Отмычка

– Надо же…

– В-вы это! Вы того! – тут же засуетился очнувшийся трактирщик. – Прощения просим! Она дочка купца, что в третьей комнате остановился…

– Горячая вода, – холодно осадил Энши и сунул за щеку леденец. Дешевый. Приторно-сладкий. Никогда такие не любил.

***

– Будь добр объяснить, что это было?!

Ганс горой навис над Энши, благоухая ароматами пота. Бессмертный чуть поморщился и поднял взгляд, оторвавшись от потерявшей всякую прелесть закуски.

– Знаешь, мыться я иду первым.

– Прошу прощения, но меня не устраивают эти игры в господина.

– А разве тебе не лучше, если я продолжу? Между прочим, паладин, охраняющий важного меня, смотрится гораздо лучше, чем он же на побегушках бывшего заключенного.

– Допустим. Но к чему устраивать подобные представления? Простые люди не станут задавать нам лишних вопро…

– Из тебя паршивый собеседник. Не мешай мне развлекаться. За несколько веков в тюрьме я соскучился по людям. Не по всем, да. Но соскучился.

– Веков, говоришь? Скажи, это байка оттуда же? Из твоих оскорблений Его Императорского Величества?

– Я всего лишь говорю правду. Ты, паладин, защитник чести и прочего лицемерия, вроде как должен одобрить, нет?

– А теперь послушай меня, уж будь добр!.. – мгновенно взвился Ганс и в очередной раз подавился фразой: вошел слуга, жестом показал, что горячая вода готова. Энши не стал ждать, когда разъяренный паладин закончит свою тираду.

Задержаться в трактире пришлось чуть дольше, чем хотелось Гансу, и чуть меньше, чем предпочел бы Энши. На радость бессмертному, промокшая под ночным ливнем одежда требовала внимания – смена была лишь одна, а дорога могла подкинуть любые сюрпризы.

Когда городские ворота оказались за спиной, день уже клонился к закату, но редкие облака на западе пока не торопились одеваться в розовое. Энши оглянулся на приглашающе открытый вход в город с одиноким охранником и задал давно мучивший его вопрос:

– Эй, Ганс, а разве у вас не военное положение?

– Нет, – огорошил паладин, – Ещё нет. Его Императорское Величество верит в защитников империи. Пусть на границах неспокойно, но мы остановим противника и большая часть мирных жителей даже не узнает о его существовании.

– О… А если не остановите, их перебьют как скот?

– Разумеется, нет. Если иного выхода не будет, основные силы пошлют гонца. Времени хватит. Город, что мы покинули, близок к столице. Ты и сам должен понимать, что в центре всегда спокойнее.

– И то верно. Уж себя-то Величество непременно спасёт, – фыркнул Энши. Но Ганс снова промолчал. Решил игнорировать подколки, раз не в силах ничего с ними сделать.

Ранние сумерки встретили путников в лесу, сгустились вокруг зелеными тенями, спрятались в кустах и возвестили о себе лишь уханьем слишком рано проснувшейся совы. Разговор как сошел на нет, так и не родился заново. Ганс только предупредил, что в город они прибудут уже ночью, а со следующего дня их путешествие здорово ускорится. Приказом императора жрецы должны подготовить зачарованных коней – быстрых и выносливых. Энши лишь пожал плечами: его не волновали все эти мелочи. Гораздо больше интереса вызывал следовавший чуть в отдалении одинокий человек на невзрачной хилой лошадке. Он ни разу не отстал, ни разу не приблизился. Свернул вслед за ними с тракта на убегающую под полог деревьев тропу, но так ничего и не сделал. Энши не обратил бы на него внимания, если бы не нывшая от слишком пристального взгляда спина.

Разыгранный Энши концерт дал свои плоды. А уверенное решение Ганса срезать через лес, чтобы хоть немного нагнать потерянное время, гарантировало успех. Паладин, похоже, вообще оказался глух к опасностям обычных дорог. Должно быть, путешествовал только с крупными отрядами, которые любой здравомыслящий разбойник обходил за милю.

За следующим поворотом путников уже ждали. Ганс нахмурился и молча потянулся за шлемом – не вышло. Короткий арбалетный болт выбил его из рук, второй вонзился в круп лошади Энши, заставив ту коротко взвизгнуть, скинуть седока и исчезнуть в зарослях.

