Мемуары Ведьмы 3

Я кивнула и смущенно улыбнулась в ответ.

– Ты что так расцвела? – бабушка ударилась в расспросы, как только я появилась на пороге.

– Не знаю, – отрешённо кинула я. – Бабуль, а ты что-нибудь знаешь об их семье?

– Чьей семье? Максимки?

– Угу, – я тщетно старалась скрыть интерес.

– Я знаю, что брат Анатолия – сам Валерий Дылов. Максим, видать, его сын.

– И кто такой этот Валерий Дылов?

– Футбольный тренер.

– Ммм…

– Уже пять лет как живет в Англии, работает по контракту.

Я тут же повернулась.

– Он переезжает в Англию? – моему возмущению не было предела.

– Ну, таких подробностей я не знаю, но Анатолий говорил, Валера уехал туда с семьей.

– Значит, они решили там осесть.

– С чего ты взяла?

– Приехал с матерью, продает квартиру, занимается переездом, – передала я рассказ нового знакомого. – Ну, почему? – я закрыла лицо руками. – Почему, как только мне кто-то понравился, судьба тут же отбирает его у меня?

– Какая интересная формулировка… – бабушка демонстрировала равнодушие к моей трагедии.

В расстроенных чувствах я села на любимую кушетку и взглянула в окно. По голубому небу проплывала целая флотилия кучевых облаков. Временами выглядывало яркое солнце, пригревая землю и выманивая молодую траву. Прекрасная пора для первой любви, свиданий и романтических грез.

– И что там у тебя выходит по раскладу? – я снова заговорила с бесчувственной ведуньей.

– Похоже, что судьба всучила тебе в руки Максимку, а не отняла его. Не великий шанс был вам встретиться, но это произошло.

Я не верила своим ушам. Всего два предложения вновь наполняли надеждой и вдыхали аромат жизни. Закрыв ладонями лицо, я попыталась скрыть от бабушки радостное волнение.

– Но ты всё же возьми вечером ему отвар от простуды, не хватало, чтобы ещё и он слег с дядькой на пару.

– Возьму, возьму! А откуда ты…?

В воздухе повисло молчание, но вскоре комната наполнилась смехом.

Мне совсем не хотелось думать о мертвеце, и о том, чем его кормить, но вскоре бабушка настойчиво напомнила мне об Ульяне.

– Ты должна будешь снова выйти в мир мёртвых и заманить мертвеца на кладбище!

Таков был её блестящий план. Я ела яблочный пирог, когда от этого заявления рука сама неподвижно застыла в воздухе.

– Что?

– Ты должна будешь…

– Да, да, я слышала. Но тебе не кажется, что это уже слишком?

– Слишком для чего?

– Ну не знаю, – замялась я. – Для решения чужой проблемы.

– Хм, – бабушка изобразила фирменный прищур. – Ты обязана помочь Ульяне, а не разделять проблемы на «свои» и «чужие».

– Теперь я обязана? – моему возмущению не было предела.

– Разве непонятно, что она просто не знает, как ей жить в этом мире? Она, каждый раз, заводя друзей, будет испивать их силы. Пока друзей много, это не смертельно. Но если вдруг судьба вынудит питаться кем-то одним, то это вполне может привести к серьезному заболеванию и даже смерти! Как бы ты не боялась спускаться в мир мертвых, это необходимо сделать сейчас, чтобы предупредить будущие трагедии в жизни девушки, – ведунья тяжело вздохнула. – Только представь, если все, кому она посвятит свою жизнь, вдруг начнут один за другим покидать этот мир? Но самое ужасное, что Ульяна даже не будет знать почему!

