Полная версия
Невыносимый
– Да. Первый мне прислали. Так я узнал о том, что у меня есть сын, – отвечает Орлов, вернув себе отстраненность.
– Быть того не может! – невольно срывается с моих губ недоверчивое.
Потому что не может!
Потому что никто не знает!
Никто!
Отец и тот узнал только сегодня. Да и не узнал бы, не сложись так обстоятельства. А уж кто-то чужой и подавно не мог.
Что за бред?
Как такое вообще могло произойти без моего на то ведома?
– Утверждаешь, что это не ты сделала? – мрачно уточняет Игнат.
– Сперва прислала тебе анализ, а теперь отнекиваюсь? Нет, конечно! Сам подумай, зачем мне это нужно? – привожу веский на мой взгляд аргумент.
Но только на мой.
– Я и не такие фортеля в этой жизни видел. Порой, куда изобретательней, – не верит мне снова Орлов.
О, вот в это я верю! С его-то образом жизни… К слову, о нем.
– Игнат, ты прости, конечно, но учитывая то, как ты живешь, ты последний кому бы я сообщила о ребенке, даже если бы у меня возникли серьезные проблемы, которые я бы сама не могла решить, – говорю как есть.
– Все так говорят.
– Да зачем мне ты, когда я могу к отцу обратиться за помощью в случае чего? И молчала пять лет, кстати, чтобы потом вдруг прислать тебе головоломку по почте? Смешно!
– Деньги всем нужны. И твой отец не Бог. Не приплетай его сюда.
– Мне! Мне не нужны твои кровавые деньги! – почти выплевываю эти слова. – Ни мне, ни моему сыну! Никогда не будут нужны!
Сперва выпаливаю, уже потом думаю о том, что тем самым, возможно, снова злю его. Но нет.
– И такое я тоже слышал. Неоднократно, – пожал плечами Орлов.
– Р-р, – уже бешусь откровенно на его твердолобость и упрямство, топая ногой. – Ты просто невыносимый мужчина, ты знаешь это?! И жутко меня сейчас бесишь! Просто невозможно быть таким упертым!
Последнее, к слову, вполне взаимно, оказывается.
В глазах Игната снова рождается тьма. Колючая. Глубокая. Бездонная. Мгновение, и он снова опасно близко. Склоняется надо мной, как неминуемое возмездие. И я невольно крепче цепляюсь за его запястье.
– На себя в зеркало орать будешь, – шепчет тихо-тихо, а на его губах расцветает злорадная ухмылка.
– На себя в зеркало я любоваться буду, – отвечаю ему в том же тоне, несмотря на внутреннюю напряженность. – Все, хватит, отвези меня домой уже, наконец, и я забуду хотя бы на ночь все это, как страшный сон, – отворачиваюсь от него, глядя на огни вдоль дороги.
Хотя, кому я это пытаюсь донести?
Он словно и не слышит.
Снова в каких-то своих мыслях пребывает, внимательно разглядывая меня. То ли реально вспомнить пытается, то ли…
– Завтра, на работу, к восьми. И юбку смени на менее тесную, чем сегодня, – выдает непонятно с какой стати.
И если связанные с изменением решения по поводу моего увольнения мотивы я еще могу понять, то вот остальное…
– Юбка тебе чем не угодила? – обалдеваю с его просьбы. – И у меня еще неделя отпуска, если ты не знал.
– Ты в компании год не отработала. И такой отпуск разрешается на усмотрение вышестоящего руководства. А я хочу, чтоб ты вышла на работу. И юбка твоя эта мне не понравилась. Неудобная она, – сообщает, как данность.
Мои нервы к концу дня однозначно сбоят, потому что я начинаю улыбаться, как дурочка. И остановить себя не получается. А еще представляю, как он пытается втиснуть себя в ту самую юбку. Иначе, с чего бы ему считать ее неудобной? Если только, чтоб самому поносить. О другом просто думать сейчас не могу.
– Хорошо, ладно, – сдаюсь, лишь бы поскорее избавиться от стоящего напротив.
Заодно вспоминаю о другой своей юбке, которая свободная и длиной в пол. А главное, она с запахом, так что на него точно налезет!
– Вот и договорились, – тоже улыбается Игнат.
Только улыбка у него нахальная.
– Как придешь на работу, ко мне зайди. Вспоминать тебя буду, – подмигивает и все-таки отступает.
Э-э…
В каком смысле?
Зачем вспоминать?
Не надо меня вспоминать!
Я не хочу!
