Полная версия
Невменяемый дракон
А сам Лилламель провел своих гостей по озерной местности и вывел прямо к вспомогательному тоннелю, в котором и разместился весь отряд на временное жительство. Раньше здесь властвовал один из принцев, а теперь помещения были отданы почетной гостье, наследной принцессе Спегото вместе со свитой. По крайней мере, так цветисто выражались на каждом приеме или праздничном обеде.
Царь вьюдорашей не стал и дальше надоедать своим вниманием гостям, а распрощался до ужина, который и так скоро должен был состояться. А вся компания поспешила узнать последние новости. Ведь практически все члены отряда не сидели на одном месте, а самым интенсивным способом занимались сбором информации и розыском древних и таинственных раритетов. Практически каждый понимал, что со временем вьюдораши опомнятся, осознают должную цену каждому предмету и тогда начнут поднимать цену за любую безделушку до небесных высот. Да и правитель с сонмом управляющих вскоре наведет должный порядок. Это пока им не до этого. А вот потом, когда «великое переселение» завершится, определенные строгости обязательно будут введены в повседневные отношения с внешним миром. Практически уже сейчас Лилламель начал поговаривать о всенародном достоянии и о желании сохранить это достояние для своих далеких потомков. Именно поэтому каждый воин или исследователь старался подгрести или выменять все, что только удавалось. Даже своих телохранителей Бабу Смилги и Алехандро Шиловски командир отряда разослал с важными поручениями.
В данный момент возле жилищ постоянно находились лишь вестовые и вахтенные. Да еще профессор Шеслан Тулич. Именно он первым и встретил вернувшихся людей восклицанием:
– Ну и как там на поверхности? Наверняка гроза с плотным туманом?
– А вот и нет! – возразила ему Мирта. – Занваль сияет как на параде, и на небе ни единого облачка.
– Невероятно…
– Зато холод! У-ух! До костей пробирает.
Элизу Майве как всегда интересовало только одно:
– Наблюдатели возле «выхода» никакой весточки не присылали?
– Пока никаких. А значит, там у них все по плану.
Задал вопрос и Фелис Райне:
– Здесь все спокойно?
– Вполне. Хотя работы тоже хватало. – Шеслан Тулич махнул рукой себе за спину. – Только что окончил магическое бальзамирование наших погибших. Теперь их тела пять дней останутся нерушимыми.
Голос у наследной принцессы стал резким.
– Надеюсь, тело королевского лейб-медика тоже обработано должным образом?
– Конечно, ваше высочество. – Тон профессора стал сухим и официальным. – Как вы и приказали.
– Я хочу на него взглянуть.
– Пожалуйста. Все тела в той пристройке, и температура там самая оптимальна.
Наступило немного неловкое молчание, во время которого Элиза прошла к указанному помещению и вошла внутрь. При всей своей опытности и знании людей она до сих пор не могла поверить в то, что старый и добрейший граф Салив Паперре, отец ее последнего жениха, оказался убийцей и предателем. И полученные доказательства совместно с устными подтверждениями свидетелей довели принцессу вчера до неожиданной истерики. Именно поэтому впоследствии и было приказано доставить тело Паперре в Салию. Не возжелала наследница престола оставить вырастившего ее человека без последних почестей, тем более что тот перед своей смертью успел во всем признаться и чистосердечно раскаяться.
Но зато теперь открылась вся подноготная покушений на Кремона в королевском дворце, стало понятно отводящее внимание похищение древнего трактата, и многие другие странные и нелогические поступки.
В первую очередь стало объяснимо невероятное событие, когда асдижон Бриг Лазан согласился включить лейб-медика в состав экспедиции и выделить ему в телохранители нескольких егерей. Он давно подозревал графа во всех смертях и махинациях и именно поэтому предпочел иметь старика на виду постоянно, чем переживать потом за безопасность оставшейся в столице королевы. Ведь задумай граф совершить хоть малейшее преступление во время похода, ничего бы у него не получилось. У каждого егеря была однозначная команда: бить насмерть.
