Суфии – мысль и действие

Приведенная выше история о шейхе Ширази подчеркивает также еще одну характеристику веры, на которую обращают внимание суфийские мастера: «Люди, неспособные верить, сами недостойны веры, и потому им нельзя доверять важные вещи». Человек, желавший стать учеником Ширази, не верил, что учитель сам способен удовлетворить его потребности, когда они проявятся. И ему, в свою очередь, так же не следовало доверять практику тех позиций, которые были предписаны ему на первой встрече.

Ученик, попросивший Ширази дать ему дальнейшие указания, не проявил, как мы видим, веры; но, возможно, самому ему казалось, будто он просит мастера дать ему веру, хотя он не осознавал при этом, что первый урок был ему преподан до того, как он будет в состоянии получить второй.

В самом деле, вера, согласно одной из версий суфийского путешествия, приходит только на четвертой стадии. Первая стадия – покаяние (Таубат), уход от нежелательного (предосудительного). Вторая стадия – Инабад (возвращение к правильному). Третья стадия – самоотречение (Зухд), и только затем наступает вера. Оценка мастером кандидата, выраженная в терминах «Не позволяй другим того, чего ты не желаешь себе. Желай другим то, чего желаешь для себя», явно включает в себя практики, составляющие эти первые три стадии.4

Инструкции, которые мастер дает студенту, составляют практику или практики, необходимые для достижения «стоянки» (Макам), на которую студент должен «пребыть». Далее, по словам Худжвири, ученик должен держаться этой стадии, выполняя все обязательства, относящиеся к этой «стоянке», и находиться в этом состоянии, пока не постигнет его совершенства настолько, насколько это в его человеческих возможностях. Ему не дозволено покидать свою «стоянку», не выполнив связанных с ней обязательств.

Хотя будущий суфий должен в достаточной мере «верить» своему ментору, чтобы быть в состоянии следовать его инструкциям в отношении реализации трех стадий, предшествующих достижению веры, на проявление подлинной веры ученик все же не будет способен, пока не пройдет все четыре стадии. И все-таки ученики обладают необходимыми способностями, чтобы проявлять такую ограниченную надежность.

Сама вера, как определил ее Аль Газали,5 составлена из знания, состояния и работы (в суфийской технической терминологии Илм, Хал и Амл). Эти три элемента создают настроенность обучающихся на то, чему они учатся. Когда суфийский мастер тренирует своих учеников, посредством ли слов, знаков или действий, он готовит их к использованию позиции, включающей эти три перечисленных элемента.

Обучение учеников, состоящее в том, чтобы отучить их от приверженности к внешнему, от автоматизма и буквализма, берет начало в далеком суфийском прошлом и может считаться основным требованием суфийского учения. В самом деле, уверенность обычного человека в том, что «видеть – значит верить», у суфия должна быть заменена более гибким пониманием, прежде чем раскроются его высшие умственные способности.

Сэр Ричард Бартон6 рассказал историю о великом суфийском мастере Баязиде и куртизанке. Ученики Баязида так высоко чтили его, из-за этого пренебрегая тем, чему он учил, что он решил разрушить их обусловленность. Суфийская пословица гласит: «Человек не должен быть почитаем ценой того, что он представляет». Однажды Баязид находился в окружении группы восхищенных последователей, пребывавших в тисках убеждения, что благочестие и его внешний вид неразделимы. Баязид отправил послание женщине легкого поведения, в котором он просил прислать ему его одежды, забытые у нее дома, а также сообщить, сколько он ей должен. Подобно этому, Шамсуддин из Табриза, учитель Руми, однажды в виде теста попросил одного из своих учеников, чтобы тот одолжил ему свою жену.

