Выстрел в спину

– Так надо, Ольга. Это хорошо, что ты его вычислила. Посмотри за ним. Только будь осторожна.

– Хорошо, товарищ лейтенант. Я бы на вашем месте…

– Я на своем месте, а ты на своем, Лаврова. За груз несу ответственность я!

Через полчаса машины снова тронулись в путь. Они проехали всего около десяти километров, как наткнулись на разъезд немецких мотоциклистов. Похоже, немцы блокировали все лесные дороги.

– Поворачивай! Давай, назад! Назад! – закричал Никитин водителю.

Машины снова стали съезжать с дороги. Немцы, дав несколько пулеметных очередей, развернулись и скрылись в утреннем тумане.

– Маркелов! Нужно срочно уходить отсюда. Сейчас они вернутся обратно! Дай, команду, пусть саперы заминируют дорогу!

Машины вновь стали выезжать на дорогу. Саперы, спрыгнув с машины, стали быстро устанавливать противотанковые и противопехотные мины, маскируя их ветками и пылью. На все это ушло минут двадцать.

– По машинам! – скомандовал Никитин, и колонна тронулась на восток, откуда доносилась канонада.

Машины двигались на пределе своих возможностей. Вскоре из-под капота одной из машин повалил белый пар. Она медленно съехала в кювет и остановилась.

– Клим! – обратился Никитин к водителю. – Посмотри, что там с двигателем. Может машина двигаться дальше или нет?

Водитель вернулся быстро.

– Товарищ лейтенант! Каюк движку, накрылся из-за перегрева. Придется машину бросить.

Никитин выругался матом, словно виноват в этом был его водитель и направился к Маркелову.

– Перебросьте ящики на другие машины! – приказал Никитин. – Быстрее, быстрее!

– Товарищ лейтенант, скажите, что в ящиках? – спросил его Маркелов. – В них что, камни?

– Груз, – коротко ответил Никитин. – Не нужно вопросов, Маркелов. Придет время….

– Слушайте, товарищ лейтенант, мы загубим машины, потеряем людей. Может, все не стоит этого? – обратился к лейтенанту офицер.

– Не ваше дело, Маркелов! Вам приказано сопровождать и охранять груз, вот и выполняйте приказ. Придет время, все узнаете. Прикажите приготовиться к маршу. Поврежденную машину – сжечь. Впрочем, я сам это сделаю, – произнес чекист. – Через десять минут начинаем движение. Мешки верните обратно в машину, из которой забрали их ваши бойцы.

– А что, раньше нельзя было сказать, чтобы люди не трогали мешки?

– Не ваше дело, товарищ младший лейтенант! – с нескрываемой злостью ответил Никитин. – Вопросы еще есть?

Маркелов удивленно посмотрел на командира. Ему было не совсем понятны решения Никитина, то разгружать машину, то снова загружать ее мешками. Однако спорить с лейтенантом он не стал. Отдав команду бойцам, он направился к своей автомашине, около которой стояла Лаврова.

– Он что, не с той ноги, что ли встал? Рычит, как пес на цепи, – произнес Маркелов, обращаясь к Ольге. – Скажите, может, вы знаете, что это за груз?

– Не знаю, – коротко ответила девушка и, развернувшись, направилась к своей полуторке.

«Побрил меня лейтенант, – сплевывая на землю, подумал младший лейтенант. – Я то, думал, что мы пусть не друзья, но, по крайней мере, выполняем один и тот же приказ, а выходит, что нет. Интересно, что же в этих ящиках? Может в них золото или серебро?»

Эта мысль заставила его улыбнуться. Маркелов закурил и стал внимательно наблюдать за тем, что делает около машины Никитин. Тот, словно почувствовав, что попал под наблюдение Маркелова, посмотрел в его сторону, а затем скрылся за кузовом машины.

– Трогайте, мы вас догоним, – приказал он Маркелову. – Сейчас запалим машину и за вами…

Автомобили снова двинулись в сторону Смоленска. Где-то недалеко позади колонны раздался взрыв, затем другой, третий. Вспыхнуло пламя. Из леса выехала автомашина с Никитиным и, набрав скорость, устремилась вслед за колонной.

***

Лейтенант Никитин сидел на ступеньке автомашины и, сняв с себя гимнастерку, штопал надорванный рукав. К нему подошла Ольга. Взглянув на его неловкие движения, она улыбнулась.

– Давайте, товарищ лейтенант, я помогу вам, – предложила она ему. – Я лучше вас это сделаю.

