Изменение

– Что ж… – Маг поднялся. – Раз так, посмотрим. – Он снял распятие и аккуратно пристроил его на выступе печи. Повернулся к нему и перекрестился. – Тяжкие времена грядут, и ты знаешь об этом. Обращаюсь к тебе, первому Спасителю! Будь судьей нам и всем детям твоим! Предаюсь в руки твои! Да будет все по воле твоей!

Стиор вздрогнул, уловив какое-то магическое дуновение. Настолько мимолетное, что он даже сначала принял его за галлюцинацию, вызванную напряжением чувств. Если бы не следы, оставленные в сигнальной сети вокруг дома, он так и решил бы, в конце концов. Но здесь… Здесь было нечто иное. Внезапно Стиор почувствовал громадное облегчение. Словно огромный груз сняли с его плеч. Он вздохнул и расправил плечи.

– Значит, ты услышал меня… Ну что ж… пусть будет, как будет…

Когда Броах проснулся утром, он не узнал учителя, настолько тот изменился. Исчезли тревога и тоска из глаз, разгладились морщинки. Маг словно стал выше ростом. И больше не было той раздвоенности в его ауре, которая раньше росла с каждым днем и так пугала дзенна.

– А, встал? Тогда помоги стол накрыть. Скоро наш юный друг явится.

Броах вскочил. Замер. Недоверчиво повертел головой. Он радовался изменениям в учителе, но… но за ночь… это пугало. Что же произошло этой ночью? Маг, похоже, уловил его сомнения и повернулся к ученику. Нахмурился. Потом понимающе хмыкнул.

– Удивляешься? А ты знаешь, что чем дольше живешь, тем больше понимаешь, что ничего ты, в сущности, о мире не знаешь?

– Мир большой, – в свойственной ему манере отозвался дзенн, еще не понимая, радоваться перемене в учителе, или нет. А тот, будто не замечая тревоги ученика, хлопотал вокруг стола, раскладывая небогатые припасы.

Вскоре Стиор понял, что с такими «разносолами» много не сделаешь. Хлеб, картошка, овощи и мясо, добытое Броахом. Он нахмурился, потом махнул рукой.

– Один раз, ради такого случая, можно, – пробормотал маг. Прикрыв глаза, сосредоточился. Да, давненько он не прибегал к высшему мастерству.

Эта магия не требовала столько времени, но Стир рисковать не хотел и сейчас пытался замаскироваться, рассеяв свое заклинание. Пусть ищут источник на площади в несколько сотен миль.

Вот заклинание сплетено… Стол подернулся дымкой, послышались частые хлопки. Когда дымка рассеялась, стол оказался заставлен такими изысканными яствами, что дзенн и названия многим подобрать не смог.

– Пусть побесится, – весело хмыкнул Стиор.

– Что, учитель?

– Говорю, пусть побесится теперь.

– Э… кто?

– Аббат Григена. Это городок, через который мы проходили, когда искали Раора. Был там один толстый аббат, очень противный. Я ему на всякий случай сюрприз оставил. Теперь вот пригодился. Да-а, я и не предполагал, что у него такие обеды. Интересно, а как насчет воздержанности? Впрочем, ладно, поголодать хотя бы денек ему точно не помешает.

– Учитель, вы хотите сказать…

– Ну да. Прямо со стола. О! Зайчатина даже не остыла еще. Так, а это уже кто-то ел. – С легким хлопком блюдо исчезло. – Не будем угощать нашего молодого друга этим. Вдруг его аббат пробовал? Еще отравим Раора.

Броах узнавал и не узнавал Стиора одновременно. Тот словно сбросил несколько десятков лет. И этот его последний поступок… на грани провала, какое-то мальчишеское озорство, так не похожее на всегда сдержанного, осторожного и продумывающего каждую мелочь черного мага. Стиор, делая вид, что не замечает недоумевающего дзенна и что-то насвистывая под нос, хлопотал вокруг стола.