Глава 4

Как только солнце окрасило горизонт красным, я выбежала из дома. Днями светило пригревало по-летнему, но вечера ещё обдавали прохладой и, с первого раза заведя свою копейку, я сразу включила печку. Вместе с её жаром в животе растеклось приятное волнение – мне была важна эта встреча. Было важно вновь увидеть Максима, возможно даже без мазута на его выразительном лице. Осторожно объехав кочки, я свернула на улицу автомеханика Анатолия и припарковалась у забора. Во дворе царила непривычная тишина, и я коротко посигналила. Никто не вышел. Я опустила стекло и прислушалась. Где-то вдалеке закудахтали куры и, перепутав вечер с утром, прокукарекал петух. Настроение неминуемо портилось.

В мои планы не входило покидать салон, когда я всё же вышла на улицу и недовольно хлопнула дверцей. Но даже тогда со двора ровным счетом не донеслось ни звука. Съежившись от холода, я подошла к воротам и, осмелев, постучала. Не сразу, но из дома кто-то вышел. По знакомому шорканью тапочек я поняла, что это не Максим.

– Кира? – искренне удивилась тётя Оля.

– Эм, а Максим дома?

Было совершенно неловко, словно я бегаю за парнем или того хуже поджидаю его по углам.

– Его нет, он уехал в город, – ошарашила она. – Что-то не так с машиной?

– Нет, нет! К его работе претензий нет. Просто… – мне не хватило фантазии придумать отговорку, и я взяла несколько секунд на обдумывание. – Просто он днём шмыгал носом, и мы с бабушкой приготовили ему лечебный чай. Он, наверное, из-за болезни уехал?

– Нет, Кира, он был бодр и здоров, когда собирался, – тётя Оля даже не думала подбирать слова, дабы не ранить моих чувств.

Совершенно очевидно о них ей было ровным счетом ничего не известно. Что сказать, со своими чувствами я тоже познакомилась только сегодня.

– Так почему же он уехал? Максим совсем ничего не сказал?

– Да ему друг Мишка позвонил, тот и засобирался, – простодушно призналась она. – Суббота же, вечер!

– Всё ясно. Как дядя Толя? – я старалась изо всех сил оставаться в приподнятом настроении.

– Компрессы помогают, он уже начал сидеть!

– Отличные новости, продолжайте в том же духе.

Сев в машину, я поняла, что не могу сдержать слез.

«Мы чуть знакомы, но почему же так обидно?»

В тот вечер я не нашла ответа на этот вопрос, и решила просто не держать в себе.

«Слёзы чистят душу», – в сознании мгновенно всплыли слова бабушки.

Как странно, сама-то она никогда не плакала, за исключением случаев, которые можно было пересчитать по пальцам одной руки. Видимо её душа была и так чиста.

Слезы потекли по щеками и крупными каплями упали на одежду. На улице почти стемнело, и вдалеке блеснула молния – надвигалась гроза. Она совсем незаметно подкралась к деревне, озарив чередой ярких вспышек угрюмый лес. Вскоре по стеклу заколотил дождь. Я прибавила газу, чтобы не застрять на просёлочной дороге, и уже очень скоро свернула к дому.

Решив посидеть ещё немного в одиночестве, я наблюдала грозу и вытирала насухо щёки. Это было тщетно – как назло слезы все прибывали, а буря лишь набирала мощь. Вскоре по крыше зловеще заколотил ливень, а лес пригнулся с порывистым ветром. Грозовые раскаты грохотали, оглушая округу, а небо то и дело светлело от непрерывных извилистых молний.

В доме открылась дверь и кто-то, сунув ноги в галоши, побежал к машине. Я постаралась открыть дверь и выйти, но сильный порыв ветра снова захлопнул её, словно приказывал оставаться на месте. Тогда я перегнулась через соседнее сидение и помогла бабушке отворить дверцу.

Ведунья отряхнулась и, сняв капюшон черного дождевика, села рядом.

– Ты чего творишь? – бабушка выпучила глаза.

– О чём ты? – я в очередной раз вытерла слезы.

– Что случилось? Почему ты плачешь?

– Ай, – я закусила губу и посмотрела в черное окно, словно там можно было что-то увидеть.

– Кира! Что произошло? – нагнетала бабушка.

