Под знаком Стрельца

– Красавчик будет, можете мне поверить! – сказала Коб и взглянула на Петра.

Петр сидел насупившись.

– Скоро увидим, – огрызнулся он.

– Чем пахнет? – спросил Ерум, принюхиваясь к странному запаху.

– Свежим мясом! – моментально повеселел Петр.

– А вы знаете, что корабль ползунов улетел, как только Земля и Марс оказались очищены от машин? – перевел разговор на другую тему Мартин.

– А зачем они теперь нужны? – фыркнул Петр. – Теперь нужна разведка и кому, как не нам, в нее идти?!

Коб и Ерум поддержали Петра. Мартин меланхолично произнес, что впереди конференция, и на ней все решат, в том числе по поводу разведки.

Наконец, спустя час регенераторный цилиндр, где лежал Шлом, начал с шипением открываться, чтобы явить результат работы. Все тут же обступили его и, когда его створки полностью разошлись, удивленно оцепенели.

– Что это?! – прошептал Мартин в наступившей тишине.

– Похоже, эксперимент не удался, – проговорила Коб.

– Это что же за эксперимент такой! – не выдержал Ерум и отвернулся, чтобы не смотреть на отвратительное зрелище.

В регенераторе лежал Шлом. То, что это был он, не вызывало сомнений: у него были те же выразительные глаза, та же ярко-розовая кожа, почти те же черты лица. Но его тело претерпело ряд невероятных превращений, причем превращения эти выглядели не то что некрасивыми, а по-настоящему тошнотворными. Складки кожи висели, словно полы чудаковатой одежды, конечности налились жиром, как у слона, а руки оказались настолько вытянутыми, что они с трудом помещались в цилиндр.

Петр и Мартин помогли Шлому вылезти из аппарата.

Он встал на слоноподобные ноги и тут же начал заваливаться. Его крепко держали, не позволяя упасть. Руки уродливо болтались у самого пола. Как и ноги, они выглядели чрезмерно толстыми. Складки кожи неряшливо свисали с туловища, шеи, конечностей. Теперь это был не просто некрасивый человек – перед ними стоял настоящий монстр.

– Вот вам и красавец! – проревел Петр, поддерживая Шлома. – Ты можешь что-нибудь сказать? – рявкнул он ему в лицо.

В ответ Шлом издал булькающие, напоминающие отрыжку, звуки. Было видно, как он силился вымолвить хотя бы слово, но у него ничего не получалось.

– Чудовищная машина! – снова не выдержал Ерум.

Он и Коб отошли в сторону, чтобы не глядеть на все это.

– Кто же знал, что так получится, – вздохнул Мартин, поддерживая, как и Петр, Шлома, не давая ему завалиться на негнущихся ногах.

Петр и Мартин потянули Шлома назад к цилиндру, Ерум подошел помогать. Наконец они с трудом положили его внутрь, и створки сомкнулись. Вытерев пот, мужчины подошли к программной панели.

– Стоило ли начинать? – пробурчал Ерум, отдышавшись.

– Это похоже на гипертрофию, – высказался Мартин.

– Мне дела нет до того, на что это похоже! – взревел Петр, ударив с размаху по стене. Устройства, закрепленные на стене, задрожали. – Мартин, вспоминай, чему тебя учили в школе, иначе сам полезешь в цилиндр, раз не можешь его настроить!

Мартин вздохнул и принялся нажимать на панель, то и дело качая головой из стороны в сторону. Петр и Ерум стояли рядом и смотрели на него. Наконец Мартин утвердительно кивнул – и процесс регенерации запустился вновь.

Спустя час створки аппарата стали разъезжаться. Коб отвернулась, боясь увидеть обезображенное тело снова. Ерум, напротив, не отводил взгляда. Мартин и Петр переглядывались и с надеждой ждали, что на этот раз должно получиться.

– Хм, я ожидал худшего, – проговорил Ерум, глядя на нового Шлома.

Перед глазами присутствующих лежало ярко-розовое тело, и оно было не уродливым, а почти таким же, как до регенерации. Шлом выбрался из цилиндра самостоятельно. Его руки и ноги обрели нормальные очертания. Плечи и туловище уже не были смешными и круглыми. Изменения наконец-то увенчались успехом.

– Да, а я ожидал большего, – произнес Шлом, и все выдохнули.

Если в эту минуту они чего-то и ждали, то несомненно – его голоса.