Он, молча, протянул ей иглу и гимнастерку. Освободив ей место, он сел около колеса и закурил. Он смотрел на Лаврову, а вернее на ее пальцы, которые так ловко владели иглой. Где-то в глуше леса пела какая-то птица. Ее песня была то веселой, то грустной и эта незамысловатая трель была сродни тому, что творилось в его душе. Никитин почему-то невольно вспомнил 1939 год, победоносный вход Советских войск на территорию Польши, нескончаемые колонны танков, автомашин, суровые и нахмуренные лица бойцов. Темные ночи, аресты поляков, эшелоны, уходящие куда-то в Сибирь, толпы насмерть перепуганных детей и женщин….

– Лейтенант! – тихо произнесла Лаврова. – Вы что, не слышите меня?

– Как будто нет войны, – тихо ответил он. – Извините, Ольга. Просто заслушался этой тишиной, пеньем птиц….

– Скажите, товарищ лейтенант, почему мы все время движемся по кругу? Может, мне это так кажется?

– По кругу, говорите. Так нужно, Оля, такая задача у нас с вами…

Девушка перекусила зубами нить и протянула гимнастерку Никитину.

– Что у вас со спиной, товарищ лейтенант?

– Со спиной? Да, так посекло немного осколками, а что?

– Нет ничего. Просто, вот сейчас увидела и спросила….

– Спасибо, Оля. Как, не устали двигаться по кругу?

– Не больше других бойцов, товарищ лейтенант.

– Как там Лихачев? Вы ему пока не мешайте, пусть пишет немцам свои записки.

Он что-то хотел ей сказать еще, но его прервал голос Маркелова, который появился из-за машины.

– Товарищ лейтенант, у нас пленный, – произнес он. – Что с ним делать?

– Какой пленный? – удивленно спросил его Никитин. – Немец? Где вы его взяли?

– Вышел на наше боевое охранение, пришлось повязать.

– Приведите ко мне, – приказал лейтенант. – Спроси, кто из твоих бойцов, может, знает немецкий.

– Откуда, товарищ лейтенант. Задержанный – русский.

– Давай, тащи его ко мне, поговорим.

Минуты через две к нему подвели молодого мужчину. Его красивое точеное лицо портили разбитые в кровь губы. Никитин сразу обратил внимание на то, что на мужчине была форма офицера Красной Армии.

– Кто такой? – спросил его Никитин. – Если будешь молчать, прикажу расстрелять.

Лицо мужчины побелело, он явно не ожидал подобного поворота событий.

– Я штурмфюрер СС. Моя фамилия Траубе, – произнес пленный на чистом русском языке.

– Почему вас форма Красной армии?

Немец молчал. Глаза его блуждали по лицам красноармейцев.

– Расстрелять! – коротко бросил Никитин. – Раз не хочет говорить, пусть отдыхает в овраге.

Немец вздрогнул.

– Погодите, господин лейтенант. Я все расскажу. Мое подразделение было направлено для перехвата вашей автоколонны. Мы случайно в лесу столкнулись с отходящей русской частью и были вынуждены принять бой. Часть нашей группы была уничтожена, а часть была рассеяна по лесу. Немецкому командованию хорошо известно, что ваши автомашины перевозят золото. Этим вопросом в штабе армий «Центр» занимается гауптштурмфюрер Вагнер.

Слова о золоте насторожили Маркелова. Он пристально посмотрел на Никитина, ожидая у того подтверждения.

– О каком золоте идет речь? – спросил Никитина Маркелов. – Неужели мы везем золото?

Никитин усмехнулся и посмотрел на младшего лейтенанта, давая ему понять, что он понятия не имеет, о каком золоте говорит этот пленный эсесовец.

– Что ты так на меня смотришь? Я перемещаю груз, а он в ящиках. Что за груз, мне неизвестно, все опечатано, что не посмотришь, – произнес Никитин. – Тебе это ясно? Скажите Траубе, что еще известно вашему командованию о колонне с золотом?

– Мы знаем, что колонна должна выйти к Смоленску. Знаем состав, численность охраны. Я даже знаю, кто вы. Вы – лейтенант Никитин. Если хотите, я вам расскажу вашу биографию?

– Неплохо работает ваша разведка, многое вам известно, но это – ничего не меняет. Мы все равно дойдем до Смоленска.

– Я бы не стал так говорить, господин лейтенант. Вы слишком самоуверенны и это может отрицательно сказаться на вашей операции.

