На выдохе сна

Нет, так легко Алексей сдаваться не собирался. Он резко развернулся и надавил на газ. Машина взревела и понеслась в пригород. Через несколько минут он уже въезжал в проселок, ведущий к его дому. Дом черной громадой высился в ночи, но уличные фонари вырисовывали уютные конусы на траве, в которых мельтешила весенненародившаяся мошкара. На заборе еле белела вывеска «ул. Болотная». Ворота отъехали с тихим шорохом, машина вкатилась во двор и остановилась.

Александра спала, а Алексей смотрел на нее и не мог придумать, что же сказать. Наконец, он решился.

– Саша, просыпайтесь, мы приехали.

– О! Уже? Извините, я так крепко заснула. Обещала развлекать вас в дороге и так подвела. Прошу покорно извинить.

Они вышли из машины.

– А где это мы?

Алексей смущенно переминался с ноги на ногу.

– Тут такое дело. Ну, в общем, закрыта ваша гостиница. Хотите – верьте, хотите – нет. На ремонте, судя по всему. А других в городе нет. По крайней мере, я не знаю. Да и ночь на дворе. Короче, не могу же я девушку на улице оставить. Прошу пожаловать ко мне домой. Буду искренне рад.

Алексей ожидал, что на лице Саши отразится возмущение, и уже готовился к неприятной сцене. Однако Александра смотрела на него с грустью и симпатией.

– Алексей… – начала она, помолчав немного.

– Нет-нет, Саша, пожалуйста. Я не хотел вас шокировать. Я правда от чистого сердца. Ну поверьте.

Алексей смешался и не знал, как продолжать. Однако слова Александры опять явились для него сюрпризом.

– Вы, наверное, думаете, – сказала она с улыбкой, – что я должна принять оскорбленный вид, ужаснуться неприличностью вашего предложения, сказать, что девушка не может ночевать в доме совершенно незнакомого мужчины?

– Ну-у, как-то примерно так, наверное.

– Вы удивитесь, Алексей, но условности не играют для меня такой важной роли, как для других людей. Кроме того, я нисколько не сомневаюсь в вашей порядочности и правдивости. Уже в первую секунду знакомства я поняла, что вы прекрасный, просто замечательный человек. Вы необыкновенно добры ко мне и очень тронули меня своим предложением. Я отказываюсь совсем по другой причине.

– Саша, послушайте…

– Нет, Алексей, это вы послушайте. Вы помните, что я сказала вам при встрече?

– Это про шлейф неприятностей?

– В самую точку. Ваше предложение неприемлемо для меня именно по этой причине. Дело в том, что я стараюсь как можно меньше касаться жизни других людей. Чтоб не нанести им вред.

– А какой вред вы можете мне нанести? Вы что, вор-домушник? Или киллер? Или это продолжение игры в «Я часть той силы, что вечно хочет зла…?»

Саша улыбнулась.

– Нет, что вы, во мне нет ни капли зла.

– Тогда в чем проблема?

– Видите ли, хотя зла во мне нет, оно очень часто цепляется ко мне.

– Вы украли магический кристалл таинственного племени, и теперь за вами по пятам идут злобные индейцы?

Александра грустно рассмеялась.

– Нет, индейцы не идут. Надеюсь.

– Тогда кто? Бандиты? Компетентные органы? Коллекторы? Судебные приставы? Пятая колонна? Зомби? Инопланетяне? Крысы-мутанты?

Саша только качала головой, улыбаясь.

– Извините, но если это и не черепашки-ниндзя, тогда все. Других вариантов у меня нет. Надеюсь, что другие варианты я смогу пережить. Давайте на этом поставим точку. Все. Я чертовски устал и хочу чаю. Пойдемте в дом.

Саша машинально посмотрела на дом, и Алексей уловил в ее взгляде каплю сомнения, борьбу с собой и желание уступить и поддаться. Однако еще через мгновение ее взгляд стал твердым, она развернулась и шагнула к калитке, которая была от них в пяти шагах.

