Мемуары Ведьмы 3

К этому моменту на столе стояло пять абсолютно чёрных свечей. Между ними мелом бабушка нарисовала пентаграмму. Вскоре посередине символа был аккуратно помещен чёрный кристалл. Главным правилом при ритуалах было держать обед молчания, и бабушка, высыпав желтую легколетучую пыльцу на салфетку, дала мне знак её вдохнуть. Я колебалась, ведь это сильнейший аллерген, но после повторного настойчивого кивка, я всё же вздохнула. Тотчас в горле запершило и странной болью отдалось в затылке. Чуть отойдя от шока, я увидела, как бабушка приказывает мне поднести растопыренную ладонь к свечам. Ритуал начинал походить на пытки, но я послушалась и поднесла. В ту же секунду все свечи как по команде погасли.

Я открыла рот, словно рыба, в попытке что-то произнести, но, кротив эмоции, я дождалась пока первой заговорит бабушка.

– Ты знаешь, что это был за обряд?

– Нет, я не знаю обрядов с цветом полыни, – стыдливо призналась я.

– Это обряд на мертвеца. И он ясно показал, что рядом с тобой мертвец!

Глава 2

Страх, что тайное очень скоро станет явным, завладел мной. А бабушка продолжала:

– Сегодня ночью ты сможешь найти мертвеца, пока в тебе есть цвет полыни.

Мой план забыть колдуна рассыпался по песчинкам. Благодаря нехитрому ритуалу мне предстояло не только помнить его, но ещё и увидеть. Что ж, по крайней мере, это должно было помочь определиться в своих чувствах к этому человеку, если его можно было так назвать.

Солнце совсем зашло, и на небе появилась абсолютно полная луна. Я пила лечебный отвар от головной боли. Этот цвет полыни явно плохо отразился на моём самочувствии, но другого пути, по словам бабушки, не было.

– Чем опасны мертвецы? – вдруг вопросила я.

Ответ казался очевидным, однако мне хотелось конкретики. Я шла на встречу к одному из них, и логичней было бы разобраться, какие опасности меня подстерегают при встрече с мёртвым.

– Всё зависит от того, зачем мертвец живёт.

Я с сарказмом закивала. За столько лет мне нужно было бы привыкнуть к подобным ответам, но я всё ещё никак не привыкала.

– А ты, бабуль, встречалась с мертвецом?

– Было дело, – коротко ответила она.

– Это был тот, кто вылез из могилы? – я прямым текстом указывала на колдуна.

– Не совсем так, – наконец разговорилась ведунья, – изначально это был вполне себе живой субъект. Этого мужчину звали Иван, и он изучал магию. Ему нравилось иметь влияние над людьми и их судьбами. И это, пожалуй, приносило ему больше радости, чем лечение и практика предсказаний. Он искал различные пути и даже один раз обратился за помощью ко мне.

***

– Иван, чему я могу тебя научить, это то, как лечить душевные и телесные недуги, делать магические защиты и отправлять нечисть восвояси, – ответила я.

– И всё? – он недовольно свёл брови.

– Чего же ты хочешь?

– Я хочу иметь власть над людьми, их мыслями и желаниями. Контролировать любую жизненную ситуацию и даже саму смерть, – заявил Иван.

– На это нужны сверхэнергии. Если человек просит их, то он должен не только уметь ими пользоваться, но и быть готовым платить за них по счетам.

Он выслушал меня тогда, но принял своё решение. Мы долго не виделись, пока до меня не дошли новости, что он излечил человека от бешенства. Я была впечатлена его работой, как и врачи, поставившие пострадавшему такой диагноз. Ты лучше меня знаешь, что бешенство не лечится, и любой обречён, кого укусил больной зверь.

– Как ты это сделал? – при нашей встрече вопросила я.

– Я говорил тебе, что хочу получить контроль над смертью, и я этого добился, – с немалым самодовольством ответил он.

– И всё же меня интересует метод, ведь ты совершил чудо.

– Именно так! Если хочешь, то я посвящу тебя в свои тайные знания. Но я человек дела, а не слов. Хочешь знать – приходи сюда ночью.

Мы договорились, что около полуночи я приду к нему домой. До этого времени меня терзало много мыслей и сомнений, но я должна была знать, как он это делает.

Я пришла в его дом в назначенное время, и он тут же вышел ко мне.

– Пойдём, нам предстоит путь, – неожиданно сообщил Иван.

Мы почти не говорили до самых ворот деревенского кладбища, что по сей день стоит между нашей и соседней деревнями.