Эта необходимая техника повлекла за собой то, что имитаторы, претендуя, будто они тоже суфийские мастера, и, пользуясь доверием других людей, стали обманывать их. Но аргумент, выдвигаемый в некоторых кругах о запрете такой практики, по этой причине не имеет веса, минимум по двум причинам. Первая причина: нет свидетельств тому, что за многие века существования этой практики, злоупотребления лжесуфиев принесли какой-либо непоправимый вред, по крайней мере, сколько-нибудь больший, чем злоупотребления других обманщиков и еретиков. Вторая причина: если следовать этому принципу, то мы (по словам одного современного мастера) с таким же успехом можем запретить свободу слова, чтобы негодяи не злоупотребляли ею.

Изучение высказываний и поступков таких суфийских мастеров, как те, что приведены выше, так же, как и опыт общения с современными суфиями, с совершенной очевидностью открывает следующее:

1. Вера не есть рабство; люди склонны неправильно понимать «веру»;

2. Вера нужна до того, как человек сможет усвоить уроки;

3. Мастер стимулирует именно такую веру, которая нужна конкретному человеку;

4. Мастер может стимулировать ее посредством слов, действий или с помощью книг;

5. До того, как наступит эта стадия, существуют другие стадии, точно так же нуждающиеся в стимулах;

6. Многие воображают, что они ищут знания, тогда как на самом деле ищут внимания или чего-то еще, о чем они подспудно думают;

7. Суфий, зная своего будущего ученика, дает ему (или ей) инструкции, которые одновременно подготавливают его (ее), а также дают ему (ей) и другим возможность увидеть, эффективно ли проходит процесс этой подготовки; и достигает он этого, прежде всего тем, что способствует раскрытию истинной природы внутренних позиций ученика;

8. Обучающийся приходит к пониманию того, что один подход к учению суфии отрицают, другой поощряют для того, чтобы проблемы, связанные с развитием, решало духовное, а не эгоистическое существо ученика.

По словам Руми, мастер мешает самомнению ученика действовать, поскольку иначе это приводит к тому, что ученик остается на руках у учителя «как казенное мыло» [которое не смывается].

Даже когда кажется, что суфийский мастер «прикасается к грязи», она все равно не пристает к нему, и он может позволить себе поведение, которое общество не готово допустить для кого-либо другого. «Ничто, – говорит Абу Тураб аль Накшхаби,7 – не может осквернить суфия, он же, на самом деле, очищает все».

Среди современных представителей Пути, которые с помощью лекций и публикаций сделали доступным прохождение первых стадий, можно назвать афганского адепта Идриса Шаха, работы которого завоевали признание, как на Востоке, так и на Западе.

В прошлом такие авторы, как Газали (X–XI вв.), или Худжвири (XI в), или Руми (XIII в) в качестве метода пользовались сказками, аргументами и беседами для того, чтобы обеспечить учащихся предварительной подготовкой и, таким образом, предоставить им возможность приблизиться к стадии Дервиша (того, кто на пути). Позднее Суфии, продолжая делать то же самое, еще и позволяли посещать их в частном порядке, присутствовать у них на лекциях, давали людям индивидуальные инструкции, чтобы помочь им продвинуться в изучении.

В последние столетия с развитием печати и ростом читающей публики, стало возможным широкое распространение ранних суфийских классиков, но даже этой литературе не вполне удалось прояснить для кандидатов на суфийское обучение, что они должны подготовиться к тому, что может передать им суфийский мастер во плоти, и сделать это они могут только благодаря тщательному изучению его книг. Поэтому, и по сей день, вполне обычно для людей вести себя по образцу того, кто хотел стать учеником мастера Ширази: «Просить второй урок, не усвоив первого».

Чтобы каждый следующий шаг учащегося опирался на предыдущий, подобно восхождению по ступеням лестницы, и чтобы, таким образом, он был принят в обучение и развивался согласно последовательным стадиям, – для этого, как одно из средств, в Средние Века появились «ордена суфистов». К сожалению, с течением времени, эти ордена, вместо персонального и гибкого подхода к учащимся, стали концентрироваться на упрощенной интерпретации Пути, что характерно для любого организованного подхода. То, что «ордена» перестали служить эффективными каналами обучения, не отменило самого обучения, просто эта функция снова вернулась к традиционным мастерам.