– Да что же это такое?! Не будьте же вы дурой!

Не отдавая себе отчета в том, что он делает, Алексей рванул за девушкой и крепко ухватил ее за правую руку чуть выше локтя. Неожиданно Александра вскрикнула и зашипела:

– Рука! Больно! Отпустите!

В свете фонаря Алексей увидел, как ее побелевшее лицо исказила гримаса боли. Уронив рюкзак и обхватив себя за руку, Саша прислонилась к машине и, кажется, была близка к тому, чтобы потерять сознание.

«Так вот почему она не пользовалась правой рукой! Теперь все ясно!» Алексей сильно рассердился, но при этом почувствовал себя могучим и уверенным победителем немощного и недужного противника. Не говоря больше ни слова, он поднял рюкзак, обнял упирающуюся Александру за талию и потащил в дом. Видимо, признав победу за Алексеем, девушка больше не сопротивлялось. А может, у нее просто не было сил спорить и возражать. Она стояла, прислонившись к стене, и ждала, когда он откроет дверь.

Алексей включил свет, провел Сашу в гостиную и усадил на диван. В другой ситуации он бы обязательно провел экскурсию по дому и потребовал бы возгласов восхищения, на которые имеет право хозяин, вложивший немало сил, фантазии и денег в свое жилище. Но посмотрев на девушку, он понял, что в данный момент зерна падут на камень.

– Что у вас с рукой?

– Не беспокойтесь, – слабым голосом сказала Саша, – ничего серьезного. Фантомные боли, – она попыталась улыбнуться, – Алексей, раз уж на вас свалилось такое обременение…

– Не обременение, а неожиданная, но приятная гостья.

– Помилуйте, какая из меня сейчас гостья? Нет сил ни чаи распивать, ни клубничное варенье нахваливать. И поскольку хуже и неприличней уже не будет, вы не сочтете меня совсем уж неблагодарной свиньей, если я скажу, что ужасно хочу принять душ и лечь спать. Если честно, я еле держусь на ногах.

Алексей с жалостью посмотрел на измученное лицо девушки.

– Не только не сочту, но даже настаиваю на этом. Пойдемте.

Алексей проводил Сашу на второй этаж, показал гостевую спальню, душ, дал полотенце и удалился.

Пока Алексей перетаскивал вещи из машины, хозяйничал на кухне, пытаясь соорудить нехитрый ужин бобыля, и делал сотни других неважных, но необходимых дел, его мысли были постоянно наверху с девушкой. Он прислушивался к шуму воды, шагам по коридору и думал, что же делать дальше.

– Саша, вы не составите мне компанию за поздним ужином? – крикнул он.

– Нет, увольте, Алеша, – раздался мелодичный голос сверху, – я бы очень хотела, поверьте, но я и в самом деле просто падаю от усталости. Не обессудьте.

– О чем речь. Снисхожу к вашим телесным немощам. Отдыхайте, до утра не буду беспокоить. Комната в вашем полном распоряжении. Спокойной ночи.

– Вам тоже приятных снов.

Скрип двери и тишина.

Наспех перекусив и немного посмотрев телевизор, Алексей поднялся наверх. Из комнаты, где спала Саша, не доносилось ни звука. «Ну и ладушки», – подумал Алексей и пошел спать.

Сначала он никак не мог заснуть. В доме был чужой человек, и это как-то влияло на эргономику и атмосферу спального пространства Алексея. Где-то рядом дышала и переливалась аура другого существа, и не просто какого-то существа, а очаровательной девушки. «Надеюсь и в самом деле не домушница», – проскрипел где-то в глубине сознания сварливый голосок разума. Но Алексей предпочел от него отмахнуться.

Ближе к полуночи на крышу мягко обрушился весенний холодный дождь, и под шепот струй, бьющих по едва прорезавшимся листьям, Алексей смог, наконец, задремать. «Липовый дождь», – улыбнувшись, успел подумать он и забылся молодым счастливым сном.