– Ты это видишь? – спросил он, в изумлении застыв перед землёй мёртвых.

– Нет, – совершенно откровенно призналась я.

Я ничего не видела, кроме тёмного зловещего места, и тогда он научил меня видеть по-другому.

– Смотри впереди себя так, будто ты смотришь сквозь нарисованное полотно. Найди точку вдали, сфокусируйся вон, к примеру, на том могучем дубе.

Он указал на тёмный силуэт мощного дерева, знаменующего конец кладбища. Я сосредоточилась на нём, когда вся местность озарилось непонятным свечением. Позже видение обрело чёткость, и я заметила, как из каждой могилы тонкими светящимися струями выходят столбы энергии.

– Теперь видишь?

– Теперь вижу, – чуть слышно произнесла я, боясь спугнуть мираж.

Не так давно Иван начал работать с энергиями смерти. Каждую ночь он выходил на кладбище и питался на местах свежих захоронений.

– Что именно ты сейчас наблюдаешь? Я вижу их яркими лучами света, исходящими из земли, – продолжал он. – Я даже могу поспорить на деньги, где находится самая свежая могила, и мне не надо заходить на это кладбище, чтобы увидеть её с поразительной точностью.

– Как долго они излучают это? – поражённая увиденным, вопросила я.

– До сорока дней они блещут так, словно кто-то вставил в землю мощный фонарик и забыл его выключить. Затем медленно угасают и после года исчезают совсем. Следуй за мной, – он махнул рукой и приоткрыл тяжёлые ворота.

Мы зашли на кладбище, где Иван повёл меня к самому, по его словам, мощному излучению. Я склонилась над совсем ещё свежим бугром. Вчера! Мужчину похоронили вчера.

– И вправду, свежее уж некуда, – с долей иронии отметила я.

– Дамы вперёд? – гостеприимно простёр он руку.

– Нет, дорогой коллега, это не моя энергия!

– Ну, как знаешь, – пожал он плечами и, разложив на могиле свои многочисленные амулеты, плетёные куклы и свечи, лёг на неё сам.

Он принялся стонать и содрогаться так, словно сквозь него пропускали электрический ток. Картина, мягко говоря, шокировала, но я решила досмотреть спектакль до конца. Грудь Ивана вздымалась в экстазе, ладони погружались всё глубже в могильную землю. Его глаза закатывались в удовольствии, и в какой-то момент от увиденного мне стало совсем не по себе.

– Я насытился, – заключил он, поднимаясь с колен.

Собрав кристаллы и медальоны, он вдруг изверг такую отрыжку, что, казалось, всё кладбище содрогнулось. Уже наутро он лечил. Заряжаясь по ночам, днями он творил свои чудеса. Однажды вечером ко мне пришёл молодой парень, назвавшись учеником Ивана.

– Мой учитель сломал ногу. Он просит вас навестить его, – сообщил худой как тростинка юнец.

– Он просит меня навестить его, потому что сломал ногу? – я не могла скрыть удивления.

– Не совсем. Он начал хворать. Зовёт специалиста, сам разобраться не может, – коротко отозвался тот.

Где-то внутри я понимала, что добром такое не закончится, но предпочла оставить колдовские методы Ивана на его же усмотрение. Однако, я не могла оставить момент его болезни без внимания. Я схватила, что нашла для лечения переломов, и поехала к нему.

Иван лежал почти без движения. Кожа обрела сероватый оттенок, а глаза потускнели, словно у старика. Я зажгла самодельную свечу и закрыла глаза. Когда я взглянула на него своим сознанием, я увидела мертвеца. Голубая кожа частями повисла, обнажив кости, а глазные впадины казались совсем чёрными. Я вздрогнула, когда он перевёл на меня свои помутневшие зрачки.

Вскочив со стула, я отошла на несколько шагов назад. Мои глаза мне говорили, что Иван болен. Но своим сознанием я понимала, что Иван мёртв.

– Что ты видишь? – встревожился он.

– Ты же покойник! – решив не таить видение, воскликнула я.

– Я уже две недели не был на кладбище… – простонал Иван.

Он не мог питаться привычным способом. Остальные же пути получения жизненной силы были блокированы энергией смерти. Нельзя питаться смертью и оставаться при этом живым. Она разрушает, старит и блокирует все энергетические потоки.

***

– Бабуль, но ведь эти потоки из могил – это же остатки жизненной энергии, как мне кажется, – воспротивилась я.