Вот только лейб-медик, который нянчил Элизу Майве с самого младенчества, так и не успел совершить задуманную им месть и убить молодого посланника из Энормии. Мало того, когда он оказался смертельно придавлен рухнувшим сводом в одной из пещер, то нашел в себе силы и время кратко пересказать историю своих преступлений откапывающим его воинам. Вернее, ему продлили жизнь с помощью магических сил. Из-под обвала, устроенного вьюдорашами, его вытащили еще живым, но не прошло и получаса, как старый граф умер, шепча постоянно только одну фразу:
– Умоляю Элизу меня простить! Умоляю…
Похоже, что принцесса его действительно простила. Да и у всех остальных по поводу старого придворного врача было двоякое чувство. Даже сам Невменяемый не знал, как относиться к явному преступнику. С одной стороны, можно было оправдать помутнение рассудка у отца, потерявшего единственного сына, но с другой стороны, было непонятно, что ему сделали совершенно невинные люди? Тот же плотник, дворцовый повар, декоратор и прочие служащие? Да и при чем здесь сам Кремон Невменяемый? Чем он конкретно вызвал гнев королевского лейб-медика?
Если судить по последним словам умирающего, то он знал о том, что лавина была подстроена. И решил во что бы то ни стало наказать виновников. А кто виновен? Правильно: именно тот, кто убрал конкурента-жениха с пути к сердцу принцессы. А кто появился на горизонте флиртующей роковой женщины, еще не успевшей снять траур? Невменяемый. Вот и стал он основным объектом страшной, «справедливой» мести. И в том, что ему не удалось в этом преуспеть, поражался больше всего Шеслан Тулич. Ведь как медик он прекрасно понимал всю массу возможностей, которые имеет любой врач, прикасающийся к телу своего пациента.
– Ведь он мог подстроить все, что угодно! Не верится, но мы вместе с ним брали у тебя кровь на анализы и проводили самые интимные обследования. А я ему так доверял! Кто бы мог подумать, что мой коллега – убийца.
А Такос Однорукий вообще высказался резко, по-военному:
– Если бы он убил Кремона, король бы нас казнил без всякой жалости. И поделом! Под собственным носом убийцу проворонили! Грош нам цена!
Разошедшегося товарища асдижон Лазан пытался успокоить незатейливой шуткой:
– Да вы оба еще просто слишком молоды. Вот когда поднаберетесь опыта с мое…
И только хмурый герцог Каррангаррский с явной неохотой признался:
– Любил я старого графа, любил. Было в нем нечто притягательное и душевное… А Элиза его еще больше любила. Именно поэтому, скорей всего, и на его сына любовь перенесла. Да вот, не сложилось у них в предначертании судеб. И что я теперь Дарине буду рассказывать? Ведь она в первую очередь с меня спросит. Он ведь и ее на своих руках нянчил, в детстве носик вытирал. По очереди со мной…
В вещах Салива Паперре были найдены самые компрометирующие его предметы и вещества. Маленький флакон с последней дозой эликсира Бегина асдижон Лазан и герцог Каррангаррский, как самые главные в отряде, решили просто уничтожить. Хоть и сделали это с непередаваемыми душевными муками, понимали, какое благо это средство может принести во имя справедливости. Но закон есть закон, и эликсир был уничтожен при многочисленных свидетелях.
Гораздо больший ажиотаж вызвала находка в вещах покойного преступника небольшой коробки с прозрачной, откидывающейся вверх крышкой. Умирающий Паперре вскользь и о ней признался, но знающий мелкие детали всего этого дела Шеслан Тулич и сам бы понял, что к чему. Потому что внутри коробки сиял один-единственный огонек, и как древний артефакт ни крутили, огонек всегда показывал лишь одно направление. То есть туда, где находился Кремон Невменяемый, потому что и эта коробка оказалась настроена на странный нарост в его желудке. А скорей всего, каждое такое устройство фиксировало все прижившиеся в телах разумных шарики на окружающей его местности. Именно поэтому окруженный в заваленных пещерах отряд и был уверен в невредимости своего командира и до последней минуты верил в спешащую к ним помощь. Заодно и теплилась надежда, что молодой герой спасет и принцессу из лап неприятеля.
Каково же было горе и отчаяние всех воинов и командиров, когда на восьмой день их блокады, после легкого землетрясения, огонек в коробке резко и навсегда погас. Мысли о смерти Невменяемого казалось навсегда поселились в их сознании. Хотя жить все равно следовало и духом они не пали. Бриг Лазан стал готовить все силы отряда для отчаянного прорыва из закупоренного обвалами пространства.
