Бремя императора: Скрытое пророчество

Некоторые высокие лорды из бывших вождей поговаривали, что неплохо бы отделиться от империи. У Рета подобные разговоры вызывали смех. Идиоты! Единый, что за идиоты? О какой независимости вообще речь? Уйдет империя, при которой жить вольготно и сыто – так сразу придет Карвен или Нартагаль. Особенно худо, если последний. Нартагальским аристократам только рабов и подавай. Раньше толпами вывозили манхенцев, только после присоединения материка к Элиану это стало невозможным. Снова в рабство захотелось? Забыли, как вымирали от голода целыми племенами? Это у них и называется свободой? Эх, люди-люди…

Когда пришла беда, однако, лорды сразу забыли свои претензии к империи, выставив ополчение. Только вот доверять ли этому ополчению?.. Сейчас город защищали два гвардейских полка, Дикие Леопарды и Черные Волки. Ополченцы ждали позади, их время придет позже. Как ни жаль, Кеодар, похоже, придется оставить, но и святошам он не достанется – везде заложены пороховые заряды, после ухода войск город превратится в груду развалин. Только взрывать надо, когда «победители» войдут внутрь. То-то они обрадуются…

Запели трубы, зовя в атаку. Ощерившись лестницами, пиками и мушкетами, войска Альянса двинулись на приступ. Рет усмехнулся в усы – конечно, впереди пустили самых бесполезных, новобранцев. Тысячи стрел взвились в воздух. Хорошо, что над стенами сделали навес. Поначалу на инженера, предложившего это, посмотрели с недоумением, но, подумав, признали его правоту. Придумка оказалась весьма толковой – большинство стрел бессильно впивались в навес, не нанося вреда защитникам города.

Сдвинулись щиты, прикрывающие бойницы на крепостной стене. Из них выдвинулись дула коротких и толстых картечных пушек. Канониры подождали, пока враги подойдут ближе, и зажгли фитили. От грохота, казалось, вздрогнула вся крепость. Передние ряды наступавших выкосило, как косой, над полем боя взвился вой боли и ужаса. С таким оружием ни карвенцы, ни нартагальцы, ни даркасадарцы никогда еще не сталкивались. Да даже не представляли, что оно может существовать. Среди солдат поднялась паника, они рванулись обратно к берегу, надеясь, что там их не достанут. Офицерам с трудом удалось навести подобие порядка, но далеко не сразу.

Еще три раза войска Альянса ходили на приступ, но ничего не добились, только плотно усеяли телами пространство до самого берега. Когда начало темнеть, пришлось отходить и становиться лагерем. Паладины вскоре поняли, что осада будет долгой. Очень не хотелось этого, они надеялись, что города северного побережья удастся взять массированным приступом. Увы, не получилось.

Высшие офицеры Альянса изучали укрепления Кеодара. И как, интересно, брать эту проклятую крепость? Новое оружие элианцев сильно не понравилось им. Но запасы пороха у осажденных когда-нибудь закончатся, такое количество орудий должно пожирать его с бешеной скоростью. Да и пушки, выкашивающие солдат, как траву, не самое страшное. В дело еще не вступали имперские колдуны, которых паладины совершенно справедливо опасались. Кто их знает, слуг дорхота, чего им в головы взбредет? А когда прибежал вестовой с сообщением, что все окрестные источники воды отравлены, офицеры растерянно переглянулись. И как прикажете воевать в таких условиях?

3. Вторая

Здания орочьей столицы и по прошествии нескольких дней вызывали оторопь. Тинувиэль часто останавливался и рассматривал какой-нибудь особо причудливый дом, задумчиво покачивая головой и недоуменно топорща уши. Чем руководствовались строители, интересно? Узнать бы кто построил Рурк-Дхалад. Впрочем, эльфийские города в кронах огромных деревьев тоже показались бы людям странными. Поэтому нечего удивляться – у неизвестного народа было свое чувство прекрасного. И нельзя сказать, чтобы принц его не разделял. Порой встречались здания, похожие скорее на летящую песню, чем на дома. Такими он мог любоваться долго.

