Двойной Вася без сахара – 2

– Отдача не замучает? – прорычала грозно.

– Вася, ты что-о? – судорожно дернулся я. Высунулся из-за Васиной спины: – Это же… э-э-э… – Понял, что никаких версий нет, и с любопытством уточнил: – А Вы кто?

– Не помню всех имён, – Божество, казалось, вовсю наслаждалось беседой. Голос звучал весело. – У вас, у людей, что ни поколение, то новая религия. Если хочешь, зови меня Джи.

 Я окончательно выбрался из-под опеки Васеньки и уже по-новому посмотрел на стоящее перед нами Джи.

– А вы неплохо с заданием справились, – продолжило оно. – Впечатляет! Давненько мне так на ставках не фортило.

– Каких ставках? – подозительно уточнил я.

Предчувствие неладного легонько укусило за бочок. Все было как-то неправильно.

– Ставках в игре. – Божество посмотрело очень внимательно и слегка сочувственно. Не к нашей проблеме, а что мы ущербные очевидного не понимаем. – Или вы думаете, просто так великие каменные символы на землю попадают? Это фишки! Фишки большой божественной игры. – И призналось: – Скучно нам!

А вот тут меня прорвало. И откуда полезло, непонятно, но зашипел я не хуже гадюки:

– С-с-скучно?! Так благотворительностью займитес-сь! Войны вокруг, в политику лезут вс-с-сякие с-с-су… А вы тут… Играете?!

Божество даже ладони вскинуло. С характерным видом «Ой, всё!» прогудело:

– Не нервничайте, Василий, вам ещё рожать!

К моему шипению добавились звуки «б» и «ё», но зараза в белом сари и бровью не повела. Божество прогудело:

– Свобода воли у вас, создания неблагодарные! А где свобода воли, там полное автономное управление. Хватит с нас опекаемых цивилизаций. Живенько на шею садитесь…

– Слушайте! – вмешалась в разгорающийся спор жена. – Давайте потом насчёт свободы воли поговорим. За чашечкой… масала! Но сперва мы хотели бы обратно телами поменяться. Муж нервничает, рожать скоро… Может, вы проявите гражданскую… Э-э-э, божественную сознательность и по-быстренькому нас поменяете обратно? Как победителей!

– А ты мне сразу понравилась, – восхитилось жёниной наглости Джи. – Шустрая! Нет уж. Не предусмотрено такой функции. Рожать ему!

Жена меня едва перехватить успела. Перед глазами опять сгустилась алая пелена. Где тут мой зонтик?! Видно Джи мысли читать умел, потому как шустро от нас отодвинулся.

– Ладно, ладно. Нервный какой. Слушай. Всех правил я не изменю, нет таких у меня сил. А вот подправить кое-что могу.

– Разрешаю обмен на полчаса, если терпеть совсем уж не будет сил! – великодушно продекламировало божество.

Я оглянулся в поисках зонтика.

–… и ускорю беременность! – заметно заволновался Джи. – Как приедете домой – милости просим рожать.

И посмотрел так оценивающе. Мне этот взгляд рыночного торгаша очень не понравился. Как и целенаправленное движение божества в нашу сторону.

– Попрошу убрать божественные длани и засунуть их поглубже в… сари! – зарычал я, когда Джи протянул свои женско-мужские пальцы.

– Халтура, – сокрушенно пробормотало божество, не прекращая наступать, – Нужно было лично призовой вопрос курировать. Один ребенок… это ж надо!

Васенька бросилась мне на помощь, но нас мгновенно скрутило алым маревом. Чувствуя себя мухой в янтаре, я пытался удрать из плена внезапно уплотнившегося воздуха. Куда там! Меня держали мягко, но прочно.

– Убери руки от сына! – заверещал, когда божественные ладони накрыли мой живот.

– Дочки! – раздался откуда-то сбоку голос супруги.