Глава 3. Сны

Проснулся Алексей рано, бодрым и свежим, и сразу же все вспомнил. На столике рядом лежал бумажник и телефон. Машина тоже стояла во дворе. «Ну а мы и не сомневались», – менторским тоном сказал он своему разуму. «А вдруг она ушла?» – вдруг спохватился Алексей. Он за пару секунд оделся и выскочил из комнаты.

Дверь в спальню была по-прежнему закрыта. Алексей помедлил перед дверью. За дверью была тишина. Тогда он осторожно, двумя пальцами коснулся двери и нажал на ручку. Дверь слегка приоткрылась. Когда Алексей увидел лежащий около постели рюкзак и развешанные на радиаторе водолазку и футболку, у него сразу же отлегло от сердца.

Слегка сместившись, он увидел крепко спящую Александру. Она лежала животом вниз, одна рука под подушкой, кисть другой руки безвольно свисала с кровати. В комнате было жарко от отопления, и Саша раскрылась во сне. Одеяло сползло с ее нагой спины, залитой тусклым светом пасмурного утра. На спине девушки Алексей увидел длинные багровые раны с запекшейся кровью, которые шли параллельно и пересекали ее спину наискосок от плеча до бедра. Раны были по виду очень глубокие, болезненные и, кроме того, совсем свежие. Похожие раны, слегка подпухшие, были и на правом предплечье.

Алексей даже не мог вообразить, что стало причиной таких ран. На ум приходили только вилы или похожие на них инструменты с частыми зубьями. «Да, девушка полна сюрпризов, – подумал он, – и не всегда приятных». Алексей вспомнил слова Саши о зле, которое идет у нее по пятам, и впервые эти слова не показались ему простой фигурой речи. Он осторожно прикрыл дверь и спустился вниз.

Алексей начал хозяйничать на кухне, не только не стараясь приглушить шум, но напротив, иногда нарочито погремывая. Его усилия не пропали втуне. Через некоторое время наверху скрипнула дверь, и показалась Александра. После ночного отдыха ее лицо посвежело. Искупавшись в приветливой улыбке девушки, Алексей повеселел.

– Извините, Саша, завтрак холостяцкий, а посему на пять звезд не тянет, – он развел руками.

– Не переживайте, мне будет достаточно только трех, но желательно «мишленовских».

– Хм, и откуда же у нас? Мы с неба-то звезд не хватаем.

– Ну, может, вы их на лету хватаете. В вашей сервировке, Алеша, бездна вкуса. Впрочем, как и во всем остальном интерьере.

Алексей был польщен, но виду не подал и отшутился. Завтрак продолжался в атмосфере взаимной симпатии и веселья. Однако во время кофе разговор стали прерывать паузы, и Алексей понял, что надо расставить все точки над «и».

– Саша, я по глазам вижу, что вы сейчас скажете.

– Да ну? И что же?

– Что вам неудобно и…

– Естественно, мне неудобно злоупотреблять вашим гостеприимством. Это же очевидно.

– Послушайте, что я скажу. Мне надо на работу, а вы…

– А я…

– Не перебивайте. Вы никуда не пойдете. Вам надо отлежаться и отдохнуть. С вашими-то ранами. Где это вы умудрились так пораниться?

Александра пристально посмотрела на Алексея.

– Я поранилась в лесу, – сказала она, не отводя взгляда, – сейчас уже почти все прошло.

– В лесу? Это что же это за лес такой?

– Обычный лес. Ну, знаете, то береза, то осина… Извините, но я предпочту воздержаться от обсуждения моей царапины.

«Царапины! А может целой кучи царапин?» – так и вертелось у Алексея на языке. Но по глазам Александры он понял, что объяснений не будет.

