Святые места Забайкалья. Краткая история Забайкалья

Шаманы бывают обоих полов. Их призывают по большей части к больным и преследуемым несчастиями. В таком случае приглашенный шаман предварительно берет прут, к которому привязывают несколько волосков из конской гривы, и начинает над больным читать на неизвестном языке; потом, обняв его, сообщается с духом, о котором думают, что мучит больного. Дух сей объявляет ему, откуда он и чем заслужил большой гнев его и что он решился непременно умертвить его; но, склоняясь на просьбу родственников и самого больного, требует, только на жертву животное такой-то шерсти и с такими-то приметами. Когда корова или лошадь, требуемая духом, будет отыскана и приведена, тогда шаман надевает на себя полное свое платье и начинает шаманить.

Платье шаманское не походит на обыкновенную якутскую одежду, да и сам шаман для отличия от простых смертных не стрижет волос, а расчесывая их на две стороны, заплетает косу. При шаманстве он их для эффекта распускает. Шаманское платье есть короткий кожаный полуфабрикат, у которого зад длиннее переда, как у мундира. По краям обшивается он длинными, до земли простирающимися кистями. Вдоль по спине в пять рядов нашиваются различные железные побрякушки; посреди спины лежит большой железный круг, который называют солнцем. Кафтан сей не сходится пола с полою, а завязывается ремешками.

Его надевают на голое тело, а чтоб передняя часть тела была закрыта, надевают передник, который оканчивается выше колен. На переднике бывают нашиты два железных круга, изображающие груди; внизу увешивается он различными железными фигурами и кончается такими же кистями, как и кафтан. На рукава нашиваются также побрякушки и фигуры, что все вместе производит при шаманстве неприятный шум. В левую руку берет шаман бубен, а в правой держит лопатку, оклеенную шкурою, которою и бьет по бубну.

Шаман, переселивши в себя из больного демона, обращается к животному, на жертву назначенному, рассматривает оное, и если найдет не с теми признаками, как требовал дух, то отвергает оное, а требует другое. Если животное окажется с надлежащими признаками, то, схвативши оное поперек, кричит неизвестные слова; сжатая скотина мечется во все стороны и ревет, а сие и уверяет якутов, что дух в нее входит из шамана. Назавтра отводят животное на место, назначенное для жертвоприношения, и убивают. Кожу с головою весят на столбах, а мясо, сварив, съедают. Не все, однако ж, едят такое мясо из омерзения, что оно заколдовано; даже и шаман гнушается иногда, сею пищею. Повесив шкуру на столбы, шаман опять начинает шаманить, и если больной в назначенный день выздоровеет, то шаман получает плату, которая свыше 5 рублей никогда не простирается; но если больному не делается легче, то шаманство и жертвы продолжаются. Если же он умрет, то шаман лишается платы.

Вообще все шаманство состоит в кривляньях, криках и грубом обмане, будто шаман колет себя ножом, что весьма приметно беспристрастному зрителю. Шаман мог бы лучше делать свои штуки, если бы умел. Иногда под одежду он прячет кишку, наполненную кровью; распоров ее ножом, шаман показывает текущую кровь зрителям, которые верят, что она течет из шаманского брюха. Иногда надевает он на брюхо несколько рядов бересты, куда, вонзив нож, ходит с ним по юрте, выдергивает его и опять вонзает в брюхо, испуская крики.

К сожалению, русские столько же верят шаману, сколько и якуты, и даже рассказывают, что шаман, отрезав себе голову. Кладет ее на пол; пошаманив же несколько минут без головы, ставит ее на шею – и голова тотчас прирастает. Надобно признаться, что операция шамана не стоит того, чтоб на нее смотреть. Тунгусские шаманы слывут за искуснейших. Трудно определить, откуда произошла вера в шаманов и давно ли распространилась между сибирскими инородцами.

Если якута в чем-нибудь уличают, а свидетелей нет, в таком случае виноватого призывают в юрту ко князцу, где на огне стоит уже топленое масло, а подле него медвежья голова. Обвиняемого ставят против огня на колена и велят ему говорить сии слова: «Если я свидетельствую ложно, то пусть масло сие пройдет во мне насквозь, и не буду иметь счастия в скоте, а медведь, чтоб так меня изгрыз, как я грызу его голову». Засим, посыпав на голову пеплу, уличаемый выпивает масло и до трех раз кусает медвежью голову. Сия клятва почиталась страшною, и виноватый никак не смел, приступить к ней, но теперь она вывелась из употребления. Вероятно, испытали ничтожность заклинания.