Глава 5
Тая
Утро начинается слишком рано. Кажется, я только закрыла глаза, а уже приходится вставать. Вчера, когда, наконец, избавилась от Орлова, меня только хватило на то, чтобы покормить всех, помыть, выгулять Лаки, да самой сполоснуться. На звонок отца я отвечала уже в полубессознательном состоянии, но ругань его запомнила хорошо. А что я поделаю? Не драться же мне с Игнатом было? Еще забрал бы Максимку, и все, не факт, что отец тогда помог бы. О том и сообщила ему. По итогу сошлись на том, что ко мне приставят соглядатаев. До поры до времени. И удобного случая. Дальше – тьма тьмущая ровно до звонка будильника и облизывания лица со стороны Лаки.
– Фу, Лаки, что ты делаешь? – отворачиваюсь и отпихиваю от себя наглую морду.
Пес скулит и кладет ее на край постели, глядя на меня виноватым взором карих глаз. После вечерних омовений шерсть его приобрела серебристый цвет, присущий сибирским хаски. Подозреваю, один из родителей им и был. Только Лаки меньше в размерах с более узкой мордашкой, как у обычных дворняжек. Но все равно очень красивый.
– Ладно, прости, ты, наверное, в туалет хочешь, да?
Вчера перед сном он еще раз меня удивил, попросившись на улицу для своих нужд. Сейчас, похоже, тоже просится так.
Приходится вставать и одеваться. Мысленно ставлю себе зарубку, что будильник нужно перевести на десять минут назад. Чтоб пораньше просыпаться и не опаздывать потом никуда. Потому что к тому времени, как я сдаю Максимку в садик, до начала моего рабочего дня остается не больше двадцати минут, поэтому приходится заказывать такси, так что в офис я все же не опаздываю. А вот на ковер к начальству, как то просило вчера, идти сдаваться не спешу. Сперва захожу в свой отдел, оставить пальто и сумку, с удивлением отмечая там присутствие двоих парней и одной девушки. Новые сотрудники мне приветственно кивают, я – им, раздумывая над тем, когда Игнат успевает все делать. И все еще не спешу к нему идти.
Да, меня страшит его заявление о том, что он собирается меня вспоминать. Точнее, то, как он собирается это делать. И ничего приличного в моих мыслях по этому поводу нет. Честно, пытаюсь себя убедить в том, что это все лишь мои домыслы, и мужчина вполне вероятно имел в виду нечто иное, разговор там, к примеру… но дар убеждения в этот раз себя не оправдывает. Совсем никак.
В итоге, именно Агата, наблюдающая за моими метаниями по всему коридору рядом с ее приемной, решает мою дилемму. Просто берет и сдает меня Орлову по внутренней связи. Ничего не остается, как идти в его кабинет.
Будь сто раз проклят тот, кто меня так подставил!
И это еще один вопрос, на который я так и не нахожу до сих пор ответа. Просто потому что некому сдавать! Никто не знает! Если только этот кто-то из тех, кто присутствовал в день нашего знакомства в клубе и мог видеть меня в обществе Игната, а потом с Максом. Но кто?
Конечно, проще всего выяснить, разузнав, кто тогда арендовал вип-кабинки, а от них уже пройтись по гостям, но это тоже самое, что искать иголку в стоге сена. Пять лет прошло, всех и не упомнишь. И не факт, что у руководства клуба сохранились нужные записи. С другой стороны, папа и его служащие и не такое накопать способны. Решено: сегодня же попрошу его поработать в этом направлении. Заодно расскажу про все остальное. А пока пора разобраться с другим, не менее важным делом. Что там мой личный травматолог придумал для меня этим утром?
На первый взгляд Игнат выглядит совершенно не настроенным для беседы, больше занятый изучением какого-то документа. Но…
– Так и будешь там статую изображать? – произносит, так и не отрываясь от своего основного занятия.
Хорошо бы, но смысл? Вот и прохожу к столу, настороженно поглядывая на него. Отмечаю ослабленный узел галстука, на этот раз черного цвета, слегка взъерошенные волосы и в целом уставший вид, несмотря на вроде как «свежую» одежду.
– Ты что, не спал?
Вопрос срывается с губ раньше, чем я над ним задумываюсь. Тут же кляну себя за несдержанность. Вот какая разница, спал он или нет? Никакой. Тогда зачем я этим интересуюсь? И похоже, не я одна задаюсь тем же вопросом, ведь Орлов одаривает меня удивленным взглядом и откладывает бумаги в сторону.