Встречные орки подозрительно косились на кончики длинных ушей Тинувиэля, но ничего не говорили. Каждый знал, что с имперским посольством прибыл эльф, предложивший Кагалу забыть о старой вражде. Оно бы и неплохо, воевать урук-хай никогда особо не любили и обычно, пока их не припирали к стенке, старались решить дело миром. Но уж больно страшные рассказы ходили об остроухих убийцах детей. В одной легенде даже говорилось, что эльфы сжигали заживо младенцев. Никто не знал, правда ли это, не верилось как-то, что разумное существо способно на такое зверство. Но что-то ведь перепугало предков до смерти, раз существуют легенды. Какое-то страшное деяние остроухих. Какое? А дорхот его знает! Прав эльф, давно пора оставить прошлое прошлому и попытаться понять друг друга. Тысячу семьсот лет орки не видели никого из остроухих, а продолжали по привычке считать их безжалостными убийцами.

Однако так думали далеко не все орки, а остальных удерживал от нападения синий плащ гостя, выданный Кагалом. Тронуть носящего его не посмел бы ни один урук-хай, чтящий обычаи и законы: это налагало бесчестие на весь клан. Поэтому на принца старались не обращать внимания. Некоторые даже заговаривали с ним, особенно молодые, которым куда интереснее было то, что Тинувиэль горный мастер, чем то, что он эльф.

Впереди показалась ажурная, увитая спиральными лестницами башенка из темно-коричневого полированного камня, стоящая между двух шестигранных черных пирамид. Принц остановился, залюбовавшись. Красота какая. Будто дерево. Да нет, слишком правильно выглядит для дерева. Было у неизвестного народа чувство прекрасного, было. Хоть и основанное на резких противоположностях… Тинувиэль завороженно обходил башенку, не обращая внимания на окружающее, уделяя каждой витой решетке долю внимания.

Неподалеку стояли два довольно высоких цилиндрических дома мягкого пастельного цвета, увенчанные светящимися изнутри светло-серыми шарами. Стены были усеяны балконами, составлявшими непонятную композицию. Ничего в этом невероятном городе, наверное, не было просто так, все имело какое-то значение. Но какое? Кто бы знал. Сами орки, хоть и жили здесь полторы тысячи лет, многого так и не сумели понять.

На одном из балконов удобно расположилась стайка девушек. Они болтали, грызли орехи, смеялись. Орочки аккуратно складывали скорлупки в полотняный мешочек, с интересом поглядывали на эльфа, хихикали, но негромко, стараясь не привлекать к себе его внимания. Особенно очаровывал подружек свисающий с левого плеча принца черный шнурок. Надо же, на Волчью улицу, забытую Создателем Миров, забрел один из сказочных горных мастеров. К тому же – не кто иной как остроухий убийца. Эльф. Чудеса, да и только!

Слухи о том, что элианские горные мастера начали брать в ученики орков, гуляли по столице, обрастая самыми невероятными домыслами. Порой такое рассказывали, что беднягу Кертала удар хватил бы. Хорошо, что до него эти слухи так и не дошли. На деле же Совет мастеров-наставников договорился с Кагалом Старейшин, что в ученики будут принимать отличившихся в бою егерей и тех молодых орков, кого изберут сами мастера. Понятно, что шансов, кроме егерей, не имел почти никто, но каждый честолюбивый юноша Рурк-Дхалада преисполнился чаяний. А вдруг случится чудо, и возьмут именно его? Да и не только юноши, многие девушки мечтали о том же. Имя Храта Сломанного Клыка стало легендой, его произносили восторженным шепотом. Часть этого восторга распространилась и на кровных братьев горного мастера, одним из которых был этот эльф.