– Что, что? Он уехал! – сорвалась я, вновь обнаружив, что мои глаза полны слез. – Мы договорились встретиться, – я зашмыгала носом, – а он забыл. Друг позвонил, и он тут же уехал в город…

– Так ты это устроила, чтобы парень до города не доехал?

– Что я устроила? О чём ты говоришь? – на исходе терпения воскликнула я.

В то же мгновение рядом с машиной землю пронзил свет. Он был столь ярким, что на несколько секунд меня и бабушку полностью ослепило. За ней последовал раскат грома такой мощи, что мы обе подпрыгнули на месте.

– Кира, прошу тебя, успокойся! Ещё не хватало, чтобы одна из них ударила в машину! Ничего ужасного не произошло! Как уехал, так и приедет. Никуда он от тебя не денется! А вот гроза сегодня совсем не к стати, ещё и такой силы.

Я включила в салоне свет и непонимающе взглянула ей в глаза. Она взяла мою руку и заботливо погладила её.

– Кира, это всё ты. Просто успокойся, и увидишь, как гроза тот час пройдет.

– Бабуль, но почему он так поступил?

– Да мало ли причин? – отмахнулась она.

– На это одна причина. И она очевидна – я ему не понравилась! – в горле застрял колючий ком обиды.

– Да, понравилась, понравилась! Просто… – на этот раз бабушка отвернулась в окно, в котором ничего не было видать, кроме наших отражений.

– Что, просто?

– Да ты ж нахрапом его решила взять! – наконец, изрекла она.

– Нахрапом решила взять? – моему удивлению не было предела. – Ты, бабуль, не знаешь, что такое нахрап! У меня в институте девчонки прохода таким как Макс не дают. Поджидают по углам, пристают внаглую. Если одна из таких положила глаз на парня, ему живым не уйти.

– Мы сейчас говорим о девчонках из твоего института или о ведьмах? – отрезала она. – Не приравнивай себя к ним. Ты не можешь себе позволить делать то, что делают другие.

– Да уж, тогда точно можно начинать строить избушку в глухом лесу на курьих ножках и заводить кота.

– Кира, твоя энергия отпугивает парней. Её надо учиться держать под контролем, иначе никто не выдержит с тобой близости. Только разве колдун какой. Ну или кот как вариант.

От её слов меня сковало физически. Правда сегодня я впервые заметила, что упоминания о таинственном колдуне более не будоражат мою душу. Все мысли захватил Максим, особенно после побега.

– Все будут бежать от тебя, – сгущала краски бабушка, – даже не осознавая причин собственных действий. На физическом уровне ты будешь их привлекать, когда на энергетическом – полностью отталкивать.

– Так он сбежал неосознанно? – я вмиг прекратила плакать.

– Думаю, что неосознанно.

– Но я же ничего не сделала! Я не колдовала, не метала в него энергетические шары и любовные стрелы…

– И, слава богу. Только благодаря этому ситуация ещё поправима! – бабушка театрально приложила руку к груди. – Открой окно и выстави ладонь.

Я открыла и выставила – с неба не упало ни капли. Ветер прекратился, тучи медленно, но верно расползались, уступая место ярким звездам.

– Теперь ты понимаешь, какую силу тебе бы стоило попридержать в узде?

– Я с детства люблю грозу!

– Кира! – осекла ведунья.

– Тогда научи меня! – воскликнула я, полная готовности к любым практическим занятиям.

– Первым делом разберёмся с Ульяной. Этой ночью ты должна помочь ей найти новый жизненный ресурс. А утром я научу тебя закрывать свою ведьму на замок! – подмигнула она.

Когда мы вышли из машины, небо озарилось брильянтами звезд. Легкий ветерок подул в лицо, стараясь осушить насквозь промокшие ресницы. Казалось, сама ночь успокаивала меня, опасаясь продолжения бури.