– Хотя… мне нравится. Да, конечно, мне нравится такая внешность! – разглядывал себя Шлом.

– Ты бы хоть оделся, – фыркнула Коб и кинула ему одежду.

– Да, совсем забыл на радостях, – просиял Шлом.

Глава 11

Как и многие небоскреберы, Ван предпочел переселиться в свою башню, когда она усилиями андроидов прошла реконструкцию.

Маршал скучал, несмотря на то, что рядом находилась Патриция. Он пробовал читать книги, но, по всей видимости, читатель из него был посредственный. Он просто не мог сосредоточиться на сюжете и постоянно упускал нить повествования.

А что, если попробовать писать самому? Это должно быть увлекательно. К тому же у него имеется богатый жизненный и профессиональный опыт. Он известен каждому на Весте. Популярен. Интересен. Возможно, многие ждут его рассказов, его творческого самовыражения. «Почему нет?» – подумал он и не нашел возражений.

Ван решил писать книги с помощью программы, нашедшейся где-то в глубинах информационных сетей. Программа оказалась превосходной – создавала текст быстро и гладко от начала и до конца, главным было придумать для него название.

Поэтому маршалу оставалось решить вопрос о количестве томов. Не замахиваясь на рекорды, для начала он решил написать о себе несколько тысяч книг. «Самое сложное в этом деле – состряпать названия, – рассуждал Ван. – Ладно бы книг были десятки или сотни – так еще куда ни шло. А когда их тысячи – трудно». Но у маршала с богатым опытом разве может быть книг меньше, чем десять или даже двадцать тысяч? «Грош цена такому писателю, который напишет меньше», – подумал Ван.

И сначала он придумывает совсем простые названия: «Маршал Ван и клоны», «Ван против пришельцев», «Любовь Вана», «Жизнеописание Вана, написанное им самим». Но вскоре понимает, что это слишком однообразно, если всегда помещать свое имя в названия. И он сочиняет серию со словом «вооружение»: «Разработка вооружений против захватчиков», «Вооружения на службе астероида», «Гонка вооружений – гонка за жизнь». Также сочиняет названия со словом «небоскреберы»: «Небоскреберы и люди из бункеров», «Счастье небоскреберов», «Жизнь небоскреберов», «Гордость небоскреберов». Но потом Ван понимает, что нужно использовать словосочетания, добавляя к ним популярные слова. Например словосочетание «ученые и военные против». И он выдает серию названий, среди которых: «Ученые и военные против нейросети», «Ученые и военные против планов пришельцев», «Ученые и военные против Земли и Марса».

Писать книги было крайне увлекательным занятием, но погрузиться в него с головой мешали дела. Они не давали маршалу ни расслабиться, ни заскучать сверх меры.

Ван оставил Патрицию с детьми в апартаментах, дошел до юго-западных лифтов башни Ангелов и поехал на нижний уровень, разглядывая новую схему линий. Напоминая экстравагантного паука, схема разветвлялась многочисленными отростками, скрепленными в центре кольцевой веткой. Порывшись в голове, маршал с удивлением обнаружил во встроенной в мозг библиотеке сведения о схемах метро, которое функционировало у людей на Земле. Конечно, Ван понятия не имел, что такое метро, да и не очень-то интересовался земными древностями, однако многие из возникших в голове картинок напоминали лифтовые схемы в башнях астероида.

Выйдя из лифта, он направился в хорошо знакомый кабинет, который посещал очень редко, но всегда с надеждой и волнением.

Когда он вошел, ведьма возилась со своими пузырьками и свечами – впрочем, так было всегда. И конечно, ведьма выронила одну из склянок, она разбилась, и шустрый мусороуборщик мгновенно очистил пол.

– Я, как обычно, без приглашения, – произнес Ван, усаживаясь на сиденье и разглядывая убранство кабинета.

– Тебе можно, ты же маршал, – пробурчала ведьма. – С чем пришел?

– Да все с тем же, хотя… – задумался он. – Есть одно дело. Надо провести похоронный ритуал. Это срочно. Урна с прахом у меня в крейсере. Мы летим сейчас.

Ван проговорил эти слова спокойным тоном, сам изумившись, как он спокоен и уверен, словно нет ничего более привычного и всем известного.

– Кого хоронить? – спросила ведьма.

– Моих дорогих маму и папу, – поднялся на ноги Ван.