На самом верхнем, совсем крохотном балкончике левого дома стояла довольно щуплая для орки, хмурая, низкорослая и некрасивая девушка лет шестнадцати-семнадцати. Маленькие глазки непонятного цвета были наполнены печалью, вся ее поза выражала уныние. Что-то у нее случилось, и явно нехорошее. Она тоже поглядывала на Тинувиэля, но искоса, стараясь ничем не выдать своего интереса. Кое-кто из девушек с нижнего балкона то и дело отпускал в ее адрес шуточки, от которых она привычно сжималась в комочек.

Создатель, как же все надоело! Жить не хочется. Вторая, вечно вторая. Ну не виновата Раха, что уродилась такой неуклюжей! За что же травить так? У старшей сестры все само собой получается, любая работа в руках спорится под смех и шутки. У младшей тоже. Только она какая-то не такая. Отец с матерью вечно обзывают ее неряхой и неумехой, с самого раннего детства. Изо всех сил старается, но ничего у нее не получается толком, всегда что-нибудь да испортит.

Семья Радаг из клана Двойной Коготь была небогата, но вполне обеспечена. Глава семьи – известный ткач, поставлял тонкий беленый холст во многие города Оркограра и даже для продажи в империю. В маленькой мастерской работников не нанимали – не по карману, благо, детей уродилось много, два сына и три дочери, все уже выросли, хватает рук для любого дела. Не все, правда, выходило так, как хотелось бы.

Почтенного ремесленника очень беспокоила средняя дочь. Остальные две – девушки как девушки. Веселые, красивые, озорные, руки золотые. Парни за ними так и увиваются. А эта – недоделанная какая-то. Даже выглядит нелепо. Мелкая, некрасивая, все время в пол смотрит, от любого слова вздрагивает. Отец семейства не раз жаловался знакомым: лентяйка и фантазерка, вечно о чем-то мечтает, нет, чтобы о работе подумать. А как спросишь, о чем она мечтает – такого понарасскажет, что у нормального орка глаза на лоб лезут. Это ж как эдакое выдумать-то можно? Одно слово – «Вторая». Не нравилось все это твердо стоящему ногами на земле ремесленнику. Вот и пытался отец убедить дочь жить как все, а не витать в облаках. Она кивала, соглашалась, но продолжала оставаться такой же странной. Хуже всего, что нельзя было доверить ей никакой ответственной работы – обязательно замечтается и испортит холст.

Самой девушке жилось не слишком весело, но она об этом никому и никогда не рассказывала. Никто ведь не посочувствует, только еще раз пнут. Отец с матерью относились к средней дочери, как к убогой, жалели, но все время шпыняли и воспитывали, надеясь сделать такой же, как остальные. Подруг у нее не было, другие девушки только обзывали и насмехались, говоря, что такую дуру и замуж-то никто не возьмет. Правы они, наверное… Уже и младшая сестра вовсю любовь крутит, а на Раху и внимания не обращают. Даже имени ее никто не помнит, Второй кличут, как собаку…

Последние несколько дней девушке было особенно горько – за плохо сотканный холст отец запретил ей идти на встречу молодежи города с живой легендой – орком, ставшим горным мастером. Вечером орочка, пытаясь сглотнуть комок обиды, тайком слушала восторженные ахи и охи сестер. И тихо плакала в уголке, стараясь, чтобы никто не заметил ее слез – это вызвало бы новые насмешки. Теперь вот случилось чудо, один из горных мастеров сам забрел в их небогатый квартал. Хоть посмотреть на него издали краем глаза…

– Эй, Вторая! – насмешливый голос Саги, яркой красавицы и ближайшей подруги старшей сестры, заставил привычно съежиться. – Вот, жених как раз для тебя! Тебе только с остроухим и вязаться! Да он тоже побрезгует!