– Неважно, забудь, – тут же добавляю. – Сама не знаю, зачем спросила.
На его губах мелькает понимающая усмешка.
– Да, лишняя болтовня не по мне. Предпочитаю проводить время иначе.
В голове тут же мелькает тысяча и один вариант того, как он предпочитает проводить время на рабочем месте, только от работы там мало что фигурирует, вот и молчу. Мало ли. Вдруг я себе напридумывала всего и больше, а на деле все совсем не так? Да и сам про болтовню заикнулся.
– Юбка, смотрю, на этот раз что надо, – добавляет Игнат, оценивая мой наряд до щиколоток. – Снимай.
То есть правда собирается вспоминать меня через секс? И ждет, что я соглашусь? Да ни за что! Хватит с меня и одного раза с ним!
– Если она тебе так понравилась, могу подарить, но только отдельно от себя, – говорю, пятясь назад.
– Вчера мы с тобой совсем не так договаривались.
Да я вчера готова была на что угодно согласиться, только бы уже расстаться с ним!
К тому же:
– Ты сказал прийти, я пришла. Сказал надеть другую юбку, я надела. Все.
Все, да не все. У Игната на этот счет иное мнение.
– Я не только о том, что было вечером. Днем.
Перестаю пятиться. Призадумываюсь над его словами. Кручу в голове нашу дневную встречу и понимаю, что я ничего не понимаю. О чем он?
– Днем я уволилась. И ты, между прочим, сам подписал мое заявление, а потом отозвал, – выдаю встречное обвинение. – Никаких других уговоров точно не было между нами.
Раз я не помню, значит не было, все просто.
Ведь просто?
Вроде как.
На первый взгляд.
– А я вот помню. Там, где ты встаешь передо мной на колени и радуешь меня своим болтливым ртом, и разговоры тут совсем не причем, – слегка прищуривается, медлит немного, неспешно сканирует меня с ног до головы, а после теряет всяческий интерес, возвращаясь к своим бумагам. – К концу дня соберешь мне реестр всех действующих договоров, с обозначением срока действия, условиями пролонгации, фактами нарушения исполнения обязательств, а также условиями оплаты. И Эльвиру мне позови, – окончательно забывает о моем существовании.
Пока он говорит, мои эмоции меняют спектр от возмущения до какого-то незнакомого мне чувства, которое острыми иглами вонзается в мою грудь. Я отгоняю его от себя, но не мысли о том, зачем ему Эльвира. Которая уж точно не откажется встать перед ним на пресловутые колени.
Боже, я точно с ума схожу!
Пытаюсь переключиться на рабочий лад, но перед глазами все та же Эльвира. На все тех же коленях. Перед все тем же Игнатом.
Кажется, я ненавижу.
Их обоих.
Но Орлова больше.
Так бы и отхлестала его теми же документами, что он изучает.
Даже ненадолго представила, как бы это выглядело. Полегчало. Самую малость, но все же.
– Что-то еще хочешь мне сказать? Или твоя память улучшилась? А может у тебя есть свои предложения.
И снова я его бью в своих мыслях. Так реально легче.
– Других сотрудников из своего отдела привлечь к работе могу? – уточняю, а то вдруг у них там тоже выдана своя порция распоряжений от начальства, и тут я такая распрекрасная явлюсь и впрягу всех.
И не зря спрашиваю.
– У них своя работа.
– Что будет, если не успею закончить к концу дня все собрать?
Надо же знать мотивацию на дело.
– На увольнение даже не надейся. К тому же, сегодняшний день заканчивается через… – бросает мимолетный взгляд на часы, – пятнадцать часов и сорок семь минут. Если не будешь их тратить впустую, то, вполне вероятно, успеешь.
Подсчитываю и обалдеваю.
– А ничего, что у нас нормированный рабочий день, а мне еще сына нужно из садика забирать и вести на тренировку?
– У него разве дедушки нет? Бабушки? А если не справляешься с заботой о ребенке, значит твоя единоличная опека попадает под сомнение.
Не знаю, как меня не разрывает от всколыхнувшихся эмоций. Он ведь сам… сам забыл, не позвонил, как обещал, а я виновата? Тупая, конечно, мысль. Не о том я думать должна. Но все равно жутко бесит!
– Запоминать все лучше надо, глядишь, тогда бы и сомнений не возникало, – все же кидаю встречным обвинением и бегом покидаю его кабинет, не забыв от души хлопнуть дверью.
