-за глупого нетерпения и желания поскорее оказаться дома недальновидно.

– Послушай,– господин Бальза осмотрел две продольные царапины, оставшиеся у него на предплечье от клыков твари. Ранки регенерировали медленно и неохотно. – Я рассчитывал, что Основатель – ленивый ублюдок. Что он открыл переход, вышвырнул вашего дорогого Кристофа и захлопнул дверь. То есть, что мастера Смерти следует искать где-то на границе Садов. Но этот… – Миклош указал пальцем в небо. – Этот чертов телепат, которого стоило убить еще двадцать лет назад, взял его за шкирку и унес, словно кондор цыпленка, дьявол знает куда!

– Тем больше у нас причин отыскать его.

– Между прочим, меня укусила одна из этих тварей. Рана, возможно, заражена и еще неизвестно, чем это кончится. У меня с собой нет эликсиров. Нам надо вернуться.

Валлиец подошел к Миклошу, понюхал кровь на его коже:

– Заражения нет.

С его рук потек зеленый свет, и регенерация ускорилась.

– Тебе ничего не грозит.

– Скажешь это, когда я умру,– проворчал рыцарь ночи, после схватки больше всего похожий на оборванца.

– Не волнуйся. Если ты умрешь, я тебя оживлю,– совершенно серьезно произнес валлиец.

– Мистер, дайте шиллинг! – Пако висел на ветке вниз головой.

– Кыш! – махнул на попугая рукой порядком раздосадованный сложившейся ситуацией господин Бальза. – Черт с тобой, колдун! Вон за той рощей есть некрополь. Будет символично, если там мы и найдем некроманта.

Но за рощей Кристофа не оказалось. Огромная поляна, со всех сторон окруженная красноватыми шипастыми гигантами с густыми черными кронами, была затянута низким синеватым туманом. Одуряюще пахло тухлым мясом, и сонмы мелких насекомых роились в воздухе, сияя ярко-голубым светом, словно волшебные светлячки. Старые мраморные памятники были вырваны из земли и свалены грудой в одну кучу. Их верхняя часть оказалась оплетена тернистым плющом, больше всего напоминающим колючую проволоку.

Грэг вновь отправил попугая на разведку, затем наклонился к самой земле и сказал:

– Это кладбище не настоящее.

– Некрополь. Это называется некрополь, корсар. За несколько тысяч лет до того, как ты в первый раз увидел лодку, людей хоронили в таких местах. Это проекция. Одно из первых мест, где жили тхорнисхи.

– Странные Нахтцеррет выбирает жилища. Некрополь, Вышеград…

– Вышеград был совсем не плох. Никто из вас туда даже не смел соваться.

– Да в общем-то и вы не были частыми гостями на Петринском холме,– усмехнулся Грэг, вставая. Он сделал пару шагов и обратил внимание на вьющихся у лица насекомых: – Мухи? Почему мухи? Я думал, здесь будут по меньшей мере осы.

– А я рассчитывал встретить парочку блондинок, но жизнь полна разочарований,– ядовитым голосом отозвался Миклош. – Пусти. Я пойду первым.

Он ударил перед собой широкой «Волной Танатоса», и та, распространившись по поляне, уничтожила всех насекомых. Тысячи тысяч прозрачных крылышек упали на съежившиеся, почерневшие цветы.

– Ненавижу эту гнусь,– пробурчал нахттотер, решительно направляясь вперед.

Лишь половинка луны была темной, но далеко на западе, за безмолвными мертвыми деревьями, раздался едва слышный хохот.

– Садовники не стали ждать своего времени. – Миклош торопливо начал кидать в землю «Зубы дракона». – Мы разворошили гнездо, приятель, и, не скрою, они не прочь отведать нашей крови. Однако я надеюсь пройти яблоневые сады до того, как наступит ночь.

– Не хочется становиться пищей? – Было непонятно, издевается некромант или ему действительно интересно.

– Разумеется,– с достоинством произнес господин Бальза. – Я – высшее существо и не позволю каким-то мертвым объедкам из череды бывших предков, соратников и друзей, которым не хватило ума выжить, приближаться к моей шее. Что ты делаешь?

– Не ты один умеешь создавать ловушки.

По земле растянулась ярко горящая зеленая паутина. Через несколько секунд она начала медленно остывать и сливаться с туманом, оставив после себя легкий запах аниса.

