Реактивный идет по следу

– Не кощунствуйте матрос Хлызов – Вам никто не позволил издеваться над святынями. – рявкнул побагровевший подошедший старшина Шпак.

Встреча с НЛО как встреча в мавзолее

– А что мне оставалось делать – продолжал оправдываться Валька. – Как никак столкнулся с инопланетянами. Хотел сделать для родины как можно лучше. Меня такое волнение охватило. Такое же было когда первый раз в Мавзолей вошел. Или нет когда в пионеры принимали, галстук красный повязывали и даже более когда присягу на верность родине принимал. И даже можно сказать, что все это вместе. Вы себе не представляете какое охватило меня волнение. Руки, ноги и даже все тело и снаружи и внутри тряслось мелкой дрожью. И как назло никаких таблеток успокоительных не было. Даже более того был один посреди этого простора. Никого для поддержки. Если бы рядом были вы товарищ замполит или еще какой-нибудь коммунист. То вы бы наверняка наставили, посоветовали, рекомендовали. Никого. Совета спросить не у кого. Пришлось самому в таком состоянии сверчеловеческого возбуждения и транса принимать решение неосознанно. И что получилось. Может быть даже я то и не виноват. Все же это автоматически. Вы наверное помните во многих наших фильмах в трудную минуту советские люди всегда выпивали по стакану, чтобы придти в себя или показать как сильных волевых людей. Вспомните фильм о настоящем человеке. Даже фашисты поверили в силу советского человока, который без закуски подряд три стакана водки выпил или в одном фильме комиссар сразу залпом стакан спирта выпил, не морщась, и сразу же его авторитет и не только его но и всей нашей родной коммунистической партии был поднят на небывалую высоту. На меня же действует наша советская массовая пропаганда. Как вы знаете важнейшим является кино. Это же не то, что бы на Западе у капиталистов. Чуть что и сразу за таблетку или еще себе уколы какие-нибудь в жопу колют. Мы же простые советские люди – чуть что не так стакан или лучше два приняли и хорошо. Все неврозы и болезни как рукой сняло. Потом может быть у меня отец был пьяницей и зачинал меня в пьяном состоянии и это также могло отразиться на моем сознании. Но я все помню. Я же их видел вот так вот как вас перед собой. Даже одного ранил обрезком водопроводной трубы. Но конечно же жаль, что не справился. Не задержал. Это такая утрата для нашей родины. Конечно же после этого для успокоения и от расстройства я еще дополнительно принял. И так бы поступил на моем месте каждый советский человек. Горе то у нас всегда принято заливать водкой. А это же было действительно настоящее горе для меня как патриота своей родины. Упустить корабль НЛО. А так представляете что бы было, если бы я их поймал. Вы бы уже наверное были бы адмиралом товарищ капитан третьего ранга и служили бы наверняка уже в генеральном штабе в столице нашей родины Москве, а не в этом заполярном захолустье.

Владимир Ильич слушал не отрываясь и даже на какое-то время уставился мечтательно в какую-то неопределенную точку. Но через какой-то миг у него прошло это опьянение и он, отрезвело встряхнув головой, уставился в матроса.

– Прекратите разглагольствовать матрос Хлызов. Несете сплошную чепуху. Вас нужно лечить. Я постараюсь вас после отбытия наказания на гауптвахте отправить на лечение. Лечение у нас самое простое. Народным лекарем для вас станет ваш старшина.

– Товарищ старшина подготовьте комплекс лечебных процедур для матроса Хлызова после того как он вернется с гауптвахты.

– Это мы сделаем товарищ капитан третьего ранга. Трудовая лопатотерапия – самое эффективное лечение. Надо там за частью надо вырыть траншеи. Будет копать каждый день от столба до вечерней поверки. Пускай готовит полигон для своих друзей инопланетян. Может быть они увидят его и опять приземлятся. Помогут копать.

Оба старшина и замполит раскатисто засмеялись.