Кандидат исторических наук А.А.Горбовский в своей статье «Пророки? Прозорливцы?» отмечает:

«Озарение, прямое знание, инсайт – это состояния, пребывая в которых экстрасенс получает нужную информацию, как мы видели, мгновенно. При этом он оказывается способен включить сознание в это состояние, усилием воли, не прибегая к каким-то внешним искусственным средствам. Мир „измененных состояний сознания“. С целью достичь состояния, открывающего путь к прямому знанию, издавна прибегали к психологическим снадобьям и средствам. Такая практика известна среди ведунов Азии, Африки, Европы. Русские ведьмы хранят секрет такого состава…» [11].

Кандидат исторических наук Н. Ковальская в статье «Уроки шаманизма» рассказывает: «Долгое время о шаманизме было принято говорить насмешливо – иронично, как о средоточии невежества и суеверий. И для такого мнения как будто были основания. Ритуал шамана – камлание – пляски и пение род бубен до исступления сильно напоминал истерический припадок. Да и сами шаманы, судя по описаниям, были нервные, истеричные люди, близкие к состоянию измененного сознания и склонные к нервным и эпилептическим припадкам. Однако при более глубоком изучении выясняется, что шаманизм вырос из древней народной медицины. Но если древние целители – ведуны и знахари считали причиной болезни предмет, проникший в тело, то, по представлениям шаманов, болезнь – это вселение злого духа, которого нужно изгнать из тела больного, или похищение его души, которую нужно вернуть на место.

Для выполнения этой таинственной миссии, так называемые черные шаманы, приносили духам кровавые жертвы, умерщвляя скот. Под поздним влиянием черного шаманства возникло представление, что душа шамана путешествует к божествам, в чем ему помогают культы животных, наделенных сверхъестественными свойствами души. В Сибири, например, наиболее распространенным был культ медведя. Но, кроме черных, были и белые шаманы, общавшиеся с божествами земли, прилетавшими к ним в виде белых птиц – лебедей.

Белые шаманы в отличие от черных не впадали в экстаз, ограничиваясь пением и разговорами. Многие современные исследователи считают, что исторические корни белого шаманства уходят в глубь веков к древним индоиранским и индоевропейским верованиям. Существует даже мнение, что шаманство – ветвь буддизма» [12] (Не только буддизма, шаманизм можно считать изначальной, языческим вариантом любой религии – авт.).

Священными местами тунгусов является «обо» (святое место – авт.) определяемое шаманом, по указаниям которого выстраиваются небольшие пирамиды и конусы из камней, дерево – шаман, на которое навязываются ленточки материи, дарятся другие подарки, также почитаемы вершины гор, на которых обычно выполняет свою работу шаман. Примером этого может послужить «Белая гора» в поселке Багдарино.

О шаманах рассказывают легенды: «Амака же человек, только говорить не умеет,… зачем же человеку в такую шкуру наряжаться?

– Однако совсем просто. Давно это было. Тогда боги еще на земле жили. По всей тайге их чумы стояли. Когда боги на небо поднялись, чумы в горы превратились. А до этого земля ровная была. Вот тогда-то жил шаман Ама. Он лечил людей, прогонял злых духов. Охотники приносили шаману шкуры, мясо, рыбу. Много-много раз прилетали птицы вить гнезда и улетали. Приходили зимы и уходили. Состарился шаман, оброс волосами.

Страшный стал. Злой. Ушли от него жены. Долго плакал Ама, звал жен, но они других мужей нашли. Рассердился тогда шаман на людей и решил отомстить им. Ночью, когда из-за леса покажется луна и уснут все люди, выйдет он из-за чума, перевернется через голову, превратится в медведя, да такой сильный становится, одним ударом может спину сохатому сломать. Идет Ама по стойбищу, собаки на него не лают: человеком пахнет. Проберется он в чум, украдет девушку, унесет ее в лес, до смерти замучает.