И никакую Эльвиру к нему не зову. Надо, сам пусть этим занимается.
Следующие пятнадцать минут я провожу в женском туалете, пытаясь взять под контроль разбуженные им так не к месту эмоции. И ругаю себя. Ведь уже второй раз ведусь на его подначки.
Вот кто? Кто ему мог сообщить? Зачем? Так прекрасно все шло, а теперь… черт знает что. Одно знаю точно – сына ему я не отдам. Ни за что. Не заслуживает. Пусть другого себе рожает, как хочет.
На этой ноте успокаиваюсь и иду работать. Да и не все так плохо оказывается по итогу. Ко мне приставляют Лизу, она и помогает с выданным мне заданием. Точнее, ее приставляют ко всему отделу, но я нагло эксплуатирую девушку лично для себя. Минус такой эксплуатации в том, что она всю дорогу поет дифирамбы Орлову, чем неимоверно раздражает, но я стараюсь игнорировать в себе это чувство. Отпускаю свою помощницу я лишь на обед, в то время как сама его пропускаю.
Черта с два Игнат меня сломает! Не позволю! Хочет весь реестр? Будет ему весь реестр! Пусть подавится!
И за сыном я все же в садик еду, когда приходит время. На тренировку тоже отвожу. И с Лаки успеваю погулять. Еще через полтора часа я еду забирать Макса с каратэ, попутно заказываю в офис еды, чтобы, когда вернусь туда с ребенком, тому было что поесть, пока я снова теряюсь в мире сотен других договоров. Немало трачусь по деньгам, но да ладно.
К тому времени, как заканчиваю, на часах светится приблизительно восемь вечера. Без двадцати. Макс за это время успевает изрисовать с десяток ненужных листов, доесть все, что я заказала для него, посмотреть мультики и поиграть в развивающие игры на планшете.
– Ну, как ты? – уточняю у него, падая рядышком на диван для отдыха в углу помещения и запускаю пальцы в его мягкие волосики.
– Хорошо. Ты закончила работу? – отвлекается он от очередного своего художественного шедевра в виде кривого Лаки.
– Да, малыш, – улыбаюсь, перебирая темные прядки. – Сейчас передохну и поедем домой. Можешь пока начинать собираться.
– Не домой, – доносится от двери.
Та, оказывается, давно открыта. На пороге – Игнат Орлов собственной персоной, сложив руки на груди, прислонившись плечом к косяку.
– Хотя, понятие «дом», оно в принципе весьма относительное, – добавляет задумчиво.
Не на меня смотрит, наблюдает за Максом, который при виде него широко и радостно улыбается. А после вовсе спрыгивает с дивана и подбегает к нему, крепко обнимая того за ноги. И пока я пытаюсь зафиксировать в сознании эту картину, так как такое вообще впервые происходит на моей памяти – сын раньше всегда сторонился даже хорошо знакомых людей, выдерживая дистанцию, – мой ребенок добивает уже иным.
– Я скучал по тебе.
Он – что?
Скучал?
По малознакомому человеку?
И ведь не играет. Вон как смотрит с ожиданием и надеждой на Игната снизу-вверх. Который, как мне кажется, выглядит еще более удивленным случившимся, чем я.
– Раз так, значит будем это исправлять, – улыбается он добродушно ребенку, склоняется к нему и продолжает на порядок тише: – Только сперва твою вредную маму уговорим, да?
Максимка тихонько хихикает в ответ.
– Она не вредная. Только чуточку, – показывает двумя пальчиками, насколько чуточку не вредная я.
– Еще какая вредная. И пугливая.
Вот теперь сын смотрит на Игната в откровенном сомнении.
– Вчера вон как за тебя испугалась, – поясняет Орлов.
– Это с ней бывает, да, – тяжело вздыхает мой ребенок.
– Ну, все, хватит! – не выдерживаю уже я, поднимаясь на ноги. – Максим, одевайся, – говорю строго и указываю на лежащую на краю дивана его одежду. – Нам еще с Лаки гулять.
Вот только меня никто не слушает. Оба продолжают болтать о своем. То есть обо мне.
– Еще и ругается, ко всему прочему. Надо что-то с ней делать, а то скоро совсем невыносимой станет.
Максим призадумывается, а потом радостно хлопает в ладоши:
– Я знаю, что надо делать! – и прежде чем Игнат успевает уточнить, что тот имеет в виду, продолжает: – Надо купить ей много-много мороженого с орешками и карамелью, – раскидывает руки в стороны. – Оно ей настроение повышает.