– Подожди минуту, – проворчала она и пошла в другую комнату, вход в стене открылся почти бесшумно: обои превратились в створки и разъехались в стороны.

Ведьма взяла с собой ритуальные принадлежности и вместе с Ваном направилась к лифтам. Они доехали до шлюзов на верхнем уровне башни, забрались в крейсер и, прорезая атмосферу, помчались за орбиту Весты. Достигнув подходящей высоты, точнее космического пространства, где не было ни верха, ни низа, а царила черная как смоль пустота, крейсер отключил двигатели и застыл в невесомости.

– Приехали, – сказал маршал.

Ведьма кивнула. Он бережно достал из укромного места в отсеке миниатюрную урну с прахом родителей. Ведьма потерла друг о друга костлявые пальцы, похожие на ветки дерева. Порывшись в ритуальных предметах, она поставила посредине отсека алтарь. Магический символ на алтаре ждал ее танца.

На Весте тщательно соблюдали похоронные традиции, чтобы не навлечь беду от потусторонних сил. Прах следовало развеять.

– Они вместе жили, вместе умерли, так пусть их прах будет вместе навсегда, – сказал Ван. – Но прежде, чем он достанется вечности, мы должны попрощаться.

Ведьма изогнула костлявые пальцы и погрузила их в урну с прахом. Казалось, в ней что-то зашипело. Ведьма начала плясать, крутиться по отсеку, приподнимая над головой и тут же опуская ниже колен урну. Она шептала ритуальные слова, поочередно выкрикивая имена Богов, о которых Ван ничего не знал, но догадывался: они могущественные, потому что выполняют просьбы. Ведь человек, даже обладая энергетикой во сто крат мощнее, чем пляшущая ведьма, не смог бы вызвать с того света умершие души. Потому что души и тела после смерти отторгаются, как магниты с одинаковыми полюсами. И чем больше времени проходит с момента смерти, тем дальше отторгается душа от тела. Маршал почерпнул эти сведения в библиотеке, установленной в голове. Поэтому не хотел ждать и привлек ведьму для связи с умершими.

Она сделала перерыв в бешеной пляске, полезла в кучу ритуальной утвари и достала склянки с порошками. Взяла несколько щепоток из разных бутыльков – и поочередно бросила в урну. Затем подняла ее над головой и стала с новой силой двигаться в танце по отсеку, еще яростнее выкрикивая имена Богов.

Вану показалось, что ведьма преодолевает себя: несмотря на кипучую энергетику, она была немолода. Он подумал, что после такого ритуала плясунья будет долго приходить в себя. Но помочь ей не мог: ритуал проводила только она, и в это время никто не должен был отвлекать ее даже словом.

Наконец из урны послышалось отчетливое шипение, и ведьма поставила прах на алтарь в середине отсека. Ван с волнением наблюдал. Вдруг он заметил свечение. Клубы светящегося зеленого газа стали выходить из урны и заполнять отсек плотным облаком. Когда глаза привыкли к зеленому свету, маршал различил силуэты у противоположной стены отсека. Ведьма больше не плясала. Она на корточках сидела у алтаря. Ритуал дал связь с потусторонним миром.

Силуэты стали приближаться. Казалось, они прошли сквозь алтарь и склонившуюся перед ним ведьму. Они приблизились к Вану на расстояние пяти шагов. Он сглотнул. Тело сотрясала дрожь. Это были его родители!

– Сын, – произнесла мать, – нас разлучили с тобой неожиданно.

Совладав с дрожью и волнением, Ван сказал:

– Мне жаль, что я не всегда слушал вас и не уделял вам должного внимания. Только теперь понимаю, что прошлого не вернуть, и наши технологии не помогут…

– Не вини себя, сын, – произнес отец. – Ты всегда имел собственное мнение, и это помогло тебе достичь вершин. А нам ты уделял достаточно внимания. И мы гордимся тобой.

– Мама и папа, я все сделаю для вас, и лучшее, что я смогу – восстановить ваши тела. Но на астероиде приняли решение пока не пользоваться накопителями. Как только появится возможность, я обязательно добьюсь этого.

– Сын, ты очень добр к нам, – улыбнулась мать. – Но нам уже не нужна помощь. В том мире, где мы теперь находимся, все совсем по-другому, и нам гораздо легче, чем в тяжелом материальном мире. У нас ничего не болит, потому что болеть нечему. Наши оболочки, которые ты видишь, – это не физические тела, а духовные, и они не подвержены страданию. Мир, где мы находимся, приносит нам умиротворение.