Мы переоделись в ночнушки и устроились за круглым столом с зажженными свечами и ароматным травяным чаем. Всё напоминало старые добрые времена, но такие, когда всё самое страшное позади. Однако этот вечер был другим. Мне предстояло идти в разрушенные миры нижнего астрала и снова лицезреть мертвеца во всем его безобразии. Одно оставалось прежним – у меня опять было не так много выбора.

– Мне снова придется вдыхать цвет полыни? – скривилась я.

– Нет, я добавила полынь тебе в чай. Этого хватит, чтобы дополнить то, что ещё осталось в тебе.

«Хоть какие-то хорошие новости», – воспряла я, морщась от чайной горечи.

Бабушка просила меня перед сном не думать о Максиме. Не могу сказать, что это хорошо получалось, но внутри я боялась теперь его «трогать». Скорее всего, именно страх оттолкнуть его навсегда помог настроиться на нужный лад и вскоре, уснув, я снова оказалась в тусклом коридоре общежития. В конце под плоским потолочным плафоном принялась моргать красная лампочка, и я поняла, что мне нужно туда.

Под ногами кругами разошлась вода.

«Странно, прошлый раз тут было сухо».

Я осторожно зашагала вперёд, разглядывая каждую из многочисленных комнат студенческого общежития. В них, приняв одинаковые позы, словно отряды солдатиков, спали студенты. Кого-то я хорошо знала, с кем-то лишь изредка встречалась взглядом. Я старалась продвигаться дальше, не задерживаясь, как вдруг за окном одной из комнат проползла гигантская тень.

«Таааак, об этом меня никто не предупреждал!»

Сделав шаг назад, я вдруг ощутила дыхание в спину. Страх расползся по телу ледяными ветками. В то же мгновение со спины что-то проникло в тело. Я почувствовала это так явно, как если бы вторжение произошло на физическом уровне. Невидимые глазу, но хорошо ощутимые энергетические жилы собрались в узел. Так, словно кто-то намотал их на кулак, и они натянулись струнами. Хватка оказалась цепкой, хищной и парализующей.

– Ульяна, я пришла тебе помочь!

Тело напряглось от пальцев ног до самой макушки, мне стало трудно даже говорить.

– Послушай, я, правда, хочу помочь. Я знаю, что ты вынуждена делать это. Но есть другой способ, который не навредит живым!

Напряжение спало, струны расслабились, а воздействие исчезло. Не сразу, лишь набравшись мужества, я обернулась.

Её омертвевшая кожа свисала мерзкими ошмётками, обнажая прогнившие мышцы лица. Заплывшие глаза, не моргая, пронзали холодом, а изрядно объеденные червями губы обнажили уродливый ряд пожелтевших зубов.

Еле сдержавшись, чтобы не пустится наутёк, я коротко озвучила свой план:

– Остаточная энергия после смерти!

Ульяна наклонила голову вбок и, кажется, прищурила мертвые глаза.

– Наше тело умирает не мгновенно. И даже когда душа покидает его, в нем всё ещё есть энергия жизни, которая окончательно затухает лишь по истечение определенного времени. Вся эта энергия на кладбище – она твоя! Ты можешь питаться там, сколько тебе будет угодно, пока не насытишься.

Ульяна опустила костлявые руки, и лишь тогда я поняла, что всё это время девушка находилась в атакующей стойке. В момент, когда я распиналась перед ней о помощи, она всё ещё собиралась впиться мне в грудь и испить мою жизнь. Только чем бы закончилось такое испитие, когда нет физического тела, лишь одному богу известно.

Она отвернулась и побрела к выходу на лестницу. Держа дистанцию, я последовала за ней, но, выйдя на площадку, мы затормозили перед обрывом. Под ногами зияла пропасть. Здесь не уцелело ни одной ступени, лишь глыбы серого цемента и ряд узких окон, по которым было несложно сосчитать пролеты.

В какой-то момент Ульяна исчезла, и тут же появилась в самом низу. Она подняла на меня заплывшие мутной пеленой глаза и пошагала в темноту коридоров первого этажа.

