Выстрел в спину

На дороге показалась черная легковая машина, которая осторожно въехала на поляну. К автомобилю подбежал офицер и вытянувшись в «струнку», что-то стал докладывать белокурому офицеру, одетому в черный китель. У офицера было бледное лицо, которое на фоне мундира, невольно приковывало к нему взгляд. Его левая рука была на перевязи. Он иногда морщил свой лоб, видимо от приступов пульсирующей боли. Выслушав доклад, офицер направился в сторону Гатцука. Рядом с ним шагала красивая, одетая в такой же черный мундир, женщина.

– Жить хочешь? – сразу спросил он красноармейца на чистом русском языке.

Женщина поморщила свое лицо, то ли от запаха мочи, исходившего от русского пленного, то ли от его внешнего вида. Гатцук и сам все понимал, как жалко он сейчас выглядел перед этими людьми, одетыми в черную форму.

– А кто не хочет, – ответил боец и его разбитое в кровь лицо, искривила улыбка. – Любой человек хочет жить, господин….

– Будешь жить при условии, что ты мне сейчас все расскажешь о группе Никитина, где они, сколько их осталось и где спрятаны ценности. Думаю, что это стоит твоей жизни.

Чувство обиды вновь вспыхнуло где-то внутри Гатцука. С другой стороны, он был удивлен, что этот немец в черном мундире спросил его именно о группе Никитина, ведь все сведения о ней были секретными.

«Для чего я ушел? – мысленно спросил он себя. – Наверное, для того чтобы выжить в этой войне. Сейчас передо мной стоит выбор – жить мне или нет. Судя по лицу этого эсесовца, он шутить, не намерен».

– Ну? – произнес немец. – Я жду.

Гатцук еще раз взглянул на офицера. Тот смотрел на него, не отводя глаз. Взгляд его холодных серых глаз был таким жестким, что ему вдруг захотелось стать маленьким, вроде муравья и скрыться в высокой густой траве.

– Вы ошиблись, господин офицер. Я не знаю никакого Никитина.

Офицер улыбнулся и посмотрел на женщину, которая с интересом прислушивалась к их разговору. В какой-то момент гауптштурмфюрер СС поймал себя на мысли, что она хорошо владеет русским языком.

– Расстрелять, – устало произнес Вагнер и направился обратно к машине. – Пусть он показывает свой героизм не мне, а Богу.

Женщина не удивилась решению офицера и, развернувшись, направилась вслед за ним. Несмотря на то, что слово расстрелять было произнесено на немецком языке, Гатцук моментально понял, что оно означает.

– Не нужно меня расстреливать, я готов вам все рассказать, господин офицер, – закричал вслед немцу красноармеец.

Вагнер остановился и, резко развернувшись, направился в обратную сторону.

– Ну? – коротко бросил офицер. – Говори, красная сволочь….

– Группа Никитина находится в километрах пяти от этого места. У них осталось всего две машины. Третью, что была на ходу, я вывел из строя, прорезав ей скаты.

– Зачем ты дезертировал? – спросил его Вагнер. – Ты знаешь, где они спрятали ящики с золотом?

– С золотом? Я не знал, что в этих ящиках золото. Часть этих ящиков мы этой ночью зарыли в лесу. Могу показать…

– Оберштурмфюрер! Накормите пленного, – приказал офицер в черном кителе. – Вскоре предстоит большая работа. Готовьте своих людей.

Видеман улыбнулась и посмотрела на Вагнера. В эту минуту он был похож на павлина, который распустил свой хвост перед цесаркой.

***

Гатцук доел холодную кашу и посмотрел на солдата, который сидел на пеньке, направив на него свой автомат. Заметив его взгляд, эсесовец поправил автомат и направился к нему. Он быстро и ловко связал ему руки и, повернувшись, направился к группе солдат, которые сидели около костра и с интересом наблюдали за пленным. Неожиданно начался дождь. Крупные теплые капли застучали по листве и солдаты, забыв о военнопленном, дружно полезли под тент кузова.

«Может попытаться бежать, – мелькнуло в голове Гатцука, но он сразу отбросил эту мысль. – Если поймают, то сразу убьют, а так еще есть шанс выжить».

Дождь то усиливался, то затихал. Наконец небо посветлело. Раздалась команда и немцы, выстроившись в цепь, двинулись вглубь леса. Гатцук шел рядом с офицером в черной форме, который иногда останавливался и со скрытым недоверием смотрел на военнопленного.