Спутники покинули старый некрополь, миновали небольшую зловещую рощу и оказались среди деревьев – низких, прижатых к земле нависающей над ними четвертинкой луны. Они сияли неприятной белизной гладких стволов, увенчанных колючими ветвями и серой, пораженной какой-то болезнью листвой. Крупные яблоки оказались черными, непомерно раздутыми, словно их в одночасье поразила гангрена.

Грэг провел рукой рядом с плодом, затем вытер ладонь о камзол и покачал головой:

– Я уже верю, что сказка о Белоснежке была правдой.

Миклош не стал говорить, что ни о каких Белоснежках отродясь не слышал, впрочем, если речь шла о какой-то дуре, сожравшей черное яблоко и оказавшейся в могиле, то небылица правдива. Яда в таком плоде хватит, чтобы убить всю популяцию китов на Земле.

За спиной, из-за деревьев, которые они совсем недавно миновали, раздался вой, в небо ударили сизые лучи – сработали капканы.

– На какое-то время можно не думать о них,– ухмыльнулся господин Бальза, потирая руки.

Они шагали по мертвой, редкой, казавшейся сотканной из мелких частиц праха траве. Яблоневый сад изменился, стал гуще, заброшеннее и страшнее.

– Теперь я понимаю, почему этих существ назвали Садовниками. – У Грэга был вид человека, попавшего в интересный музей.

Все деревья вокруг были увешаны останками кровных братьев. Разложившиеся, истлевшие, с оскаленными ртами, блестящими клыками и высохшими лицами, они смотрели мертвыми глазами на тех, кто проходил мимо них,– на живых.

Многих наполовину поглотили древесные стволы, земля, колючий кустарник или дикая лоза. Сквозь тела давно проросли ветки, торчащие между ребрами, словно копья.

Во всем этом проглядывала какая-то система – мертвецы были развешаны не хаотично, но Миклош не стал утруждать себя размышлениями над ненужными подробностями. Лишь однажды он остановился и подошел к трупу, облаченному в истлевший жилет и брюки начала двадцатого века. Задумчиво взял покойника за рыжую бороду, потянул так, чтобы увидеть высохшее лицо с провалившимся носом и глазами.

– Какая встреча! Спурий! Так вот почему тебя не было вместе с Храньей в Столице! А я все гадал…

– Зачем вы сюда приходите? – Грэг между делом указал господину Бальзе на тонкую полоску света, оставшуюся от луны, и тот стал создавать клетку, одновременно отвечая:

– Власть. Источник силы. Старине Спурию он всегда не давал покоя. Надо думать, подлиза моей сестрицы решил, что с его помощью они одолеют меня гораздо проще. Но, как видишь, идиот нашел свое место среди елочных игрушек Садовников.

Они вошли в клетку. В синей «ночи» десятки тварей рыскали в зарослях, издавая звуки, похожие на рыдания.

– А ты, Миклош, пытался взять эту силу? – Грэг с отстраненным интересом наблюдал, как один из Садовников поправляет потревоженное господином Бальзой тело Спурия.

– Я? Нет. Конечно, соблазн большой, но он не стоит жизни. – Нахттотер поджал ноги. – До источника идти больше суток. Последний, кто там побывал,– учитель моего учителя. Но, как говорил Луций, после этого он не слишком дружил с головой и не прошло года, как выбежал на солнце. Или это его Десять Гласов выпихнули? Уже не помню.

Валлиец усмехнулся, но ничего не сказал.

Когда луна появилась вновь, двое Садовников так и не убрались восвояси – пришлось избавляться от их присутствия, развалив несколько деревьев и обрушив на землю град останков.

Тропа расширилась, яблони сменили терновые деревья.

– Старина! Старина! Прямым курсом! – В небе нарезал круги всеми забытый Пако.

– Недалеко осталось! – оживился Грэг.

– С чего ты взял? – Миклош хмуро смотрел на попугая, опасаясь, что тот на него нагадит.

– Чувствую нашу магию. Там сражение! Идем быстрее!

Он побежал, и в его руках появился зеленый молот. Нахттотер выругался, бросаясь следом и уже заметив, как над деревьями поднимается зеленое зарево.