Тем более невероятная радость обрушилась на всех, когда через сутки из глухого, как проверялось ранее, прохода появился гордо идущий Эль-Митолан-вьюдораш. Над его головой сиял огромный светляк, а магически усиленный голос торжественно разнесся эхом по близлежащим пещерам. Прибывший представитель пригласил желанных гостей Большого мира на царский прием в их честь. Добавив, что ее высочество принцесса Элиза Майве просила своих подданных поторопиться. На дружный вопрос о Кремоне Невменяемом последовал сдержанный ответ о том, что «великий воин изволят отсыпаться после трудов праведных». Тогда как сама высокая гостья в данный момент занята «поиском надлежащих ее рангу нарядов». Мол, прежние во время путешествия «слегка поизносились».
Конечно, на этом эпизоде эпопея блокады так сразу не окончилась. Слишком невероятным могло показаться такое событие, а вернее – неожиданное приглашение. Все подозревающий герцог послал вначале двух добровольцев с несколькими вьюдорашами на разведку, тогда как прибывший посланник Эль-Митолан и его помощники остались под пристальным наблюдением егерей отряда. Сам же асдижон Лазан, усилившись дополнительной порцией магии, отправился сопровождать пару добровольцев отделенным сознанием.
Вернулся он в тело только через шесть часов и с восторженным придыханием передал личный приказ ее высочества спешить к ней. А также короткое сообщение, что узурпатор казнен и все вьюдораши согласны сотрудничать с королевством Спегото.
И вот только тогда весь отряд стал выходить к Великому Пути, вынося свое имущество и тела погибших товарищей. Именно при выходе и захватили с собой тело Салива Паперре, и настоял на этом именно герцог Каррангаррский, который предвидел реакцию на события как Элизы Майве, так и ее матери Дарины Второй.
Как бы там ни было, но разоблачение главного покусителя на жизнь Кремона Невменяемого являлось, пожалуй, единственной ложкой дегтя в бочке меда, славы и почестей, которая по праву должна была вылиться на победителей и открывателей целого подземного царства, новых разумных и Великого Пути. Да и за свою жизнь командиру теперь можно было не так опасаться.
Хотя как раз в этом вопросе все три телохранителя не давали Кремону расслабиться и на мгновение. Практически это они настояли, чтобы при нем постоянно находился хоть один из них. Причем в любой обстановке, вплоть до секретных переговоров с кем бы то ни было. Невменяемый сразу же этим воспользовался, оставив возле себя более милую в общении Мирту, а своих товарищей Алехандро и Бабу загрузив по самые уши важными обязанностями и срочными заданиями. И тем ничего не оставалось, как заниматься порученным делом. Тем более что каждый человек в эти дни был занят неимоверно.
Барон Тулич для себя дела находил сам. И больше всего его заинтересовал Круглый храм вьюдорашей. Он почему-то был совершенно убежден в том, что это именно воздействие магии странного сооружения и помогло Невменяемому избавиться от смертельно опасного нароста во внутренностях. А сам Кремон не спешил рассказать врачу обо всех косвенных «методах лечения» по той причине, что не имел права раскрывать тайну интимных отношений с принцессой. И если бы просто интимных. Ведь тогда пришлось бы поведать всю историю до конца, что делать Элиза категорически запретила. Да оно и понятно, хоть ты и наследница престола, но избежать участи «подопытного кролика» ей бы вряд ли удалось.
В данный момент профессор медицины интенсивно обследовал работу круглого храма и использовал для этого каждую свободную минуту.
– Если все здоровы, то я удаляюсь на свое рабочее место. В случае мигрени, вы знаете, где меня искать.
– Отыскали хоть несколько храмовых жрецов? – почти безразлично поинтересовался Кремон.
– К сожалению, – посетовал Шеслан Тулич. – Недавно ко мне привели сюда лишь одного молодого вьюдораша, который только недавно прошел посвящение и почти ничего в устройстве древнего сооружения не понимает. По его словам, всей «кухней храма» заведовал некий Одноухий и четверо его помощников. Но все пятеро тоже пали от руки Смерчегроха.