– Да, Кира, это остатки жизни, но с каким зарядом?

– Ты говоришь, что у энергии есть заряд?

– Конечно, как у всего в природе! То, что готовится умереть, неизбежно стремится к разрушению.

– Ты помогла ему?

– Да, – сухо ответила бабушка.

– Чем ты его лечила?

– Ничем, мы отнесли его на кладбище!

Я отвернулась от окна и взглянула ей в глаза.

– Конечно, что здесь удивительного? Мертвецу не нужен эликсир жизни, ему нужно лишь ещё немного смерти.

Несмотря на прекрасный весенний вечер, я легла спать с тяжёлыми мыслями. Мои мечты, что колдун не меньше жив, чем я, всё больше походили на беспочвенные фантазии. Вся эта неприязнь к мертвечине медленно, но верно убивала во мне романтические чувства. Одно оставалось крайне странным: почему же моя бабушка не почуяла его своим безотказным чутьём?

Перед сном голова была тяжёлой. Виски то и дело сдавливало, а дыхание осложнялось болезненными ощущениями в зоне лба. Я долго мучилась, вспоминая едкий цвет полыни, но всё же уснула.

Вопреки ожиданиям, я снова очутилась в студенческом общежитии. Длинный коридор тускло озарялся красным светом, а привычных взгляду дверей, закрывающих комнаты от любопытных глаз, не оказалось вовсе.

– Неужели колдун где-то здесь, среди студентов? – пронеслось в сознании.

Кажется, этого я хотела и боялась больше всего. В животе растеклось приятное тепло в предвкушении долгожданной встречи.

Я побрела по длинному коридору, заглядывая в бездверые комнаты. Благодаря странному свечению, исходящему от окна, на кроватях без труда различались спящие силуэты. Я застыла перед одной из комнат: кроме отсутствия дверей и наличия таинственного свечения, тут что-то было не так. Пройдя дальше, я наконец поняла – спящие лежали в одной и той же позе. Они, словно отряд солдатиков, были разложены кем-то по кроватям. Подойдя к своей комнате, я увидела мирно спящих Аню и Свету. Они жили далеко и не всегда могли уехать домой на выходные. Моя же кровать сегодня была пуста.

Подойдя к окну, я попыталась выяснить источник таинственного света. Привычный пейзаж не успокоил и не обрадовал глаз. Все здания смотрели на меня чёрными безжизненными окнами. Некоторые из панельных домов стояли полуразрушенными, обнажив внутренние пролёты лестниц и обшарпанные обои тесных квартир. И без того покорёженный асфальт теперь был разделён бездонной трещиной на два кривых берега, а, ещё вчера цветущие деревья, теперь тянули свои голые ветки, пытаясь пронзить любого смельчака, решившего прогуляться по городу-призраку.

«Что это за место?» – нахмурилась я и вышла в коридор.

Внезапно одна из дальних комнат в правом ряду озарялась кроваво-красным светом так, будто испила чьей-то крови.

Замедлив шаг, я всё же добралась до проёма и нерешительно заглянула внутрь. Это была комната Лены, но то, что я там увидела, заставило меня содрогнуться даже своим астральным телом. Над соседкой по комнате горбато склонилась Ульяна. Её костлявые руки проникли внутрь грудной клетки cпящей, вытягивая золотые нити жизни. Наматывая их на костяшки, мёртвая девушка пожирала эти светящиеся макароны своим беззубым ртом. Длинные волосы свесились безобразными прядями, закрывая её лицо, но треснутые огромные очки и короткий бордовый халат поверх пижамы выдавали в ней мою новую знакомую. Вдруг, словно почуяв меня, она обернулась. Чуть успев заскочить за угол, я собралась с духом и кинулась в соседнюю из комнат.

Шоркая тапочками, мимо прошла мёртвая Ульяна. Когда шаги отдалились, я выглянула из своего укрытия и посмотрела ей вслед. Шатаясь и не поднимая головы, её сгорбленное тело побрело в мою комнату.

«Что делать? Меня там нет, но есть девочки!» – паниковала я.

Я сжала виски. Мне необходимо было как-то отвлечь её, вывести оттуда. Хотя, с другой стороны, что это изменит в мире, где для ходячего мертвеца не существует дверей?!

Глава 3

Распахнув веки, я обнаружила, что на улице светает. Несмотря на ранний час, бабушка уже копошилась в погребе, а на плите закипал чайник. Засунув ноги в меховые тапки, я набросила теплую кофту и подбежала к плите.