Cуфийская деятельность

Эмир Али Хан

«В мире, но не от мира»

Члены всех сообществ, в том числе нации и целые цивилизации, пропитаны господствующими идеологиями этих сообществ. Идеологии, в свою очередь, ставят людей в такие ментальные позиции, которые одни человеческие способности активизируют, а другие с равным успехом заглушают.

Идеологии могут быть такими древними, так глубоко укоренившимися в умах людей, или настолько тонкими, что общество в целом даже не способно и опознать их как таковые. В этом случае опознать их можно, бросая им вызов, задавая людям вопросы об их идеологиях или для сравнения описывая идеологии других сообществ.

Такого рода провокации, описания и вопросы, выявляющие скрытые идеологические предположения людей, приводят целые культуры или некоторых людей из этих культур к способности мыслить по-новому, что для них, как и для большинства их сограждан, ранее было недоступно.

Метод «провокации и ответной реакции» традиционно использовался суфиями для того, чтобы помочь людям развиваться в более широком диапазоне, а также развивать свои восприятия. Разумеется, недопустимо заниматься этим произвольно – провоцировать ради самой провокации, задавать вопросы с деструктивной целью или даже описывать что-то, только чтобы увеличить общий объем информации, – ибо этот метод, в силу своей специфики, намеренно рассчитан на то, чтобы вести людей к более высокому уровню индивидуального и общественного знания.

«Сожги это препятствие»: глубина и характер суфийского потенциала

Простая адаптация суфийских внешних аспектов не способствует высшему развитию, поэтому единственным путем к этому развитию является переживание определенных чувств, ощущений, которые в обычном человеческом опыте ни с чем не сравнимы. К этому надо прибавить, что суфийский поток не может «смешиваться» ни с каким другим. Те, кто заняты имитацией суфийских внешних приемов, пытаются просто создать некую «смесь» на эмоциональном уровне, что в суфийской работе противопоказано.

Людям, не находящимся в контакте с законной суфийской школой, свойственны попытки объединять суфийские идеи, технические приемы и т.д. с другими системами мышления и образцами поведения. Уже сама такая практика свидетельствует о том, что человек, ее применяющий, находится на низком уровне понимания; этот уровень должен быть превзойден прежде, чем школа может вступить с таким индивидуумом в эффективную коммуникацию.

Основным препятствием, мешающим человеку установить обоюдный контакт с суфийским опытом, является чересчур развитое воображение или чрезмерное его использование. Как сказал суфийский учитель Руми: «Воображение запирает тебя, как засов запирает дверь. Сожги засов».

Следующее препятствие в гармонизации суфиев с теми, кто хотел бы стать сопричастным их опыту, связано с хаотической ситуацией, которая возникает в каждом обществе, когда господствующая идеология (схоластическая, религиозная или другая) нивелирует различия между тремя видами знания. Три эти вида в контексте их применимости к человеческому развитию таковы: знание общее, знание специализированное и знание проницательное, связанное с восприятием. Неизменным признаком подлинности традиции служит то, что суфийская школа в программе изучения пытается восстановить эти уровни, точно так же, как признаком вырождения традиции служит то, что эти уровни в той или иной общине не вполне осознаются.

Три вида знания

Одно из наиболее конкретных заявлений, относительно существования указанных трех уровней, было сделано Аль Газали. Согласно его учению, каждый человек, на самом деле, занимает одну из трех позиций по отношению к знанию. Во-первых, он имеет свою долю в общем запасе знания или в том, что общество, к которому он принадлежит, обозначает как знание, т.е. знание, накопленное внешним социальным миром – его семьей, племенем, нацией, цивилизацией. Во-вторых, он может принадлежать к кругу тех, кто понимает в какой-то области больше обычных людей, то есть специализируется. В-третьих, он может войти в круг тех, кто реализовал свое понимание через непосредственный опыт.