– Вот вы мне не верите – обиженно сказал Валька и напрасно. Доказательства в бутылке. Там в откупоренной была не водка, а жидкость от инопланетного корабля. Я еще когда стал ее собирать, то задумался куда, во что собирать. Ведь ничего под рукой не было. Не выливать же водку на землю. Я ее естественно внутрь. Ее же делали наши советские люди, народное достояние, а я ее на землю. Я не фашист. Она же настоящая из нашего советского хлеба сделана. Представляете если бы я вот так вот батон или каравай хлебный на землю бросил и растоптал. Так советские люди не поступают. Вполне возможно, что со мной произошедшее это влияние каких-нибудь видов опасных излучений.

– Оно и видно, что несет от вас до сих пор не только водкой и перегаром, а еще какими-то сложными химическими соединениями. Я вот на гражданке окончил химико-технологический институт, и то не могу разобраться чего это вы еще добавляли для крепости. Что видать мало показалось. Ранее я знаю для крепости на табаке наставляли, но правда потом по утру голова сильно болела. А что сейчас матрос Хлызов добавляют? – ехидно спросил замполит.

– Ну почему вы мне не верите по поводу инопланетного корабля, – взмолился Валька – Я же правду говорю.

– Что бы вы матрос Хлызов теперь не говорили вам теперь веры нет. Вы опозорили военно-морской флот и нашу часть. Теперь мы по всем показателям по боевой и политической подготовке из-за вас скатились на предпоследнее место.

– А кто на последнем месте? – спросил Карпуха.

– На последнем месте находится дисциплинарный батальон, в котором служат самые отпетые морские разгильдяи. Вон спросите у матроса Терентьева. Он за свои демократические высказывания там отсидел десять суток. Он вам подробно расскажет каково там служивым.

Валька вздохнул и понял, что пощады ему ждать не придеться и решил мужественно принять на себя все невзгоды предстоящих мучений.

Советы друзей в стране Советов

Завтрак окончился. Моряки выскакивали из столовой и готовились к утреннему построению для развода на работы. Старослужащие последнего срока службы хлопали Вальку по плечам, по спине и давали различные советы, о том, что нужно делать в таких случаях.

– Ни в коем случае не оправдываться.

– Больше расскаиваться.

– Все валить на странное стечение обстоятельств.

– Черт попутал.

– Такая погода.

– Плохое самочувствие.

– Слабая сила воли.

– Давай до бесконечности различные обещания и клятвы.

– Делай все это как можно искреннее. Желательно со слезинкой на глазах и с дрожью в голосе. Хорошо если удасться показать как трясутся руки от волнения и раскаивания. На колени падать не надо. Должна быть определенная рамка ограничений в раскаивании. Например, замполит может договориться о том, что неплохо было бы стать его личным информатором и информировать о всем, что происходит в команд. Какие речи ведут между собой моряки в свободное от службы время. Но тут не поддавайся, так многих ломают и потом со стукачами одна профессиональная болезнь приключается. Сотрясение мозга. Замполит чистосердечное раскаяние любит. Особенно, если этот момент наступает после проникновенной замполитовской речи. Таким образом политическое руководство части видит реально свое воздействие на внутрений мир простого матроса. Это правда не снижает количество суток отсидки и и прочих размеров предстоящего наказания, но дает какое-то успокоение для обоих противостоящих сторон. Так как замполит считая себя психоаналитиком чувствует, что ему удалось частично разбудить остатки не полностью пропитой и загубленной совести в матросе, как заблудшей душе. И он замполит берет на себя нелегкую роль Спасителя. У матроса с другой стороны возникает облегчение от того, что он в течении этой почти двух часовой беседы, стоя по стойке смирно перед замполитом, и чувствуя что сейчас обоссыться понимает, что выход только один – писать через свои собственные глаза и это раскаивающемуся матросу удается.

А вот он и фитиль

Утреннее построение началось.

Командир части, выслушав рапорт дежурного по части, прошелся вдоль стройных вытянувшихся рядов матросов и остановившись, напротив матроса Хлызова грозно с презрением посмотрел на него как смотрят обычно в советских фильмах про шпионов на различных врагов или в телепередаче "В мире животных" на огромного гада, ползущего по дереву.

Валька ужаснулся под немеркнувшим пристальным командирским взором и виновато опустил голову. Но почувствовал свое искреннее расскаяние, он стал преданно смотреть в глаза командира. Тот, бывалый флотский морской волк видал много таких на своем веку. Валька нечто прочитал в его взгляде и понял, что теперь то ему пощады не ждать. Он по своему свойству становился просто для обычных непьющих советских военных людей обыкновенным фашистом.