– Уже проснулась? – из погреба показалась голова ведуньи.

– Не мудрено! Такие страхи после твоей полыни приснились… – с ноткой упрека ответила я.

Бабушка улыбнулась и снова скрылась из вида.

– В делах с мертвыми не следует рассчитывать на красоту и цветение, – раздалось из-под пола.

– Угу, – я тем временем уже заваривала чай из лепестков подсолнуха и плодов барбариса.

– Так, что тебе снилось? – бабушка подала из погреба корзинку с сухими травами, после чего поднялась сама.

– Ульяна снилась, – без эмоций ответила я, ведь ожидала увидеть совсем не Ульяну.

– Институтская подруга? – мучилась отдышкой она.

– Ну, не подруга, так… Познакомились на днях на кухне. В её комнате, бабуль, все постоянно болеют. И, кажется, я увидела во сне почему!

Мой рассказ озадачил бабушку.

– Ульяна, значит – задумчиво протянула ведунья. – Она тебя видела?

Вопрос застал врасплох. И да, и нет.

– Меня? – я обернулась и с опаской посмотрела ей в глаза. – Как она могла меня увидеть?

– Судя по всему, ты была где-то на нижних уровнях астрала, а это территория мёртвых. Они ориентируются там гораздо лучше живых. И чуют живых в разы лучше.

От её слов меня передернуло.

– Нет, я не думаю, что она меня видела… Так, что нам с ней делать? – разволновалась я. – Оживлять?

– Оживлять? – расхохоталась бабушка. – Кого? Мёртвого?

Удивлению ведуньи не было предела. Я вконец растерялась и лишь пожала плечами.

– Все, что мы можем… Точнее сказать, что в наших силах, так это научить её правильно питаться. Что и тебе не мешало бы сделать, – с этими словами бабушка принесла с кухни тарелку, полную горячих оладий. – Исхудала совсем!

Они неизменно напоминали мне о детстве, проведенном здесь. О беззаботных рассветах, о чувстве полной защищенности под покровительством всезнающей ведуньи. Но и о ночах, полных ужаса, тоже…

Солнце пронзило комнату яркими лучами, и бабушка поставила в них миску с травяным настоем.

– Дадим настояться, и отнесешь Анатолию, а заодно и машину покажешь.

– А что, он приболел?

– Жаловался на спину. Работа не из легких – днями напролёт под машинами ковыряться.

– Он молодец, такие очереди к нему всегда.

– Это да, человек на своем месте.

Я вдруг задумалась.

– Бабуль, ты всегда говоришь, что если заниматься любимым делом, то от этого энергии и здоровья лишь прибавляется. Почему тогда такие люди, как дядь Толя, болеют?

– Ну, дорогая, тебе словно снова тринадцать! – заулыбалась она. – Тело не бессмертный дух! Когда оно устало, ему нужен отдых. Когда переволновалось – нужен покой. Наша физическая оболочка зависит от пищи, ей всё ещё нужен ежедневный сон. Это, по сути, такая же машина, которые Анатолий у себя во дворе ремонтирует.

Я натянула старые спортивные штаны, бабушкин вытянутый свитер, спустила гармошкой пестрые шерстяные носки и сунула ноги в галоши. Я не была модницей, но так, как я одевалась в деревне, могло по-настоящему шокировать моих институтских приятельниц. Что ж, мне так хотелось! И, каждый раз приезжая к бабушке, я будто бездомная, выбирала самые поношенные вещи, в которых сохранилось максимум воспоминаний. В них осталось то, что я пережила, а точнее – с десяток самых невероятных приключений. То, что вовсе не натягивалось, я заменяла старыми бабушкиными вещами, излучающими целое море энергии.

Водрузив низкую корзинку с банками на переднее сидение, я попытала счастье завести мотор, который, впрочем, снова не завелся. Обняв корзинку, я пошагала по сельской дороге, и через десят минут была у дома Анатолия.

За высоким забором кипела работа. Стук по металлу сменился скрежетом сварочного аппарата. Я постучала, но стук растворился в обширном диапазоне дворового шума. Прождав довольно долго пока в работе дяди Толи не появилась пауза, я, наконец, постучала громче и настойчивей. Кто-то отложил инструменты и, шоркая по асфальту резиновыми сапогами, направился к забору. Замок звучно отщелкнул, ворота заскрипели, и передо мной возник высокий парень в рабочей одежде и с огромными сварочными варежками в руках.