– А она не растолстеет? – сомневается Игнат. – Вдруг ее жених ее тогда бросит и замуж за него она не выйдет? Так и останется одна. С твоим папой.
Я только успеваю мысленно со всей обреченностью простонать, когда слышится гордое и уверенное:
– У мамы нет никакого жениха. Я – ее единственный мужчина!
– Не знаю, я, наверное, что-то перепутал, – напоказ беззаботно пожимает плечом Орлов. – Хорошо, если так.
А сам очень даже красноречиво смотрит исключительно на меня. С торжеством. Уверившийся в своей правоте. Тоже мне охотник за правдой.
Делаю вид, что мне вообще все равно. На его мнение – уж точно.
– Собирайся уже, единственный мужчина, – подталкивает ко мне ребенка.
Вот теперь тот возвращается ко мне и исполняет то, что я просила еще несколько минут назад.
Нормально вообще?
Снова посылаю Игнату выразительный взгляд, вкладывая в него всю свою злость.
Почему он просто не может исчезнуть из нашей жизни? Жил же до этого как-то без нас. Счастливо даже жил, я уверена. Дался ему этот тест ДНК. У него таких потеряшек, возможно, половина города. Шел бы их искать тоже тогда.
Пока думаю об этом, Максим успевает надеть на себя кофту, разуться, облечь ступни в шерстяные носки и просунуть ноги в комбинезон, дальше ему помогаю я. Сперва – с обувью, потом – со всем остальным.
– И мама не толстеет, – вспоминает он вдруг. – Соседка Даша говорит, что такие ведьмы, как мама, не толстеют.
– Ну, раз уж ты у нее единственный мужчина, то это уже не важно. Ты же не бросишь ее, если вдруг случится, что она вдруг все-таки растолстеет? – озадачивается Игнат. – Хотя ты прав, ведьмы – они такие…
– Ага, – кивает он довольно, запрокидывая голову, пока я застегиваю молнию до самого конца. – Они толстеют только когда беременеют.
Шапка, которую я только взяла, чтобы надеть на него, едва не выпадает из моих рук от такого заявления. На Игната я вовсе не смотрю.
– Парень, а ты уверен, что тебе четыре? – призадумывается над услышанным тот.
– Конечно, – не замечает мой мальчик подоплеки в сказанном. – Но я уже умею считать до десяти, и буквы знаю, и дни недели, и месяцы. Меня мама научила. А еще знаю, как делаются дети. И откуда они появляются. И вовсе не из животика, как мама рассказывала. В животике они только живут. Временно. Девять месяцев. Соседка Даша нам с Романом и другими ребятами все-все рассказала!
Он все говорит, а я завязываю веревочки от шапки под его подбородком и мысленно душу ими эту… Дашу, которую, порой, действительно проще убить, чем вовремя заткнуть. Поэтому на домашней детской площадке мы гуляем очень редко. Но метко, да.
– Да ты что? – «поражается» очередному откровению Игнат и берет ребенка за руку, когда я заканчиваю с шапкой. – Ну-ка, пойдем-ка, расскажешь мне тоже, – ведет за собой. – А то я вот не особо в курсе, как, например, ты появился. И, кстати, не девять месяцев, а сорок недель. Если как положено. А это…
Дальше их голоса стихают. А я все сижу. Почему-то и мысли не возникает, что мужчина может увезти Макса куда-то без меня. Настоящая беспечность, если так подумать. Но я верю в это. В конце концов, если бы хотел просто забрать его себе, то сделал бы это еще вчера. Возможностей была куча. Да и пока одеваюсь, замечаю в окне знакомый автомобиль. Оба стоят возле него и снова о чем-то разговаривают.
Смотрю на них и поражаюсь. Нет, не тому, насколько они похожи внешне. Хотя это действительно бросается в глаза. Дело в ином. Жестах. Один в один. Тот же наклон головы. Манера держаться. Жестикуляция руками. Мимика, в конце концов. Все это выдает их родственную связь, как ничто иное. Разве такое возможно? Раньше я так не считала. Но что еще больше поражает во всей этой ситуации – поведение самого Максима. То, как быстро и легко он принял Игната и нашел с ним общий язык. Я, честно, ждала, что сын, как и всегда, будет против. Но нет. Возможно, потому, что мужчина не проявляет при нем мужского интереса ко мне. Или ему достаточно того, что я сама не принимаю Орлова, а значит волноваться не о чем. Не соперник. Или это все та же пресловутая связь отца и сына? Даже не знаю, радоваться мне этому, в таком случае, или наоборот. Хуже то, что в такие моменты я вижу не Игната Орлова – центр преступности нашего города, а Игната, спасшего меня от беды. И объединить их пока в одного человека не получается. Может будет проще, когда смогу это сделать? Но смогу ли? Вот в чем вопрос.