Командир вышел на середину строя и нагнувшись к уху старшины комнады что-то ему проговорил.

– Матрос Хлызов – скомандовал старшина своим зычным голосом. – выйти из строя.

Валька вздрогнул от неожиданности и сделав два шага вперед развернулся на месте и встал лицом к свои боевым товарищам.

– Вот видите! – раскатистым голосом крикнул командир.

Матрос Хлызов опозорил дважды!!!!

Он сделал паузу. И Валька ужаснулся тому, что он опозорил дважды и по всей видимости весь личный состав так понял слова командира и всю тяжесть содеянного своим товарищем.

Но командир продолжил:

– Краснознаменный северный флот. Мы ему доверили очень важное дело. Представлять наши вооруженные силы во время отпуска. А он все эти, данные ему для укрепления своей боеготовности силы и здоровья, дни потратил на беспробудное пьянство. Страна, надрываясь в жесткой бескомпромиссной классовой битве с миром капитала дает нам все необходимое для обеспечения боевой готовности. Многие советские люди там на гражданке надеются на нас, недоедают и не допивают. А что делает матрос Хлызов. Он пьет, отрывая таким образом часть продукции гражданского назначения от мирных граждан, так как ему пить не положено и его государство не учитывает в товарном производстве алкагольных напитков. Помимо того, что он опаздывает из отпуска и вдобавок является в воинскую часть в состоянии сильнейшего алкагольного опьянения. Кроме того нужно учитывать, что и наш империалистический враг также наверняка не дремлет и точит свои ракетно-ядерные клыки на нашу социалистическую родину. И таким образом и врагу становится известно, что матрос Хлызов, напившись основательно подорвал боеготовность и обороноспособность не только дважды Краснознаменного Северного флота, но также и всех наших доблестных вооруженных сил и в том числе и стран Варшавского договора. Поэтому данной мне свыше властью командира части, а также по согласованию с командиром дивизии, я приказываю подвергнуть матроса Хлызова аресту с содержанием на гауптвпахте строгого режима на пятнадцать суток.

– Служу Советскому Союзу! – набрав в грудь воздуха, выдохнул перегаром на своих товарищей Валька.

Строй в месте его стояния шумно воспринял этот приятный, для многих почти забытый аромат, и оторопело посмотрел на Вальку. Карпуха, подняв руку, покрутил у своего виска пальцем. Старшина команды показал исподтишка кулак. Валька понял, что сказал что-то не то. И поэтому добавил:

– Есть пятнадцать суток ареста.

– Всем разойтись. Вольно – скомандовал старшина.

А жизнь продолжается

Утренний смотр окончился.

Все военнослужащие разошлись по свои рабочим местам согласно боевого расписания.

В этой воинской части производился ремонт различной радиотехники, связанной с радиолокационным и иным радитехническим вооружением кораблей Северного военно-морского флота.

Матросы здесь служили в основном, окончившие радиотехнические училища или техникумы. Они производили ремонт и настройку. Также очень часто моряки выезжали в различные воинские части для ремонта радиолокационных станций на местах базирования. Служба была интересная.

Валька стоял на площадке для курения и, смоля папиросу, переговаривался с друзьями.

– Валька! Прощевай друг ситный – сказал Женька Цветков, обнимая друга. – мы сейчас с Карпухой убываем в Мурманск на ремонт навигационной станции.

Подошел капитан Михайлов, их непосредственный начальник цеха. Ему моряки присвоили кличку Ваня Дремучий. В общем это был хороший человек. Он не стремился делать из моряков тупых солдофонов и многие моряки его понимали. Особенно то что ему самому было трудно в этой части.

