Змееныш

Например, повреждением позвоночника. А то и катастрофой, если бы прожорливому чужаку позволили приблизиться к блокам управления или приборам. К счастью, спохватились вовремя. Максиму представилась жуткая картина: непрерывно жрущая и увеличивающаяся в объеме амеба, противно гудя, начисто выедает корабль изнутри, после чего начинает глодать скорлупу обшивки… Космический глист!

Сейчас насытившийся чужак вновь свернулся в гладкий шар, переваривая поглощенное. Его устроили в изувеченных остатках кресла. А Максим лежал на полу, и Карина массировала ему спину. Корпус «Вычегды» слегка содрогался – шла погрузка. Ею пришлось руководить Барбаре.

Ничего, справится. Сдал – принял. Всего-то с десяток документов, девять из которых – внутрикорпоративные. Плюс собственно погрузка. Стоило бы, конечно, приглядеть, но…

– Больно? – участливо спросила Карина.

– Терпимо… Слышь? Урчит, гад.

– Ничего он не урчит. – Карина также посмотрела на чужака. – Это тебе кажется. Знаешь, от него идут какие-то эманации… ну страха там или еще чего. Он открыт, все его эмоции на виду. Сначала он боялся, я это чувствовала. Очень боялся. Потом ему стало хорошо, и он дал нам это понять.

– Вот-вот, ему-то хорошо… Какая новость! Теперь этот межпланетный троглодит для нас важнее всего. Его уже сейчас не выпихнешь через шлюзовую, если он сам того не захочет. На нас – тьфу, перебьемся как-нибудь. Что еще ты предложишь ему сожрать? Наш провиант? Груз? Реактор? Может, меня? Имей в виду, я против.

– Не говори глупостей, – мягко возразила жена. – Все обойдется, вот увидишь.

– Ну да. Однажды проснусь наполовину переваренный и увижу, как он доедает тебя и гоняется за Барбарой… Уй!

– Ну вот, сам сделал себе больно. Лежи, не дергайся. Сейчас вотру мазь, и будешь как новенький. А что до этого малыша…

– Ничего себе малыш! Ой!..

– Лежи спокойно, говорят тебе. Он малыш, понятно? Я это сразу почувствовала, и Барби тоже. Совсем маленький инопланетянин-метаморф, может быть, даже новорожденный. У него пока голые инстинкты, но он разумный, и он учится. Знаешь, мне это даже нравится. Какая земная женщина может похвастать, что выкармливала и обучала младенца-инопланетянина?

– Все равно ведь отберут, – мрачно сказал Максим. – Сказано ясно: доставить на лунную базу по возможности живым и неповрежденным. Приказ получен, подтверждение отослано. Радуйся, он останется с нами до Луны. Можешь нянчиться с ним, пока он не сожрет корабль.

– Он не сожрет. Мы объясним ему, и он поймет. Я чувствую, что он хочет нас понять.

– С какой целью? Не с гастрономической ли? Когда я покупаю колбасу, я тоже хочу понять, свежая ли она. Будь моя воля…

– Что будь твоя воля? А? Убил бы малыша? Сжег дюзами?

– Еще чего. Оставил бы здесь, на Меркурии. С его аппетитом тут ему самое место. Он бы штреки в шахтах проедал и штольни всякие… О-ой! Ты нарочно, что ли?

– А ты не городи чепухи. Все, теперь полежи с полчаса и можешь вставать.

Карина ушла, оставив за собой последнее слово. Когда с нею вступал в спор не муж и командир, а всего-навсего пациент, исход всегда бывал ясен с самого начала.

Зато спине и вправду стало легче, и, выждав полчаса, Максим встал без особых стенаний. Судя по звукам, погрузка продолжалась. Надо бы пойти взглянуть. В редкие моменты полной тишины было слышно, как потрескивает корпус корабля, отдавая тепло. Температура внутренних помещений уже давно упала до терпимой. Скоро станет холодно и придется кутаться, но перед тем наступит час-другой блаженной прохлады. Это ли не счастье?

Покажите изжаренному на солнце бедуину кусок льда – он завопит от восторга. Максим не вопил только потому, что уже привык. Он наслаждался молча. Не будь здесь этого чужака со звезд, наслаждение было бы полным.

– Ну, – неласково спросил Максим пришельца, – что молчишь?

Покоящийся в руинах кресла шар негромко зажужжал.

– Я еще могу понять, зачем ты нужен им. – Максим ткнул пальцем в том направлении, где, по его понятиям, брела вдали от солнечной ярости Земля, волоча за собой горошину Луны. – Я другого не могу понять: на кой черт ты сдался мне?

– А ты не городи чепухи, – раздался вдруг голос сквозь жужжание.

– Что-о?

– Полежи с полчаса и можешь вставать, – сообщил шар.

– Та-ак!.. Карина!