Девушки внизу звонко расхохотались, а у Рахи от обиды затряслись руки. Почему, ну почему они такие жестокие?! Как можно издеваться над тем, кому и так больно? Она закрыла глаза, изо всех сил пытаясь удержаться от слез, но они все равно потекли. Девушка закрыла лицо руками, не желая показывать свою слабость, и сделала шаг вперед, сама не поняв того. Низенькие перила не удержали, и Раха, вскрикнув от неожиданности, камнем полетела вниз.

Тинувиэль рассматривал каменную лепку башенки, когда вверху что-то мелькнуло. Рефлексы не подвели, сразу вогнав эльфа в сверхскорость. Принц поднял глаза. На каменную мостовую медленно опускалась девушка. Точнее, это ему показалось, что медленно, на самом деле она уже почти упала. Тинувиэль рванулся к дому и над самой землей успел подхватить легкое тело. Сел, правда, на мостовую, но это было несущественно. Главное – успел поймать! Расшиблась бы насмерть.

Что-то мягко подхватило Раху, она только и успела, что отчаянно взвизгнуть. Распахнула глаза и поняла, что ее держит на руках тот самый горный мастер, за которым исподтишка наблюдала с балкона. Девушка захлопнула рот и ошеломленно уставилась в миндалевидные глаза эльфа. Орочка замолчала, однако визг не стих. Только через несколько мгновений Раха поняла, что визжат ее старшая сестра с подругами, увидевшие, что Вторая упала, но еще не понявшие, что опасность миновала.

– Доброе утро! – поздоровался Тинувиэль и встал, поставив девушку на мостовую и едва сдерживая смех, выглядела бедняжка на изумление комично. – Зарядка, конечно, дело нужное, но сигать ради нее с балкона все же не стоило.

– Зарядка? – растерялась она. – Я… Ой, извините меня… Я… Это… Оступилась… Здравствуйте…

– Меня Тинувилем зовут. – Эльф приподнял уши. – А вас?

– Вто… То есть Раха.

– Вто? – несколько удивился принц. – Какое странное имя…

– Да нет! – Орочка отчаянно покраснела. – Меня Второй все время дразнят, я и прывыкла.

– Ясно. – Тинувиэль слегка поклонился. – Ну, раз уж нас судьба свела, то, может, покажете мне город?

– С удовольствием… – Раха покраснела еще сильнее, хотя сильнее, казалось, было уже некуда. – Спасибо вам…

– Да не за что, – отмахнулся эльф. – Увидел, что вы падаете, и поймал. Так что Свет с ним, пустяки. Я хотел бы увидеть самые необычные места Рурк-Дхалада. Брожу с самого утра, глаза разбегаются. Красиво тут у вас.

– Красиво, – вежливо показала клыки девушка. – А вы Водопады Грез видели? Вот где по-настоящему красиво!

– Нет, – встрепенулся Тинувиэль. – С удовольствием посмотрю.

– Только туда идти далеко.

– Какая разница! – отмахнулся он. – Все равно делать нечего, это Храт у нас посол, а я так, сбоку припека. Но лучше так, чем мастеру Керталу на зуб попасть, загоняет до полусмерти. На крайний случай амулет связи есть, вызовут, если понадоблюсь. А вы свободны?

– Да! – поспешила заверить Раха.

Отец, конечно, выругает, что ушла. Ну и пусть! Дело обычное и даже привычное, дня не проходит без его ругани. Все ему не так, габту старому, ворчит и ворчит. Плевать! Выпавший шанс поговорить с горным мастером девушка упускать не собиралась. Пусть даже он эльф. Какая разница!

Тинувиэль вежливо подал ей руку, орочка приняла ее, и пара пошла по улице. Раха обернулась и показала язык застывшим на балконе девушкам. Вот вам всем! Счастливо оставаться! Да, Вахья обязательно отцу нажалуется, но удовольствие того стоило. Какое лицо стало у милой сестрички – не описать. Раха едва не хихикала от возбуждения, но старалась вести себя солидно. Не каждой выпадает честь прогуляться под ручку с горным мастером.