Эти три уровня можно увидеть, например, в такой аналогии: человек имеет общее представление о том, кто такой кузнец; затем он учится кузнечному делу; и, наконец, он становится кузнецом через опыт. В исламской духовно-философской традиции эти три уровня признаются в виде трех этапов: Закон (Шариат), Путь (Тарикат) и Знание (Ма’арифат).

«Умри до своей смерти»

Суфийское обучение построено таким образом, чтобы, приняв человека на Первый Уровень, привести его к Третьему Уровню посредством работы на Втором Уровне.

Третий Уровень – это уровень, который постигается за пределами «сна» (термин Хакима Санаи и других авторов), что является обычной жизнью. Этот уровень относится к такому существованию, по отношению к которому человеческая фаза бытия является лишь звеном и может рассматриваться как пауза или стадия, подобно тому, как сон можно считать паузой в состоянии бодрствования.

С этим и связан девиз: «Умри до своей смерти», который означает, что Третья Стадия – это переживание вечного существования, следующего за физической смертью, и человек может испытать его еще до окончания своей обычной земной жизни.

«Тебе нужен горн или светильник?»

Как и любое подлинное учение, Суфийский Путь дает студенту не то, что он (она) могут желать, но то, что, согласно определенным признакам, будет являться полезным для обеспечения его (ее) перехода от Первой Стадии к Третьей Стадии. Эта концентрация на специфических аспектах развития отличает путь суфиев от культа или от любой формы самопотакания, которая претендует на то, что является «Путем».

«Можешь искать горн, но он сожжет тебя, – говорит Руми и затем продолжает, – тебе нужен всего лишь уголек или светильник». В культах и других видах деятельности, предназначенных скорее для удовольствий, чем для человеческого развития, люди стремятся чувствовать и считают, что чем интенсивнее чувство, тем лучше. Но цель суфийской школы – просветление, а не интенсивность. Именно к этим индивидуумам и группам, которые строят свой поиск на такой духовно низкой и невежественной позиции, обращается Саади, когда говорит: «Я боюсь, что ты не достигнешь Мекки, о Номад! Ведь ты идешь по дороге, ведущей в Туркестан…»

Повсеместное возникновение культов, которые имитируют некоторые технические приемы суфиев и застревают на Первой Стадии, хотя думают, что приближаются к Третьей Стадии, Хафиз, еще один из основных суфийских учителей, обрисовывает в такой фразе: «Человек, чтобы его волшебное кольцо проявило свою силу, должен стать Соломоном».

Организация

Создавая свои организации для целей обучения, суфии следуют весьма заметному образцу:

Суфийский учитель возглавляет свой собственный Круг (Халка). Затем идет Группа (Таифа), возглавляемая Представителем. И, наконец, существует индивидуальное членство, при котором каждый такой индивидуум связан с Учением через Офис (Дайра). Все вместе это называется Тарикой, Путем (Школой), что по образцу западных организаций часто небрежно обозначается «Орденом».

В связи с различными формами членства в суфийской школе, необходимо помнить, что каждая из них считается одинаково важной. В выродившихся и имитационных школах, состоящих из людей, которые не понимают, как работает реальная Школа, считается, что «лучше» принадлежать к кругу мастера, чем быть просто «индивидуальным членом». Такие представления заимствованы у примитивных человеческих организаций, принадлежащих Первому Уровню, и им нет места в настоящей Школе.

Учитель (или Общество, Джамийят, уполномоченное учителем) прикрепляет студентов и других членов, согласно квалифицированной оценке этих последних, к той или иной форме взаимоотношений со школой (индивидуальное членство, членство в кругу или в группе), и время от времени здесь возможны перестановки для обеспечения необходимых импульсов, в которых нуждается обучение.

Поскольку новички формируют свои мнения, опираясь лишь на стандарты Первого Уровня, то некоторым из них свойственно требовать присоединения к группам или кружкам, либо они хотят стать индивидуальными членами, либо, напротив, не быть таковыми. Считается, что люди с такими позициями ставят свою оценку выше экспертной оценки Общества, и, как правило, суфийская организация списывает их со счетов, поскольку, в терминологии суфиев, она «некомпетентна» иметь дело с такими людьми.