Это было связано с тем, что жизненная судьба любой личности обычно подвергается различным преобразованиям. По странному стечению обстоятельств Ваня Дремучий служил на отдаленной точке и был начальником радиолокационного поста. Но это были части, относящиеся к ракетным войскам. Каким то образом оказалась вакансия в этой радиотехнической части на место командира пожарного расчета. И на это место попал Ваня Дремучий. Он приехал в часть в серой солдатской шинели. И это было некоторым вызовом для флотской части. Особенно для офицерского состава. Но видать была у Вани лапа где-то наверху или ангел хранитель. Он появился как белая ворона. В этой части все ходили в морской черной форме и офицеры носили погоны с желтыми просветами. При этом даже среди разнообразия морских форм просветы на погонах имели свои очень важные предназначения и символику. И желтопогонники котировались намного выше, чем краснопогонники. Тем более серые шинели вообще не шли ни в какое сравнение с черными. Даже на ДМБ более богатенькие дембеля из партизан – солдат строительных отрядов, старались поднакопить деньжат и различными путями раздобыть флотские формы. Конечно было бы лучше появиться в своей деревне как матрос, увешанный значками отличий за дальние походы, отличников боевой и политической подготовки и также различий по классности специалистов и даже навесить самому себе пару другую лык. И конечно же в результате этого преобразования можно было бы смело констатировать, что все девушки в деревне будут наши. И это явление поддерживалось и раздувалось конечно неофициально, а как кулуарная корпоративная идеология военно-морской службы и распространялась не только среди нижних чинов срочной службы, но и среди офицерского состава.

И вот появился новый герой в серой солдатской шинели среди черных морских. Но Ваня был настоящий герой и в результате трудной и острейшей упорной борьбы он все таки не только вписался в эту часть, но также и сам в скором времени сменил серую шинель на черную. Потом и в конце концов стал носить капитанские погоны с желыми просветами. Но все равно капитан-лейтенатом его никто не называл и внутренне это его по всей видимости огорчало.

Но он виду не подавал и боролся. Хотя даже за глаза его многие в том числе и его же коллеги офицеры не особенно ценили как специалиста. Но он боролся и мог служить примером для выживаемости. В ходе упорной битвы за место под солнцем в данной воинской части он добился желаемого успеха и стал начальником одного из самых крупных и основных ремонтных цехов.

Всегда имеются некоторые особенности службы

Ценность ремонтного цеха по навигационной аппаратуре заключалась в том, что навигационные радиолокационные станции считались основным видом электронного вооружения на кораблях, особенно в мирное время. При ведении боевых операций нужно держать в боеготовности станции ракетной, артиллерийской и зенитной стрельбы и уметь поражать противника на больших расстояниях. Но в мирное время, если командир корабля посадит корабль на мель или столкнется в море с другим кораблем, то это может привести его в тюремную камеру или в разжалованные более низшие чины. Поэтому моряков, ремонтирующих такие станции часто баловали и всегда ценили. Нужно было также учитывать, что обычно посты РТС находились в командирских и боевых рубках и это также делало свой отпечаток на престиж данной специальности. Кроме того радиолокационные станции навигации стояли не только на военных кораблях. Они стояли на кораблях вспомогательного флота, плавбазах, различных катерах в том числе и командующего флотом. И таким образом – это был огромный сектор ремонтных работ. И главным здесь стал Капитан по кличке Ваня Дремучий.

– Цветков почему вы еще тут находитесь? Вам же нужно уезжать. Где Карпов? Опять где-то болтается.

– Он товарищ капитан пошел спирт на склад получать. Вы же сами ему вчера требование на получение выписывали – сказал Цветков.

– Давайте. Давайте и побыстрее. А то командир и так из-за этого типа на наш цех катит телегу. – он строго и непримиримо посмотрел на Хлызова – набрался грязи где-то и наш цех сразу стал самым плохим. Теперь всем придеться отвечать за это.

Подошел Карпов.