– Осталось совсем недалеко, господин офицер, – то и дело, словно оправдываясь, бубнил Гатцук.

Он ужасно переживал за то, что никак не может найти место ночевки отряда. Ночью эти места выглядели совершенно по-другому.

– Вон видите, господин офицер, сожженные машины. Это они сожгли, – произнес Гатцук и рукой указал остовы грузовиков, которые чернели на большой поляне. – Вот здесь они и были, господин офицер. Несмотря на прошедший дождь на поляне по-прежнему пахло гарью. Взгляд офицера упал на землю. Среди мокрой травы виднелись обгоревшие банкноты советских денег. Гауптштурмфюрер медленно обошел выгоревшую площадку. Он явно что-то искал, как показалось Гатцуку. Наконец на лице немца появилась радостная улыбка. Он взял в руки винтовочную гильзу, которая была надета на ветку. Вытащив из нее записку, он быстро прочитал ее.

«Сожгли бумажные деньги. Осталось всего две машины. Золото прятали ночью. Где, не знаю», – прочитал Вагнер.

– Где зарыто золото? – спросил гауптштурмфюрер пленного красноармейца. – Ты знаешь, где Никитин спрятал золото?

– Недалеко, господин офицер. Я сейчас покажу это место вашим солдатам.

Гатцук в сопровождении фельдфебеля ускорил шаг, и они оказались впереди немецкой цепи. Вагнер и Видеман двигались в метрах пятидесяти позади цепи. Они уже хорошо знали, что бывает с теми, кто движется в первых рядах. Гатцук обернулся и посмотрел на гауптщтурмфюрера. На его лице засияла улыбка. Он хотел что-то крикнуть офицеру в черной форме, но в этот момент из-под его ног вырвалось яркое пламя. Взрыв противопехотной мины разорвал утреннюю тишину лесу. Безжизненное тело предателя взлетело вверх и с шумом упало в кусты.

***

Немецкий истребитель «Мессершмит – 109» заходил со стороны солнца. Летчику хорошо была видно два грузовых русских автомобиля, которые медленно выезжала из леса на проселочную дорогу.

«Вот и дичь, – с ухмылкой подумал пилот. – Сейчас я вас….».

Он мысленно представил, как сейчас он накроет их огнем своих пулеметов, как побегут в разные стороны красноармейцы, скрываясь от его огненных трасс. Лейтенант положил свой самолет на правое крыло и, словно хищная птица, стремительно понесся к земле. Поймав в прицел первый грузовик, он плавно нажал на гашетку пулемета. Огненная трасса стремительно понеслась вниз. Перед полуторкой выросла стена из пыли и стали. Однако, машина стремительно развернулась и укрылась в зелени деревьев. Выйдя из пике, пилот снова лег на боевой курс. В этот раз пули легли в стороне от машины.

«Что это? Почему я не могу поразить эти автомобили?» – подумал летчик и в очередной раз бросил свой самолет в крутое пике.

Он не поверил своим глазам, дорога оказалось совершенно пустой, грузовиков на ней не было. Он сделал еще один заход, пытаясь рассмотреть машины среди деревьев, но ничего не увидел.

– Хельмут, ты не поверишь, но я потерял цель, – произнес пилот, обращаясь к дежурному диспетчеру. – Интересно, куда они исчезли?

– Не могу сказать, Курт, тебе с высоты намного видней. Вероятно, укрылись среди деревьев – ответил тот. – Ты не расстраивайся, еще найдешь свою цель.

– Тогда я полетел дальше. Таких машин сейчас на дорогах много, найду на кого израсходовать свой боезапас.

Самолет сверкнул в небе серым фюзеляжем и исчез за кромкой леса. Убедившись, что истребитель улетел, лейтенант Никитин махнул рукой. Грузовики, мирно урча моторами, медленно выехали на проселочную дорогу. Впереди, в облаке пыли двигался грузовик лейтенанта. Машины в этот раз двигались на Восток, объезжая населенные пункты, что попадались им на пути.

– Товарищ лейтенант, может, заедем…, – обратился к нему Клим и указал рукой на небольшой населенный пункт, который виднелся справа от дороги. – Скоро шесть часов как в пути. У меня перед глазами уже все плывет, да и горючки осталось всего на час. А вдруг повезет разжиться бензином.

– Плывет, говоришь? Так недавно же отдыхали или ты это уже успел забыть? Да и рассчитывать на бензин…, – он не договорил, машина угодила в яму и с трудом выбралась из нее.