Долго так продолжалось, много девушек погубил злой шаман. Охотники подкараулили его, убить хотели. Пустили стрелы, а они вспыхнули и сгорели как спички. Шаман колдовское слово от стрел знал. Испугались охотники: погубит всех девушек Ама, кто род человеческий продолжать будет. Без людей опустеет земля. Пошли тогда охотники к самому главному богу Тангари. Рассказали ему про свое горе. Тангари созвал всех богов, стал совещаться, как проучить злодея.

И вот, когда шаман превратился в зверя, боги отняли у него память и лишили языка. Пошел Ама в лес и забыл, зачем так вот он и бродит до сих пор. Приходит зима, холодно, в чум бы вернуться, да дорогу забыл. Тогда он делает берлогу, залезает в нее на всю зиму. Потому весной встает злой, на всех зверей кидается. А повстречает охотника, вспомнит, что он тоже человек, на задние лапы встает. Бросается на охотника. И зовут эвенки его Амака, или амикан. Это значит на языке нашего народа «старик», «дедушка»… [13]

Коновалов В. Ф. – доктор медицинских наук, научный сотрудник института биофизики АН СССР. Как бы отвечая на озвученную легенду, приводит свой пример: «Некоторые исследователи идут еще дальше, допуская возможность проникновения человеческой души даже в зверя. Вот какой случай произошел на одном из сеансов, проводимых Валерием Авдеевым (Природа и человек – 1989 – №2). Внушая зрителям, пожелавшим участвовать в эксперименте, регрессию времени, когда каждый из них должен начать жить прошлой жизнью и не обязательно своей, артист сказал: «А сейчас 5222 год до нашей эры. Что происходит с вами?»

К удивлению переполненного зала один из испытуемых, солидный мужчина лет сорока, в строгом черном костюме, при галстуке, неожиданно встал на четвереньки, запрокинул голову вверх и… Что бы вы думали? Завыл по-волчьи. Да так громко и естественно, что у многих наблюдавших эту сцену мурашки побежали по коже.

Как объяснить этот случай? Что душа человека действительно вселилась в тело волка, жившего в 5222 году до новой эры?

На все эти и им подобные вопросы наука, конечно же, не в состоянии пока дать убедительных ответов. Но определенные предположения, тем не менее, высказать можно. Вот, в частности, как объясняет случай, происшедший на сеансе Валерия Авдеева, доктор медицинских наук Л. П. Гримак, специалист по гипнозу и резервным возможностям человеческой психики. Ученый считает, что в данном случае проявился, по-видимому, хотя и в усеченном виде, эффект реинкарнации. Что же это такое? Согласно философско – религиозным учениям мудрецов Востока, душа человека после смерти продолжает жить своей жизнью до тех пор, пока не найдет себе новое убежище во вновь порождаемом организме.

И неважно, каким он будет, животным или человеком. Вот так, дескать, можно объяснить завывания по-волчьи в позе на четвереньках солидного мужчины, который, подвергшись регрессии возраста, начал вспоминать некоторые моменты из своего далекого прошлого. Но не будем окончательно утверждать, что так оно и есть. Это одно из многих объяснений чрезвычайно сложных и не совсем еще понятных проявлений неосознаваемой сферы высшей нервной деятельности» [14].

Здесь необходимо внести некоторое суждение, связанное с тем обстоятельством, что описываемые учеными случаи не могут, что-либо доказывать. Гипотеза регрессии является только предположением, а эффекты реинкарнации, так же не доказанные, известны науке со времен Пифагора, исповедующего, по слухам, религию метемпсихоза. Сеансы, проводимые психотерапевтом Анатолием Кашпировским, показали, что внушаемому человеку можно внушить, что угодно. Поэтому описанные учеными сеансы проводимые Валерием Авдеевым, можно считать обычным трюком.

Хотя отождествление в шаманизме всех природных объектов в образах людей, создали определенные сказания, которые передаются в виде народного эпоса и фольклора. Одна из таких легенд записана Н. Кузаковым:

«Говорят, это было тогда, когда деревья кустарниками были, реки ручейками, а озера лужицами. Вот то-то далекое время и родился степной богатырь Онон. И решил он посмотреть белый свет. Заседлал коня и отправился в дальнюю дорогу. Много лет колесил по югу Забайкалья, наслаждался своей молодостью и удалью.