– Так, это сюда, – пробормотал он, ставя шикарную супницу из фаянса в центр.

Еще раз задумчиво оглядев еду, маг покачал головой и щелкнул пальцами. Вокруг стола образовалась тонкая пленка.

– Ну вот. Теперь не остынет.

– Учитель, но магия…

– Ничего. Я хорошо потрудился за эти годы. Не бойся, никто не заметит… если, конечно, не держать «покрывало» слишком долго… А долго держать не придется. Вот и наш друг.

Раор, запыхавшийся от быстрого бега, влетел в комнату и остановился, опершись руками о колени и тяжело дыша. При этом смотрел только на Броаха. Похоже, боялся, что вчерашний день окажется всего лишь сном. Богатый стол он не заметил.

Убедившись, что ему не померещилось, мальчик опустил голову, судорожно дыша.

Стиор подошел к нему и слегка коснулся спины. Раор вздрогнул и выпрямился, удивленно хлопая глазами. Его дыхание стало ровным, колотье в боку тоже пропало.

– Вовсе не обязательно было так нестись, – укоризненно покачал головой маг. – Тебе лучше?

– Да… но… а как вы это делаете?

– Чему только не научишься в странствиях, – усмехнулся Стиор. – А сейчас – давай к столу. Там и поговорим.

Раор обернулся и замер, ошарашенно рассматривая богатую сервировку. Он бывал в доме отшельника почти каждый день, знал здесь каждую щелочку, каждый уголок. И готов был поклясться, что такой посуды здесь отродясь не водилось. А еда… как, интересно, называется вон то блюдо? Что-то запеченное и политое каким-то белым соусом.

Опасаясь, что все это только мираж, мальчик осторожно коснулся стола и тут же отдернул руку. Потом коснулся уже более уверенно. Но стол знакомый. Каждая трещинка на нем изучена. А вот еда… Мальчик тронул одну из тарелок. Коснулся ложки.

– Не бойся. Все настоящее. Присаживайся.

Голос Стиора вывел Раора из ступора, но смелости не прибавил. Сам не зная чего, мальчик испугался. Он вдруг понял, что с сегодняшнего дня его жизнь сильно изменится. Непонятно – как, непонятно – к добру ли, но изменится точно. Какие у него были планы? Ну, вырасти, жениться, а когда приемный отец умрет, занять его место трактирщика. Втайне мечтал смастерить нечто такое, от чего все вокруг ахнут. Только до встречи с этим странным святым братом его чаще ругали за изобретения, чем хвалили. Потому Раор и ухватился за предложение Стиора, когда тот пообещал его многому научить. И ведь научил. Никто в деревне не дал бы таких знаний. Мальчик по-настоящему уважал своего учителя. Да и познавать неведомое оказалось очень увлекательно. Каждого нового урока Раор ждал, как какого-то чуда. Новые знания помогли ему сделать действительно полезные вещи. Он даже заставил приемного отца иначе переложить печь, и теперь трактирщик не мог нахвалиться на нее. И все благодаря Стиору.

– Ну, что ты, садись, не бойся.

– Но… откуда это все? – смог, наконец, вымолвить Раор.

Стиор, подавая пример, сел напротив мальчика, пододвинул к себе тарелку с супом. Следуя его примеру, рядом сел и дзенн. Честно говоря, мальчик был не уверен, что четырехрукому понравится эта еда, но тот, вопреки ожиданию, начал есть с заметным удовольствием. Раор растерянно огляделся. На него, похоже, никто не обращал внимания. Сообразив, что пока не поест, учитель разговаривать не будет, мальчик осторожно сел на краешек стула и растерянно оглядел стол. Потом аккуратно придвинул к себе то блюдо, что привлекло его внимание. Снова осмотрелся. Деревянной ложкой, которой он привык орудовать, есть будет неудобно. На всякий случай мальчик все-таки поковырялся ею. Нет, зацепить очень трудно. Блюдо представляло собой что-то, нарезанное кружочками, которые были обильно политы… расплавленным сыром, сообразил Раор. Сыр тянулся и никак не давал набрать в ложку хоть немного. Мальчик попытался краем ложки отпилить сыр, но едва не опрокинул тарелку себе на колени. Расплескал стакан с непонятным напитком.