– Хм, это интересно, – вслух подумал Ван. – По информации в моей встроенной библиотеке, скоро вы потеряете всякую связь с нашим миром и перенесетесь в высшие сферы. Конечно, я рад за вас, но буду скучать. Мне предстоит еще много работы на астероиде. Поэтому мы не скоро увидимся.

– Ты прав, сынок, – сказал отец. – Мы встретимся, когда ты окажешься здесь.

Ван тяжело вздохнул. Конечно, он все это время будет ждать – пока длится жизнь, будет ждать встречи с ними после смерти физического тела. Но, судя по развитию последних технологий, это произойдет не скоро. Ван понимал, что он нужен Весте как военный, как герой, как символ смелости и везения в борьбе с грозным противником. Его не отпустят. Даже если маршал погибнет, они могут сделать исключение и восстановить его тело. И он будет жить, потому что так хотят все. И он не сможет им отказать.

– Дорогие мои, – Ван последний раз взглянул на родителей, – кажется, целая вечность пройдет, пока мы увидимся вновь. Я не знаю, у меня нет информации! Возможно, у вас есть ответ. И я спрошу: когда мы будем общаться в следующий раз?

Родители переглянулись.

– Сынок, – сказал отец, – не всем дана от рождения свобода. Но тебе и твоим соратникам она дана. Вы сами создаете будущее. Ответ на этот вопрос ты получишь сам. А мы пожелаем тебе и твоим соратникам удачи и побед.

– Ван, на время забудь о нас и продолжай начатое, – добавила мать. – Но всегда помни, что здесь, в ином мире, существует разделение между планами добра и зла. Своими делами ты заслуживаешь попасть на план добра, но мы просим тебя и впредь придерживаться завета высших сил: не делай зла никому, и тебя минует план зла.

– И еще одно, сын, – сказал отец. – Защитите жизнь в материальном мире. Она нужна, чтобы понимать разницу между страданием и блаженством, между плотскими страстями и духовным покоем. Как человек жил в одном мире, так он продолжит жить в другом. Если он не придерживался заветов высших сил, то неминуемо перейдет на план зла, где будет крутиться в ненависти, пока не родится снова в материальном мире.

– Да, я знаю, это называется ад, – откликнулся Ван.

– Будь добр к людям и учи людей тому же, – посоветовала мать.

Родители смотрели на него прощальным взглядом.

– Добро, но что это? – спросил Ван, пока они не исчезли, – как вы видите его, не как понятие относительное? К примеру, я отберу у кого-то вещь, для меня это будет добро, так как я приобретаю. А для того, кто теряет, это зло.

– Ван, не городи ерунды, – ответила мать. – Понятия о добре и зле, о справедливости, о свободе, о базовых категориях заложены в каждом человеке с рождения, и они не отличаются. Помешательство, навязчивые идеи и болезни вызывают искажения представлений и пересмотр понятий, вот они и получаются относительными.

– Но они такими не являются, – сказал отец.

И вдруг Ван почувствовал, что родители начали удаляться от него, зеленый светящийся газ становился менее плотным, силуэты стали расплываться, свет стекал к алтарю и урне с прахом. Через минуту призраки исчезли. У маршала по щеке потекла слеза. Он сглотнул и закрыл глаза.

Когда открыл их, ведьма стояла у алтаря, держа урну.

– Пришло время развеять прах, – сказала она.

А его глаза все еще были мокрыми. Он махнул рукой:

– Да, – и направился к выходу из отсека.

Ведьма пошла за ним. Они остановились у шлюза, облачились в скафандры. Оставалось только произнести кодовое слово.

Когда они зашли в шлюзовую камеру, Ван взял из рук ведьмы урну:

– Вы создали для меня маленькую вселенную, и я не забуду о вас! Пусть ваш прах будет частью большой Вселенной, – прошептал он, просунул в открывшийся иллюминатор урну и сильно нажал на дно.

Урна взорвалась. Впрочем, взрыв не травмировал руки. Черепки беззвучно разлетелись в стороны, прах развеялся в глубинах черного космоса с мириадами ярко сверкающих звезд.

Ван произнес кодовое слово – и шлюз выпустил их обратно. Теперь маршал остался один. Не то чтобы совсем один, но над ним теперь никого не было.