– Это другие отдыхали, а мы с мужиками занимались автомашинами, вы же сами знаете.

Никитин оставил его реплику без ответа. Он достал из полевой сумки топографическую карту и стал внимательно ее рассматривать. Он сверял заложенный кем-то маршрут, с дорожными указателями.

– Остановимся в деревне Выселки, – словно разговаривая сам с собой, произнес лейтенант. – До деревни еще километров тридцать, там и отдохнем.

– Мы же проезжали уже эти Выселки два дня назад? – произнес водитель. – Крутимся на месте. Может, сразу на Смоленск?

– То были Старые Выселки, а теперь просто Выселки. Понял?

Водитель прибавил скорость и полуторка, словно предчувствуя скорый отдых, помчалась дальше. Никитин открыл дверь и, встав на подножку машины, оглянулся назад. За ними, построившись в кильватерную колонну, двигался второй грузовик. Через час впереди показался небольшой населенный пункт. Не заезжая в деревню, колонна свернула в сторону и укрылась на опушке небольшого лесочка. Никитин подозвал к себе Маркелова.

– Пошли бойцов, пусть проверят деревню.

– Что здесь проверять? Откуда здесь могут быть немцы? Они остались вон там, – произнес он и рукой указал на запад. – Здесь не может быть немцев.

– Тебе что, не понятен мой приказ Маркелов? – произнес Никитин. Его голос стал жестким и требовательным. – Идите и выполняйте.

Маркелов отдал честь и, молча, направился к бойцам, чтобы отдать распоряжение лейтенанта. Судя по его слегка сгорбленной фигуре, приказ Никитина, а если сказать точнее, тон, с которым он был произнесен, обидел офицера. Он отдал приказ и трое его людей направились в деревню. Никитин сел под дерево и, прикрыв фуражкой лицо, попытался хоть немного вздремнуть. Несмотря на усталость, сон не шел. Почему-то в голову лезли всякие мысли и воспоминания. Он хорошо помнил, как все начиналось.

***

Машина, в которой находился Никитин, въехала в Минск в момент воздушного налета. С десяток немецких бомбардировщиков вываливали на город сотни зажигательных и фугасных бомб. Улицы города были пусты, кругом полыхали пожары, некоторые улицы были в завалах от рухнувших домов.

– Стой! Ты куда! – закричал боец, выскочивший из какой-то подворотни. – Ты, что не видишь, что творится?

Машина резко остановилась перед красноармейцем, едва не сбив того с ног. Лицо бойца было серым от пыли и на лице, напоминавшем какую-то страшную маску, сверкали лишь глаза. Большая, не по размеру каска то и дело сползала ему на лицо и он, придерживая одной рукой ремень винтовки, другой все время поднимал каску.

– Где здесь городской отдел НКВД? – стараясь перекричать стрельбу зенитных пулеметов, спросил Никитин красноармейца. – Как туда проехать?

– Извините, товарищ лейтенант государственной безопасности, но я не знаю, где находится здание НКВД. Думаю, что вам нужно в центр города, а это – вон туда, – произнес боец и рукой указал вдоль улицы, которая была объята пламенем.

Никитин посмотрел вдоль улицы и молча, покачал головой.

– Есть еще дорога? Чего молчишь! Есть или нет?

– Бог знает, есть туда дорога или нет, товарищ лейтенант. Меня здесь поставили на пост, вот я и стою!

– Клим! Давай, гони в центр! – приказал Никитин водителю.

– Какой центр? Я никогда не был в этом городе, товарищ лейтенант! – ответил водитель. – Может, вы мне подскажите?

Машина сорвалась с места и, увеличив скорость, помчалась вдоль улицы. Из разрушенного бомбой дома раздалось несколько выстрелов. Пуля, пробив лобовое стекло машины, застряла в заднем сиденье. Водитель снова увеличил скорость. Грузовик буквально вылетел на перекресток и чуть не столкнулся с горевшей машиной.

– Не гони, Клим, время еще есть, – предупредил его Никитин. – А то угробишь не только меня, но и себя.

– Что-то не пойму я вас, товарищ лейтенант. То гони, то не гони…

Клим вовремя затормозил свой автомобиль. Перед грузовиком, прямо на дорогу рухнула стена трехэтажного дома, обдав их облаком пыли и осколками кирпича.