– Кажется, у нашего друга есть один пробел в образовании, – заметил Стиор, наблюдая за попытками Раора попробовать незнакомое блюдо.

– Его же этому не учили, – заметил дзенн.

Он впервые заговорил при мальчике, и тот удивленно глянул на него – был уверен, что дзенн если и говорит, то никак не на человеческом языке.

– Броах, будь добр, покажи, как надо.

Тот удивленно глянул на учителя, потом что-то сообразил и кивнул. Встал из-за стола, обошел замершего на стуле Раора, который боялся даже пошевелиться. Дзенн испуга ребенка словно и не заметил.

– Смотри, – он взял напрягшуюся руку мальчика и заставил того поднять нож. В другую руку чуть ли не силой впихнул непонятный инструмент с четырьмя зубьями. – Теперь сядь прямо. – Третья рука дзенна уперлась мальчику в спину, заставляя его выпрямиться. – Вот так. Инструмент с зубьями называется вилкой. Им ты придерживаешь еду, а ножом аккуратно отрезаешь кусочек такой величины, чтобы его можно было целиком положить в рот. Отрезал? Теперь накалываешь его на вилку и… вот так. Пока жуешь, больше ничего не делаешь. Сначала глотай, а потом только отрезай новый. И не торопись. Никто твою еду не украдет.

Первый испуг прошел и Раор, сам себе удивляясь, даже сумел огрызнуться:

– Конечно, никто! У нас дома пять человек. Если зевать будешь – без еды останешься.

Стиор едва не подавился, с трудом сдержав смех.

– Все верно, – кивнул он. – Когда ешь из одной тарелки – зевать не приходится. Но здесь, как ты заметил, у каждого своя тарелка. Никто в нее, кроме тебя, не полезет. Поэтому торопиться не стоит. Жуй медленно и тщательно. Это, кстати, и для здоровья полезнее.

– А когда поешь, возьми салфетку и аккуратно промокни губы, – добавил Броах. – Не всем приятно созерцать соус на твоем подбородке.

Раор насупился. Глянул исподлобья.

– Это новый урок, да?

– Правильно, – кивнул Стиор. – Называется – «этикет». И, кажется, я много упустил, когда не обращал внимания на эту сторону воспитания.

Раор хмуро вывернулся из рук дзенна, отбросил салфетку и отодвинулся от стола.

– Я ведь не это хотел услышать! И вы мне не это обещали показать!

– Зато так понятнее. Но если ты больше не хочешь есть… – Раор демонстративно сложил руки на груди. Стиор хмыкнул. Слегка махнул рукой. Стол подернулся дымкой, а когда она рассеялась, взору мага предстали совершенно круглые глаза мальчика и девственно чистый стол.

– Колдовство… – прошептал Раор.

Стиор поморщился. Потом выдвинул скамейку и сел так, чтобы видеть ребенка.

– Можно, конечно, и так сказать… если не вкладывать в это слово эмоций. На самом деле, это обычная магия. Мы ведь об этом уже говорили, помнится.

Раор наморщил лоб. Потом кивнул своим мыслям.

– Но… – он замолчал и испуганно взглянул на Стиора. Потом нахмурился. Морщины испуга разгладились, и тут же мальчик снова нахмурился. Стиор в этот миг мог прочитать его мысли по одному лишь выражению лица. Вот он вспоминает то, что говорили о магах в деревне и сжимается. Но тут же на память приходят рассказы и уроки самого Стиора, и он расслабляется, но новые тревоги одолевают его. Сомнения, тревоги, воспоминания… Маг не спешил ученику на помощь, дав ему время самому делать выводы. Раор изредка поглядывал на учителя, ожидая хоть какой-нибудь помощи, но тот молчал. Смотрел внимательно, выжидающе, но молчал. Он всегда так молчал, ожидая, когда Раор сам отыщет решение какой-нибудь трудной задачи.