– И сына, и дочки, – согласно покивало божество, пока ладони разгорались приятным золотым светом. – Заранее знать, в каком теле земную жизнь проведешь неинтересно…

Как я не родил прямо на месте, не знаю. Это что же получается? Эти гады небесные не только за счет нас развлекаются, но и пришествие свое на землю устраивают?!

– Не трясись, сил у меня не будет и памяти тоже, – подмигнуло мне Джи. – Потому что так неинтересно.

Вот заладил! Устроили тут себе ток-шоу, а мы теперь мучайся?!

– Все, исправлено! – как ни в чем не бывало божество отошло в сторону. – И полчаса у тебя Василий имеются. Как крикнешь мое имя, сразу отсчет начнется. Ну все, до встречи! – Алое марево стало светлеть. – Родственнички, хе-хе…

И мой сочный мат потонул в нарастающем шуме.

Глава 20. Василиса

Когда божество поспешно (будто сбежало от Васиного зонтика) испарилось, мы с мужем уныло переглянулись.

– Зря в Индию тащились!

Личико Васи… то есть моё, подозрительно-плаксиво скривилось. Я помнила, как оно бывает, если мужа прорвёт на слёзы, как и не забывала, что он в мужском теле этого себе простить не мог, поэтому быстренько прижала к груди беременного любимого и, сама сдерживая слёзы разочарования, твёрдо проговорила:

– Вася, ты справишься! Я уверена в этом! Потому что круче тебя мужика в мире просто нет! Подумай сам, кто бы в беременном виде летал на вертолёте, скакал по джунглям и занимался сексом на алтаре?! Это я ещё не говорю про боевой зонтик!

Муж хихикнул и, прижавшись ко мне, прогудел куда-то в подмышку:

– Этому Джи, чтоб его трижды… разродило самого! Этому Джи ещё повезло, что я зонтик забыл в порыве страсти. А то я бы точно определил, он это Джи, или она! Проделал бы соответствующие дырочки.

– Вася, – покраснела я. – Они же высшие…

– И что? – перебил муж. – Если оно, так всё можно?! – Подошёл к алтарю и стукнул кулаком: – А ну давай компенсацию, пока я прямо в алтаре эти дырки не проковырял!

И тут, к нашему изумлению, возник… каменный елдак! Точная копия нашего валяющегося рядом пазла. Вася нехорошо так ухмыльнулся и пробормотал:

– Вот тебе ответочка, Эдик! Теперь на своей шкуре узнаешь, каково оно…

Мне заранее стало жаль Эдуарда, которому Васенька в порыве благородного возмездия собирался этот елдак с размаху… подарить! Но муж не унимался:

– И Мах-Маху повезёт… пусть эти двое сами определяют, кто из них на сегодня девочка!

Муж захохотал, но по щекам текли слёзы. Рожать ему жуть как не хотелось. Погрозил каменным членом невидимому Джи.

– Вася, – осторожно произнесла я. – Ну не надо так убиваться. Божество же подарило нам возможность поменяться местами, если тебе совсем невмоготу станет…

– Издевается оно! – крикнул в гневе муж. – Я слышал, что схватки длятся часами! На кой мне эти полчаса? Я всё равно копыта откину!

– Не откинешь, – сурово проговорила я. – Дочку нашу родишь, и всё будет в порядке!

– Сына, – привычно буркнул муж и снова погрозил елдаком: – Я этого так не оставлю! Отомщу! Я им эту йони натяну на…

– Да-да, – заботливо обхватила мужа за плечи и повела к выходу. – Всё натянем, дорогой. Успокойся, пожалуйста, подумай о дочке…

– Сыне!

– А! – шарахнулся в сторону Жорж и, прижавшись к стене, вытаращился на что-то позади нас. – Чтоб меня Эйфелевой башней прихлопнуло! Откуда вы появились?!

– Из алого марева, размахивая каменной «фишкой», разумеется, – саркастично хмыкнула я и обернулась.

– Васёк, – деревянным голосом пробурчал муж. – Что это?