Мне надо было бы поспешить за ней, но высота пугала. Я не летала в этом мире, подобно путешествиям по верхнему астралу. Нижние уровни давили на плечи, прижимали к земле, они не давали летать ни одним из известных мне способов.

За спиной скользнула черная тень, заслонив тусклый свет зловещего коридора.

«Прыгать? – задумалась я. – Что будет, если прыгну? Это не физическое тело, но сознание вполне может поверить – я сломала ногу, и тогда кости способны треснуть сами даже во время сна!»

По воде зашлепали быстрые шаги.

«Возможно, если представлю себя внизу, то перенесусь?!» – промелькнула мысль, и я тут же закрыла глаза.

Вообразив себя среди серых раскрошившихся глыб, я ощутила, что ноги скользят по наклонной плоскости. Открыв глаза, я обнаружила себя на покатом спуске. Ухватившись за штырь, торчащий из бетона, я еле удержалась на месте. Неминуемо падая, царапая ногти о бетон, я, наконец, нащупала горизонтальную опору. Шаги наверху стихли, но теперь неменьший ужас вселяли темные коридоры первого этажа.

Здесь снова повсюду была вода, в которой отражался далёкий свет.

– Ульяна?

Я шагнула в чёрную неизвестность.

В холле над спящим вахтером склонилась Ульяна. От голода или по привычке она снова кормилась живыми.

– Ульяна! – я постаралась её остановить.

Ходячий труп лишь покосился в мою сторону, не отвлекаясь от сияющих макарон, что тянулись из груди вахтерши Гали.

Внезапно я поняла, что уговоры не помогут. Она не слышала слов о сострадании, не искала пути не навредить живым. Ульяна лишь знала, что где-то там, среди мертвых тел она, возможно, сможет насытиться больше, чем здесь.

– Пойдем, я покажу тебе безграничные возможности кладбища. Ты сможешь кормиться там хоть до самого утра.

Она не слышала. Видимо её вполне всё устраивало в огромном общежитии, где для мертвеца открыты все двери, а фонтан молодой энергии его жителей неиссякаем.

– Ульяна, они же найдут тебя. И тогда уже обратного пути не будет.

Девушка, наконец, оторвалась от своего позднего ужина.

– Ктооооо? – грубым хрипом вопросила она.

– Войны света, – соврала я, не имея ни малейшего представления, кто вообще мог бы её остановить.

«Человек сам должен уметь закрываться от астральных вторжений, – поясняла бабушка, – однако почти никто из нас этого не умеет».

Даже я из-за страха перед этим мрачным местом не смогла уберечься от мертвеца. Именно поэтому мне было просто необходимо перенаправить её, зачистить хотя бы общежитие. Но могли прийти другие. И, по сути, ни я, ни бабушка не знали сколько живых приходится на одного мертвеца, или сколько мертвецов на одного живого.

Ульяна отвернулась и запустила синие руки глубже в грудь спящей вахтерши. Та встрепенулась, но продолжала спать.

Мне стоило бы признать, что я не справилась с заданием, как за спиной раздался протяжный рык. Этот звериный рёв, заставил вибрировать чёрную воду, от него на мгновение заложило в ушах. Я оглянулась и увидела огромную тень, что еле помещалась на стене всех пяти пролетов здания. Ульяна оторвалась от жертвы, спешно высунув из груди вахтёрши Гали свои изломанные руки.

Она угрюмо насупилась и побрела на улицу. Не зная, с чем столкнулась на этот раз, я, прячась по углам, побежала за ней.

Кладбище находилось в самом конце проспекта, на котором располагался наш студенческий городок. Но мысли о животном размерами с монстра, окончательно поработили разум. Ульяна, несмотря на сутулость и вялость движений, передвигалась на удивление быстро, и вскоре я заметила её на значительном расстоянии. Я поймала себя на мысли, что она напоминает зомби и довольно органично вписывается в пейзаж безжизненного города. Разбитые окна серых панельных домов вселяли уныние и страх. А о размерах монстров, обитающих тут, красочно рассказывали искореженный асфальт и вырванные с корнем деревья.