– Но я же ничего не знаю!!! – вдруг отчаянно вскрикнул мальчик. – Учитель, расскажите мне все!

Стиор улыбнулся.

– Знаешь, а все-таки не зря я тебя учил все это время. Не бежишь от неизвестного и непонятного, а пытаешься узнать сначала. Я хотел рассказать тебе об этом позже, когда станешь немного взрослее… но раз так сложилось… тебе многое может быть непонятно, не стесняйся, задавай вопросы. Если ты чего-то не поймешь и станешь действовать… ладно, в общем, спрашивай.

Раор серьезно кивнул. Сел напротив Стиора, покосился на дзенна, неподвижно замершего около печи, и приготовился слушать.

– Вот теперь ты все знаешь, – закончил Стиор, устало вытерев лоб.

Разговор выдался не из легких. Все-таки, слишком рано Раор узнал правду, не готов он еще к ней. Маг вынужден был подбирать слова так, чтобы двенадцатилетний мальчик хоть что-нибудь понял. Даже не понял, а осознал. Но при этом он не должен был испугаться грандиозности задачи. Впрочем, о последнем не стоило и волноваться: Раор пришел в восторг. С огромным трудом магу удалось убедить мальчика, что это не сказка и не легенда, где для героя все и всегда заканчивается хорошо. Еще труднее пришлось Стиору, когда он отвечал на бесконечные вопросы ученика, требующего пояснить то одно, то другое. Из-за этого разговор и затянулся почти до пяти часов вечера.

– Все равно, трудно поверить, – Раор озадаченно чесал в затылке. – Магия, пророчество, темные силы, светлые…

– Да не силы темные и светлые! – устало отозвался Стиор. – А магия Тьмы и магия Света.

– Нет, это я понял. Но вы ведь говорили, что магия Тьмы – это не зло?

– Зло не в магии, а в людях. Кто-то владеет мечом, кто-то магией, кто-то словом. Но как и куда направить свое умение – решают только сами люди.

– Но в темноте удобнее творить преступления!

– Решил пофилософствовать? Думаешь, у тебя есть шансы в споре со мной? Ну что ж, хорошо. Темнота действительно неплохо скрывает преступника. Удобно прокрадываться в чужие дома, грабить прохожих. Но ведь это мелкие пакости. Нет, если в ночи убили человека, то для него самого, понятно, вопрос уже не мелкий, но вот для мироздания – ничего не изменилось. Зато самые страшные преступления, потрясавшие основы мира, всегда замышлялись и творились при свете.

Раор недоверчиво взглянул на мага.

– Не веришь? Ну что ж. Вот тебе примеры. Помнишь, я рассказывал о том, как в этом мире появились новые расы?

– Конечно.

– Как ты считаешь, доброе дело сотворили те эльфы? Сколько крови стоило их решение?

– Но ведь они и людей сюда привели. Разве мы, люди, можем осуждать их за это?

– Хороший вопрос. Спроси об этом у дзенна, чей народ был почти полностью уничтожен теми самыми людьми, которых привели по Дороге Миров.

Раор испуганно вздрогнул и покосился на неподвижного Броаха, который все время разговора так и простоял, не меняя позы. Он словно окаменел.

– Вот-вот. Кстати, если уж на то пошло, то план атаки на дзенн Второй Спаситель и его иерархи тоже вряд ли разрабатывали по ночам. Так что – решай сам.