«Повезло, – облегченно вздохнул лейтенант. – Если бы скорость была чуть больше, то точно бы накрыло стеной»

Они свернули на соседнюю улицу и водитель, подгоняемый страхом, снова погнал свой автомобиль дальше. Полуторка выскочила на площадь и, лавируя между воронками, свернула во двор большого серого здания. Двор был пуст, на земле валялись сбитые осколками ветки деревьев и пустые ящики из-под снарядов, какие-то забытые кем-то папки с бумагами, осколки стекла. Неожиданно стало тихо. Немецкая артиллерия, бившая по окраинам города, вдруг умолкла и эта внезапно возникшая тишина, еще больше давила на психику. Страх и непредсказуемость ситуации, заставляли людей, как и прежде, прятаться в подвалах домов. Заметив пробегавшего мимо них бойца, Никитин поинтересовался у него как проехать к зданию НКВД.

– Так вот же оно, товарищ лейтенант. Вы стоите во дворе нужного вам здания, – ответил красноармеец и рукой указал на вывеску, на которой крупными буквами было написано – «Городской отдел НКВД».

***

Дверь подвала здания открылась, и двор моментально наполнился военными и штатскими.

– Кто вам нужен? – обратился к Никитину офицер, на рукаве которого была нашивка политработника.

– Мне нужен майор Гудков? Где я могу найти его?

Офицер, молча, указал ему на человека, который стоял посреди двора и громко отдавал приказы о погрузке в полуторки зеленых ящиков.

– Что вы копаетесь! Что, сил не хватает? – кричал он двум бойцам, которые с трудом подняли металлический ящик с земли и кое-как забросили его в кузов грузовика.

– Товарищ майор, разрешите обратиться? – произнес лейтенант и приложил руку к козырьку фуражки.

Гудков резко повернулся и посмотрел на него, стараясь отгадать, кто этот офицер и что ему нужно в этом здании.

– Кто вы? Да, говорите же быстрее, лейтенант, разве не видите, что у меня нет времени стоять и слушать, когда вы разродитесь, наконец! Двигаетесь словно беременные бабы!

– Лейтенант Никитин прибыл в ваше распоряжение!– выпалил офицер.

– Машина твоя? – спросил его майор и, не дождавшись ответа, продолжил. – Убери ее отсюда. Не видишь что ли, идет погрузка груза, а она мешает.

Никитин заметил, что отдельные небольшие ящики были очень тяжелыми и несли их сразу по два человека. Он подошел к водителю грузовика и приказал ему убрать машину со двора.

– Куда я поеду? – спросил его шофер. – Кругом немцы, сами же видели, а города я не знаю.

– Хорошо, выгони ее из двора и жди моих дальнейших распоряжений.

Водитель быстро отогнал машину на улицу и, поставив ее в тени дома, закурил. Черный дым горевшего дома, словно черный шлейф, ложился на мостовую. Где-то тяжело ухали орудия, заставляя дрожать еще сохранившиеся в отдельных домах стекла.

Водитель был по своему рад этому решению лейтенанта. Они дважды в пригороде Минска наталкивались на немецких мотоциклистов, которые буквально шныряли по дорогам, стараясь перехватить штабные колонны, отходящих на восток воинских частей. Им тогда здорово повезло, что немцы лишь обстреляли их машину, а не погнались за ними.

– Лейтенант! – окликнул Никитина Гудков. – Подойдите. Запоминайте! Дважды объяснять некогда. Вот в этих небольших ящиках золото в слитках. Здесь его больше трех тонн. Вон в тех ящиках, с черной полосой на крышках – золотые и серебряные монеты, а вон в тех мешках, бумажные деньги. Ты понял, какие ценности доверены тебе?

Гудков пристально посмотрел на лейтенанта. На его сером от пыли лице появилось что-то напоминающее улыбку, которая моментально исчезла с лица, словно ее и не было.

– Надеюсь, задачу ты свою знаешь, поэтому не буду останавливаться на ней. Будь внимателен, люди хоть и проверены, но сейчас война, а она, ты знаешь, меняет людей.

– Так точно, товарищ майор.

– Ты должен доставить эти ценности в Смоленск. Сейчас мы с тобой зайдем к директору Банка. Там получишь все необходимые сопроводительные документы, а также инвентаризационную опись. Поступаешь в распоряжение капитана Наумова. Он тебя и проинструктирует по всем вопросам. Ты знаком с ним? Впрочем, какая разница….

***

Отдав последние распоряжения, Наумов и Никитин вошли в здание Банка. На полу и на столе директора учреждения лежали кипы бумаг. Среди стопок различных папок Никитин не сразу увидел человека маленького роста, который сидел за столом. У него была большая голова, узкие плечи, что придавало ему определенное сходство с головастиком.