Улица сменялась улицей, причудливые дома иногда вызывали у Тинувиэля недоумение, а то и оторопь. Они с Рахой болтали обо всем и ни о чем, на удивление быстро найдя общий язык. Было в этой некрасивой девушке что-то необычное. Только позже эльф понял, что именно: стремление к чуду. Она могла засмотреться на небо и упасть, не заметив камня под ногами, как он сам когда-то. Крылатая душа, одним словом, способная мечтать о чем-то большем, чем окружающая серость. Редкое качество даже среди эльфов. А Раха ведь урук-хай, что еще удивительнее, – ее народ всегда отличался практичностью. Постепенно эльфу удалось разговорить девушку, и она рассказала о своей невеселой жизни.

Тинувиэля посетило дежавю – у него было точно так же. Смеялись над младшим принцем все кому не лень, только что не издевались, не решались – сын Владыки Эльварана как-никак. Впрочем, были еще и старшие братья. Вот уж кто не давал ему жизни до самого бегства из дому. Наверное, именно поэтому эльф куда легче кровного брата воспринял изгнание. Тем более что выяснилось – наваждение, не было этого в действительности. Когда-нибудь он снова встретится с отцом и братьями. Когда-нибудь. Особенного желания не возникало – принц так и не простил их. И не знал, сумеет ли простить вообще.

Идти пришлось часа два, водопад находился на южной оконечности столицы, в глубокой котловине. Когда Тинувиэль с Рахой ступили на ее край, принц замер. Открывшееся взгляду казалось невероятным, невозможным, но, тем не менее, существовало. На глубине в полверсты возвышались витые, полупрозрачные синие столбы локтей семисот в высоту. Они причудливо изгибались, извивались, сходились и расходились. И из каждого изгиба била струя воды. Разной толщины и силы. Струи смыкались, вращались, казались застывшим хрусталем. «Водная феерия».

– Мамочка… – прошептал эльф. – Какое чудо…

– Я же говорила! – просияла Раха. – Я очень люблю здесь бывать. Жаль, редко получается, отец не отпускает, ткать нужно, – тяжело вздохнула она. – Знал бы кто, как меня тошнит от этой работы…

Тинувиэль присмотрелся к ней внимательнее и мысленно присвистнул. Да девочка же вся горит, душевный огонь такой, что глазам больно. Огонь барда, как его еще называют. Вот так-так. Понятно, почему ей тошно, почему не может заниматься обычной работой, почему постоянно чувствует себя неудовлетворенной. У обладающего огнем иначе не бывает, сам такой, хорошо знает – каково оно. Беда только, если Создатель не дал ей таланта, тогда страшно, тогда сгорит, не имея возможности реализоваться.

– Взлететь бы… – почти неслышно прошептала Раха, на ее ресницах дрожали готовые сорваться слезы. – Взлететь бы… Туда, в небо. Хоть на минутку… Жаль, невозможно.

– А кто тебе сказал, что невозможно? – Брови эльфа, твердо решившего, что невероятная мечта обязательно должна сбыться, заинтересованно приподнялись. – Если хочешь по-настоящему сильно, все возможно!

– Но…

Тинувиэль наклонился к удивленной девушке и негромко продекламировал:

Мое ремесло – это дерзость, но это в крови.Я умею читать в облаках имена тех, кто способен летать.И если ты когда-нибудь почувствуешь пульс великой любви,Знай – я пришел помочь тебе встать![4]

И добавил:

– Не бойся! Я прочел твое имя в небесах! Ты способна летать!