Раор сидел, нахохлившись, обдумывая новую для него информацию. Было видно, что с таких позиций он проблему не рассматривал, хотя обо всем этом маг и рассказывал. Стиор сочувственно смотрел на мальчика, на которого разом вылилось столько необычного.

– Раор, думаю, тебе надо немного отдохнуть. Давай продолжим завтра? Ты к тому времени успеешь и обдумать спокойно, что узнал.

Вопреки ожиданиям, мальчик спорить не стал. Безропотно поднялся и направился к выходу. У порога остановился.

– Я, наверное, пока никому не стану говорить об этом.

– Надо было его хотя бы накормить, – вышел из неподвижности Броах. Стиор озадаченно глянул на него, потом хлопнул себя по лбу.

– Конечно! Раор же прибежал сюда с утра, чуть позавтракал…

– Ворованной едой.

Стиор сердито хмыкнул, но отвечать не стал.

– А потом разговаривали, и поесть забыли.

– Мальчику простительно. А вот на вас это не похоже.

Стиор встал и подошел к окну, пытаясь что-то разглядеть в сумерках.

– Знаешь, тебе в это будет трудно поверить…

– Учитель…

– Да-да. Ты полагаешь, что тебя уже нечем удивить. Но поверь мне, в жизни всегда найдется место сюрпризу. Я намного старше тебя. Очень намного. И знаний у меня больше. Однако вчерашний вечер доказал, что сколько бы я ни познал в этой жизни, остается намного больше того, чего я не знаю. По самонадеянности ли, или по неверию, я обратился к силам, о существовании которых даже не подозревал… – Стиор отошел от окна, снял с груди распятие и подошел с ним к свече, разглядывая изображение на кресте. – И, кажется, они мне ответили.

– Учитель…

– И знаешь, Броах, мне на самом деле стало легче.

– А что это за силы?

– Силы? Ты никогда не задумывался, откуда пришли люди? И почему их святого называют вторым спасителем? Значит, был и первый?

– Возможно. Но какое это имеет отношение…

– К нам? Действительно, какое? – Стиор кинул распятие Броаху. – Как думаешь, почему этот человек изображен на кресте?

Броах внимательно изучил крест и пожал плечами.

– Не знаю.

– Вот и я не знаю. Но ведь в этом должен быть какой-то смысл? Мне кажется, мы повторяем ошибки людей. Они отказывались понимать другие расы, объявляя их злом. Мы же отказываемся понимать Церковь. Но если людей можно оправдать тем, что они, по сути, еще дети, то мы этим не оправдаемся. Ха! Знаешь, забавно. Я говорю «мы», подразумевая и дзенн, и себя, как адептов Тьмы, а про людей говорю как о другой расе, хотя и сам человек. Теперь понимаешь, о чем я?

– Не совсем, учитель.

– Вот и я – не совсем… – Стиор устало опустился на скамейку. – Похоже, я тебя запутал. Но ведь я и сам уже ничего не понимаю. Однако ты сказал очень мудрые слова. Пусть все будет так, как будет. Мы сами выбрали себя орудием пророчества.

Броах за время совместных странствий научился безошибочно определять состояние учителя. Именно поэтому его так тревожила раздвоенность, появившаяся у Стиора, когда тот начал сомневаться в истинности пророчества. Сейчас он тоже сомневался, но раздвоенности не было. Это не могло не радовать, но… что же произошло вчера вечером? Что так сильно повлияло на мага? Броах еще раз изучил распятие. Кто этот человек на нем? Может, и вправду зря они не пытались узнать людей? Как поступили дзенн, когда те впервые появились на Танре? Отвели земли, предложили помощь в учебе… Но попытались ли сами узнать пришедших? О таких попытках Броах не знал. Это не значит, что их не было, но если бы такую цель ставили, то должно было бы остаться больше свидетельств в архивах. А он изучал все доступные материалы. Все, что нашлось про людей, дзенны начали постигать уже после Катастрофы. Не прав ли учитель? Можно осуждать детей за жестокость и отказ понимать других. Но взрослые виноваты больше, ибо упустили этот момент в воспитании. И кто тогда прав? Люди? Дзенны? Ушедший?