– Ой! – в веселом ужасе округлила Мирта свои глазища. – Мне кажется, я с первого раза могу угадать, кого именно так нежно и ласково называют Смерчегрохом!
Невменяемый и сам прыснул смехом:
– Неужели они для меня такую кликуху придумали?
– Вполне логичное прозвище. Ведь все уверены, что ты можешь любого уничтожить грохочущим смерчем. А как народ назовет, так и войдешь в историю.
– Спасибо, не надо, – обиделся молодой колдун. – Как-то слишком вульгарно звучит. Но это дело поправимое. Вот поработаю здесь несколько месяцев, все и вернется на круги своя. Привыкнут к моему нормальному и человеческому имени. А вы, конечно, идите, но с тем храмом как можно осторожнее обращайтесь. Мне кажется, в нем загадок побольше будет, чем в великой Арке перехода.
Больше командовать было некем. Герцог Каррангаррский и принцесса Элиза Майве удалились в свои покои, и только Мирта, держа дистанцию в один метр, тенью следовала за командиром. Все остальные были заняты и загружены по самое не хочу. Поэтому и Невменяемый отправился к своим таинственным, ждущим раскрытия своих тайн, раритетам.
Явление владык народу
Хоть в недрах и не было природного освещения с небес, но все действия совершались в той же синхронности, что и на поверхности. Поэтому ранним утром все вокруг просыпалось, и жизнь в царстве вновь переходила в режим обеспокоенного муравейника.
Побеспокоили и Кремона, который так и не вздремнул за ночь. От огромного стола с находками его прямо-таки силой выволок в тоннель асдижон Лазан, который сам только что вернулся отделенным сознанием со стороны открываемого выхода.
– Слушай, – возмущался Бриг, – это на тебя не похоже: сидеть целыми сутками без движения. Окаменеешь!
Невменяемый обеими ладонями взлохматил у себя на голове шевелюру, потом интенсивно потер щеки и только после этого стал отвечать:
– Зато извилины в мозгу не застаиваются. – Но все-таки повел своими мощными плечами и потянулся. – Хотя часик интенсивной разминки – не помешает.
– Вот и я о том же! Тем более что пройти сквозь породы осталось совсем чуть-чуть и торжественный «выход в свет» состоится на полтора, а то и два часа раньше, чем планировалось. То есть если мы поспешим, то обедать будем уже в Салии.
– Рад за вас…
– Да в том-то все и дело, что вряд ли тебе удастся здесь отсидеться в затворничестве. Практически все воины до единого настаивают на твоем присутствии при «выходе». Сейчас сюда уже спешит принцесса, герцог и сам Лилламель. Они уже будут одеты и не намерены даже слушать твои бессмысленные отговорки.
– Но ведь мне надо работать!
– Может, хватить талдычить о работе? – стал сердиться асдижон на своего друга. – Сколько можно? Одни сутки тебя не спасут! Заодно и косточки разомнешь. И самое главное: что же ты за командир, если лично не вернешь свой отряд пред светлы очи нашей королевы? Так поступать не принято ни в одном порядочном государстве.
– Для этого вполне хватит и тебя вместе с Фелисом Райне.
– Издеваешься? Или хочешь, чтобы нас заподозрили в твоей гибели? В общем: давай собирайся, выведешь отряд к столице, поздороваешься с королевой, сдашь ей лично в руки ненаглядную дочурку и сразу возвращаешься обратно.
– Ага! Знаю я эти ваши «поздороваешься»! Потом неделю с приемов и парадов не вырвешься.
– Да ты что, мне не веришь? Я ведь сам сразу же сюда вернусь вместе с царем. А он более одного дня бросать на самотек реорганизацию своего царства не намерен. Так что уже послезавтра вечером ты вновь вернешься к этим своим игрушкам.
– Так это уже и не сутки, а считай, что двое…
Невменяемый наморщил чело в тягостных сомнениях, но в этот момент на помощь асдижону привалила вся остальная тяжелая кавалерия. В коридоре оказалась одетой по-походному принцесса, посвежевший после отличного сна герцог Каррангаррский и обвешанный синими лентами его величество царь вьюдорашей Лилламель Первый. Все они чуть ли не хором и с возмущением набросились с упреками на Кремона Невменяемого и без обиняков обвинили в срыве наиважнейшего за последние тысячелетия мероприятия: «Единение вьюдорашей с остальными разумными».