– Стена, – в тон мужу пробормотала я и дотронулась до прохладного камня там, откуда мы только что должны были выйти. – А где алтарь?

– Наш елдак! – взвыл Вася. – Они забрали сломанную фишечку и выдали новую.

– Игра продолжается, – прошептала я и виновато посмотрела на бледного француза: – Ваш «приз» остался за этой стеной, мон шер. Возьмите сами… если сумеете пробраться.

– Вот вы где! – размахивая развевающимися полами широких одежд, подбежал к нам Петя. – Не слышали о землетрясении?!

– Да-да, – затараторил француз. – Я как раз вас искал, когда вы из стены вывалились! Но сейчас… кажется, землетрясение уже закончилось.

– Может, как раз стены поэтому и сошлись за нами? – разумно предположил муж. – Вот только я не ощутил никаких толчков… – Он ехидно улыбнулся: – Кроме твоих!

– Намекаешь, – покраснела я, – что это мы спровоцировали землетрясение?

– Сама сказала, – очень уж довольно ухмыльнулся муж.

– Всё равно лучше покинуть храм, – торопливо подталкивал нас Петя. – Вдруг землетрясение повторится.

– Если найдём ещё один алтарь, – мечтательно проговорил муж, будто позабыв о предстоящих родах, – то можно и повторить…

– Никаких алтарей, – оборвал его мечты Петя. – Ритуалы отменены до полного затухания толчков. Все посетители и служители должны немедленно покинуть территорию храма! – И уже с чувством добавил: – Простите, ребята! Привезли бы вы водку, я бы договорился… Знаете, как тяжело с этим в Индии?! А так я бессилен что-либо для вас сделать.

– Если уж Джи бессилен, – тяжело вздохнула я, – то что может человек…

– Без водки, – в тон мне поддакнул муж.

Глава 21. Василий

Понять, что от родов мне не отвертеться, я понял. А вот осознать… Короче, хандра у меня началась. Предродовая депрессия. Жахнул бы сейчас с Петей водки, так нельзя! Даже француз проникся моей кислой мордахой. А Васенька бедная тихонько пела мне над ухом про чудеса современной анестезии и готовность обменятся хоть прямо сейчас.

Нет уж, дудки! Свои полчаса я приберегу на крайний случай. А пока нас ждало куда более комфортное путешествие назад. В компании с Наполеоном. Француз ни за что не собирался упускать нас из виду и очень неделикатно напросился в гости. Точнее поставил перед фактом.

– На роды его не пущу, – ворчал я, когда надо мной хлопотала заботливая женушка. – Отведем в цирк с медведями, а сами того, по-быстрому…

– Бывает, что сутками рожают… – задумчиво посмотрела Василиса на француза, но услышав мой сдавленный писк, поспешила добавить: – Редко! Почти никогда! Ну часиков двенадцать…

– Вася! – гаркнул на нее. – Многие знания – многие печали. А я сейчас печален по самое «не могу»! Не усугубляй, а?

В кои-то веки Василиса послушалась беспрекословно. И все равно по прилету домой меня уже знатно поколачивало. Три дня я слонялся по дому и гундел, без стеснения отрываясь на всех, кто попадался под руку. Живот рос как на дрожжах. А все из-за этого Джи, который решил помочь ускорить беременность. Типа одолжение. Ха! Надо было все-такие его зонтиком того… Припугнуть.

– Какой-то живот слишком большой, Васенька, – с сомнением посматривала на меня супруга. – Многоводие, что ли? Может к врачу?

Я демонстративно сложил руки под грудью.

– Еще чего! Во-первых, эти ваши очереди перед кабинетом – та еще полоса препятствий, во-вторых, я на это кресло больше ни за что и никогда не полезу, ну а в-третьих…

– Ты рожаешь, Васенька, – закончила за меня жена.

Я поперхнулся. А потом, отследив анимешный взгляд супруги, глянул себе под ноги. Лужа? И все ноги мокрые… Я что, описался?! Да такого даже в садике не было!