– Учитель, еще один момент. Мы забыли, почему Раор прибежал сюда посреди ночи. Он сказал, что видел меня и вас.

– Ах, да. Со всеми проблемами об этом мы действительно забыли. А ведь этот момент важнее всех прочих, пожалуй. Надо будет обязательно обсудить его с Раором в будущем.

– Но почему он вас увидел?

– Не меня. Тебя. Не забывай, что ты один из тех, кто призван быть ему помощником. Как мне кажется… да, я почти уверен, дело именно в этом. Когда в следующий раз я расспрошу Раора подробнее, полагаю, он подтвердит мое мнение.

– Но ведь раньше он меня не видел, хотя я уже не один год живу рядом. Почему только вчера?

– Хороший вопрос, – Стиор задумался. – Опять-таки, могу всего лишь высказать предположение. Мне кажется, дело в том, что только вчера наш с тобой спор приобрел эмоциональный характер. Мы с тобой в корне разошлись во взглядах на пророчество.

– Но какое это имеет отношение к тому, что видел Раор?

– Прямое. Ты ведь уважаешь меня? За время странствий мы с тобой стали настоящими друзьями.

– Вы мой учитель. Я готов за вас жизнь отдать, – Броах сказал это просто, без эмоций и не рисуясь, отчего его слова приобретали еще больший вес.

– Вот видишь. И, естественно, наши разногласия причиняли тебе боль. Ты не мог со мной согласиться по своим убеждениям, и не мог без боли смотреть на мой разлад. Поэтому и сам испытывал муки. Раор увидел тебя именно в такой момент. Кажется, только в период наивысшего эмоционального напряжения между вами устанавливается ментальная связь. Тут, полагаю, вопрос равновесия. Вы трое должны стать спутниками мальчика. Должны будете защищать его, помогать исполнить пророчество. Но и он должен помогать и защищать вас. Кажется, именно это и называется – «делить и горе, и радость». Вот он и разделяет их с тобой. Только, – Стиор вдруг хмыкнул, – ты ужасно не эмоциональное существо. Всегда спокоен и уравновешен. А поскольку не было всплеска эмоций, он тебя и не видел.

Броах задумался. Потом медленно кивнул.

– Вы правы. Но тогда он должен был видеть и остальных двух. Но Раор нам этого не говорил.

– Это значит, что либо те двое еще не приняли себя в качестве его спутников, либо, как и у тебя, еще не произошло эмоциональное объединение. С ними должно случиться что-то очень неприятное, или наоборот, чтобы всплеск эмоций привел к ним Раора. И, полагаю, пророчество постарается, чтобы такой всплеск произошел в нужное время. У кого-то раньше, у кого-то позже. Ладно, в любом случае, сейчас – это всего лишь мои догадки. Точнее смогу сказать, когда поговорю с Раором. Сегодня это было не очень удобно, но завтра обязательно расспрошу его.

– Я тоже подумаю, учитель.

Несмотря на то, что дзенн был почти уверен в правоте Стиора, сомнения все равно не покидали его. Поняв, что сейчас все равно ничего не решит, Броах прошел к лавке и лег. Размышления, которые невольно вызвал у него учитель разговорами о последствиях исполнения пророчества, долго не давали ему уснуть. Может, и правда, они неправы? Может, есть иной выход? Неужели только война?

– Люди должны заплатить за свою жестокость, – пробормотал он.

А должны ли?

Постепенно жизнь вошла в привычную колею, если можно назвать привычными бесконечные вопросы Раора, которыми он сыпал с удвоенным старанием. Стиора иногда поражало, насколько легко мальчик все воспринял. Как будто так и должно быть. Себе маг объяснял это тем, что тот еще не понял всей важности происходящего. Однако кое-какие вопросы Раора доказали, что все он прекрасно понял.