– Ладно, сдаюсь. Закроем эту тему. Короче, я постараюсь освободиться с работы пораньше, и мы с вами погуляем по городу. Я ведь обещал вам культурно-просветительную программу.

Александра молчала.

– Саша, прошу вас, скажите же, что дождетесь меня. Неужели я не имею права на небольшую ответную?..

– Хорошо, Алеша, я буду ждать. А может, пройдусь по городу. Еще не знаю. Короче, обещаю, что не скроюсь, аки тать в нощи. Правда, хотелось бы надеяться, вы не ожидаете немедленной ответной признательности. А именно, что в знак благодарности я помою пол и прополю грядки?

Алексей вздохнул с облегчением и улыбнулся.

– Грядки – нет, но от молотого кофе на месяц я бы не отказался.

Он быстро собрался и завел машину. Сегодня ужасно не хотелось ехать на работу. Саша стояла на пороге, кутаясь от холодного ветра в куртку. Уже выезжая из ворот, Алексей высунулся из окна машины и крикнул.

– Да, кстати, я про розовые кусты забыл сказать. Семь штук. Под окном.

Он подмигнул Саше. Машина выехала со двора, и ворота закрылись.

Саша осталась одна. Сначала она прибралась на кухне, потом планомерно обошла весь участок, уделив большое внимание входу во двор и прилегающей улице. На улице шел мелкий стелющийся дождь, абсолютно не располагающий к прогулкам. Тогда Саша вошла в дом и уселась на диване. «Ладно, надо немного поработать».

Ноутбук за ночь зарядился, соединение быстро установилось, и Саша вскоре уже зашла на нужный ей адрес. Раньше, когда она читала то письмо, оно не показалось ей серьезным. Оно могло быть и шуткой. Или пробным пером человека, решившего поэкспериментировать в жанре мистики. Хотя литературным шедевром эту эпистолу тоже назвать было нельзя. Но раз уж судьба забросила ее в Закрайск… Почему бы и не проверить? Чем черт не шутит? А шутки у него бывают порой очень и очень странные. Ага, вот то письмо. Было отправлено в марте. Саша погрузилась в чтение.

«Добрый вечер! Или, вернее, доброй ночи!

Извините, что я вам пишу. Я сама не знаю, что заставляет меня вам это рассказывать. Наверное, дело в том, что больше мне обратиться не к кому. Разве что к психиатру. Вы, наверное, разное тут читаете. И я даже не уверена, что вы все это читаете. И что вы хотя бы вообще существуете. Мне дала этот адрес одна девушка на форуме. Я вот пишу и думаю, а вдруг она пошутила, и все это просто розыгрыш, ведь не бывает же в реальности людей, которые…

Ну да ладно. От меня не убудет, если я расскажу свою историю. Вдруг вы мне что-нибудь посоветуете. Я уже не знаю, что и делать. Конечно, ужасно стыдно все это рассказывать. Прямо как нагишом на улицу выйти. Ну блин, никак не могу перейти к сути. Короче, ладно, рассказываю, но Бог вам судья, если это розыгрыш, и меня на смех подымете. Грех это.

Меня зовут Настя, и я живу в городе Закрайске. Город наш не так чтоб уж очень большой, но все-таки есть пединститут, медучилище, еще пара-тройка училищ, а театров целых три штуки. Я сама учусь на первом курсе пединститута. Другие девчонки с моей школы вообще учиться не стали, а замуж повыходили сразу после выпускного. Но я решила, что надо поучиться немного.

Живу я с родителями и сестрой. Дома находиться, конечно, – это вообще привет. Или родители на мозги капают, или малая надоедает, шпионит, так и норовит то в телефон залезть, то почту прочитать. Поэтому я частенько у девчонок в общежитии зависаю. Там полная расслабуха. А домой, ну, только вечером, максимум поспать заявляюсь. Родители, конечно, иногда поорут для приличия, да и оставят в покое. И все вроде было нормально шло. Жила в свое удовольствие. А потом эти сны стали сниться. Я про все не буду рассказывать, слишком долго. Только самые важные.