Глава 12

Шлом чувствовал себя на подъеме. После модификации его тела прошло немного времени. Он выглядел превосходно. Определенно, лучше прежнего. Андроиды, расквартированные в бункере Шлома, думали так же и говорили о том же.

В который раз Шлом подошел к стене и щелкнул пальцами. Стена преобразилась в зеркальную панель, повинуясь его команде.

– Красавец, – послышался голос андроида с противоположной стены.

Шлом обернулся. Там стоял Крис. Рядом был Семен, он подтвердил:

– Теперь ты не такой полный и конечности стали почти нормальными.

Шлому не нравились такие эпитеты, как «почти» и «не такой», но он понимал, что все это – мелочи. И наконец-то он в первый раз в жизни готов пойти на свидание.

– Ну что ж, приятно слышать, – щелкнул пальцами Шлом, убирая зеркальную панель. – И приятно начинать новую жизнь!

Андроиды пожелали ему удачи, он надел гермокостюм, шлем и вышел наружу. Забрался в броневик и полетел в район Крестов, где присмотрел девушку.

Они договорились встретиться внутри бункера, который уходил тоннелем к подземной реке. Перед ним предстала миловидная дама чуть ниже его ростом, на ее лице красовались веснушки, разноцветные пряди волос стильно падали на плечи. Ее фигура выглядела плотной, может быть, она была чуть толще стандартного размера, но для Шлома это была мелочь, на которую он не обращал внимания.

– Привет, Шана, – пробормотал Шлом, смущенно протягивая цветы.

– Спасибо! – воскликнула девушка, принимая букет и расплываясь в улыбке.

Они познакомились буквально накануне в инфосети и моментально прониклись симпатией друг к другу. Обоим было по восемь лет по летоисчислению Весты. Она недавно тоже прошла модификацию.

– Совсем недавно я получил красивое тело, – поделился Шлом.

– А у меня были сросшиеся брови и не было губ, – вздохнула Шана.

Теперь у нее все выглядело в порядке: и брови, и губы.

Шлом понимающе кивнул, и они отправились на экскурсию с гидом.

Мутант в панцире повел их к подземной реке и животным. Световые панели разгорались при приближении, открывая их взорам длинный тоннель, а на выходе из него демонстрировали всю округу, в том числе – удивительное подземное озеро.

– Они не пострадали, – показал гид на водоплавающих птиц в середине озера, когда группа остановилась.

Ярко-красные птицы с длинными зелеными клювами неспешно плыли по поверхности водоема.

– Эти животные всегда были нашей гордостью, но в последнее время из биолабораторий поступили новенькие, – заметил мутант и сделал приглашающий жест.

Группа пошла по берегу дальше.

Наконец они остановились на лужайке с причудливыми растениями. Под ногами росла белая трава. Неподалеку прохаживались два странных существа: один – голубовато-серого окраса, совмещающий в себе черты кошки, собаки и свиньи, а второй походил на увеличенного паука с шестью лапами и хоботом, как у слона.

Шана прижалась плечом к Шлому, схватившись за его руку.

– Один из животных мне известен. Это пират, – сказал Шлом, не отводя взгляда от шестилапого. – Но вот паука я вижу впервые!

– Не бойтесь, это новенький экземпляр, он не кусается, – заверил гид и подошел к огромному пауку с хоботом.

Он положил руку на спинку существа, и то одобрительно затрещало.

Шлом поморщился:

– Почему они сделали его таким некрасивым?

Мутант пожал плечами.

Шана спросила:

– Как называется этот вид?

– Groboscidea, – ответил гид, поглаживая паукообразное существо. – Как и пираты, они могут жить на поверхности, не нуждаясь в чистом воздухе. С помощью этих животных мы будем создавать экосистему на поверхности.

– Но почему они живут здесь? – нетерпеливо спросил Шлом.

– Ждем увеличения их количества и появления новых видов. И потом начнем заселять астероид вот такими животными.

Мутант снова погладил существо и махнул Шлому и Шане. Они прошли чуть дальше, к миниатюрному мосту через реку. Мост висел в полуметре от водной глади. Все забрались на него, и гид показал вниз:

– Смотрите, это новые виды рыб. И скоро мы собираемся прорыть русла на поверхности, чтобы наполнить их водой и запустить этих красавцев.