Ганс коротко выругался и спрыгнул с коня, прикрывая Энши от нового выстрела. Завязался бой. Злой, на удивление молчаливый. Энши перекатился чуть вбок, предоставив своему телохранителю больше свободы и держась позади, как подобает господину. Следовавший за ними по пятам неизвестный спрятал ставший бесполезным в месиве из своих и чужих арбалет, тоже ввязался в неравный бой.

Ганс прекрасно держался против слаженно действующей четверки, но, увы, почти не мог атаковать сам.

Подгадав момент, Энши от души ударил рукоятью чуть ниже затылка. Ганс пошатнулся и рухнул навзничь, а клинок бессмертного уже снес голову одному из нападавших, распорол живот еще двоим и замер у горла главаря.

– Добрый вечер, – вежливо улыбнулся Энши, выдергивая из груди полностью вошедший в неё кинжал. – Не уделите мне своё драгоценное время? Уверен, нам есть о чем поговорить!

Главарь сглотнул и дрожащей рукой забрал протянутое ему оружие:

– Че? Это… как это? – только и выдавил он. – Ты че не сдох?!

– Вот об этом и будет наш разговор! Не желаете поверить в сказку?

Глава 4

Ганс очнулся от тряски.

Голова раскалывалась, земля и трава плыли зелено-коричневыми пятнами. К горлу подкатывала тошнота, становилась всё сильнее с каждым шагом бредущего следом за Энши коня.

Не сдержав тихого стона, Ганс выпрямился в седле и тупо уставился на рыжий затылок своего спутника. Подопечного. С защитой которого он, один из лучших, так позорно не справился.

– Очнулся? – Энши обернулся и лениво окинул паладина взглядом. – Тебе сильно досталось, лучше останься в седле. Мы, вроде, почти на месте.

Ганс встретил взгляд спутника твердо, хотя не без вины. И внутренне выругался. После слов той девчонки у трактира паладин нет-нет да ловил себя на том, что глаза Энши действительно какие-то не такие. Необычный огненный цвет Ганс давно списал на ритуал, но саму силу этого взгляда стал замечать лишь сейчас. Должно быть, из-за сказок проклятого Энши он стал слишком мнителен.

– Скажи, что разбойники? – хрипло спросил Ганс, лишь сейчас замечая на одежде Энши уже высохшие бурые пятна. – О нет, ты ранен?!

– Пустяк. С четверкой я разобрался. Ты хорошо их помял, от меня атаки не ждали… Считай, повезло.

– Ты утаил, что владеешь мечом?

– Что-то могу, если прижмёт.

– Подобное следует говорить сразу. Ведь я обязан…

– Ой ли? Подумай сам. Я бывший заключенный – вряд ли безобидный ребёнок.

– И ты смел утверждать, что тебя заперли без причины? Смел порочить имя Его Императорского Величества?

Энши вздохнул и снова обернулся. Но в его взгляде на этот раз скользила обидная жалость, как к умалишенному:

– Одно мешает другому? Да ну? У тебя меч не для красоты, но что-то за решетку ты не торопишься.

Ганс предпочел промолчать. Уж слишком хорошо у Энши был подвешен язык – такое чувство, что любой разговор он сможет завести именно туда, куда ему нужно. Да ещё и так убедительно. Но кое-что паладин игнорировать не имел никакого права:

– Ты спас мне жизнь, хотя мы не очень ладим. Прими мою благодарность. Я в огромном долгу.

– Именно так, – на губах Энши мелькнул и тут же исчез довольный оскал. – Не забывай этого.

– Такое не забывают.

– Кто знает… Вы, люди, прекрасно умеете забывать.

К своему удивлению, Ганс услышал в этой фразе не издевку, не подколку и не вечную насмешку, что так часто слетали с губ рыжего спутника. В этих словах Энши далеким отзвуком сквозила застарелая, но вовсе не исчезнувшая горечь. Такая, какую вряд ли разыграет даже самый лучший бард ради самого лучшего своего сказания. И Ганс невольно спросил:

– Расскажешь? Я знаю точно, любой груз легче, если его разделить.

– Хо-о… Неужто сам просишь очередную «сказку»? Не стоит. Ты охотнее веришь в кружева императорского лицемерия. Вот и сиди глухонемым с закрытыми глазами.