Затем подхватил Раху на руки и прыгнул в пропасть, не обращая внимания на многоголосые вопли ужаса позади. За спиной эльфа распахнулись полупрозрачные зеленые крылья и взметнули его вверх. Ветер ударил навстречу и принялся смеяться вместе с Тинувиэлем. Вскоре к ним присоединился звонкий, восторженный смех Рахи. Опустившись к столбам водопада, принц нырнул в его струи, потом снова взлетел вверх и закружился в воздухе.

Девушка кричала от радости, плакала, смеялась. И не боялась! Совсем не боялась! От нее веяло воодушевлением, а не страхом. Тинувиэля все больше и больше интересовало это свалившееся на него с балкона маленькое чудо. Надо же, осталась крылатой. Пусть только в душе, но осталась. Сумела сохранить себя среди окружающей серости.

Что это? Разве так бывает?! Разве… Раха сходила с ума, тянулась навстречу бьющему в лицо ветру, пронизывающему ее насквозь. Внизу мелькали земля, вода, орки, показывающие на летящих пальцами и что-то восторженно кричащие. Эльф несся прямо сквозь струи воды, орочка промокла, но только счастливо смеялась. Чудо! Создатель Миров, спасибо тебе за этот дар! Краем сознания девушка поняла еще одно – к прежней жизни возврата нет. Не сможет она больше жить, как животное. Когда все закончится, она снова полетит. В одиночку. В последний раз. Вниз. Лучше так, чем снова сходить с ума от тоски и боли, зная, что никогда больше не подняться в небо. Но это будет потом, когда этот невероятно красивый крылатый эльф улетит, оставив ее внизу.

Раха каждой частичкой тела впитывала в себя прекрасные мгновения полета. Спасибо тебе, горный мастер, за то, что пришел и помог встать во весь рост! Помог осмелиться заглянуть самой себе в душу! Пусть даже ценой станет смерть. Не имеет значения. Главное – она встала и подставила лицо ветру.

Тинувиэль сам наслаждался полетом, не успев еще толком привыкнуть к тому, что крылат. Что может в любой момент взмыть вверх, оставив землю со всеми ее проблемами внизу. Но такого наслаждения от полета он еще ни разу не испытывал. Какая это, оказывается, радость – подарить другому мечту. Пусть на миг, но подарить. Душа орочки пела, ее счастливый, звонкий смех звучал в небе над Рурк-Дхаладом, заставляя эльфа самого смеяться и кричать разные глупости. Принц слышал чувства Рахи и радовался вместе с ней.

– Тини, ты чего народ пугаешь? – оторвал его от безумств голос Храта.

Неподалеку парил на алых крыльях весело скалящийся орк.

– О, он и девчонку уже где-то прихватил. Вот ведь бабник неугомонный!

– Заткнись, зараза! – рассмеялся эльф. – Это совсем другое. Девочка крылата в душе. Раха, познакомься с моим кровным братом, Хратом Сломанным Клыком. И за что я его, гада, люблю, а? Сам не знаю…

– Здравствуйте, уважаемый господин, – потупилась девушка, прижимаясь к принцу.

– Ты глянь, не боится совсем, – удивился орк.

– А чего бояться, уважаемый господин? – Раха подняла на него глаза. – Я получила то, о чем всю жизнь мечтала. Пусть на миг, но теперь и умереть не страшно. Не жаль. Слышите? Не жаль!

– Ого… – с уважением протянул Храт. – Наш кадр! Ты где ее вырыл, морда?

– Сама на голову свалилась. – Веселый смех эльфа зазвенел вокруг.

– Это как? – озадачился орк.

– Шел по улице, смотрю, девушка с балкона падает. Я и поймал.

– Да-а-а… – Лицо Храта вытянулось. – Никогда бы не поверил. Такое только с тобой, бардом недоделанным, случиться может. Но ладно, летим в посольство. Мастер Кертал послал тебя искать, сказал: без этого паскудного эльфа не возвращаться. Зло-о-ой…

– Он нам устроит… – поежился Тинувиэль. – Это он любит.