Терминология

В суфийской школе суфиями являются только те, кто реализовал конечный результат суфийской деятельности. Согласно классическому и подлинному определению суфий – это просветленный. Поэтому называть себя «суфием» ошибочно. Те, кто это делает, – не суфии. Те, кто не делает этого, могут быть, а могут и не быть суфиями.

Члены самоорганизованных групп, как и самозваные «искатели», известны как Дервиши («Бедные»); порой они объединяются в обучающие группы и искательские кружки, ожидая, когда их примут в регулярную суфийскую школу. В некоторых случаях таким студенческим организациям не удается добиться признания Школы, и они продолжают свое существование в виде «дилетантской» школы, иногда в течение целых веков, будучи на самом деле культами или развлекательными организациями. Широкие массы могут и не подозревать об этом, поскольку знакомы только с деятельностью, которая относится к Первому Уровню. Подобные организации даже считаются суфийскими, и ученые, и другие люди, систематически изучают их, ошибочно полагая, что они представляют часть «Суфийского феномена».

Эти группировки обычно легко узнать, потому что они любят присваивать себе эмоционально заряженные титулы, имеют весьма театральные представления об истине и о просветлении, привязаны к символам и внешним аспектам, а также их возбуждает принадлежность к группе. Во всех этих отношениях они представляют собой полную противоположность сбалансированным и эффективным суфийским группам.

Правда, дервишская группа или отдельные индивидуумы могут быть с пользой присоединены к школе, но, как правило, такая многофункциональная организация, как школа, нужна для того, чтобы отравлять удовольствие своим членам, поэтому вероятность этого сценария не очень велика. Руми очень откровенно говорит об этом: «Пусть эти ослы пасутся на своем пастбище – не станем им мешать».

Методы суфийского обучения

Бенджамин Эллис Фоурд

Современные исследования и интерес к традиционным системам жизни и обучению создали климат, немало способствующий исследованию того, что веками сохранялось суфиями – организацией людей, обычно называемых «исламскими мистиками», чье учение, по мнению их самих, а то и большинства, если не всех их комментаторов, исходит из далекой древности, предшествующей появлению исторических записей. Материалы о суфиях содержатся в книгах, написанных их исследователями, а также в записках путешественников и жителей Ближнего Востока (где в основном и жили суфии), что составляет период около 1200 лет, в течение которого эти люди и были известны под именем СУФИИ.

Упомянутые материалы настолько разнообразны и столь многих приводят в замешательство, что так и не удалось, собрав все доступное и предположительно достоверное из этих материалов, рационально объяснить, чем же занимаются суфии, почему они чем-то занимаются, и каким образом они это делают, несмотря на то, что в этом направлении предпринимались упорнейшие попытки. Дело даже не в том, что материалов слишком мало, а в том, что их как раз чересчур много. Как сказал один комментатор: «Если бы до нас дошло мало сведений о суфиях, нам удалось бы создать правдоподобную «реконструкцию» их идей и практик, которая пусть и не была бы точной, но, по крайней мере, удовлетворяла бы нашей потребности в порядке и склонности выносить «окончательный вердикт». Однако, мы не в состоянии сделать этого из-за крайнего обилия суфийских материалов».

Опустив эту печальную оценку наших профессиональных методов изучения, мы без особого труда придем к очевидному выводу, что все-таки есть возможность разумно объяснить такие сложные феномены, как различные виды суфийской деятельности, если поискать информацию и разъяснения у самих суфиев.

Именно таким подходом, насколько позволяли его человеческие возможности, и пользовался автор этой статьи, что привело к открытию, грубо говоря, двух способов исследования суфийских проявлений и, как знать, возможно и многих других феноменов:

1. с позиции фиксированных предположений, которые исследователь привносит в свое исследование;

2. в соответствии с тем, что говорят о своей деятельности сами суфии.