Ганс скрипнул зубами, но в этот раз не позволил себе промолчать – ведь разговор он начал сам:

– Скажи, почему… Почему ты так уверен, что он предаст? Мой род служит Семье много поколений. Сколько лет Его Императорское Величество правит нами? Ни разу еще он не дал повода в себе усомниться, сдержал каждое слово, данное народу, и…

– И что? Народ – громкое слово. Общие слова исполнить проще, чтоб ты знал. Величество понимает, кто я, боится меня и ни за что не даст того, что обещал. Если повезёт, позволит свободно гулять по миру. Даже торжественно всучит какой-нибудь пустырь под видом титула и земель. Но не снимет оков, которые повесил на меня ритуал. Для меня цепи и кандалы подземелья просто изменили свой облик. Не более. Не более, Ганс. Никакая это не «сила». На деле меня проще снова замуровать и забыть. А тебя, слепая верная пешка, Величество просто убьет. Даже если ты мне не веришь – ты много узнал и увидел. С самого начала ты просто мясо. Дорогое, элитное, но мясо. Как когда-то поклялся, ты отдашь за империю жизнь. Только самой империи это не нужно.

– Так значит, ты шпион? Может быть, из предателей?

– Что?

– Ты говорил мне, что оказался неугоден. Ты так старательно пытаешься настроить меня против Его Императорского Величества, что злиться на это уже просто смешно. Так скажи, какое ещё мне искать объяснение?

– Я уже сказал, Ганс, я всего лишь говорю правду. Ты не веришь, потому бесполезен как ключ. Я, к слову, это только что понял. Сам подумай: в основе силы магии всегда была искренняя вера. В этом маги от жрецов отличались мало.

– В сказках.

– В истории, от которой вы, люди, отказались.

– Ты говоришь мне… – Ганс всё же невольно замялся. Разговор ему не нравился интуитивно: сказки о магии всегда считались постыдной ересью, – ты говоришь, что пятеро богов-воплощений, которые предали весь людской род и бежали, не в силах справиться с гневом возмездия, действительно были?

– Предали людской род? – в голосе Энши скользнуло удивленное веселье. – Не в силах справиться? Ты серьезно?

– Настаивая на правдивости сказок, ты даже не знаешь, о чем они?

– Плесень подземелий плохой рассказчик. Я настаиваю лишь на том, что магия существует. Существуют и Пятеро.

– Хорошо. Ты спас мне жизнь, я не хочу сомневаться в твоих словах. Но скажи, где они сейчас?

– Ушли.

– Предали людей.

– Нет. Просто ушли. Ваша людская жадность встала всем поперек глотки. Вы хотели больше и больше, а когда мы отказались снять границы, дать полную власть над природой, пришли в ярость. О, «гнева» там и правда было достаточно. Слепой жажды, если точней. Видел когда-нибудь, как голодные псы дерутся за кусок мяса? Пятерка в кой-то веки даже не спорила друг с другом. Мы не стали терпеть и не стали бороться. Ваш мир потерял право на магию. Мы запечатали единственную угрозу, с которой люди не могли справиться сами, и ушли. Эта угроза – тёмные. Твари, ради которых в игру со мной и ввязался Величество. Из всей Пятерки только один нашел тех, кого назвал друзьями. Он верил в людей, верил, что не все алчут силы. Даже когда остальные ушли, он остался, зная, что печать не вечна. За что и поплатился. Те, кого он считал друзьями, сковали его силу и на века заточили в подземелье. Как я могу судить, после этого были уничтожены все маги огня, кроме одного рода. Императорская семья сделала всё, чтобы превратить Пятерку и саму магию в миф. И вот в эту сказку уже верить не стоит. Конечно, на это ушло время, но спустя пару поколений императорский род стал сильнейшим, последним, кто обладает «необъяснимой силой». Потом у них нашлись завистники, нынешний род добрался до тайника, захватил власть силой… Думаю, ты лучше меня знаешь, как всё было дальше.

– Из твоих слов я должен услышать, что ты тот самый? Последний? Мы говорили о магии, но я слышу, что ты не маг: куда сильнее и выше. Потому ты сказал, что это не сила?

– Поздравляю. Со слухом у тебя не так плохо, когда захочешь.

– Скажи мне, Энши, как я должен в это поверить? Даже долг жизни не сможет сделать подобную небыль правдой.

– Возьми, ткни мечом. Убедишься.