– Воды отошли, – «успокоила» Василиса.

Я сначала обрадовался, что «мокрое дело» не то, о чём подумал, а затем разволновался:

– Какие воды? Куда отошли?

– Держись, рожающий! – прошелестела жена. – Скоро станешь мамой и папой в одном флаконе.

Я схватился за живот. Потом за голову, потом снова за живот. Хотелось кричать «А-а-а» и «Что делать?» Но ответ был очевиден. Надо ехать в роддом!

Глава 22. Василиса

Меня трясло, как Каштанку под дождём! Руль так и танцевал в руках, а перед глазами прыгали дома и деревья. Старалась казаться спокойной, но стоило увидеть, как Вася стоит, скрестив ножки, а по коленкам стекают прозрачные капли, как в груди что-то оборвалось. Некий предохранитель, который отвечал за программу «Всё будет хорошо».

В голову лезли всякие ужасы, и каждый полустон мужа я воспринимала как набат: хотелось бросить руль и кинуться к Васе с вопросом, где болит. Головой понимала, что болеть ещё рано, это только в фильмах показывают, что воды отошли, и роженица змеёй извивается в муках и, роняя литры пота и крови, за пять минут рожает верещащего младенца. Бывает, конечно, но называется скоропалительными родами… А обычно «удовольствие» растягивается на несколько часов.

Но сердцу всё это не докажешь. А в груди разгорелся настоящий пожар: хотелось спрятать свою женщину, одновременно выставить её на всеобщее обозрение, на все деньги фирмы нанять самых лучших мировых экспертов и утопить француза, который уже вовсю крутился рядом на своей будто игрушечной маленькой машинке, запечатлевая Васю во всех ракурсах прямо с водительского кресла…

Новоявленный иноземный папарацци, казалось, волновался за ребёнка так, словно он его собственный… Так, собственно и было, Жорж собирал материалы для своей диссертации, а мне хотелось переехать его  «Пежо», чтобы потом быстренько собрать останки в баночку для анализов и сказать, что так и было! Француза спасло лишь то, что маньяка с фотоаппаратом оттеснила наша славная полиция.

А что? Я разве не магнат Василий, о котором мечтает каждая секретутка в моей фирме?! Могу позволить себе прокатить любимую жену до роддома с ветерком! И с мигалками. И с вертолётами… Это потом, уже вызвав всё подкрепление, на которое способны мои связи и кошелёк (то есть Васины, конечно, но сейчас у меня мысли плясали так, что я сама не понимала муж я или жена), додумалась, что можно было обойтись без анимации, а удовольствоваться одним вертолётом. Зато о том, что Вася рожает, знал весь город!

Там, под дружный вой сирены и в свете прожекторов с вертолёта, мы со всей сумасшедшей свитой влетели во двор роддома. Казалось, все роженицы прилипли к окнам, половина из них разродились от увиденного на месте, а оставшиеся передумали пока… Решив досмотреть, чем закончится штурм и кто победит. Я решила, что победит любовь и, героически подхватив Васеньку на руки (хоть подгибались ноги и из глаз от тяжести брызнули слёзы), кряхтя и потея, потащил роженицу к входу.

– Васёк, пусти! – испуганно вцепился в мою шею муж и истошно заорал: – Мне и так страшно, а ты такими глазами смотришь, словно решил протаранить мной эти двери!

– Папаша, отпустите роженицу! – теребили меня врачи.

Да, врачи! Пока ехал, вызвал всех лучших врачей города в эту больницу, даже вытащил из постели какого-то заезжего магистра, который сегодня собирался провести конференцию. Пусть проводит! Васеньке! Обычно бережливый муж даже и не думал ворчать по поводу мотовства, значит, ему действительно плохо! Я даже Сантану вызвала со всеми её девчонками, и теперь они поддерживали Васю подбадривающими криками.