В этой статье собраны интерпретации того, кто такие суфии и что такое суфизм, появившиеся в результате неустанных путешествий автора и вопросов, которые он задавал самим суфиям, опираясь на материалы о них, почерпнутые из книг, написанных специалистами в этой области. Не будет преувеличением сказать, что сами суфии немало поражены скудностью информации и ментальной сухостью обычных исследователей.

Не вызывает сомнения, что момент первостепенной важности содержится в следующем вопросе (да и в ответе на него): «Для чего нужны суфии, почему они существуют, и что они пытаются осуществить?» К счастью, в этом вопросе среди суфиев, кажется, нет разногласий – какие бы мотивы, историю или цели им не приписывали специалисты.

Суфии, что подтверждается наиболее авторитетными из них, знают, как уничтожить преграды на пути восприятия человеческим существом его (или ее) происхождения, и с этой целью они размывают, как нечто не имеющее отношения к этому «путешествию», границы, которые разделяют жизнь человека на то, что было до рождения, на этап его земного существования, каким оно ему кажется, и на его посмертное существование.

Суфии утверждают, что человечество сотворено с определенной целью, что оно знало эту цель до того, как облачилось в нечто, именуемое человеческой личиной; память об этой цели стирается в момент рождения, а вспоминание этой цели начинает пробуждаться под воздействием соответствующих стимулов; затем, после физической смерти, человек продолжает свое существование, которое, в некотором смысле, претерпело изменения на стадии его земного пути. Хотя для современного человека такая формулировка может звучать как нечто из области научной фантастики, тем не менее, она была широко распространена и глубоко почитаема именно в такой форме столетия до того, как возник научно-фантастический жанр со всеми вытекающими из этого последствиями.

Суфии отрицают абсолютную реальность времени, пространства и физической формы.

Все это, говорят они, имеет относительную и локальную значимость. Абсолютность этого только кажущаяся.

Таковы суфийские утверждения. Ну, а что же относительно применения методов, способствующих (как они говорят) пробуждению «спящего»?

Суфийский ответ настолько драматически отличается от остальных религиозно-мистических концепций, что и не удивительно, почему некоторые люди категорически не в состоянии понять его. И все же, будучи однажды понятым, он вовсе не кажется чем-то несовместимым с первоначальным суфийским тезисом. Коротко говоря, они утверждают, что когда знание взаимосвязанности прошлого, настоящего и будущего испытано суфийским мастером, он обретает способность разработать метод. Далее, методы эти не только нестандартны, но они должны быть таковыми. («Путей к истине столько же, сколько человеческих душ» – суфийская фраза).

Поэтому суфии смотрят на системы, которые со всеми людьми обращаются одинаково, как на механические и дегенеративные. При этом они не отрицают, что многие, предположительно суфийские организации, попадая в руки имитаторов, становятся упрощенными до такой степени, что теряют способность делать что-либо, кроме как автоматизировать своих последователей, что, по мнению суфиев, есть неизбежное следствие влияний самого фактора времени. Другими словами, наша потребность в порядке и поспешная склонность все организовывать приводит к тому, что мы в своем стремлении к сверхупрощению превращаем учение в идеологическую обработку, а осмысленную деятельность – в ритуал. Повернуть этот процесс вспять и восстановить гибкость весьма затруднительно как раз из-за человеческой потребности в порядке, которая, подобно другим устремлениям низкого уровня, настолько сильна в нас, что уродует свои жертвы, как прогрессирующее заболевание.

К решению своей задачи суфий подходит любым из возможных способов, на которые он способен.

В связи с этим, первое соображение опирается на следующий факт: как было замечено, люди, в основном, до такой степени склонны создавать себе привычки, что все, так или иначе представленное человеческому существу, будет превращено им в привычку. Выход из этого тупика состоит не в том, чтобы избавиться от привычек вообще, ведь многие привычки полезны, а в том, чтобы направить обучающегося к такой позиции, из которой он, сохраняя свои привычки, будет способен действовать помимо них. Современные суфии, объясняя этот принцип, используют аналогию с автоматическим устройством, которое по необходимости переходит в режим ручного управления, подчиняясь воле оператора.