Осматривая этот кошмарный мир, я упустила из виду одну важную деталь – мы двигались в противоположном кладбищу направлении.

– Ульяна! – крикнула я.

Через мгновение из чёрных окон зловещим эхом вернулось её имя. Я замерла в страхе, вмиг осознав, что впредь лучше молчать.

Неуклюже карабкаясь по дорожным колдобинам и перелезая через поваленные деревья, я, наконец, увидела в низком небе с нависшими тяжёлыми тучами жёлтый столб света. Такой, о котором накануне рассказывала мне бабушка. Источник был где-то за перекрёстком, ориентировочно в паре кварталов.

«Неужели, она идёт туда? – пронеслось в мыслях. – Но что там?»

Я торопилась, когда враждебный мир устраивал ловушки, всячески препятствуя моему нахождению в нем. Ноги застревали в высохших колючих лианах, вплетённых в асфальт, а из-за углов заброшенных домов то и дело выглядывали чёрные тени.

Высвободившись из одной западни, я тут же попадала в другую. На этот раз моя стопа провалилась в асфальтную трещину и застряла в цепких корнях поваленных деревьев. Я склонилась и попыталась освободиться, когда они, словно живые, окутали мои руки и сдавили змеиной хваткой запястья. В какой-то момент мне даже показалось, что я не выберусь, когда этому пришло подтверждение. Один из толстых проворных корней обхватил шею и принялся сдавливать. До этого я не чувствовала каких либо запахов, как вдруг в нос ударил неприятный дух мокрой шерсти. За вонью пришло тяжёлое дыхание массивного зверя. Замерев от ужаса, я лишь надеялась, что монстр меня не заметит.

– Мне надо возвращаться, мне надо возвращаться… – зажмурилась я, ожидая нападения со спины.

Что-то чёрное как ночь мелькнуло перед глазами и разрезало удушающие корни. Я спешно выбралась из западни, но, когда встала на ноги и осмотрелась, мистическое животное испарилось.

Ульяны, впрочем, тоже не было видно, но чутьё мне подсказывало, что та направилась именно к жёлтому лучу. Мне ничего не оставалось, как взять себя в руки и поспешить за ней.

На этот раз, перемещаясь исключительно по верхушкам асфальтных глыб, я, наконец, минула перекресток и свернула в узкий переулок. В конце тёмной улицы виднелось двухэтажное мрачное здание, из крыши которого яркими лучами исходила энергия мёртвых. Я нахмурилась и нерешительно зашагала вперёд. Вскоре стала различима облезлая вывеска, что гласила: «Городской морг номер три».

Входной двери не оказалось – её кто-то снял с петель и уложил на груду разбитой плитки. Я прошла по краю, стараясь не наделать шума, но всё же наделала. Край двери захрустел и, в конце концов, провалился. Я замерла и прислушалась. Моё сердце снова разгонялось. Никто не примчался на звук, и, выждав ещё несколько секунд, я, крадучись, побрела вглубь здания.

В конце полуразрушенного коридора располагалась просторная комната. Я тихо прошла внутрь – передо мной предстал огромный зал, плотно заставленный железными столами. Некоторые из них были пусты, но на остальных лежали обнажённые люди. Вдоль длинной стены простерлись шкафы, поделённые на тесные квадраты. На каждой полке лежало ещё по телу. Голова машинально поднялась ввысь – туда, где заканчивались бесконечные отсеки с мертвыми. Все они излучали свет. Из груди каждого в небо простирался золотой луч. Одни лучи казались насыщенней, другие слабее, но все они уходили ввысь, подпирая зловещие тучи, что взирали с небес сквозь проломленную крышу.

В углу комнаты я заметила шевеление и осторожно подошла ближе. Это была Ульяна. Она уплетала остатки жизни этих несчастных, мечась от одного трупа к другому. В какой-то момент раздалась её омерзительно сытая отрыжка. С привкусом отвращения я почувствовала, как ухожу, покидаю этот мир.