Втащила мужа в палату и осмотрела консилиум ошалевшим взглядом. Вокруг скакали здоровые парни в белых халатах с носилками, а в углу предродовой жались к стеночке две перепуганные женщины.

Уговорили меня Васю отпустить, но вот вытурить меня из предродовой не удалось ни десятку врачей, ни санитарам, ни даже строгой бабушке с ведром и шваброй. Последней я порекомендовала сесть на швабру и, прикрывшись ведром, лететь отсюда в… точку «Джи»!

– Васёк, не скачи кузнечиком, – простонал муж. – Не нервируй меня!

– Давай поменяемся! – заметив лёгкую гримасу боли на Васином… своём лице, простонала я. – Тебе же плохо!

– Терпимо, – осадил меня муж.

Но каждый раз, когда он охал и хватался на живот, у меня по позвоночнику волна жара от ужаса прокатывалась. Притянула доктора за грудки и прошипела:

– Дайте ему что-нибудь!

– Кому? – испуганно проблеял доктор и нервно улыбался: – Не волнуйтесь, папаша! С ребёночком всё в порядке…

– Какое в порядке? – прорычала полная высокая докторша с круглыми очками на мясистом носу: – Ребёнок недоношенный по документам! Нужна реанимация!

Я едва сама в реанимацию не отправилась от жуткой новости, но вовремя вспомнила про Джи и его коварный божественный «ускоритель» роста плода. За окном снова раздались кричалки, – Сантана и её девочки из самого модного салона столицы, желали маме и ребёнку здоровья. Вася посмотрел на меня так, что уши задымились:

– Этих-то на кой притащила?

– Чтобы молодая мама выглядела на все сто, – нервно икнула я.

– Не поверишь, Васёк, – простонал муж, – мне до лампочки Ильича, как я сейчас выгляжу!

– Скажи спасибо, что не нашла телефон твоего друга генерала, – обиженно буркнула я.

– Спасибо! – усмехнулся муж и тут же охнул.

– Что?! – подскочила я и заголосила: – Доктор! Ему плохо!

– Еще не плохо, – по-акульи нежно улыбнулась тётка в очках. – Будет ещё хуже.

Едва удержалась, чтобы эти очки ей не затолкать в… точку «Джи»! Муж вцепился мне в руки и прохрипел:

– Васёк, я передумал… Давай меняться!

– Давай, – всхлипнула я, поглаживая трясущиеся худенькие плечики будущего папы.

– Нет, – сжал Вася челюсти. И посмотрел на окруживших нас докторов с тоской: – Будет хуже, да? На сколько процентов?

– Ох, Вася, – невольно улыбнулась я, – ты же не цену программы рассчитываешь…

– Схватки ещё слабенькие, – глядя на аппарат, прогундосил сухонький старичок. – Когда усилятся раза в два-три, можно будет перейти в родовую…

– В три раза! – мгновенно бросив изображать умирающего, подскочил муж. Вытаращил глаза и заорал: – Офонарели?!

Глава 23. Василий

Я орал. Нет. Я ОРАЛ! Новенькие стены палаты грозились вот-вот пойти трещинами, оконные стёкла дребезжали от крика, а анестезиолог забился куда-то в угол и не подавал признаков жизни.

Хреновое обезболивающее… Вообще не действовало! От слова совсем! Как наркоман в ломке я пытался вытрясти себе двойную дозу, но мне показали шиш. Опасно. Пришлось терпеть.

Вот я и терпел на всю Ивановскую.

– Вась, Вась… Поменяется, давай! Ну?! – причитала надо мной супруга, уже нимало не заботясь о том, кто и что может понять.

Но я только зубы стискивал.

– Ра-а-ано!

Мой крик эхом прокатился под потолком и утонул в коридорах.

– Дышите, дышите…

Да как тут дышать, когда от боли дыхание перехватывает. Вот сейчас я был готов отгрохать женщинам памятники на каждом углу за такие вот мучения. Это же натуральный ужас. Все! Ухожу в монастырь и надеваю пояс верности. Никакого секса! Никогда!