Первый сон меня так поразил, что я даже его записала в тетрадь, хотя вообще-то дневник не веду. Вот перечитываю, что написала, и кажется, чушь полная. Но как вспомню, мне прямо так и горячо, и стыдно, и сладко становится, словно все заново переживаю.

Короче, приснилось мне, что я со своей одногруппницей рыжей Риткой решила поехать на Новый год в общежитие. И будто бы общежитие это на наше настоящее общежитие – трехэтажную сараюшку вонючую – не похоже. А будто бы это такое многоэтажное здание с просторными гулкими коридорами, с лифтами и зеркалами на стенах. Оно было почему-то полутемным, и люди, мелькавшие в зеркалах, казались почти призраками.

Ритка пошла к знакомым девчонкам в комнату, а я осталась в коридоре. Там народу было немало, но все какие-то молчаливые, к стенкам жались, а лица темные, в тени. Я остановилась у двери, и внезапно моя короткая юбка от сквозняка задралась очень высоко. Я оправила ее, и вдруг услышала сзади покашливание. Я обернулась и увидела рядом молодого человека в военной форме. Мне стало очень неловко перед ним. Я отошла в сторону.

Ритка все не шла, и я от скуки стала прохаживаться по полутемному коридору. Вдруг я споткнулась обо что-то и почувствовала, что падаю. Но я не упала. Меня подхватили. Я увидела, что это был тот же военный. Он поставил меня на ноги и оправил на мне юбку. Меня прямо как током насквозь прожгло. А потом, не отпуская из своих объятий, он сказал, что любит меня и что я должна стать его.

Этот момент я помню смутно. Я помню лишь ужасное смятение, которое охватило меня, но вместе с тем и чувство уверенности, что я тоже должна принадлежать только ему. Этот миг был сладким и тянулся целую вечность.

Молодой человек был очень нежен и уверен в себе. Я поняла, что готова сделать все, что он скажет. Этот военный сказал, что я должна прийти к нему, и он уведет меня к себе, не очень поняла куда. Да мне во сне это и неважно было. Еще он сказал, что надо пройти три ступени, что-то вроде посвящения. Ты же знаешь, он говорил, есть свадьба серебряная и золотая. Вот и обручение тоже таким бывает. Короче, за мной придут его посланцы, а я должна быть готова идти за ними и раздеться, когда они мне это прикажут.

Я не видела в этом абсолютно никакого смысла, но готова была сделать все, что он скажет. Голова у меня кружилась, и хотела я только одного – вечно оставаться в его объятиях. Я пошла в номер, где была Ритка, но он почему-то оказался моей комнатой у нас дома, только там была Ритка и какие-то другие ребята.

Я стала собираться и рыться в ящиках шкафа, судорожно пыталась найти какие-то вещи, не очень понимая, что делаю. Вдруг Ритка вскочила с места и стала дергать из моих рук вещи. Выдергивать и бросать их назад в ящик, говоря, что они мне уже не понадобятся. Она говорила с намеком, и я не могла понять, откуда она узнала то, о чем я сама не имела ни малейшего понятия еще несколько минут назад. Тогда я плюнула и вышла из комнаты.

Он стоял в самом конце коридора, почему-то не в форме, а в белой рубашке с расстегнутым воротом и кивнул мне, приглашая за собой. Его лицо смутным пятном белело в полутьме. Рядом с ним стояли два его друга. Я пошла в их сторону, а по дороге взглянула на себя в зеркало, чтобы убедиться, что я хорошо выгляжу. И (так бывает только во сне) я увидела в зеркале свое лицо с опущенными вниз ресницами.

Удовлетворившись своим внешним видом, я подошла к нему. Тогда его друзья стали объяснять мне, куда они меня сейчас поведут и что надо делать. От смущения и неожиданности я ничего не соображала. Один из них взял меня под локоть и повел по коридору, продолжая по дороге что-то растолковывать.