– Товарищ капитан нам спирт не дают на складе. Ссылаются на приказ командира. Но мы без спирта не поедем на ремонт. Прошлый раз вот так вот не дали. Мы приехали на крейсер. А там еще более круче. Волноводы настолько загрязнены что нужна фундаментальная работа по их прочистке. Тем более какие-то идиоты конструктора установили антенну радиолокационной станции около трубы. Вся копоть и прочее толстым слоем легли на антенну, на ее движущиеся части и самое главное каким-то образом влезли внутрь полого волновода. Вы же представляете длина волновода от верха мачты до трюма где стоит приемопередатчик составляет около пятнадцати метров. И все это нужно чистить. Не напильниками же или наждачной бумагой. Стенки волновода полированные. На заводе изготовителе советские люди делали, старались. Принимали какие то повышенные социалистические обязательства по укреплению обороноспособности. Думали как улучшить, как повысить качество. Делали все для повышения точности и дальности обзора, полировали внутренние поверхности, покрывали различными дорогостоящими антикорозийными и сверхпроводящими покрытиями, а тут экономят на спирте. Да знали бы они как ведутся профилактика и ремонтные работы с их разработками, они бы тут же притянули бы КГБ и народный контроль для наведения порядка. У них же в документах расписано сколько требуется спирта для ремонта. Чего жмотятся.

– Вот ты Карпов всегда так легко рассуждаешь. А как быть, если надо что-то пробить. Даже такое простое дело как приварить трубу или выточить деталь нужно расплачиваться. А чем? Где же мы деньги будем добывать. Только спиртом и можно рассчитаться. Да и потом не ты же один работаешь в цеху. Смотри сколько людей и нам офицерам нужно и сверхсрочникам и тем гражданским, которые у нас работают. Бочка то чай не бездонная. – возразил капитан.

– Да и на корабле то со спиртом всегда трудно, – согласился Карпов. – когда закрываем акт приемки-сдачи обычно служба РТС корабля всегда требует чтобы вписывали их спирт в акты списания со своей стороны. Но однако же не дают спирта. И мы остаемся с носом. Но если не подпишем акт списания, то они не подпишут акты приемки сдачи и таким образом мы попадаем в замкнутый круг. Я в таких условиях работать не могу. На ремонт не поеду. Лучше буду на камбузе рабочим вахты стоять и умирать от обжорства и обливаться потом около плиты, чем голодать на круглосуточном ремонте и мерзнуть на мачте, ремонтируя антенну. Вообще эти наши командировки подобны тому как посылать в атаку, а снарядов не давать. Опять как наших отцов с голыми руками на фашистские автоматы посылать.

– Не шуми Карпов. Я сейчас все улажу.

Капитан взял требования на выписанный спирт и резвым шагом побежал на второй этаж в кабинет командира.

– Чего это они так со спиртом стали обращаться-спросил Цветков. – раньше же этого не было.

– Да это все из-за этого козла молодого Сидорова из цеха гидроакустики. – сказал Карпов – Они поехали на ремонт и выписали пять литров спирта. А там на корабле во время ремонта напились и попались. Когда их привезли в часть, то замполит стал проводить расследование. Говорят он спросил: "Где же ты Сидоров взял водки и напился?" А тот, молодой, не долго думая возьми и ляпни: " Так с нашего склада выписали спирту. Было холодно при ремонте и поэтому выпили".Что можно сказать по этому поводу. Только по роже бить за это. Всех подвел.

– У идиот. Надо бы ему темную сделать – возмутился Хлызов. – Всех продал. Теперь уже наверняка нам спирта не видать как своих ушей.

– С ним уже его ребята из цеха разбирались. Видели небось как вся его рожа изувечена. Так всю часть подвел. Уж мог бы сказать что мол городские ремонтники на судоремонтном заводе угостили. Нет же такое ляпнуть.

Что то выявляется правдивое

– Валька – подбежал Генка Зубрилин – Давай твои растения, которые ты нашел у своего корабля НЛО. Вот я принес переносный дозиметр. Может радиактивность измерять.

Гена протянул большую трубу, которая соединялась шнуром с небольшим приборчиком, висевшим у него на груди. Валька вынул из кармана свои мятые листочки и их приставили к датчику.

Генка нажал на кнопку и аппарат непрерывно защелкал. Стрелка на дозиметре зашкалила и загорелась красная лампочка.

– Ну и дела! – воскликнул Зубрилин и, почти мгновенно выронив из руки исследуемый образец, отпрянул в сторону. – Да вы что мужики! Как буд-то после ядерного взрыва. Эта же доза радиоактивности бывает только наверное в эпицентре после взрыва атомной бомбы.

– Ты это привираешь – возразил Цветков. – мы бы уже все давно светились.