Его короткие темные волосы неподвижным козырьком застыли над чумазым лбом, а от природы ровные брови отчего-то состроились домиком. Тонкие губы игриво съехали вбок, изображая надменную ухмылку под слегка вздернутым носом. И лишь голубые глаза заставили меня робеть своим уникальным цветом – они оказались в разы ярче всего, что находилось вокруг.

Парень молчал, нагло улыбался и без малейшего стеснения меня разглядывал. Если он приехал из города, то ему было на что посмотреть – о своем внешнем виде я не сильно заботилась на просторах родной деревни. Я не припоминала, чтобы расчёсывала этим утром свои пшеничные волосы, которые были небрежно завязаны старой резинкой. И как бы сильно не были вытянуты мои штаны, они все равно на целую ладонь были выше пестрых вязаных носков. Мы могли бы молчать вечно, пока из дома не донесся крик тети Оли.

– Максим, кто там?

«Максим…» – эхом отозвалось в голове.

– Я не знаю, – крикнул он в ответ, – какая-то беженка! – добавил парень, глядя мне в глаза и все шире расплываясь в улыбке.

«Ямочки, у него на щеках ямочки…» – в голове кто-то снова совершенно бесстыдно комментировал происходящее.

– Я к дяде Толе! – подала я голос.

– Он и тебе дядя? – наигранно удивился Максим.

– Он друг семьи, – смутилась я.

– Фух, у неё есть семья, – Максим передавал новости тёте Оле, что, укутавшись в теплый халат, уже подбегала к воротам.

– Шутник мне нашёлся! – хозяйка дома шлепнула племянника по спине. – Здравствуй, Кира, заходи. Толик совсем слёг…

Я бросила на парня косой взгляд и прошла за тётей Олей в дом. Её муж и вправду лежал на разложенном диване, шевеля лишь руками и с опаской вертя шеей.

– Что, так все плохо? – вопросила я с порога.

– Ох, да, дочка. Что там Валюша передала? – простонал он.

– Настой от радикулита, – я выставила банки на стол. – Но ведь может быть и грыжа! А может вообще пиелонефрит… В сырой яме сидите сутра до ночи. Вы бы к врачу сначала, а?

– Ну, вот если Валино зелье не поможет, то к врачу пойду, обещаю, – заулыбался Анатолий.

– Это не зелье, – усмехнулась я. – Это настой для компрессов!

– Её греть надо? – тут же засуетилась тетя Оля, неся махровое полотенце.

– Сейчас не надо, банки ещё горячие. А, когда остынут, тогда и погреете. Но не до кипения! – указательный палец непроизвольно взмыл ввысь и я им, шутя, погрозила.

Из угла раздался смешок. Там оказался Максим. Он закрыл рот рукой, стараясь сдержать приступ смеха. Я нахмурилась и показательно отвернулась.

– Дядь Толь, только ведь это…

– Что? – дернулся он и тут же застонал.

– У меня машина не заводится!

– Машина? – донеслось из угла, на который я принципиально теперь не обращала внимания.

– Мне в понедельник в институт надо, а тут такая напасть…

– В институт? – словно попугай повторял Максим.

– Да, вон, – мужчина поднял руку и крупной ладонью указал в угол. – Племянник мой посмотрит. Он уже лучше меня разбирается.

– Ну, не лучше, – парень скромно зачесал затылок.

– Машина у бабушкиного дома осталась. Я думала приехать, но моя копейка через раз заводится.

– Не переживай, он придёт посмотреть, – заверил дядя Толя. – Через сколько зайдёшь? – механик тут же обратился к парню.

Тот почесал лоб и, кинув яркий взгляд, игриво произнес:

– Через полчаса заскочу!

Я кивнула, попрощалась с хозяевами и вышла из дома.

– Постой! – раздалось вслед. – Я Максим.

Он протянул измазанную мазутом руку, которую я не торопилась жать.

– Кира, – ответила я, приветливо помахав вместо рукопожатия.

Парень заулыбался, снова пробежав по мне взглядом.

– Скоро буду, – он направился к яме, над которой стоял чей-то москвич, и, не оборачиваясь, спрыгнул в неё.

Я вышла за ворота и лишь тогда ощутила, как бешено колотится сердце.

«Самые судьбоносные встречи случаются именно тогда, когда мы меньше всего к ним готовы…» – предательски всплыли в голове слова бабушки.

Вбежав в дом, я скинула галоши и подлетела к зеркалу.

– Что с тобой? – обомлела ведунья, наблюдая, как я второпях расчесываю спутанные волосы.