– Скоро схватки усилятся, – предупредил спокойный, как удав доктор и поправил очки.

Не стесняясь, я взвыл. Ещё усилятся?! Да у меня и так скоро болевой шок будет!

Пока Василиса массировала мне поясницу, я прикидывал, насколько ещё меня хватит. И так каждый раз как последний, а если схватки еще сильнее станут… А ведь это все могла моя жена терпеть. Любимая!

Чуть не заплакал: не то от боли, не то от жалости. Нет уж, лучше я! Пусть усиливаются сколько угодно, буду молчать как партизан.

То, что было потом, помню слабо. Колыхающийся бесконечный океан боли, где волны накатывались одна за другой. Перед глазами колыхалось алое марево, в котором маячили фигуры медсестер, врачей, супруги…

– Джи! Да что же ты за сволочь такая бесполая? Ты же всевидящий гад! Помоги! – прорезался сквозь шум в ушах голос супруги. И боль ушла.

На мгновение перед глазами помутнело, а потом я очнулся сидящим перед Васенька и держащим ее за руку.

Бледная и вспотевшая, с синяками под глазами, но жена улыбалась. Хорошо, что я сидел. Иначе б упал.

– Вася! Мазохистка моя зелёная… – прошептал, сжимая узкую ладонь. – Ты обалдела?!

– Себе все веселье оставить решил? Дудки! – Василиса профессионально продемонстрировала кукиш. – Моя очередь!

– Папаша, да отойдите же от роженицы! – всплеснул руками доктор. – У нее потуги вот-вот начнутся!

Глава 24. Василиса

Когда очутилась в своём теле, едва не потеряла сознание. И как Вася терпел ЭТО? Говорят, у мужчин болевой порог выше, но зато терпеть боль женщины могут дольше. Улыбнулась любимому: ради меня на это пошёл! Чтобы я не мучилась. Но Джи подарило нам возможность выбора… маленькую, но всё же. И я выбрала. Оказалось, что смотреть на то, как мучается любимый человек намного большее, чем терпеть самой. Но в отличие от других пар, мы были одарены божественными силами, потому что мы МОГЛИ помочь родному человеку. И Вася мне помогал изо всех сил, не допуская до этой боли, и я это сделала. Взяла на себя остальное.

– Прости, – шепнула едва слышно, когда мужа оттеснили в сторону врачи.

Ох, что-то я погорячилась, вызвав их столько. Через минуту уже запуталась, кого слушать, да и боль становилась просто нестерпимой. Приказали встать, но я не смогла. Страдания так обессилили женское тело, что даже приподняться не получилось. Вася вырвался и, опрокинув столик с инструментами (за эти месяцы муж привык к моему небольшому телу и сейчас был словно слон в сувенирной лавке), бережно поднял меня на руки.

Уложив на кресло, пробурчал:

– Инквизиторы в белых халатах! Делайте побыстрее, что нужно! Не видите, Вася еле дышит…

– Папаша, отойдите, – попыталась его снова оттеснить. – Не мешайте работать!

Но муж едва не припечатал доктора к стене:

– Никуда я не уйду, понятно?

– Да о вас же беспокоюсь! – не выдержал старичок. – По статистике, в обморок падает каждый второй папаша! А те, кто не падает… в таком шоке, что семьи потом распадаются!

– Поверьте, – проникновенно рыкнул муж, – мы в эту статистику ни прямо, ни бочком не влезаем! Знали бы, что пришлось пережить, молчали бы в… каменный подарок Джи!

– А-а-а! – заголосила я. – Вы можете попозже обсудить статистику? Я тут рожаю!

– Не кричите, роженица! – рявкнула на меня полная дама и поправила очки. – Дышите, как говорю.

Она юркнула под пелёночку. К докторше присоединились ещё пара врачей, и у меня возникло странное ощущение, словно под моей юбкой проводят срочное заседание медицинского совета. Схватила мужа за руку:

– Вася, мне страшно!