Жена явилась сразу. За недолгий период супружества она научилась до тонкостей разбираться в интонациях мужа. Что, однако, не помешало ей начать с вопроса:

– Ну что ты ревешь, как осел?

Максим был слишком взволнован, чтобы цепляться к сравнению с малопочтенным непарнокопытным.

– Он разговаривает! Твоим голосом!

– Кто?

– Догадайся с трех раз. Твой серпентиец, вот кто!

– Да? – Карина внимательно оглядела шар, затем мужа. – Тебе случайно не послышалось? Чем он может разговаривать?

– А чем он может жужжать? Может, всей поверхностью. А может, чем-то внутри. Вот послушай, сейчас он еще что-нибудь выдаст.

Помолчали. Молчал и шар. Даже перестал жужжать.

– С-скотина! – не выдержал Максим.

– Ты перенервничал, – участливо отозвалась Карина. – Тебе нужно успокоиться. Возьми себя в руки, ты же командир.

– Я спокоен!

– Повтори еще раз и на десять децибел тише.

– Я спокоен. Спокоен. Спокоен.

– Уже лучше. Значит, ты слышал, как он разговаривал?

– Да, и повторял твои слова. Как попка.

– А твои нет?

– Еще не хватало.

Карина улыбнулась мужу той снисходительной улыбкой, которую он терпеть не мог. Максим хотел уже было рявкнуть, но только разинул рот, потому что Карина приблизилась к чужаку и нежно погладила его по лоснящемуся боку.

– Ну успокойся, маленький, не надо бояться… Дядя хороший, он просто пошутил. Давай его простим, а? Хороший дядя, хороший, и ты у нас хороший, ты у нас самый лучший, лучше всех…

– Ну и зачем тебе это надо? – только и спросил Максим, когда поглаживание кончилось и чужак вновь тихонько зажужжал.

– Значит, надо. Что ты знаешь о созвездии Змеи?

– Только то, что это единственное созвездие, топологически разорванное на две части. Строго говоря, это два созвездия: Голова Змеи и Хвост Змеи. Разделены созвездием Змееносца. – Максим наморщил лоб. – Ярких звезд, кажется, не содержат… Или содержат? Погоди-ка… Альфа Змеи – оранжевый гигант ярче третьей величины.

– И это все? А что ты знаешь о серпентийцах?

– М-м… Почти ничего. Не знаю даже, где их родина – в Голове или Хвосте Змеи. Кому надо, тот, наверное, знает о них больше. Секретная же информация. А что?

– Ты спросил, зачем мне это надо, – отозвалась Карина, продолжая улыбаться чуть-чуть снисходительно. – Попытаюсь объяснить на доступном тебе уровне. Ты можешь считать, что я сюсюкаю, дело твое. Что считаю я, в данном случае несущественно. А «тот, кому надо», скажет, что я устанавливаю первый в истории человечества эмоциональный контакт с существом чуждой нам природы. Подбираю, так сказать, к нему ключики. Скажу сразу: такая точка зрения мне отвратительна, но по сути так оно и есть. А теперь скажи, чья точка зрения более весома. Неужели твоя?

– Где уж, – буркнул Максим. – Более весома, конечно, не моя. Моя зато более практична. Вот сожрет он корабль на обратном пути…

– Не сожрет. Он сыт. А когда проголодается, я попрошу его не есть все подряд. И он меня послушается, спорим?

Максим только пожал плечами. В голосе Карины было столько уверенности, что спорить не хотелось. Вдобавок кто признал бы победу командира, если бы он выиграл спор? Некому было бы признавать.

Ну их к лешему, такие споры.

– Ну что ты ревешь, как осел? – внезапно произнес чужак голосом младшей жены.

Хотя Максим молчал.

5

Кресло восстановили, изведя на него два тюбика полимерной пены. Чужака от греха подальше поместили в спальном отсеке, чтобы не сожрал чего-нибудь жизненно важного. При нем почти неотлучно находилась Карина. Мрачный Максим убеждал себя, что ревновать не следует.

Теперь найденыш ел гораздо меньше, чем раньше. «Наголодался, бедняжка, вот поначалу и накинулся на еду», – объясняла Карина. Иногда он просил органику и получал ее. (Максим предрекал, что к концу рейса экипажу придется сесть на жесткую диету.) Но особенной его любовью пользовался добытый на Меркурии металл. Изотопы лантаноидов, особенно иттербия, приводили его в сладостную дрожь. В ответ на запрос пришел приказ: груз не беречь, сколько бы чужак ни поглотил. Роскосмос заранее мирился с убытками.

Некоторые изотопы были слаборадиоактивными. На радиацию серпентиец чихать хотел. Но уже спустя час после радиоактивной трапезы поднесенный к нему дозиметр показывал лишь фоновый уровень излучения.