– Там этот… Ну, придет сюда машину мою чинить… – я стремительно +

теряла способность внятно изъясняться.

– Максимка что ли?

– Угу…

– Я так и знала, – послышалось из кухни.

– Что ты знала? – я подлетела к шкафу, стягивая с себя старый свитер.

Бабушка молчала, когда, выглянув из окна, внезапно заявила:

– Вон, пришел. Ходит вокруг машины.

– Как, уже? Так полчаса ещё не прошло! – я впопыхах натягивала джинсы, что никак не натягивались.

– Для него видимо прошло, – не удержалась от комментариев бабушка, наблюдая за парнем.

Я снова сунула ноги в галоши и выбежала на улицу. Завидев меня, Максим довольно заулыбался, но вскоре, рассмотрев моё преображение, озадаченно вопросил:

– Уже уезжаешь?

– В понедельник рано утром, – я вручила Максиму ключи.

Он открыл автомобиль и потянул рычаг, что открывает капот.

– Ну, что там?

Я заметно нервничала, предпочитая говорить о чём угодно, лишь бы не молчать.

– Погоди, – засмеялся он, – я только капот открыл! Хотя вот, – он указал куда-то вбок на чёрную коробку, – клеммы окислились. Смотри, какие наросты!

– Что делать надо? Много времени займёт? – я по‐хозяйски упёрлась руками в бока.

– Нет, почистить их и всё. Максимум десять минут.

Думаю, моё лицо выдало разочарование столь быстрому решению проблемы, потому как вскоре Максим добавил:

– Но если работать с кружкой горячего чая, то займет дольше.

Я расплылась в улыбке и зашагала домой. Засмотревшись в окно на нового знакомого, я не сразу заметила, что чайник переполнился водой.

– Если ты всё-таки соберешься поставить его на плиту, можешь заварить гостью чай от простуды, – раздалось бабушкино наставление. – Что-то он носом громко шмыгает.

– Никаких чаёв от простуды! Хватит! – отрезала я. – У нас есть нормальный чай?

– Ты имеешь в виду сухие листки Китайской Камелии?

– Да! – выдохнула я. – Обычный чай!

– Где-то был у дедушки, – она снова погрузилась в свой карточный расклад.

Насыпав в кружку «байховый чай», как было написано на коробке, я добавила лимон и выскочила с кружками во двор.

– Смотри, тут я зачистил, но аккумулятор лучше поменять. Окисляется он от влаги, и после зимы это совершенно обычное дело. Не хотелось бы, чтобы ты застряла где на дороге из города в деревню.

– Спасибо. Со стипендии куплю.

– Я буду завтра на рынке автозапчастей, могу посмотреть, – тут же предложил он.

– Ты не учишься в институте? – совершенно бестактно вопросила я.

Парень совсем не смутился моему вопросу и коротко ответил:

– Нет! А ты в медицинском, так?

– Ага, – закивала я, – на фармацевта.

– С чаем всё в порядке? – всмотрелся он в жидкость в кружке. – А то дядька рассказывал, в этом доме живёт ведунья.

– Она предлагала заварить тебе любовное зелье, но я её отговорила.

Максим поперхнулся и округлил глаза. Я не смогла сдержать смех и предательски хихикнула. Максим облегчённо улыбнулся, но все же странно покосился на дом.

– А ты? Чем ты занимаешься? В смысле кроме помощи дяде Толе.

– Сейчас мы с мамой заняты переездом. Я ещё не думал о поступлении в институт. Через пару лет, возможно, буду к этому шагу готов. Но не сейчас.

– Через пару лет? – нахмурилась я.

Максим подул на чай и кивнул. Я не хотела грузить нового знакомого расспросами. Однако, лишенный амбиций план на будущее, судя по всему, далеко не глупого парня, немного огорчал.

– Спасибо за чай, Кира. Мне надо идти. Есть срочная работа, а дядя слег. Впрочем, ты сама всё видела. Был рад знакомству, – он поставил пустую кружку на капот и снова протянул чумазую руку, которую я на этот раз пожала. Ладонь оказалась вовсе не грубая, а кожа и ногти ухоженными, что весьма удивило.

Он зашагал по дороге, а я все смотрела ему вслед.

– Максим! – вдруг крикнула я, и он тут же обернулся. – Но ты её даже не проверил! – я указала на машину. – Что, если опять не заведётся?

Он рассмеялся и посмотрел под ноги.

– Заезжай вечером! – он не мог скрыть довольную улыбку. – Покатаемся, проверим!