– Что вы его слушаете, товарищ лейтенант, – раздраженно произнес Маркелов и рукой указал на глубокий овраг. – Давайте, я его вон туда отведу!

Немец вздрогнул и посмотрел в ту сторону, куда рукой указал офицер. Никитин промолчал, он был просто сражен наповал словами этого немца. Откуда гитлеровцы могли узнать об этом, ведь формирование отряда проводилось в режиме повышенной секретности.

– Что вы собираетесь со мной делать? Расстреляете? – поинтересовался у Никитина немец. – Я предлагаю вам сдаться добровольно, в этом случае вы гарантируете себе жизнь, в отрицательном случае, вы все будете уничтожены.

Никитин снова улыбнулся над его словами. Заметив, что к ним направляется Ольга Лаврова, лейтенант посмотрел на Маркелова.

– Уведите пленного, – приказал он младшему лейтенанту.

Когда тот отвел в сторону пленного, Никитин подошел к Маркелову.

– Давай, отойдем, поговорить нужно. Вот что, Маркелов. Как ты это сделаешь, я не знаю, но этот фашист должен сбежать от нас. Не смотри на меня так, ты не ослышался – сбежать. Ты меня понял?

– Но, товарищ лейтенант…..

– Ты что плохо понимаешь по-русски? Так надо, Маркелов…. Пойми ты это.

Минут через десять, проверив автомашины и не найдя больше серьезных повреждений, колонна автомашин, двинулась дальше в сторону Смоленска.

***

Гауптштурмфюрер СС Вагнер, молча, подписал рапорт о розыске и захвате русской автоколонны с золотым грузом и положил ручку на стол.

«Ох уж эти отчеты, – с неким раздражением подумал Вагнер. – Каждый день я должен отчитываться перед Кальтенбрунером о проделанной работе. Можно подумать, что я целыми днями отдыхаю. Я бы посмотрел, как он бы быстро отыскал русских в этих лесах и болотах».

Вагнер закурил и посмотрел в окно. Во дворе с шумом и гамом гоняли мяч солдаты взвода охраны. В какой-то момент ему тоже захотелось забыть все и вот, так же как и они погонять мяч. Выпустив струю голубоватого дыма, он посмотрел на стол. Перед ним лежала радиограмма командира 116 авиаполка, который сообщал ему о потере русскими второй машины. Еще раз, перечитав ее, он взял в руки ручку и поставил большой знак вопроса.

«Если это так, то возникает вполне логичный вопрос, где ящики с золотом и драгоценностями, которые были в этих машинах? Где ящики? Перегрузить их в остальные автомашины было практически невозможно, так как машины подобной марки не выдержали бы подобной нагрузки. Выходит, что русские двигаются по заранее определенному маршруту, по пути которого находятся специальные места складирования ценностей. Если это так, то необходимо сделать все, чтобы захватить живым Никитина. Только он один знает все эти места».

Кто-то осторожно постучал в дверь его кабинета. Так осторожно мог стучать лишь один человек, его адъютант – штурмфюрер Хубе.

– Войдите! – громко крикнул Вагнер.

Штурмфюрер застыл у порога. У него было красивое лицо, которое немного портил большой и глубокий шрам, который пересекал всю его правую щеку.

– Слушаю вас, Хубе, – обратился к нему Вагнер. – Что произошло?

– Вернулся Траубе. Говорит, что оказался в русском плену, их которого ему удалось успешно бежать.

– Ну, что ж, пусть войдет, послушаем, какую сказку он расскажет.

Хубе вышел из кабинета и по старой привычке плотно закрыл за собой дверь. Вагнер достал очередную сигарету и, чиркнув зажигалкой, закурил. В кабинет вошел человек в грязной форме советского офицера и резко выкинул правую руку в нацистском приветствии. Это было так нелепо и смешно, что Вагнер невольно засмеялся.

– Что скажите, Траубе? Расскажите мне, как вы попали в плен к русским?

Траубе стал торопливо докладывать гауптштурмфюреру СС обо всех своих приключениях.

– Выходит, что не вы захватили этот конвой, а они вас, штурмфюрер? Интересно, интересно. И что было потом? Как вам удалось бежать?

– Когда меня рано утром повели на расстрел, я напал на конвоира. Мне удалось выхватить у него винтовку….

– И что? Что было потом?

– Я побежал в одну сторону, а он в другую, испугавшись меня…

– Значит, вы лично видели этот конвой?

– Да, господин гауптштурмфюрер. У них осталось еще достаточно много машин.