Им потребовалось не так мало времени, чтобы оказаться на огромном пепелище, раньше бывшем лесом. Многочисленные обугленные пни все еще продолжали дымиться, а в самом центре полыхала зеленая стена пламени, ограждающего мастера Смерти от беснующихся Садовников.

– Ну что же. Не «Клетка», но вполне действенно и оригинально. Она их хотя бы сдерживает,– оценил Миклош, собирая в кулак все свои силы.

– Их здесь сотни! – Глаза Грэга вспыхнули изумрудным огнем.

– Что поделать. – Господин Бальза наблюдал, как бьющие из-за стены молнии уничтожают тварей лишь для того, чтобы те вновь набежали из леса. – Как я уже говорил, кровных братьев моего клана погибло много. Они чувствуют ученика Вольфгера, и даже луна их не пугает. Кажется, сегодня здесь собрались все. Вот почему мы прошли так просто. Прикрывай меня.

Нахттотер двинулся вперед, держа левую руку на рукояти так и неиспользованного Жала. Их заметили, и где-то половина тварей, перепрыгивая через обугленные пни, бросилась к ним – сплошной вал оскаленных пастей и шипастых тел. Миклош взвился в воздух, приземлился на колени и со всей силой ударил правой рукой по земле.

Раздался оглушительный колокольный звон, и из мрака выскочили пузатые четвероногие тени – гиены. Их было восемь, и, хотя они оказались гораздо меньше той, что рыцарь ночи призывал в свой особняк во время лечения Йохана, в данном случае это ничего не значило. Звери клином влетели в ряды атакующих, отрывая тем конечности и головы, пожирая все, до чего могли дотянуться. Началась свалка, но несколько десятков врагов прорвались к кровным братьям.

– Разберись с ними! – Нахттотер, занятый сражением, перестал обращать внимание на то, что делает Грэг.

Он лишь отмечал вспышки зелени, слышал замогильные вопли, видел, как валятся приближающиеся. Бальза понимал, что главное сейчас – справиться с теми, кто все еще окружает Кристофа. Он давно не занимался массовыми убийствами и теперь с радостью использовал арсенал имеющихся заклятий, бьющих по большим площадям. Нахттотер сек шипастых тварей огромными ножами, давил невидимыми ногами, разрывал на части, заставлял тела взрываться и лопаться, насылал полчища саранчи, хлестал их огнем, тленом и солью, поливал кровавым дождем и осыпал градинами разложения, от которых дымилась земля.

Обрушивая каждое из заклинаний, Миклош представлял, что убивает Хранью, и это добавляло ему сил. Когда в рядах противников появилась широкая просека, он двинулся вперед, прокладывая себе коридор через оставшихся. По бокам их с Грэгом защищали свирепые гиены.

Некромант больше не был ироничен и расслаблен. Мрачный, собранный, безжалостный почитатель Смерти уничтожал всех на своем пути, и с каждым шагом стена зеленого пламени становилась ближе.

Несколько Садовников попытались напасть на них со спины, и господин Бальза, уже связанный одним заклинанием, не стал терять время на второе, а выхватил Жало и отмахнулся им, разрубив тварей точно так же, как когда-то сторонников Храньи.

Страшный вой пронесся над Садами Боли, и над землей, расправив крылья, скользнула огромная черная тень. Тёмный Охотник корсара, не обращая внимания на кровных братьев, вступил в сражение.

Зеленое пламя было холодным, и, как только Миклош с Грэгом оказались рядом, оно расступилось, пропуская их.

Над черной землей все еще летали хлопья пепла. Поляна была завалена головешками, по которым пробегали зеленые искры гаснущей кадаверцианской магии. Кристоф, порядком измотанный сражением, сидел на поваленном древесном стволе. Его ногу охватывала шипастая лоза, не дававшая колдуну возможности встать.

Бальза на ходу развеял ее в труху.

– Ты неплохо продержался здесь один,– кивнул он мастеру Смерти.

– Не ожидал увидеть тебя, Миклош,– отозвался колдун и с помощью Грэга поднялся на ноги.

– Ты все также высокомерен,– обиделся господин Бальза. – А где «как я рад, что ты пришел» и «доброй ночи, нахттотер»? Впрочем, не утруждай себя. Я уже успел понять, что в глубине души ты счастлив меня видеть.

– Вот как? – Колдун приподнял бровь.