Вопреки страхам, и с Броахом не возникло проблем. Мальчик сдружился с дзенном как-то быстро и незаметно. И вскоре эта парочка уже моталась по лесам, добывая пропитание. Дзенн обучал мальчика премудростям лесной жизни и охоты. После обеда они шумно вваливались в дом, хвастаясь добычей и рассказывая о своих приключениях. Броаха и не узнать было. Всегда молчаливый и сдержанный, сейчас он мало чем отличался от непоседливого Раора. Стиор с улыбкой наблюдал за ними. Раньше он боялся, что – настолько разные – они не найдут общего языка. В те дни, когда мальчик по какой-либо причине не мог прийти, дзенн снова замыкался в себе и становился прежним – сдержанным и холодным. Стиор часто ловил себя на том, что тоже скучает и с нетерпением ждет следующего дня, когда у порога раздастся радостный крик:

– А вот и я! Чему будем сегодня учиться?

И Стиор с энтузиазмом принимался за обучение ребенка. Математика и биология, языки, логика, химия и – теперь уже обязательная – теория магии. Однако пока дар не проснулся, все эти знания были умозрительными, и мальчик относился к ним недоверчиво.

– Я в самом деле смогу все это делать? – поражался он.

– Обязательно. Надо только дождаться, чтобы твой дар проснулся. Уже недолго ждать. А пока давай-ка повторим методы плетения защитных чар…

– Не понимаю, зачем это надо? Вы же сами говорите, что у прирожденных магов магия – как для обычного человека дыхание.

– Верно. Только не забывай про расход энергии. Можно, конечно, использовать и тупую силу. Возьми листок. Взял? А теперь вспомни формулу, про которую мы неделю назад говорили. Рассчитай-ка мне расход энергии при таком подходе.

Мальчик долго сопел, но задачу решил. Потом почесал лоб, недоверчиво глядя на результат.

– М-да.

– Вот тебе и «м-да». Сколько ты сил на это потратишь? Не говоря уже о том, что такой выброс энергии почувствует самый плохонький маг на расстоянии сотен километров, и это не принимая в расчет Ищущих.

– Учитель, а почему Церковь объявила магию злом? Вы ведь говорили, что с ее помощью можно лечить людей, спасать поля от засухи…

– Потому что не понимают. Люди всегда объявляют злом то, чего не понимают. И пытаются это непонятное уничтожить, вместо того, чтобы познать.

В последнее время Стиор не вспоминал о предсказании и своей миссии. Он просто наслаждался каждым днем. Жил так, словно другого дня и не будет. А Раор полагал, что так и должно быть. Но Броах, знавший учителя намного дольше, поражался таким изменениям. Да и магию Стиор стал применять гораздо чаще, хоть и принимая все меры предосторожности. Он мечтал, чтобы эти дни растянулись до бесконечности. Впервые в своей долгой жизни старик был по-настоящему счастлив.

2.

Ветхий пергаментный свиток медленно прокручивался между барабанами читальной машины. Худощавый черноволосый подросток лет четырнадцати-пятнадцати то и дело останавливал барабаны, перечитывая кусок текста, привлекший его внимание. Однако того, что он хотел найти, в книге не было. Уже который день юный маг искал ответ на вопрос: по какой причине младоэльфы открыли Дорогу Миров. Сам не знал – почему, но ответ на этот вопрос казался очень важным, не давал покоя, от него зависело что-то такое, что аукнется всем жителям их мира, кем бы они ни были – гномами, драконами или кем еще. Ах, если бы младоэльфы не открыли эту проклятую Дорогу… Не случилось бы дальнейшего кошмара, на Танре не появились бы люди, будь они неладны! Однако эльфы сделали это и, мало того, неоднократно. Дооткрывались до того, что планета оказалась напрочь отрезана от остальной Вселенной!