Глава 6
Игнат
Ночь выдается бессонной. Но продуктивной. Х*р его знает, с чего мне в голову шмаляет идея восстановления приобретенной компании, много возни с ней, но большую часть обозначенного времени я посвящаю именно этому. Других тоже нагружаю по полной. Утро – уже другое. В детском саду Максима медицинский кабинет есть в наличии, все остальное – вопрос элементарных деталей и некоторой суммы денег, вкупе с приглашенным специалистом. Результат должен быть готов этим вечером. И, когда мы собираемся ехать в медицинский центр за ним, девчонка из моего прошлого, которое я так и не вспомнил, пока не знает, за чем именно мы поедем. Дальнейший план последующих действий тоже давно и четко складывается в моей голове. В нескольких вариантах. В зависимости от обстоятельств. Я прокручиваю в своей голове каждый из них снова и снова, пока держу за руку мальчишку и веду его к своей машине, а он «учит» меня жизни:
– …и писает в нее, – заканчивает он воодушевленно объяснять, как происходит зачатие.
Я, честно, стараюсь не ржать. Но вполне остро задумываюсь о том, что к вопросу воспитания ребенка кое-кто мог бы подойти с куда большим энтузиазмом.
– Только не как обычно. А по-другому. Забыл, как это называется, – грустно вздыхает Макс.
Мы уже на стоянке, но усаживать его в салон я не спешу, хотя автомобиль давно прогрет и температура внутри позволяет. Останавливаюсь неподалеку от машины.
– Так, приятель. Давай мы вернемся к этой теме лет через десять? Тогда она тебе как раз очень актуальна будет, – предлагаю мальчишке. – Поверь, пока тебе лучше забыть об этом и сосредоточиться на роботах и конструкторе.
Он хмурится и надувает губы.
– Вот и мама так же говорит, – совсем сникает. – Но десять лет – это так долго, а мне уже сейчас это интересно!
– Да что там интересного? От девчонок одни проблемы, – противопоставляю ему.
– Это да, – соглашается ребенок с тяжким вздохом. – Они меня слюнявят вечно, – кривится. – Только Лера хорошая. Она не слюнявит. И не спорит со мной, во что играть будем.
Я в очередной раз поражаюсь уровню его развития, попутно размышляя о том, что при должном упорстве такой потенциал можно развить куда больше и сильнее.
– В тихом омуте черти водятся, – усмехаюсь на такое его заявление уже вслух. – Десять лет, – предупреждаю его, заодно напоминая. – И ни днем раньше.
– А потом можно будет?
На этот раз сдержать смех мне не удается.
– Можно, – сообщаю честно. – После того, как научишься использовать одну штуковину при этом.
– Какую?
– А вот через десять лет и узнаешь, – треплю его по макушке, прикрытой капюшоном.
Что за дебильный костюм?
Сразу видно, баба выбирала…
Родила бы себе дочь что ли тогда.
И…
Бл*дь, откуда такие мысли вообще берутся?
Ну, нах*р…
– Опять десять лет, – ворчит мальчишка, но тему не продолжает, переключается на другое. – А ты тоже с нами будешь через десять лет?
Вопрос ввинчивается в мой разум, подобно раскаленному пруту. Я не должен отвечать на этот вопрос. Даже для самого себя. До того момента, пока не открою заветный конверт.
– А ты бы как хотел? – интересуюсь встречно, опускаясь перед ребенком на корточки.
– Не знаю, – отвечает тот бесхитростно. – А ты на маме женишься?
– Сдается мне, твоя мать будет в ужасе от этой идеи, – отзываюсь искренне.
Но Макс уже хватается за нее. Ко всему прочему к нам подходит та, о ком идет речь. Ей и задает новый вопрос.
– Мам, а ты женишься на Игнате?
Девушка от такого заявления резко сбавляет шаг, а после и вовсе на месте замирает. Смотрит попеременно на нас обоих и явно пытается понять, насколько серьезно мальчишка спрашивает о таком. В голубых глазах при этом действительно отражается ужас.
– Нет, – говорит торопливо. – Женятся только мальчики, – сглаживает для сына свой поспешный ответ.