Первый друг прошел со мной до конца коридора, и тогда меня взял под руку другой сопровождающий. Я вспомнила, что должна раздеться, и это надо сделать заранее. И я начала на ходу расстегивать кофту и блузку. Его друг помогал мне. Все это казалось мне абсурдным, но я почему-то послушно все делала. Благо, что в коридоре было безлюдно. Только один парень, стоявший у лифта, удивленно посмотрел на меня, и тогда я со стыдом запахнула расстегнутую блузку.

Когда мы вышли из коридора на лестничную клетку, меня повели почему-то не вниз, как я ожидала, а наверх. И вот мы пошли кругами по бесконечной мраморной лестнице, все вверх и вверх. Когда мы дошли до самой верхней площадки, друзья вдруг стали кричать ему: «Скорее же бери ее, или будет поздно!» А он вдруг остановился у края лестничного пролета, у самой дыры в центре между лестницами и сказал мне очень быстро: «Не бойся, верь мне и держись за меня!»

И я вдруг поняла, что он хочет прыгнуть вниз в этот глубокий многоэтажный колодец. Но неужели он птица? И я засомневалась, всего на секунду, и эту секунду он ждал меня. А потом прыгнул вниз, распахнув руки, и стал падать. И тогда я перестала сомневаться. Я поняла, что сейчас могу потерять его навсегда. И я прыгнула за ним вслед. Но внизу были не бесконечные лестницы, а бездонная тьма со звездами. И я падала в эту тьму. А он летел внизу подо мной, но вдруг стал падать все быстрее и быстрее, мелькнул звездой и погас. И я вдруг поняла, что потеряла его. И тогда я не то закричала, не то застонала: «А-а-ах!»

И вдруг очнулась ото сна на лекции. Лекция подходила к концу, а я, видимо, задремала, положив голову на руки. Сон был таким явственным, что я не могла поверить, что все это неправда. Сидела очумевшая, и все еще жила в своем сне. Рядом заходили и задвигались, кто-то толкнул меня, а я не замечала.

И это продолжалось не один день. Этот сон стал мне дороже реальности. Не хотелось никуда идти, ни с кем общаться. Свернусь дома на кровати в комок, отвернусь к стенке и лежу, переживаю его заново.

После этого прошло некоторое время, воспоминания и чувства притупились. Я думала, что все станет прежним. И тут я стала замечать, что мои подруги как-то сторонятся меня. Даже Вика, моя самая близкая подруга. Я понять не могла, в чем дело. В глаза ничего не говорят, но чувствую, что камень за пазухой держат.

Короче, засиделись мы как-то с Надькой (это еще одна моя одногруппница) в библиотеке, и я решила ее поспрашивать, в чем дело. Девка она не вредная, должна объяснить, чего от меня все, как от зачумленной, шарахаются.

Ну, поговорила с ней. Она сначала ни в какую не хотела, но потом говорит: «А что ты хочешь после той истории в общежитии?» – «Какой истории?» – говорю. – «Ну, та история на Новый год». – «Да какая история, толком объясни!» Краснеет, не хочет рассказывать. «Да, блин, Надька, в чем дело-то?» – «А треплются, что вы Новый год в общежитии отмечали, и тебя без сознания в расстегнутой одежде в какой-то комнате у парней на кровати обнаружили». – «Да ты с дуба рухнула! Я Новый год с родителями отмечала, мать припахала пельмени делать, так два дня из дома не выходила!» – «Что, правда? А говорят, в общежитии была. Что, врут?» – «Да что за сволочь такая слухи распускает?» – «Ритка рыжая, например, говорит. Ты, мол, куда-то с парнями ушла, а потом это… ну…» – «Да что она, с ума, что ли, сошла? Все брешет, дура рыжая. Вот я ей задам при встрече». – «А еще говорит, что видела, как ты в коридоре с военным обжималась». – «Да ты…»

Хотела я ей возразить, но язык прикусила. На душе екнуло. Вот блин, думаю. Ну хорошо, пусть врет все рыжая, но почему так врет. Сколько совпадений: и Новый год, и общежитие, и военный, и рубашка расстегнута. Ведь не бывает же такого. Откуда узнала? Я про сон свой ни единой живой душе не рассказывала. Короче, осталась я в полном недоумении. У Ритки спросить побоялась, да она могла и откреститься.