– Мы и так на двести лет опоздали! – добил последним доводом Лилламель. – Хоть ты и сделал для царства больше всех, но история тебе не простит даже часовой задержки.
Заметив, с какой жалостью молодой колдун оборачивается на свое заваленное разными вещицами помещение, – царь добавил:
– Торжественно обещаю, что до твоего возвращения из этого жилища и пылинки не пропадет.
– Ну, если так…
И уже через десять минут вся процессия вьюдорашей и людей отправилась по древнему тоннелю на север. На этот раз использовали для передвижения самый скоростной, из имеющихся здесь, вид транспорта. В уже знакомые Кремону и Элизе по плену телеги были впряжены странные животные. Они отдаленно напоминали жутких шурпанов, но были раза в два выше, в полтора раза короче и с шестью более стройными, длинными лапами. Именно поэтому они тащили телеги легко, плавно и с довольно порядочной скоростью быстро бегущего человека. Расположившийся рядом с командиром Бабу сразу же дал исчерпывающее пояснение:
– Эти тягловые животные даже прежним царем редко использовались. Называются они ларпаны и питаются практически всем, что можно разжевать и проглотить. Но в основном пастухи их взращивали в нескольких пещерах, где произрастает губчатый и очень осклизлый на вид мох. Вывели эту породу когда-то очень давно от вида ядовитых шурпанов, но в данный момент в недрах их насчитывается всего лишь пятьдесят единиц. Зато ларпаны очень выносливые и через четыре часа, как я понял, мы должны быть на месте.
А сидящий с другой стороны Алехандро, который обследовал по заданию Кремона участок Пути, ведущий на запад, добавил:
– Но если удастся запустить в работу те тележки, которые я видел в Железном городе, то никакие ларпаны не понадобятся.
Невменяемый еще не успел перекинуться с баронетом Шиловски даже единым словом, поэтому дернулся от нетерпения:
– Да рассказывай быстрей! Неужели Железный город и в самом деле существует?
– Существует! У меня до сих пор перед глазами стоят эти комнаты на огромных колесах. Прежние цари тоннели залили еще давно и практически только легенды да старые сказки указывали на конкретное место. А когда сделали проход и вошли внутрь необъятной пещеры, то никто не мог долгое время высказаться внятно. Только мычали да руками размахивали. Но самое ужасное и обидное, что запустить все те огромные кареты Железного города вряд ли кто сумеет.
Кремону сразу припомнились величественные дороги из стальных полос в толщах Сорфитовых Долин и то, с какой ловкостью и лихостью маленькие таги управлялись с самодвижущими повозками. Поэтому он только уверенно выдохнул:
– Сумеют! И очень скоро! Ну а пока ты мне давай описывай все, что видел до малейших подробностей. Тем более что рассматривать нам по пути особо нечего: поселки вьюдораши убрали все до единого и наверняка отмечают свое великое переселение в Озерный край рыбными пиршествами.
– Кстати, – обернулась к ним сидящая впереди Мирта и раскрывая нечто наподобие плетеного баула. – Предлагаю позавтракать прямо в пути и выслушать доклад моего братца. Совместив, так сказать, приятное с полезным.
Мужчины сразу же рыкнули с удовольствием, ведь в предвыездной суматохе никто не успел подкрепиться. А командир в очередной раз похвалил свою телохранительницу:
– Что бы мы без тебя делали?
Четыре часа пролетели незаметно, и вот уже вереница повозок приблизилась к самому ярко освещенному месту в древнем тоннеле. И, пожалуй, никто из людей, кто этого действа еще раньше не видел, не пожалел о своем здесь присутствии. Им повезло лично наблюдать одно из самых больших чудес Мира Тройной Радуги. На их глазах пещерные матки под руководством Пастухов преобразовывали прочнейшие скальные породы в крупнозернистый песок темного цвета. Огромные туши животных достигали пятнадцати метров в длину и диаметр их круглых тел достигал двух метров. Хоть они и походили чем-то на червей, но сравнивать их с такими никчемными созданиями язык не поворачивался. Скорей они были ближе по своей сути к китам. Только те бороздили океанские просторы, а эти могли пронзать любые горные кряжи и скалистые массивы. Пещерные матки своими гигантскими мордами с присосками впивались в породу перед собой, та покрывалась трещинами, отламывалась кусочками и проваливалась во внутренности бездумных магических созданий. А потом из хвостовой части высыпался чуть влажный, но вполне удобный для уборки песок. Проворные вьюдораши грузили «отходы» лопатами на тачки и постоянным ручейком сваливали потом в две отрытые в глубину штольни. Видимо, под тоннелем хватало заранее обозначенных пустот, и те могли использоваться именно в таком случае.