Однажды прилег он отдохнуть в тени сосен степного Цасучейского бора. И приснилась ему девушка, да такой красоты, какой и в сказках не бывает. Открыл юноша глаза, а перед ним всадница в богатом наряде. Крылатый конь под ней так и пляшет.

– как тебя звать, вольная девушка? – спросил юноша.

– Борзянка, – ответила девушка.

– Не с тобой ли я сейчас встречался в лесной прохладе? Не ты ли мне дарила горячие поцелуи? Не ты ли мне шептала слова нежные?

– Нет, – ответила девушка, – то была моя сестра, Ингода синеглазая.

– А где живет она? Далек ли путь до нее?

– Живет она в горах, среди гольцов снежных. А дорогу к ней стерегут шаманы свирепые, и всякому, кто захочет увидеть ее, придают смерти лютой.

Натянул Онон тетиву крепкую из жил яка, пустил на Север стрелу, стрелу богатырскую, и быстрее ветра помчался за ней. Трудным был путь юноши. Злые шаманы поили его пьяной водой, чтобы он сбился с дороги и не нашел девушку, в еду подсыпали порошки из сон-травы, чтобы уснул он и никогда не покидал степи. Но велика была любовь у степного богатыря Онона к юной горянке Ингоде. Прошел он через все испытания и однажды утром встретил ее у подножья лесного хребта. Обнялись они и с тех пор никогда уж больше не расставались.

Все победила любовь. Только перед сон-травой оказалась бессильной. Все лето резвятся на просторах Онон с Ингодой. Но наступают холода, землю присыпает пороша, и они засыпают крепким сном. Только благоухающий смолистый запах багульника побеждает колдовскую шаманскую силу. А сегодня багульник зацвел. И в эту ночь проснулся степной богатырь Онон. Забурлила в нем удаль молодая… [15].

В официальных документах населенная бурятами2 территория значилась, как: «Галтайское дацанство. Забайкальской области, ведомства хоринской степной думы, заключают в себе 26 улусов бурят, кочующих по р. р. Балее, Бора, Бряне, Налету, Хадонгоре и Шибирте. Бурят насчитывается до 15340 человек обоего пола, ламаистской (буддийской) веры. Местопребывания дацана – в Галтайском улусе. В последние годы, благодаря деятельности местной духовной миссии, большинство бурят приняли православие…

Мифические персонажи древних религий сохранились у бурят в форме Белого старца3. Многие буряты-шаманисты убеждены, что «православная церковь чествует Белого Старца, объединяя личность последнего со святителем Николаем Чудотворцем, с одним из самых популярных христианских святых [16]. Об этом же нам сообщают иркутские жители: «Буряты веруют в Николая Чудотворца, покровителя России – кажется, отличное уважение русских сему угоднику перешло и к бурятам. Они собираются 9-го мая в известные места, пьют, пляшут, поют, стреляют из луков в цель, скачут на лошадях и пр., и пр. Не заменил ли наш Николин день какой-нибудь их языческий весенний праздник?

Буряты входили в церковь, покупали свечи и с поклоном по-своему ставили их перед образом Николая Чудотворца…» [17].

Православие

Православная церковь в первую очередь представлена в Забайкалье святыми мощами небесного покровителя Забайкальской земли, – «пустынника Варлаама, основателя Иоанно – Предтеченского скита на границах Китайской Монголии, в Чикойских горах за Байкалом».

Вторым святым местом Православия можно назвать земельный участок на озере Иргень, где ранее располагался построенный казаками острог, куда ежегодно совершается крестный ход. В соответствии с исторической справкой 420 стрельцов, казаки во главе с воеводой Афанасием Пашковым, протопоп Аввакум с семьей были отправлены в Восточную Сибирь. Все кто дошел, прибыли на Иргень в октябре 1657 года. Воевода Пашков был человеком жестокого нрава.

Однажды он в качестве наказания заставил воинов за короткое время засолить 40 бочек карасевых язычков. За то, что они не успели это сделать, Пашков приказал их мучить и казнить. В день похорон произошло чудо: бочки сами наполнились карасевыми язычками и все поняли, что наказание воеводы было несправедливым. Пашков и сам напугался. Постепенно Иргень стала осваиваться, заселяться, строиться. Был возведен острог, построены амбары, избы, поставлены две церкви… [18].