– Ну, конечно,– усмехнулся Миклош. – Иначе бы я никогда не покинул трон, который мне подарила сестренка. Впрочем, поговорить об этом мы можем, когда вернемся. Сейчас следует добраться до преддверия. Ты способен идти или нужно время для того, чтобы залечить раны?

На плечо Грэга спикировал Пако и заорал:

– Пора мотать, р-ребята!

– Твой попугай гений, валлиец,– рассмеялся Миклош. – Он думает точно так же, как и я. Нам надо срочно убираться отсюда.

Глава 4

РАСПЛАТА

Не «Прости нам грехи наши», а «Покарай нас за беззакония наши» – вот такой должна быть молитва человека справедливейшему богу8.

24 апреля

Путешествие в пространство тхорнисхов было коротким и довольно увлекательным. Возвращаясь обратно в реальность из этого весьма любопытного места, Атум почувствовал, что к нему возвращается хорошее настроение.

Хотя основную проблему его маленькая месть по-прежнему не решала, он прибыл в подземелья Амира в самом благодушном расположении духа, которое, однако, едва не оказалось испорчено кислыми минами асиман, при виде его нервно напрягшихся.

Но позже, сидя в удобном кресле в кабинете Амира, Атум не без удовольствия вспоминал многообещающие поцелуи Храньи, искренне обрадованной его возвращением и возмездием, настигшим Кристофа. В камине горел огонь, явно не подчиняющийся законам мироздания,– языки пламени, словно живые, ползали по дровам и обвивались вокруг каминной решетки. Красные драпировки на стенах колыхались, словно между тканью и стеной дул непрерывный поток воздуха.

Асиман работал, полностью погруженный в свои расчеты, почти не обращая внимания на гостя. За последнее время магистр заметно изменился: сильнее ввалились щеки, лицо приобрело нездоровый желтоватый оттенок, нос заострился, а глаза загорелись болезненным маниакальным блеском.

«Похоже, мое присутствие действует на огненный клан разрушительным образом»,– подумал Основатель, занятый созданием сложного вещественного заклинания. Бледные прутья «Сети Аида» изгибались, шипя под его пальцами, и поблескивали белым светом.

В подземельях асиман больше не было слышно ни смеха, ни громких разговоров, прекратились все обычные развлечения пироманов. Маги с головой погрузились в работу, она позволяла им не думать о завтрашнем дне.

Столкнувшись сегодня на нижнем уровне с одним из молодых адептов, Основатель с удивлением заметил, как тот в ужасе шарахнулся в сторону. Двое других, беседующих шепотом у дверей лаборатории, замолчали и застыли, ожидая, пока он пройдет мимо. Затем, когда «гость» удалился на несколько шагов, вздохнули с облегчением. Не нужно быть телепатом, чтобы понять – его панически боятся.

– Ты, кажется, говорил, Амир, будто не сообщал никому о том, кто я такой,– с неудовольствием заметил Основатель, наблюдая очередной приступ паники, начавшийся у одного из молодых асиман, внезапно увидевшего «Дарэла» за своим плечом.

– Я ничего не говорил,– безучастно отозвался Амир, глядя, как ученик торопливо сметает в мусорное ведро осколки разбитой колбы. – Но они видят, насколько стало опасно спускаться на нижний уровень. И понимают, что происходит.

– Я же перестал убивать их,– с раздражением произнес Основатель.

– Но никто не знает, когда ты начнешь делать это снова.

Убивать асиман Атум действительно перестал, и у него не было желания вновь заняться «улучшением клана». Во всяком случае, в ближайшее время…

Основатель отвлекся от создания «Сети», снова взглянул на Амира, мысли которого оказались заняты сложнейшими формулами, и усмехнулся:

– Знаешь, у тебя с Дарэлом есть одна общая черта. Вы оба любите солнце.

– Мне нет дела до ничтожных, мелких пристрастий даханавара,– резковато отозвался магистр, поднимая взгляд от своих записей. – Это всего лишь жалкие, сентиментальные слабости.

– Поражаюсь силе твоей воли,– продолжил Основатель, не обращая внимания на его неудовольствие подобным сравнением. – Ты заставил весь клан работать ради своего желания продолжать служение солнечному светилу. Это вызывает уважение.

Асиман промолчал.

– Кстати, я не видел Якоба. Где он?