– Документы готовы? – спросил его капитан Наумов. – Чего молчите?

– Да, – коротко ответил мужчина. – Кто получатель груза?

– Лейтенант Никитин, – ответил офицер и вытянулся по стойке «смирно».

– Не напрягайся, лейтенант, проходи. Не люблю людей, которые стоят у порога, словно нищие.

Лейтенант прошел к столу и встал рядом с капитаном.

– Распишитесь здесь, здесь и вот здесь, – произнес директор банка и ткнул своим коротким пальцем в раскрытую амбарную книгу.

Никитин быстро расписался и посмотрел на капитана Наумова.

– А сейчас пойдем, лейтенант на инструктаж. Оттого, как ты усвоишь задачу, будет зависеть твоя жизнь и жизнь твоих подчиненных.

Они вышли из кабинета и прошли в соседний кабинет.

– А, теперь, слушай. Задача – смертельно опасная и требующая хорошей реакции на складывающую обстановку. Вот, возьми папку, это – особая папка. Она не должна попасть в руки немцев. В папке – конверт, вскроешь его, когда соединишься с основным конвоем. Ты, понял?! Там – инструкция, как тебе действовать дальше…

На улице завыли сирены воздушной тревоги. Служащие банка, которые еще готовили документы к эвакуации, засуетились. По коридорам послышались торопливые шаги, грохот сапог. Многие из служащих и красноармейцы устремились к выходу из здания, чтобы укрыться от налета в подвале. Никитин по-прежнему стоял перед майором, словно все эти выворачивающие на изнанку душу звуки сирены не касались ни его, ни капитана. Где-то недалеко забили зенитки. В кабинете громко задрожали заклеенные бумажными лентами стекла.

– Все, Никитин, теперь ты хорошо знаешь, что будешь транспортировать, – устало произнес Наумов. – Теперь все в твоих руках.

– Я все понял, товарищ капитан, – произнес лейтенант. – Хотел бы доложить вам….

Он хотел рассказать ему о том, что в свое время подозревался в антигосударственной деятельности, однако тот жестом руки остановил его.

– Не нужно, лейтенант, я все знаю о вас. Мы все – люди, а им, как известно свойственно ошибаться. Мы верим в тебя, Никитин, верим! О том, что именно ты повезешь золото и ценности, знают все сотрудники банка. Так надо, лейтенант. Помни об особой папке.

– Спасибо за доверие, товарищ капитан. Я не подведу.

Они вернулись в кабинет директора банка.

– Вот, получите, – произнес директор и протянул Никитину документы. – В этом пакете опись имущества, заметьте, документы все подлинные.

В этот момент во дворе банка взорвалась бомба. Выбитые взрывной волной оконные стекла со звоном посыпались на пол. Они играли на солнце, словно кем-то небрежно рассыпанные бриллианты. Никитин смотрел на эти осколки некогда целого стекла и не мог отвести от них свой взгляд.

«Вот она – жизнь, – размышлял он. – Две минуты назад все это представляло одно целое, а сейчас лишь никому не нужные осколки».

– Во дворе тебя ждет группа сопровождения, – голос капитана вернул его к жизни. – Это – два танка, броневик и около взвода солдат.

– Товарищ капитан? У меня вопрос? Они знают, какой груз будут сопровождать?

– Нет. О твоем грузе знают лишь несколько человек из руководства НКВД.

– Тогда еще один вопрос. На кого из водителей грузовиков я могу рассчитывать?

Наумов усмехнулся.

– Все водители – люди Гохрана, они проверены и им всем можно доверять. Жди приказ на движение.

– Больше у меня вопросов нет, товарищ майор.

– Давай, Никитин. Потаскай их как можно дольше…

– Постараюсь, товарищ капитан.

Гудков взял Никитина за плечи и пристально посмотрел ему в лицо.

– Удачи…

Он не договорил, так как из дома напротив злобно забил пулемет. Двор банка моментально опустел.

– Лейтенант! Уничтожь этого гада, а иначе…

***

Никитин открыл глаза, поднялся с земли и направился к полуторке, около которой, вытирая руки ветошью, стоял Клим.

– Как машина? – поинтересовался он у водителя.

– Плохо, товарищ лейтенант, горючки почти нет.

– Надо искать, Клим. Сейчас разведка вернется, может, они нашли что-то в деревне.

– Одна надежда на них.