– Хорошо, Траубе, отдыхайте.

Когда тот вышел из кабинета, Вагнер пригласил к себе Хубе.

– Передайте все материалы в отношении Траубе в службу безопасности. Пусть они проверят его. Я что-то не доверяю ему, а если быть точнее – его побегу. Что-то в этом не так.

– Есть, господин гауптштурмфюрер.

***

Никитин сидел на пеньке и что-то записывал в школьную тетрадь. Он задумчиво посматривал то на небо, то на небольшое озерко, в котором плескалась рыбешка. Было так тихо, что невольно возникала иллюзия мирной жизни, но это продолжалось недолго. Где-то ударила дальнобойная артиллерия и тишина, словно испугавшись этого грохота, куда-то исчезла.

Лейтенант оторвался от тетради и посмотрел бойцов, которые, воспользовавшись этой часовой остановкой, мирно спали, укрывшись в тени деревьев.

– Слушай, Никитин, – обратился к нему Маркелов. – Ты мне можешь объяснить, почему мы вместо того, чтобы двигаться в сторону Смоленска, все время крутимся на месте, ведь ты говорил, что колонна должна двигаться на Смоленск?

– Так нужно, младший лейтенант. Зачем? Узнаешь потом.

– Снова потом! Почему потом, а не сейчас? Может, ты все-таки скажешь хоть мне, что за груз в ящиках? Неужели немец прав и в ящиках действительно золото?

– Неважно, младший лейтенант. Всему свое время. Пойми меня правильно, Маркелов, но не могу я пока тебе рассказать, что это за груз.

Маркелов замолчал и, резко повернувшись, направился к машинам, около которых находились его люди. Проводив его взглядом, Никитин, достав из полевой сумки карту, принялся изучать предстоящий отрезок дороги.

«Все идет по плану, – размышлял он. – Мы вторую неделю таскаем немцев за собой. Немцы, наверняка, знают о маршруте движения колонны, ведь я специально громко говорил о маршруте нашего движения Маркелову, в присутствии его бойцов».

– Позови ко мне Маркелова, – обратился Никитин к водителю.

Младший лейтенант подошел к нему и встал рядом с ним.

– Поднимай, людей! Снимаемся…

– Люди устали от перехода, может, заночуем здесь? – попытался возразить младший лейтенант, однако, взглянув на лейтенанта, моментально понял, что убеждать командира бесполезно.

Колонна тихо снялась и в темноте двинулась по дороге в сторону Смоленска. За ночь отряд преодолел пятьдесят километров и остановился на развилке дорог. Дорога на Смоленск была пустой. Лишь иногда по ней на большой скорости проносились грузовики с боеприпасами и раненными бойцами. Где-то по-прежнему гремела канонада и темноту неба разрывали вспышки ракет. Небо на востоке сначала посерело, а затем из-за леса показался край солнца. В небе натушено загудел «Юнкерс».

– Появился, – словно подытожил водитель, поглядывая в небо. – Товарищ лейтенант, что мы здесь торчим на дороге? Может, укроемся в лесочке? А то, может, он специально нас высматривает и чуть что – бомбой.

– Стой! – приказал ему Никитин. – Пусть засечет нас, вот тогда и тронемся.

Бойцы, кто со страхом, а кто с интересом наблюдали за немецким разведчиком, который, заметив русскую автоколонну, стал кружить над ней, передавая данные на свою базу.

– Вот теперь трогай! – произнес лейтенант. – Давай быстрее….

– Не понимаю я вас, товарищ лейтенант. Вы почему-то все время словно играете со смертью, – проворчал шофер. – Может, вам жизнь свою не жалко – это ваше право, но подставлять других под немецкие бомбы, это уже слишком.

– Если бы я тебя не знал, Клим, то прямо здесь бы взял и расстрелял за пораженческие разговоры, – произнес Никитин, прикуривая папиросу. – Это ты на гражданке мог рассуждать об указаниях начальника, а сейчас война, здесь нужно не обсуждать, а выполнять приказы своих командиров.

Водитель посмотрел на лейтенанта и, заметив, что тот не собирается больше с ним разговаривать, замолчал.

***

Гауптштурмфюрер СС Вагнер внимательно рассматривал топографическую карту, которая была расстелена на столе. Перечитывая донесение воздушной разведки, он красным карандашом отмечал на карте местонахождения советской колонны.