Потом история эта забылась, не такая уж и «малинка». И похлеще бывает. Короче, все вроде наладилось. Только зря я так думала. Потом мне стало еще хуже. После второго сна.

Приснилось мне, что я домой возвращаюсь. На улице тепло, на дворе лето, а я домой иду. Вошла во двор и подхожу к нашему дому. Он старый, наш дом, серый, кирпичный, восьмиэтажный. Вход в подъезды со двора. Их всего несколько под козырьками, а рядом с каждой подъездной дверью отдельный вход в подвал с небольшой лесенкой, заглубленной в землю. Наш подъезд самый крайний справа. Дверь в подъезд старая, тугая, от старости не закрывается, а над подъездом окна – как будто слепые, но на тебя смотрят, когда к двери подходишь.

И вот снится мне, что я днем возвращаюсь к себе домой и к подъезду подхожу. Подхожу и подъезд свой не узнаю – вроде он, и в то же время не он. Весь блестит, как новенькая монетка. Стекла натерты до скрипа, а дверь, как игрушечка, новенькая. Я в душе поразилась, что с подъездом такие удивительные метаморфозы произошли, и внутрь вошла.

А лифта почему-то в доме нет, это во сне-то. И стала я подниматься к себе наверх пешком. Иду, а от шагов звук такой раздается гулкий, прям по всему подъезду гуляет. И на звук этот из квартир жильцы головы высовывают и на меня смотрят. И вижу я, что ни одного знакомого лица нет, все какие-то чужие, и смотрят так неприятно, враждебно как-то, так что я вся перепугалась, пока до своей квартиры дошла.

Сердце от страха стучит, я в квартиру звоню, а весь подъезд за мной наблюдает с напряженными лицами. Дверь в квартиру открылась, и я вошла.

Смотрю – и дом родной не узнаю. Совсем другая квартира, ну ничуть не похожа на мою обычную. Все чужое – и цвета, и мебель, и вещи. Ну ничего схожего нет. Мама меня встречает, ласково так улыбается и в кухню зовет. Только чувствую я, что опять что-то не так. С виду это моя мама, но что-то в глазах не то. Я оробела и за мамой на кухню пошла.

Сижу на табуретке и никак не пойму, что же со мной приключилось. Мой это дом или нет, моя это мама или только подделка под нее? А где же тогда моя мама? Куда она делась? Сижу я так, на душе тоска страшная, а эта другая мама все что-то мне рассказывает и говорит потом: «Подожди, Настенька, я тебе сейчас покушать дам». А сама стоит ко мне спиной и что-то готовит на плите. Я сижу в полной прострации, и не знаю, что мне делать.

И вдруг вижу я в зеркало (оно во сне почему-то прямо над плитой висело), что эта моя другая мама берет что-то из банки и в суп бросает, потом еще и еще. И вижу я, что в банке этой полно гвоздей, иголок, булавок и лезвий. И она все это в суп побросала и половником помешала.

Потом налила полную тарелку и передо мной поставила. И говорит: «Покушай, Настенька». Стоит и смотрит на меня. Я в ужасе, говорю: «Не буду я это есть». А она: «Еще как будешь, как миленькая». А тут в комнату отец входит, а руку правую за спиной держит. И спрашивает мать: «Что, не ест?» И на меня посмотрел. Гляжу и вижу отчетливо – не мой это отец, похож только, но глаза другие – холодные и злые. «Ну-ка, ешь, – говорит, – а то силком заставим».