– Зубрила! – завопили из открывшейся рядом двери моряки – давай прибор обратно. Куда утащил. Сказал что на минуту. Мы же сейчас уезжаем. Итак все почти дозиметры сломанные.

– Вот мужики. Придеться прибор возвращать. – сказал Зубрилин и отнес прибор.

– Вот это да! – воскликнул Карпов – неужели так сифонят радиоактивностью корабли НЛО. Надо бы куда-нибудь доложить.

– Может быть прямо в политотдел флота. Мы же можем в партийные органы обращаться без всяких разрешений – предложил Михайленко – Я сейчас еду в штаб плакаты рисовать. Так что могу зайти и рассказать. У меня инструктор в политотделе знакомый.

– Попробуй, – высказался Валька-Но думаю, что все бесполезно. Если бы я не напился, то наверняка сейчас бы уже дело по крупному раскручивалось бы. Зачем я так напился?

– Да не вини ты себя. Так бы каждый из нас поступил. – высказался в поддержку Карпов.

– Конечно Валька. Я как подумаю и поставлю себя на твое место – высказался Цветков – так у меня жуткий леденящий душу озноб по коже идет. Я бы наверное в обморок упал.

Подошел капитан Михайлов.

– Товарищ капитан мы сейчас проверили тот предмет, который Хлызов подобрал у места посадки НЛО и оказывается он такой радиоактивный, что стрелка прибора зашкаливает и даже загорелась красная лампочка. Надо бы командиру доложить. Может быть Хлызов и прав. Тогда надо бы приказ об аресте отменить и провести тщательное расследование, – предложил Карпов.

– Вы не прикрывайте вашего дружка-пьяницу. Вы специально так прибор настроили, чтобы он показывал высокую радиоактивность. Знаем вас специалистов. Да и потом командир уже решил, и руководство информировано. Не будут же начальники менять свои приказы. Да и у нас текущих забот предостаточно. С одним вашим спиртом сейчас столько мороки. Только что бурю в кабинете командира выдержал. И что сейчас пойду и что скажу. Про НЛО. А вы про какие-то корабли НЛО мне голову морочите. Что для вас важнее спирт получить или каким – то мифическим НЛО заниматься. Вот Карпов из-за вашего товарища Сидорова возникли сложности по отпуску спирта и по всей видимости на длительное время. Спирт теперь будут отпускать только самым дисциплинированным и то в небольших количествах. Я убедительно доказывал и командир только ради вас как специалистов и то, что ремонт срочный вам выделил поллитра.

– Но этого же очень мало – возмутился Карпов. – Я же знаю, что эта посудина вся проржавела. Они где то ходили в Средиземке. Из-за этих тропических условий там все быстро приходит в негодность. Как вскроешь аппаратуру так все окислившееся и проржавевшее. После этого пашешь сутками, чтобы все это восстановить.

– Ладно, ладно! Не ворчи Карпов. Разбавите водой будет литр. Вам с Цветковым достаточно. На сутки то хватит. – похлопал капитан матроса по плечу – Давайте-ка побыстрее отсюда, а то сейчас командир будет проверять как идет работа. Увидит вас то всем нам не сдобровать.

Капитан открыл дверь и вошел в свой цех.

– Вот ведь какой наш очкомет. – сказал Валька.

– Ничего. Это он с виду такой. Зато хоть спирта пробил. – возразил Цветков – Вон в первом цеху так никому спирта не дали. Все озлобленные поехали на ремонты. А у них то станции стрельбы. Там еще большие волноводы и поточнее наших системы. Одни сельсины чего стоят.

– Да нам конечно же все таки с нашим капитаном Ваней Дремучим повезло. Он хоть и дубоват, но прост и всегда поможет, не злой. Не то что некоторые, которые все так и норовят мягко ступая влезать в душу, а потом пакостить. Вот тебе Валя-сказал Карпов и сунул в руки Хлызова стограммовый флакон – Это мы тебе отлили спиртяшки. Вечером в казарме о нас вспомнишь. Мы наверное на несколько суток уезжаем. А тебя к нашему приезду уже увезут. Так и не посидим. Видать не скоро встретимся.

Валя взял флакон и спрятал в кармане брюк. Ему стало тепло от этой простой заботы.