– Ты прекрасно знаешь, я не в праве идти на такой риск. Я позорно не справился в недавнем бою. Каждая твоя царапина – лишь доказательство моего бессилия. Больше я подобного не допущу и уж точно не стану причиной.

Энши развел руками и молча указал на видневшиеся с вершины холма городские огни: наконец-то пришли. Ганс даже не заметил, как стемнело. Отсюда Ганс должен был отправить сокола императору. Их небольшой отряд покинет этот город верхом на зачарованных скакунах и день спустя окажется лицом к лицу с врагом, чтобы навсегда завершить эту битву.

***

Энши проводил паладина взглядом и растянулся на кровати во весь рост. Все же покои знатных особ нельзя сравнивать с трактирными комнатушками. Здесь были особые чистота и свежесть, такие бывают только в просторных комнатах, за которыми присматривают десятки слуг. Местный лорд предоставил в их распоряжение весь замок, но Ганс отказался от отдельной комнаты, попросив смежную. Кажется, Энши окончательно лишился доверия. Неудивительно. Зато теперь Ганс, так или иначе, слышал правду, и бой с тёмными расставит всё по своим местам.

Совсем другое дело с Ричардом, главарём напавшей в лесу четверки. Ему Энши не оставил выбора – не каждый день убитый тобой человек невозмутимо вытаскивает из раны оружие, возвращает и предлагает поговорить… о сказках, да. Всё тех же. Хочешь – не хочешь, а поверишь даже им.

Итак, Энши нашел отмычку.

Того, кому назвал истинное имя. Того, кого сделал единственным магом пламени во всем изменившемся мире. Того, кто вернёт Энши его свободу: император не сможет тут помешать. Уже сейчас вера Ричарда грела нутро истинной силой. А с руки срывался вовсе не бесполезный сноп искр – на раскрытой ладони свободно танцевал рыжий язычок пламени.

***

Кони летели вперед со скоростью, которую никто из путников не мог представить. Ганс не был гонцом, путешествовать верхом на зачарованных зверях ему не приходилось. А в те времена, когда Энши был свободен, жрецы такого ещё не умели.

Но если бессмертный готов был кричать от восторга, подставляя лицо, грудь и руки встречному ветру, Ганс просто зажмурился и молил саму Изнанку о том, чтобы не навернуться вниз. Хрупкий по сравнению с верным Рыцарем, конь не вызывал доверия с самого начала – казалось, ему хватит одного доспеха, чтобы растянуться по земле и отказаться куда-либо идти. А ведь в этом доспехе ещё и сам Ганс, а к седлу сверх того приторочены сумки.

Но коню было всё равно.

Вопреки хрупкой внешности он несся вперед на огромной скорости и не сбивался с шага. Этим конь необъяснимо напоминал Энши: хиляк хиляком, а с разбойниками вон разобрался.

Мир вокруг смазывался, сливался в цветные полосы, как в бою. Кони неслись вперед по тракту, не сбавляя шага, не нуждаясь ни в каком контроле. Сила жрецов дала животным не только невероятную выносливость, но и знание пути. За весь день небольшой отряд остановился лишь однажды – утолить голод и хоть немного отдохнуть от непривычной и слишком уж долгой тряски в седле. К вечеру впереди показались белые шпили храмов Арсэма.

Арсэм – столица жрецов, город-академия. Империи повезло, что тёмные атаковали именно с севера. Уничтожив Грохх и без проблем преодолев Заставу, враг вот уже несколько дней бесполезно пытался перейти реку, на которой стоял Арсэм. Эта река – ещё одно везение.

Вода всегда считалась лучшим хранилищем для силы жрецов. Благословения в самом прямом смысле разливали по сосудам и раздавали в храмах, даже передавали с гонцами, если того требовали обстоятельства. Чистая родниковая вода могла годами хранить светлую силу в неизменном виде. Речная – далеко не так долго, но её хватало. Быстрое течение подхватывало молитвы и несло ниже, поддерживая непроходимый для тёмных барьер. Все попытки врага перейти реку заканчивались неудачей. Пока. Пока жрецы ещё держатся.

Арсэм уже несколько дней был в осаде.