Достоверность предания об иргенских православных мучениках подтверждается тем, что на Иргени была найдена древнейшая икона Знамения Божией Матери, на полях которой изображены святые Симеон, Христа ради юродивый, мученик Киприан и Иосиф Обручник. Икона могла принадлежать замученным казакам, носившим имена этих святых. Они, скорее всего, взяли ее с собой с родины, попросив заранее написать на ее полях своих святых ради помощи Божией. Так обычно поступали благочестивые воины, отправляясь в поход. Икона долгое время хранилась в кукинском Свято – Духовном храме. С ней, а также с чудотворными иконами Параскевы Пятницы, Святого Николая и другими совершался обычно крестный ход на Иргень.

Что касается четвертого имени – Василий, оно было открыто примерно в 1885 году чудесным образом. Жена купца Скобельцына из Благовещенска долгое время болела. Никто из врачей не мог излечить ее от болезни. Однажды во сне ей явился солдат, назвался Василием с Иргени и велел быстрее поправляться. Вскоре после этого больная выздоровела. Прежде никогда не слышавшая об Иргени, она узнала от людей, что это место находится в Забайкалье, и что оно почитается местными жителями как священное. Скобельцына побывала на Иргени и рассказала людям о своем сне. Так имя Василий было приобщено к другим известным именем пострадавших воинов.

Вторая святыня, привлекшая отовсюду на Иргень богомольцев, – это икона святой великомученицы Параскевы (Пятницы), способная, по преданию, исцелять всякие недуги, особенно женские, в том числе бесплодие. Она была найдена на Иргени в юрте у бурят, которые молились ей и почитали ее наряду со своими богами. До того, как икона оказалась у бурят, она, вероятно, принадлежала русским казакам. По другой версии, это богоявленная икона. Буряты нашли ее под Иргенью в ручье Рушмалей. Интересно, что по манере письма она отличается от всех известных забайкальских икон Параскевы (Пятницы) того же периода.

Сохранились сведения и о других выдающихся иргенских святынях – Быркинской иконе Спасителя, Троицко – Савской и Торгинской иконах Божией матери, Приморской иконе Святителя Николая Чудотворца. Дошли до наших дней многочисленные рассказы о чудесных знамениях, явленных на Иргени. Так, после пожара в старой церкви были найдены под сгоревшим полом гробы с останками замученных воинов, совершенно не тронутые огнем. Кроме того, на Иргени неоднократно видели чудесный свет в поле и возведенных здесь позже церквах.

Об одном из таких случаев рассказывал очевидец протоиерей отец Николай (Тяжелов): «Однажды в 9-ю пятницу, когда было на Иргени громадное стечение народа, ночью появился свет в церкви, под полом которой находились останки, по преданию замученных воинов. Явившийся свет с такою силою осветил церковь, что многие из богомольцев, расположившихся на ночлег, приписали это пожару внутри церкви. Когда же встревожившиеся паломники сбежались к церкви и вошли внутрь, в ней оказалось темно. Когда вышли из церкви опять увидели свет внутри. Ясно было, что это явление чудесное…». К счастью, миссионерская часовня сохранилась и доныне. Теперь оно охраняется государством как важный памятник истории Забайкалья, о мучениках Иргенских: Симеоне, Киприане, Иосифе, Василии… [19].

В большей степени это легенда, но о жестокости Афанасия Пашкова повествует очевидец и участник тех далеких событий протопоп Аввакум – первый поселенец Забайкальской каторги: «Да он же Афонасей, живучи в даурской земли, служивых государевых людей не отпущаючи на промысел, чем им, бедным, питаться, переморил больше пяти сот человек голодной смертию. А которые, не претерпев гладу, ходили промышлять нужные пищи, и он, Афонасей, их пытал, бил кнутьем, и ребра ломал и огнем жег…» [20].

Мнение субъективное, но верное, видимо без жестокости невозможно было в тех условиях заставить людей идти в неизвестный край. Так один из землепроходцев, сотник Владимир Атласов, построивший Верхне – Камчатск в 1695 г., за свою жестокость был убит казаками в 1711 г [21].