«И так, за ночь они проделали порядка пятидесяти километров. Все правильно, с таким грузом эти машины не могут быстрее двигаться по таким дорогам. Странно, но Никитин, словно специально накручивает круги? Почему они не двигаются на Смоленск? Окружение? Нет! Здесь что-то другое. Они могли влиться в состав большой армейской группы русских и в их составе попытаться перейти линию фронта, ведь многие подразделения русских малыми и большими группами пробиваются через линию наших войск, а эти действуют самостоятельно. Они даже не пытаются соединиться с такими частями. Что этому мешает, золото?»

От этих мыслей ему стало жарко, он расстегнул мундир и снова склонился над картой. Нелогическое поведение его противника, словно красная тряпка для быка, заставило его в который раз переосмысливать действия этого сотрудника НКВД. Дверь слегка скрипнула, Вагнер оторвал свой взгляд от карты.

«О, Боже, мой! – первое, что пришло ему в голову. – Неужели это Мелита Видеман?»

В кабинет тихо вошла молодая женщина лет тридцати пяти, одетая в черную форму СС. Ее светлые густые волосы в лучах заходящего солнца были окрашены в какой-то сказочный золотистый цвет. Она улыбнулась. Ее идеально белые зубы были подобны россыпи жемчуга.

– Надеюсь мне не нужно представляться? – спросила она гауптштурмфюрера.

– Не нужно. Насколько я помню, мы встречались с вами у Кальтенбрунера. Скажите, какая проблема занесла вас ко мне, прекрасная Милита?

– Вы знаете, Вагнер, я сейчас представляю интересы антикоммунистического журнала «Аукцион», который курирует Кальтенбрунер. Мне поручено осветить вашу операцию по захвату и уничтожению советской колонны с золотом.

По лицу офицера пробежала едва заметная гримаса. Он моментально понял, для чего и связи с чем прибыла Милита в расположение его группы.

– Что ж, я готов вам предоставить всю необходимую вам информацию, – произнес Вагнер. – Что конкретно вас интересует?

– Не нужно обижаться, гауптштурмфюрер. Я, как и вы, ношу погоны и приказ начальника для меня такой же приказ, как и вам. Я не собираюсь командовать вашими доблестными солдатами, я лишь хочу посмотреть, как все это произойдет.

– Что вы имеете в виду, Милита?

– Я хочу увидеть сам захват этой колонны. Это – правда, что в машинах находится восемь тонн золота?

– Согласно получаемой информации – это так. Мы постоянно висим у них на хвосте, но загнать их в капкан никак не получается. В лесах много разрозненных русских групп, что мешает нам провести крупную войсковую операцию.

– Я в курсе ваших сложностей. Перед тем как ехать сюда я ознакомилась с вашими докладными записками. Кальтенбрунер недоволен. У него есть определенные сомнения в том, что конвой, за которым вы гоняетесь уже целую неделю – ложный.

– Он ошибается. Я знаю, что я иду по следу. Вот, Мелита, посмотрите, что подобрали мои солдаты на месте уничтожения одной из машин конвоя.

Он открыл ящик стола и положил на столешницу несколько золотых и серебреных монет. Женщина взяла в руки одну из них. Вагнер заметил, как в ее глазах вспыхнули искры. Она внимательно посмотрела на монету, потрогала выпуклый образ Николая второго и осторожно положила ее обратно на стол.

– Я сама хочу принять участие в захвате этой колонны и вы, господин гауптштурмфюрер, не сможете мне отказать в этом. И еще, с сегодняшнего дня, связь с Кальтенбрунером лишь через меня…

Она повернулась и вышла из кабинета. Вагнер облегченно вздохнул и вытер платком вспотевший лоб.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Никитин открыл глаза и растерянно посмотрел на Клима, который крутил баранку. Долго он дремал или нет, он не знал. Впереди колонны шел танк, выбрасывая позади себя облако удушающего серого дыма.

– Отстань от него, – произнес лейтенант. – Что ты уткнулся ему в зад, можно подумать, что тебе нравится эта вонь. Как у нас с горючим?

– Плохо, товарищ лейтенант, от силы километров на пятьдесят, не больше. Все бочки пустые.

– Да, плохо. Нужно где-то искать…

– Где его в лесу найдешь то, – ответил Клим и сплюнул в открытое окно полуторки.

Водитель немного притормозил. Из-за кромки леса показался самолет. Он прошел над колонной так низко, что, едва не задел машины серыми крыльями. Впереди танка вырос столб огня и земли.

– Сворачивай! – закричал Никитин, выбираясь на подножку полуторки. – Воздух!