Силы города иссякали. От армии не было толку. Всё, что сдерживало захватчиков, – непроницаемый золотистый барьер, поддерживаемый хотя бы двумя опытными жрецами и множеством учеников. Но и те, и другие быстро выдыхались. Никто не успевал достаточно восстановить силы, и барьер мало-помалу истончался. Когда Энши и Ганс вошли в город, он уже трещал по швам. У путников не было и минуты, чтобы перевести дух после безумной скачки.

Кони пали у моста.

Оба сразу сбились с шага, пошатнулись и остановились. Энши и Ганс едва успели спешиться, как тела животных начали усыхать. Под удивленным взглядом Ганса они превратились в обтянутые шкурой скелеты и даже не упали – сложились вниз. Энши молча открепил сумки, поудобнее закинул обе на плечи и направился к городу, из ворот которого кто-то уже спешил навстречу. Но, сделав пару шагов, бессмертный недовольно оглянулся:

– Долго ты стоять будешь?

Ганс поднял на него какой-то странно-потемневший взгляд и указал на останки коней:

– А как же… они?

– Местные позаботятся. Пошли.

– Да как же их бросить-то? Живые твари.

– Ты слепой? Живыми их уже точно не назвать. Да что с тобой?

– Со мной что?! Лучше скажи, что с тобой? Как… Как ты можешь просто взять и уйти? Почему так спокоен? Что же случилось…

– А ты не знал? «Благословения» жрецов – не детские стишки. Ничто не может дать живым тварям больше, чем у них есть. У каждой на Изнанке запас сил и жизни, будь то человек, звери или вовсе букашка. Жрецы суют в него свои лапы, ломают русло и – оп! Вместо тонкого ручейка жизнь, выносливость, сила текут рекой. Переполняют. Само собой, цена за это высокая. И конец этих коней не удивляет. Их запас вышел.

– Но скакуны гонцов не падают замертво по прибытии!

– То скакуны гонцов. Впрочем, и они вряд ли живут долго. Человеку свойственно приносить в жертву всё вокруг ради собственного удобства. Не замечал? Что, никогда?

– Ты снова городишь чушь. И слушать её я не намерен.

– Ой ли? Чтобы строить города, вы рубите леса. А леса тем временем были домом для множества тварей. Или взять ту же охоту. Одно дело, когда охотник охотится ради пищи. Только для людей это часто забавное развлечение. Я совсем не понимаю, что тебя удивляет. Жизни этих коней принесли в жертву… времени, да. Среди многих людских поступков этот хотя бы оправдан.

– … – Ганс хмуро взял сумки и сделал пару неуверенных шагов в сторону города. Но затем поднял взгляд на Энши. Взгляд, в коричневой глубине которого плескалась бессильная злость. – Знаешь, Энши. Позволь, я признаюсь: чем больше ты говоришь, тем сильнее мне хочется отсечь тебе голову. Уж не сочти за грубость.

– Знаю. Даже знаю, почему. Но, прости, – я действительно бессмертен. Заткнуть меня трудно. Пошли. У нас есть дела поважнее личных разборок, не так ли?

Солдаты местного гарнизона уже отдавали честь, что-то вопя на ходу.

Что же… пришло время для Энши поработать на благо империи и проклятого императора. Только поднявшись на городскую стену, оторопел даже он. Энши знал, что печать уничтожена не полностью. Но судя по количеству тёмных, упрямо пытавшихся пробиться сквозь солнечный барьер, брешь гораздо больше, чем бессмертный мог себе представить.

Будь Ганс настоящим полноценным ключом, Энши бы справился. Но на деле в голову так и не пришло ни одного мирного способа заставить паладина не просто поверить в магию, но и искренне её поддержать. Без этого ничего не выйдет.

Время вышло.

Скоро битва откроет Гансу глаза. Болезненно, силой. Его вера и весь его мир расколется ровно по той трещине, что оставили слова Энши. Вопрос лишь в том… что с ключом станет дальше?

Глава 5

Стены Арсэма полыхали, объятые пламенем. Раскаленные языки факелов бесполезно скалились со стен, огрызались искрами и рвались в небо. Энши спиной чувствовал их силу и такой родной, драгоценный жар.

Но пустить внутрь себя не мог.

Ганс. Старался, изо всех сил тараторил скороговорку и по-прежнему не верил ни единому слову из сказанных в пути. Сомневался, гадал, думал… Но не верил. Усыплённая оковами магия едва теплилась, не желала отзываться на слабые потуги отвергающего её дурака. Факелы, приказом Энши установленные по всей стене, помогали неохотно и слабо. Первый из тёмных погиб сразу, испарившись бессильным пеплом. Второй выдержал. Атаковал. И лишь потом отправился в небытие.