Тот же протопоп Аввакум, писал в своих «злоключениях» о своеобразной набожности казачьих атаманов и предводителей: «Той же Бекетов Петр, пришед в церковь, браня архиепископа и меня, и в той час из церкви пошед, взбесился, ко двору своему, идучи, и умре горькою смертию зле. И мы со владыкою приказали тело ево среди улицы собакам бросить, да ж гражданя оплачут согрешение его. А сами три дни прилежнее стужали божеству, да же в день века отпустится ему… Посеем приказ пришел: велено меня из Тобольска на Лену вести… А как приехал в Енисейский, другой указ пришел: велено в Дауры [22] вести – дватцать тысящ и больше будет от Москвы. И отдали меня Афонасью Пашкову в полк, – людей с ним было 6 сот человек: и грех ради моих суров человек: беспрестанно людей жжет, и мучит и бьет…» [23].

В нашем же случае, придерживаясь научной точки зрения, иргенские святые мученики появились, предположительно, не в результате жестокого обращения воеводы Афанасия Пашкова, потому что это противоречит логике, а описываемые протопопом события связаны с заготовкой рыбы, карася, леща, язя, о чем писал в своих трудах и протопоп Аввакум. С большей степенью вероятности, можно предположить, что святые мученики Иргенские – это жертвы выступления баунтовских тунгусов, когда: «В 1688 году баунтовскими тунгусами были убиты ясачные сборщики на Баунте и промышленные люди на Бамбуйке. Тогда же перебили казаков в Верхнеангарском остроге, а в кучидском острожке, построенном в 1662 г., освободили аманатов. В связи с этим ясачные сборщики за 1688 – 1680 г.г. не добрали ясак, «потому, что тунгусы живут в побегах…» [24].

Вот и вероятная причина, того, почему Афанасий Пашков не отпускал от себя казаков, опасаясь, что их всех перебьют, а «разорившие» ангарские остроги тунгусы не могли не знать о стоящем по соседству остроге – Иргенском, в котором и содержались заложники и родственники местных племенных управителей. О которых в свою очередь и упоминал протопоп Аввакум, участвующий во всех мероприятиях, происходящих при продвижении воеводы Пашкова к месту назначения. О трудностях перехода Иргенского переволока отрядом воеводы Афанасия Пашкова можно судить по аналогичному путешествию, произошедшему с участием того же мятежного протопопа несколько позже.

Первый поселенец Забайкальской каторги протопоп Аввакум, в своей жизни впоследствии, после освобождения из Нерчинска и обратного перехода в Москву, совершит еще одно подобное путешествие по 15 верстному Пезскому волоку, сосланный за свою раскольническую деятельность теперь уже в другое место, – основанный в 1499 г. московскими воеводами по указу Ивана III, – Пустозерск4 Современные исследователи преодолевали 15 верст Пезского волока в течении 19 дней. Это указывает на то обстоятельство, что и воевода Афанасий Пашков со своим отрядом так же преодолевал Иргенский волок довольно длительное время, расчищая путь от деревьев и изготавливая сотни катков по которым тащили лодки [25].

В процессе изучения вероисповедания местных народностей, описан случай, когда Тайша Хоринской орды, человек еще весьма молодых лет, задумал было принять христианскую веру. Но или намерения его были не совсем чисты, или постороннее влияние Верхнеудинской земской власти, бывшей тогда в руках неверующего Геденшторма, сбило его с истинного пути, только молодой тайша вместо принятия христианской веры переменил только свой костюм и образ жизни: надел фрак, одел своих жен в европейские платья, пустился в роскошь и мотовство и возбудил против себя общее негодование Хоринского рода. Буряты были близки к возмущению. Необходимость требовала дозволить им, избрать другого тайшу. Так и было сделано: новый тайша был избран и утвержден начальством. Но прежний жаловался, что ему воспрепятствовали в его христианских намерениях… [26]. Этот случай иллюстрирует и вышеозначенное событие, когда отобранную у бурят (возможно, крещеных) икону святой великомученицы Параскевы (Пятницы), через сотню лет объявили святыней, придумав соответствующую легенду… Религиям нужны чудеса, в то время как наука требует доказательств.

Старообрядчество

Важный, сложный и практически не изученный полностью вопрос, связанный с историей России во времена церковного раскола вызванного реформами патриарха Никона в 1651—1680-х годах. Не вникая в суть религиозных противоречий старой и новой традиции православной церкви, которая отличается двуперстием или троеперстием при крестном знамении.