При следующем заходе самолет снова ударил по танку. И в этот раз «Юнкерс» промахнулся. Бомба рванула в десяти метрах от бронированной машины. Самолет еще раз прошел вдоль колонны и скрылся за лесом.

– Давай, сворачивай с дороги! – приказал водителю Никитин. – Есть еще одна дорога, попробуем прорваться по ней.

Машины съехали с дороги и укрылись в небольшом лесочке. Заметив младшего лейтенанта, Никитин окликнул его.

– Ну, как дела? Что не докладываешь, потери есть?

– А что, докладывать? У меня два человека убиты и трое раненых, повреждены три машины. Думаю, что дальше ехать не смогут. У личного состава есть вопросы, я не знаю, что им объяснять, – ответил Маркелов. – Ты мне скажи, Никитин, что в этих запечатанных ящиках? Золото? Ради чего погибают наши товарищи, может, ты хоть мне объяснишь?

По лицу Никитина пробежала тень. Он хорошо понимал, что рано или поздно ему придется на них ответить, но только не сейчас.

– Маркелов, ты забыл приказ? Никаких вопросов! К ящикам не прикасаться! Если замечу нарушение, лично расстреляю на месте! Ты понял это!

– Да. Я все помню, товарищ лейтенант, и приказ, и присягу. Только все это как-то странно и непонятно. Сначала вы приказываете свернуть в другую сторону от Смоленска, затем отпустить этого пленного фрица, а теперь мы почему-то снова двигаемся то в сторону Минска, то в сторону Смоленска. Ребус какой-то получается. Может, стоит вам объясниться?

Никитин не успел ему ответить. Из леса вышли несколько красноармейцев и застыли на месте от неожиданности. Похоже, что они не ожидали увидеть здесь русскую автоколонну.

– Кто такие будете? Часть? – спросил лейтенант одного из бойцов.

– Мы из 417 артиллерийского полка. Отступаем из-под Минска. А вы кто?

Никитин не ответил. Сейчас, когда весь тыл Красной Армии был буквально нашпигован немецкими диверсантами, одетыми в форму красноармейцев, он не верил никому, в том числе и этому бойцу с двумя треугольниками на черных петлицах.

– Сколько вас?

– Девять, один тяжело ранен. Товарищ лейтенант, возьмите нас с собой.

Никитин промолчал.

– Единственно чем могу помочь вам – это накормить, – ответил лейтенант. – Простите, взять вас с собой я не могу.

Красноармейцы растеряно посмотрели на офицера, его ответ просто обескуражил их.

– Товарищ лейтенант, но с нами тяжелораненый, как быть с ним?

– Ничем помочь не могу. У меня приказ…

Он не договорил. Где-то в метрах пятидесяти раздались автоматные очереди.

– Немцы! Немцы! – закричал кто-то из бойцов охраны и бросился в кусты.

Между деревьями показались гитлеровцы. Их было около взвода. Гитлеровцы перебегали от одного дерева к другому, укрываясь за их толстыми вековыми стволами.

– Приготовиться к бою! – громко выкрикнул Никитин. – Всем укрыться! Без команды не стрелять!

В воздухе повисла напряженная тишина, которая в любой момент должна была утонуть в шквале свинца.

***

Три грузовика с солдатами и два бронетранспортера медленно двигались по лесной дороге. Замыкал эту небольшую колонну «Хорх», в котором ехала Мелита Видельман и Вагнер. Женщина рассказывала гауптштурмфюреру СС последние берлинские новости, но тот ее не слушал. Густой лес из вековых сосен и берез пугал его. За каждым деревом ему виделся враг.

– Господин Вагнер, вы слышите меня? – обратилась к нему Мелита. – Тогда почему вы молчите?

– Да, я слышу вас, Мелита – коротко ответил он ей. – Извините, но меня сейчас больше интересует совсем другое, а именно – русская колонна. По данным авиаразведки, они где-то недалеко от этого места.

Вагнер посмотрел на женщину. Встречный ветерок ласкал ее светлые локоны.

«Какая красивая женщина, – подумал он, – и с такой неприятной для меня миссией. Вот надо же, увязалась».

Мелита, словно отгадав мысли гауптштурмфюрера, пристально посмотрела на него, словно делая ему вызов.

«Посмотрим, как ты поведешь себя во время боя», – подувал Вагнер. – То, что будет бой, он почему-то не сомневался.

«Болван, – размышляла Мелита. – Сидит, надулся словно индюк. Посмотрим, на что ты способен».