– У тебя амулет не отвечал. Ты что с ним сделал, зараза ушастая? Мастер так орал, что я чуть не оглох.

– Ой!.. Потерял…

– Одно слово – бард! – тяжело вздохнул Храт. – Ладно, летим, а то Кертал нас точно заживо сожрет.

– Куда деваться, летим… – опять поежился Тинувиэль. – Раха, тебя где на землю опустить?

– Все равно… – почти неслышно сказала девушка, вот мечта и закончилась, снова пойдет серая, пустая, наполненная отчаянием безнадежная жизнь.

Уловив ее чувства, эльф нахмурился. Пропадет ведь ни за что. Нельзя бросать ее так, она сейчас и в пропасть сигануть может. Показал небо, изволь теперь подумать о той, которая больше не может жить на земле без надежды взлететь. Правду говорил кто-то из мудрых: «Ты в ответе за тех, кого приручил…» Тинувиэль немного подумал, затем довольно улыбнулся, приняв решение.

– А не хочешь ли стать моей ученицей? – спросил он. – Мне как раз время ученика подыскивать.

– Я?! – потрясению Рахи не было предела. – Но…

– Во дает!!! – восторженно возопил Храт. – Не, мастер-наставник тебя точно удавит! Своими руками. Медленно. Но одобряю.

– А пусть! – фыркнул Тинувиэль. – Только учти, Раха, это не сплошные удовольствия, а адский труд. Гонять стану так, что тысячу раз этот день проклянешь. Думаешь, просто горным мастером стать? Ага, как же. Мечта поспать вдоволь надолго станет у тебя единственной.

– Пусть! Что угодно, только бы не эта тоска! – В глазах орочки загорелся огонек безумия. – Не эта серость! Я согласна!

– Вот и хорошо. Сейчас полетим в посольство, представлю тебя мастеру-наставнику.

Две крылатые фигуры, одна из которых держала в охапке миниатюрную девушку, поднялись над котлованом и понеслись над городом. Тысячи орков провожали их взглядами, наполненными благоговением. Легенда о великом герое Храте Сломанном Клыке получила новое подтверждение. Он, бедняга, и сам еще не подозревал обо всей той чуши, которую вскоре начнут рассказывать о нем на родине…

Мастер Кертал нервно прохаживался по двору посольства, недовольно бурча что-то себе под нос. Нет, эти пятеро обалдуев когда-нибудь точно его доконают.

Когда слуги сообщили, что эльф в одиночку отправился гулять по орочьей столице, старик едва не упал. Это же надо было додуматься! Даже без плаща с капюшоном? Сумасшедший, как есть сумасшедший! Хоть бы только с ним ничего не случилось… Понятно, что он и от полсотни егерей вполне успешно отмашется, учили хорошо. Да и картаги с ним. Но. Но! Кому нужны лишние конфликты в Рурк-Дхаладе? Императору – точно не нужны. Придется провести с безответственными юнцами кое-какую воспитательную работу…

Над двором что-то мелькнуло, и сверху медленно опустились на мостовую Храт с Тинувиэлем. За их спинами бешено бились полупрозрачные крылья. Алые и зеленые.

Так, эти не имеющие ни капли совести дорхоты еще и летают! Неужели не понимают, какое впечатление это произведет на орков? Какие дикие слухи породит их полет? Как можно быть такими идиотами?! Нет, пора заняться ими вплотную.

Эльф держал на руках миниатюрную, совсем юную орочку. Он опустил девушку на мостовую рядом с собой и замер, настороженно поглядывая на Кертала. Тот озадаченно приподнял левую бровь. Затем высказал двум оболтусам все, что о них думал. В соответствующих выражениях. Впору было заслушаться, таких выражений не использовали даже признанные мастера виртуозной ругани.

– Мастер-наставник! – заговорил Тинувиэль, когда старик выдохся. – Я, конечно, виноват, не подумал… Но…