Никитин отодвинул спинку сиденья и сунул руку в щель. Нащупав там папку, он снова задвинул сиденье на место. За все это время у него ни разу не возникло желание посмотреть, что находится внутри этой обычной канцелярской папки, на которой в углу значилась привычная для него фраза – «Совершенно секретно». Услышав за спиной легкие шаги, лейтенант обернулся.

– Ольга! Ты так тихо подошла, что я тебя не услышал. Что скажешь?

– Я хотела бы с вами поговорить, товарищ лейтенант.

– О чем?

– О Лихачеве. Он, похоже, сбежал…. Мне кажется, что он заметил, что я наблюдаю за ним.

– Плохая весть, Лаврова. Нужно срочно сниматься, пока нас не накрыли здесь немцы.

– Может, мне его поискать, товарищ лейтенант? – предложила Ольга.

– Едва ли ты его найдешь….

– Нужно было раньше с ним разбираться. Я же вам докладывала, что он не тот человек…, – словно подводя черту, произнесла девушка.

….. Разведчики, направленные Маркеловым, вернулась через час. Младший лейтенант встретил бойцов на опушке леса. В окружении разведчиков он направился к Никитину. Его лихо сбитая на затылок фуражка, улыбка на загорелом лице, явно свидетельствовали об отсутствии в деревне немцев.

– Хочу доложить, товарищ лейтенант, что в деревне нет ни немцев, ни наших частей, – доложил он лейтенанту. – И главное, ребята нашли бензин, немного, всего полбочки.

– Вот и хорошо, Маркелов, – буднично произнес Никитин. – Сейчас дам команду Климу, пусть заправит машины. У тебя все?

Маркелов развел руками.

– Сбежал Лихачев.

– Как сбежал?! Я его видел минут сорок назад, он отдыхал….

– Сбежал, он, сбежал, Маркелов! Поэтому, снимаемся и уходим.

Офицер стоял перед ним, не реагируя на его приказ. Он просто был поражен случившимся.

– Тебе что-то не понятно, Маркелов? Почему не выполняешь приказ?

– Да, товарищ лейтенант! – делая ударение на его звание, произнес младший лейтенант. – Все это так неожиданно для меня. А ведь я ему поверил после того, как он снова вернулся к нам. Я все понимаю, товарищ лейтенант. Мы все – люди, идет война, никто из нас не знает, что будет завтра.

– Вы давно в армии? – спросил его Никитин и посмотрел на Лаврову, которая с интересом наблюдала за ними, стоя в стороне.

– Давно, с тридцать девятого года, товарищ лейтенант. У меня за спиной финская компания.

– Плохо, Маркелов, плохо, что за все эти годы ты так и не научился тому, что приказы начальников не обсуждаются, а выполняются. Идите и выполняйте, что я вам приказал.

– Так точно! – произнес Маркелов и, взглянув на Ольгу, направился к бойцам.

«Красуется перед девушкой, – подумал младший лейтенант. – Корчит из себя командира. С какого года в армии, словно это имеет какое-то отношение в настоящее время».

Никитин посмотрел на стоявших около машин бойцов и рукой подозвал одного из тех, кто ходил на разведку в деревню.

– Ты ходил в деревню? – спросил он солдата.

– Так точно.

– Ты не поинтересовался случайно, заходили ли к ним сегодня наши части или нет?

– Женщина, с которой я разговаривал, рассказала мне, что утром к ним в деревню заходили какие-то военные. Они забрали две подводы, погрузили в них раненых и ушли. И еще вчера вечером в деревню заезжали немцы на мотоциклах. Их было человек тридцать. Один из немцев спрашивал у них, не заезжали ли в деревню русские на машинах, на бортах которых были надписи – «почта».

Никитин задумался. Слушая доклад разведчика, он сразу же предположил, что немцы по-прежнему ищут их.

– Говоришь, немцы были вчера вечером? – переспросил Никитин и, получив утвердительный ответ, посмотрел на бойца. – Хорошо, спасибо. Иди, отдыхай.

Вскоре несколько бойцов направились в деревню за бензином. Никитин разложил карту и сделал на ней отметку напротив деревни Выселки.

«И так, до Смоленска осталось чуть больше сотни километров – размышлял он. – Это двое суток пути. Лишь бы выдержали машины. С другой стороны, мне приказано не отрываться от передовой и быть всегда на глазах у немцев. Ну что, пусть висят у нас на хвосте, остались еще сутки, чтобы мы навсегда исчезли с глаз немцев».