Третьего пришлось встретить клинком.

Пока люди на стенах заново зажгут огонь. Пока Ганс приведет в порядок охрипший голос. Пока Энши сможет поймать едва слышный отголосок, напитать силой стихии, атаковать…

Этот план был обречен с самого начала.

Врагов слишком много. Каждый знает, кто перед ним. Каждый хочет разорвать на куски, отомстить за столько лет в заточении. О, Энши понимал их как никто – ведь в нём тлели угли того же костра. Только и ждали императорского отказа, нужной искры, чтобы вспыхнуть ослепляюще и смертельно.

Бессмертие – всего-то дар не умирать. Оно не даёт бесконечной выносливости, не спасает от усталости, не прячет боль. В бою «один против многих» оно лишь продлит агонию, когда силы защищаться иссякнут.

Энши уставал.

Уже не осталось сил радоваться необычной покорности Ганса. А ведь паладин действительно подчинился: скрипнул зубами, услышав приказ, но засунул свою гордость поглубже в доспехи и держался под защитой жрецов. Не отставал ни на шаг. Энши чувствовал его за спиной точно так же, как глупую готовность шагнуть за черту, разделяющую безопасность и верную гибель. О, до этого мгновения осталось совсем немного. Что Ганс сделает потом – Энши не знал. Вопреки всему, надеялся на удачу и случай.

Момент, наконец, настал.

Чтобы испепелить очередную безликую тварь, не хватило мига. Но боль так и не пронзила неудачно подставленное плечо. Энши зло зашипел, выругался, увидев перед собой широкую спину паладина.

Вылез! Проклятый дурак, следующий никому не известным законам чести! Вылез и подставился под удар, рискуя теми ошметками свободы, что Энши ещё мог получить от ключа. Из всех жизней, которые сейчас приходится защищать, нельзя потерять только эту одну!

И ею так охотно жертвуют, лезут в заранее проигранный бой.

– Тупица!

Два голоса слились в один. Энши – раздосадованный и злой. Он дернул Ганса назад, подставляясь под удар: зачарованные доспехи не преграда сотканным из тьмы клинкам. Ганса – ошарашенный и неверящий. Ведь он увидел пронзенную насквозь грудь бессмертного.

Но бой не замер.

Не замедлился ни на миг.

Энши ударил наотмашь, не обращая внимания на кровавую горечь во рту и боль, рвущую когтями грудную клетку. Голова очередного тёмного слетела с едва обозначенных плеч, развеялась чёрным туманом. Этот не мёртв и скоро воскреснет, вольётся назад в бесконечный поток атакующих.

Голодный ветер бросил в лицо пепел второго.

Чихнули и погасли факелы на стенах, вновь оставляя без сил. Зажегся первый, второй… слишком медленно. Снова боль, теперь уже по спине. Тьма не дает ранам затягиваться, боль вгрызается в тело с новым голодом. Кровь насквозь пропитала одежду, и теперь она мешается, липнет, ещё больше замедляет движения. Когда же этот идиот очухается и отползет обратно под щит?!

И словно ответом на немую мольбу Энши… почувствовал. То, что ждал всё это время. То, по чему так скучал все века заточения. Магии не нужно слышать, она знает.

Пламя факелов взметнулось ввысь. Не бесполезный оскал – сияющее раскаленным солнцем торжество победителя. Ганс не успел договорить заветное слово, как тёмные вокруг обратились танцующим пеплом. Что они для стихии? Что весь этот мир для разъяренного пламени, века, года, минуты, мгновения ждавшего своей свободы?

– Да! Да-да-да-да!

Энши кричал в голос, полностью отдавшись пьянящему чувству. Казалось, навеки забытая радость до краев наполнила душу и вылилась в мир бесконтрольно и жгуче. Что там тёмные? Вокруг Арсэма не осталось ничего: лишь раскаленная земля и сажа. Река зло шипела горячим паром. Щит жрецов не выдержал, лопнул, как мыльный пузырь. Но пламя не тронуло город. Лизнуло жаром запуганных людишек и свилось в тугие кольца вокруг своего повелителя.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.