Ошеломленным людям дали пояснение и об обратном действии пещерных маток. Для того чтобы закрыть любой проход или тоннель, им подносили песок или куски камней в обратном порядке и закидывали лопатами прямо в пасти. Но тогда из конечной части матки вытекала порода такой консистенции, словно расплавленная магма из жерла вулкана. Правда, температура ее было всего лишь чуть больше ста градусов. Через несколько дней порода застывала окончательно, и ни один эксперт не мог отличить структуру «пробки» от окружающего пространства. Именно поэтому долгие тысячелетия люди и не могли отыскать подземное царство.
Да и сам конечный участок Пути был заделан на глубину ста пятидесяти метров, и проникнуть отделенным сознанием сквозь такую толщу никому не удавалось. А если бы кто и решился на такое, то сохраняемая на прилегающем отрезке тоннеля мгла не дала бы рассмотреть суть и назначение слабо ощущаемой пустоты.
Глядя на действия Пастухов, у большинства людей зародились вполне логические мысли. Ничего подобного раньше в мире не было, и никакая ранее известная магия не в силах была так преобразовывать толщи планеты. А посему получалось, что вновь открытая разумная ветвь существ ни в коей мере не войдет в этот мир нищей попрошайкой и с новой, экономической силой придется считаться всем без исключения.
А в будущем, если вьюдораши сохранят за собой монополию выпаса и разведения пещерных маток, то только прокладка новых тоннелей сделает их царство одним из самых богатых в мире. Посему королевству Спегото просто невероятно повезло захватить лидерство в переговорах и застолбить за собой самые дружественные и взаимовыгодные отношения. Практически уже сейчас, прямо на ходу, герцог Каррангаррский набрасывал костяк основных договоров, которые он вместе с Дариной Второй попытается подсунуть царю вьюдорашей после торжественных приемов.
Конечно, все в нетерпении ожидали самого главного события последних часов: появления первого отверстия в большой мир. И вот одна из пещерных маток весьма странно задрожала, а затем быстро подалась назад из переплетения своих товарок. Через минуту Пастухи касаниями своих лапок успокоили животное, и она, свернувшись гигантским бубликом, развернулась, и поползла в сторону штолен. А там, где она находилась раньше, появилось светлое пятнышко. Вскоре это пятнышко увеличилось до метра в диаметре, а потом и до трех, и вот тогда уже всех маток их опекуны и поводыри стали отзывать назад. Оставалось только удивляться, как такие извивающиеся бубликами монстры не затаптывали насмерть маленьких, по сравнению с ними, вьюдорашей.
Но вот все матки вытянулись в своем движении вдоль одной стенки древнего тоннеля, а первые егери под предводительством асдижона проскользнули к образовавшемуся выходу. И тут же с той стороны послышались радостные крики узнаваний и приветствий. Еще через минуту выяснилось, что посланные ранее окольным путем Эль-Митоланы спешили изо всех сил и таки выбрались на поверхность раньше всего остального отряда. Буквально час назад они вырвались в тоннель вместе с бойцами дальнего дозора, оставленными в засаде возле пролома, и донесли томящимся в ожидании посыльным радостную весть. Тут же было отправлено сообщение в столицу, а к «пробке» поспешили все, кто находился в самом тоннеле и возле Утерянного Пути в радиусе одного километра. Напряженное ожидание того стоило, на их глазах свершилось очередное чудо: монолитная глыба раскрошилась, а потом и вообще украсилась странной дырой, в которой виднелась жуткая пасть. Потом отверстие увеличилось, и перед встречающими появилась счастливая физиономия асдижона Лазана.