– А мне больно, – просипел муж.

Оказалось, я промахнулась и схватила не на руку. Пискнула:

– Прости…

– Да рви нафиг! – выдохнул Василий решительно. – После того, что я испытал в женском теле, это мелочи! Васёк, прости! Знал бы, что так плохо тебе будет, завязал бы бантиком всё себе внизу.

– Не смей, – ощущая очередную волну боли, выдохнула я. – Это и моё тело! Я не согласен… Не согласна я… А-а!

– Схватка! – рявкнул старичок.

– Тужься! – приказала тётка.

Я сжалась и, зажмурившись, ощутила себя комком раздираемых болью нервов. Всё смешалось: ярость на Джи, обида на Эдуарда, страсть к мужу, наши разделённые ощущения, наши сплочённые тела. Васины руки, губы, дыхание, шёпот… Муж, казалось, был не рядом, а вокруг меня, во мне, вместо меня. Нет, мы не поменялись снова, но любимый так сильно переживал и так искренне, что становилось легче… Чуточку. Ох, нет! Мало!

– Да, – выдохнула я, как приказали расслабиться и дышать. – Давай всё завяжем бантиком! Чтобы я ещё хоть раз… А!

– Схватка!

– Тужься!

– Джи, – сквозь зубы прошипела я. – Ненавижу!

– Давай, Васёк, – порхал вокруг муж. – Ты сможешь! Ещё немножко! Вот так, детка…

– Ж-о-о…

– Жопа? – подхватил муж. И закивал: – Да, да, ругайся! Если тебе так легче…

– Жо-о-рж! – прохрипела я и с трудом сфокусировала взгляд на невесть откуда взявшемся толстячке.

Француз, мелькая меж врачей, яростно щёлкал фотоаппаратом. Муж тараном бросился за наглецом, а Наполеон, победно удирая, махал фотиком и орал на французском:

– Это для диссертации!

Стоны задавленных мужем и прибитых дорогой фотографирующей техникой врачей потонули в моих криках. Сутолока, звон инструментов, грохот падающих предметов. И только грозная тётка в очках, не обращая ни на что внимания, бойко руководила моим дыханием и потугами. Но стоило раздаться тоненькому крику младенца, как все вокруг словно замерло, а в родовой посветлело так, будто Джи снова появился пред людьми.

– Всё, – облегчённо выдохнула я и, ощущая себя парящей на крыльях эйфории, рассмеялась.

Муж мгновенно материализовался рядом с малышом:

– Дайте сына!

– Отойдите, папаша, – сурово отодвинула его тётка. – Сначала нужно перерезать пуповину, взвесить, обмерить, запеленать ребёнка, а потом вы получите свою… дочь!

– Дочь?! – рявкнул муж и посмотрел на меня так грозно, словно я тайком договорилась с Джи о девочке вопреки его мужскому желанию. – Как так? Вы хорошо смотрели?

– Неплохо, – хмыкнула докторша. И кивнула акушерке: – Займитесь последом.

– Доктор, – изменившимся голосом проговорила та. – Там ещё… головка!

– Что там?! – Подскочил муж. – Я же говорил, что мальчик! Погодите… А почему ребёнок здесь, а его член ещё там?

– Потому что это голова второго ребёнка! – поправив запотевшие очки, проскрипела тётка.

– Не может быть, – пошуршал историей беременности старичок. – По узи плод один. Может, вам показалось?

– Да, – саркастично кивнула женщина. – И мне кажется, что он родится через несколько минут.

– Снова схватки? – обессиленно простонала я. – Чёртов Джи! Я так и знала, что это трёхглазое чудище ещё не одну подлость подкинет!

– Васёк, соберись, – тут же материализовался рядом муж. – Там точно сын! Я уверен в этом…

– Правда? – взвизгнула я. – Вот и рожай его, раз уверен. Я дочку родила, мне достаточно.