Шлом и Шана ахнули. Перед ними в прозрачной воде плавали разноцветные рыбки. Если у небоскреберов рыбы не вызывали удивления, для мутантов они были почти фантазией. Синие, желтые, красные, черные и какие угодно рыбы опускались на дно и всплывали к поверхности, казалось, чего-то ожидая от людей.

– Они нас видят или чувствуют? – спросил Шлом.

– Едва ли, – ответил гид. – В биолабораториях не выводили сознательных животных. Вы хотите их покормить?

Шлом и Шана синхронно кивнули. Мутант извлек откуда-то из панциря белую пластичную массу, разделил ее на две равные части и передал молодым людям.

Шана не знала, куда деть цветы, и мутант взял букет подержать, пока она и ее спутник стали отделять от массы комочки и бросать в воду. Рыбки сразу же хватали угощение, не давая ему погрузиться на глубину. Шлом старался швырять комочки подальше, чтобы накормить дальних обитателей водного мира. Шана сосредоточилась на кормлении ближайших рыб, справедливо рассудив, что мужчина должен глядеть чуть дальше женщины, пока она занимается делами ближнего прицела.

После кормления они обошли еще ряд достопримечательностей, включающих растения и деревья, а затем вернулись к входу в тоннель.

Они попрощались с гидом, забрались в броневик и полетели. Шана поблагодарила Шлома за чудесный день, прижимая к груди букет цветов. Когда диск приземлился у ее бункера, девушка подарила кавалеру поцелуй и выбралась наружу.

Это был первый в жизни Шлома поцелуй.

Профессор Нув и многие другие пожилые люди тоже использовали возможности регенераторов, и за считанные часы на Весте почти не осталось стариков.

Когда профессор появился перед взорами учащихся, в аудитории послышалось дружное «ах» и наступила неловкая пауза.

– Не пугайтесь, мой внешний вид не отразится на качестве обучения, – раздался помолодевший голос Нува.

Перед рядами студентов гарцевал цветущего вида человек с густой копной медно-русых волос без единого признака седины. Очков на нем не было. Юркие зеленые глаза и подтянутые черты лица красноречиво говорили о том, что он едва ли старше одиннадцати и младше восьми лет по местному летоисчислению. Год на Весте продолжался дольше трех с половиной земных лет.

– Я все тот же Нув и по-прежнему профессор, – улыбнулся молодой человек, показав полный рот белых зубов.

– Вы сильно изменились, профессор, – подметил студент из первого ряда.

– Бросьте, изменилась только внешность, – махнул рукой Нув. – Геф, спроси меня о чем-нибудь, чтобы убедиться, что это я.

– Профессор, хорошо, если это не затронуло вашу личность, – взволнованно проговорил студент. – Главное, чтобы вы не стали совершенно другим.

– Пустяки, – отмахнулся Нув. – Все мои знания, весь опыт сохранился. В прошлый раз в конце занятий мы говорили о землянах, об их заскорузлых традициях, нелепых до безобразия правилах. Как видите, я все помню. Я помню каждого из вас, – профессор указал на аудиторию, и добавил: – Если бы я хоть чуть-чуть изменился, то не смог бы ничего вспомнить. Одна ошибка при регенерации породила бы полномасштабный сбой.

– Профессор, вы хотите сказать, что даже мельчайшая неточность в процессе регенерации повлечет за собой вал изменений и личность изменится до неузнаваемости? – задала вопрос девушка с четырьмя руками, сидевшая в середине аудитории.

– Несомненно, – согласился Нув. – Именно поэтому вы видите меня настоящего, того самого, а не какого-то другого.

В аудитории загудели голоса – возникшее при появлении профессора напряжение спадало. Нув прошелся между рядами, решив, что так студенты быстрее признают его в новом обличье и привыкнут к обновленному голосу. Он вернулся на прежнее место и предложил любому из присутствующих спросить его о чем-нибудь.

– Извините, – поднял руку один из учащихся, – вы сказали, что ошибка исключена, и, как мы понимаем, в процессе регенерации старое тело распадается, а взамен создается новое, молодое. Мы правильно понимаем происходящее?

Профессор утвердительно кивнул, и студент спросил:

– Хотелось бы уточнить, а как обстоит дело с сознанием – оно же не исчезает, а сразу переселяется в новое тело?

Профессор на мгновение задумался.

– Примерно так, Кюр, – он пожал плечами.