Есть-то чужак ел, но облегчаться и не думал. С одной стороны, командира это устраивало. С другой стороны, Максим ворчал, что добром это не кончится. Где это видано, чтобы у живого существа отсутствовала система пищеварения? Чтобы он непосредственно встраивал в свое тело вещества, попадающиеся ему на пути, и не выделял отходов жизнедеятельности?

Антиэнтропийных существ не бывает, тут что-то не так. Может, юный серпентиец накапливает массу как эквивалент энергии, чтобы потом высвободить всю энергию разом? Кто сказал, что он младенческое существо? А если хитрая мина-«сюрприз»? От «Вычегды» и молекул не останется. Если же взрыв произойдет на Луне, то на месте лунной базы возникнет такой кратер, каких еще не бывало. Плюс тектонические разломы на всю стокилометровую толщу лунной коры, вновь пробудившийся вулканизм и прочие прелести…

Не говоря уже о тысячах погубленных жизней и десятках лет на восстановление утраченного.

Кому выгодно? Сильным соседям, естественно. Окрепшее человечество, нарастив космические мускулы, когда-нибудь «попросит» соседей подвинуться. Зачем вводить слабых в искушение стать сильными? Щелчка им по носу – сиди, неслух, в песочнице!

Карина просто смеялась. Ну да, она женщина, у нее чутье, как же… Барбара спорила с Максимом на логическом уровне и, когда ей приходилось туго, приводила убийственный аргумент: «Что толку спорить-то? У нас есть приказ».

Возразить было нечего.

Прошло одиннадцать суток после старта. Еще сорок – и рейс, надо надеяться, завершится успешной посадкой в кратере Гассенди. Стало прохладнее, и Максим уже носил шорты. Инопланетный детеныш – если это был детеныш – не доставлял чрезмерных хлопот. Карина клялась, что он ведет себя все более осмысленно и даже пытается разговаривать. К ее восторгам Максим относился скептически.

Жизнь обещала вернуться в привычную колею. Доковылять без проблем до лунной базы, сдать пришельца с рук на руки, получить премиальные… Что еще нужно для счастья?

Оказалось – нужно.

На двенадцатые сутки нежданно ожила радиосвязь. Кто-то назойливо бубнил в эфире: «Вычегда-014», ответьте, «Вычегда-014», ответьте…» В сигнал были забиты кодовые позывные «Вычегды». Максим понял это, когда на монитор поступило сообщение: главная антенна автоматически нацелилась на источник сигнала, послано подтверждение готовности к сеансу связи.

На локаторе – пусто. Либо источник сигнала не отражал радиоволн, либо находился вне пределов локации. Скорее второе, чем первое.

– «Вычегда-014» слушает, прием, – сообщил Максим мировому пространству.

Прошло секунд пятнадцать, прежде чем поступил ответ:

– «Вычегда»? Говорит корабль «Тайгер» ВКС Унии Наций. Мы находимся в двух миллионах километров от вас. Идем курсом сближения. Расчетное время встречи: плюс восемь часов семнадцать минут. Приготовьтесь к передаче нам найденного объекта. Как поняли? Прием.

Вырубив микрофон, Максим задумался. В течение нескольких секунд его лоб являл собою целую горную систему хребтов-морщин.

– Что это за «Тайгер»? – перебила его мысли Барбара.

– Крейсер-внепланетник. Из новых. Тот еще монстр. Полтораста метров длины, сорок человек команды. Ядерное оружие, плазменное оружие, лучевое оружие… Мы по сравнению с ним просто букашка.

– А с какой стати военно-космические силы собираются присвоить себе нашего найденыша?

Максим пожал плечами.

– Да ни с какой… Считают, что он им нужен, вот и все. В лучшем случае заручились санкцией Генсекретаря Унии Наций. В худшем случае сделают это задним числом.

– У них есть право забрать нашего малыша? – спросила Барбара.

– Только право сильного. Вот это-то мне и не нравится… Что они о себе возомнили? За кого они нас держат? Чужак наш. Принадлежит Роскосмосу. При чем тут военно-космические силы?

– «Тайгер» на связи, – вновь забубнил динамик. – «Вычегда», как поняли? Прием.

Чертыхнувшись, Максим включил микрофон.

– «Тайгер», я «Вычегда». Плохо слышу вас. Повторите сообщение. Прием.

Не приняв пока никакого решения, он тянул время. Протянуть удалось не более минуты – ровно столько, сколько ушло на повтор сообщения плюс время доставки.

– Карина расстроится, – шепнула Барбара.

Максим взглянул на нее и ничего не сказал. Расстроится? И только-то? Нет, Карина, судя по ее чисто материнскому отношению к серпентийцу, впадет в настоящую ярость. Попробуй-ка отобрать волчонка у волчицы. Обязательно бросится, даже если будет знать, что шансов никаких. Почему? А потому, что иначе нельзя!

Да и сам Максим начал уже ощущать сильное раздражение.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.