Глаза свело болью. На улице рассвело. Вдали гомонили птицы, радуясь весне. Вместе с ними радовалась и я счастью очутится дома. Мрак и враждебность нижнего астрала испарились, оставив лишь запах мокрой шерсти. Я скривилась и закрыла нос рукавом ночной рубашки.

– Что такое?

– Воняет шерстью, – я принялась разгонять в воздухе запах, как увидела бабушку, сидящую на краю кровати прямо у моих ног. – Ты разве не чувствуешь?

– Запах пройдет, – заверила она. – Так происходит всегда при обращении в животное.

– Что? – я подскочила на месте. – Но я не обращалась…

– Ты нет, – спокойно пояснила ведунья, – ты ещё не умеешь. Да, что там умеешь, ты ещё даже не узнала своё тотемное животное. Мне же пришлось тебя сопроводить. Или ты думала, что я отправлю тебя туда одну, как камикадзе? – засмеялась она.

– Так это ты там рычала за моей спиной? – выдохнув, я смела с лица ночной кошмар.

Бабушка кивнула, поднялась с кровати и направилась в кухню.

– И кем ты была? Тигром? – я почему-то иронично усмехнулась.

– Пумой, – донеслось в ответ.

Тема тотемных животных и путешествий в их теле так захватила воображение, что я даже забыла про Ульяну.

– А кем я смогу быть? – набросив теплый халат, я поспешила на кухню.

– Животное тебя выберет само. Но для избрания нужен ряд ритуалов и определенные навыки пребывания в астрале.

Я задумалась, в кого бы могла перевоплотиться, и опустилась на свою любимую кушетку. За окном бушевала весна. Теперь солнце с каждым днем становилось ярче, а природа живее.

– Это шаманские практики, – продолжала бабушка, – для них нужны не столько знания, сколько правильное состояние духа и всех наших тел.

– Хм, – задумалась я. Она явно не торопилась с этими практиками, да и, что греха таить, я сама не шибко стремилась покорять нижний астрал. – Бабуль, а таких, как Ульяна, много? – сменила я тему.

– Бездушных? Много…

По спине пробежали мурашки от произнесенного ею слова «бездушный».

– У них нет души? – я тот час обернулась.

– Да, – уверенно заявила она. – А ты что думала у всех есть душа?

– Я даже не знаю… Но как людей с душой отличить от бездушных?

– В астрале бездушные видятся мертвецами. Далеко не все так же безвредно питаются, как Ульяна, но…

– Безвредно питаются? – перебила я. – Ты называешь это безвредно питаться? – моему возмущению не было предела.

Бабушка опустила глаза, глубоко вздохнула и глянула на меня исподлобья.

– Послушай, мир не ванильная сказка. Бездушных людей много и они опасны. Им всем нужна энергия души, её эмоции, чтобы почувствовать себя немного живее в этом мире. В редких случаях в бездушных может зародиться душа. Зачастую это не происходит. Ты спрашиваешь, как отличить бездушного? Это не так тяжело, как кажется на первый взгляд. Бездушные хладнокровно измываются над людьми с душой, затрагивая их самые тонкие струны, стирая все понятия гуманности в порошок. Бездушным неведомо сострадание – это их верный признак. Их беспринципность не знает границ, зачастую бездушные понимают лишь грубый язык силы. Если ты захочешь, то без труда отличишь их от духовных людей даже по мимике – лица бездушных лишены жизненной экспрессии. Они часто походят на примитивный набор привычного сокращения лицевой мускулатуры. Их взгляд холоден и безэмоционален, их улыбка механична и однообразна. Когда бездушные умирают, они закрывают глаза и навсегда погружаются в темноту. У них нет прошлого, нет будущего, они живут лишь настоящим, выжимая из него все соки, все до последней капли. До них невозможно достучаться, потому что там, где в душу открывается дверь, у бездушного вместо двери – стена!