Под знаком Стрельца

Сергей Галактионов

Под знаком Стрельца

Глава 1

Ван зашел в лифт и задумался о будущем. У него никогда не получалось просчитывать события на два-три шага вперед и действовать на опережение. Но он неспроста был удостоен звания маршала, его звание говорит само за себя: он должен быть лучшим, должен мыслить стратегически, практически и, возможно, вести людей за собой.

«Вести за собой, управляя толпой пешек? – подумал Ван, как подумал бы любой на его месте. – А ведь можно вернуть всех в привычное стойло, с легкой руки маршала восстановить закрытые только что должности и полномочия?»

Он содрогнулся от этих мыслей. Нет, мир должен идти вперед.

Человечество победило пришельцев и свои прошлые страхи, которые происходили из нежелания взять ответственность на себя и давали повод для поддержки вертикальной системы власти. Но люди все поняли до конца и полностью ликвидировали отсталую систему. И наступила утопия, свободная от президентов и чиновников, о ней так мечтали мудрецы древности, хотя и не могли предвидеть, когда и как это будет. А это случилось не на Земле, а на Весте. В далеком будущем.

В лифт вошел незнакомец, и створки мягко сошлись. В ту же секунду кабина поехала в левую сторону, сила инерции прижала пассажиров к правой стенке. Почему-то лифт был скособоченным, старым, одна стенка выгибалась наружу. Тем не менее ехать по горизонтали оказалось вполне комфортно: предсказуемая поездка, когда вы знаете, что вас ожидает и что с вами ничего плохого не случится.

Кабина вдруг затормозила. Ван с незнакомцем по инерции продолжили движение и выставили руки вперед, чтобы не впечататься в левую стенку. Но лифт плавно смягчил торможение, и пассажиры застыли посередине.

Ван посмотрел на незнакомца. Не мутант, человек среднего возраста с невыразительными чертами лица. Обычная одежда и внешность, ничего запоминающегося.

Ничего запоминающегося не было и во внешности Вана, несмотря на его звание. Ведь не за внешность давали маршала, а за деятельность! Просто он оказался единственным военным среди мутантов, когда те узнали о пришельцах. Дальше надо было правильно организовать оборону. С этим он справился, и получил высокое звание.

Внешность Вана относилась к европейскому типу. Хотя первоначальное значение слова «европейский» было давно утеряно, на астероиде так называли светловолосых, светлоглазых людей, как правило, имеющих рост выше среднего. В дополнение у Вана имелись две индивидуальные черты: крепкое, атлетическое телосложение и не то чтобы очень толстые, но крупнее среднестатистических губы.

Лифт стал набирать высоту. Высоту?!

Да, он поехал вверх!

– Куда мы едем? – испуганно прошептал незнакомец, прислонившись к правой стенке кабины.

Ван прижался к левой и выдавил:

– Я не знаю. Я не планировал наверх!

– А вообще, пусть так. Наверху у меня могут быть дела, – уже более уверенно проговорил незнакомец.

Лифт разогнался, и стало ясно, что он весь пришел в негодность: подъемник трясся, стенки дрожали и изгибались, ходили ходуном. Казалось, вот-вот кабина не выдержит, любая из стенок вылетит куда-то вдаль.

– Я никогда не думал, что ездить в лифте так опасно, – вновь зашептал незнакомец, буквально всем телом прижавшись к правой стенке. Было видно, как белая пластина за ним вибрировала, пол также дрожал, а вместе с ним дрожали их ноги, руки и даже лица.

– Да, настоящее испытание, – процедил Ван.

Он понимал, что сейчас уже ничего не поделать. Надо ждать, когда это все закончится. Когда лифт затормозит, и они спокойно выйдут где-то на верхнем этаже. Ведь он должен когда-то остановиться?

Но лифт только разгонялся! Кабина мчалась вверх на всех парах, стенки трещали, пол ходил ходуном. Ноги, руки, тела тряслись. Теперь и Вану стало страшно. «А вдруг стенка проломится?» – подумал он.

На незнакомце не было лица от постоянной тряски и ужаса. Ван увидел, как по лбу спутника потекла капля пота. Было жарко. У Вана тоже проступила испарина, его стало тошнить. Подъемник мчался вверх, как будто хотел вылететь через крышу. Незнакомец открыл рот. Страх читался в его глазах.

Лифт все больше раскачивался, как будто происходило землетрясение. Ван не мог удержаться на месте, он был вынужден перетаптываться, прислоняясь к левой стенке кабины. Находящийся справа незнакомец пытался так же удержаться на ногах. Он тщетно чертил дрожащими руками по плоскости, заходящейся в тряске.

Кабина летела с умопомрачительной скоростью. Заложило уши. Ван сжался всем телом и присел. И тут лифт выскочил из шахты, как пробка.

Наверху не было крыши, стенки оторвались и улетели в стороны. Незнакомец закричал и тоже полетел куда-то вдаль. От лифта осталась только платформа. Ван в полусидячем положении продолжал мчаться вверх по силе инерции. Но он был без гермокостюма!

«Вот это авария, – подумал Ван. – При чем тут гермокостюм? Что делать? Но ты же маршал, ты должен что-нибудь придумать! Придумать? Когда ты летишь со скоростью пули на открытой платформе где-то в атмосфере и понимаешь, что через минуту силу инерции остановит сила гравитации. А потом ты пойдешь вниз. И будешь падать еще быстрее и резче. И от тебя ничего не останется. Абсолютно ничего!»

Все кончено и точка. Ван не мог понять, почему лифт вылетел вверх. А между тем лифт уже дошел до самой высокой точки и теперь падал вниз… пока еще медленно.

А через мгновение платформа стала разгоняться и понесла его туда, откуда он только что вылетел. Да, это было наказание за безответственность, самое страшное, какое только могло существовать! Ван закричал и открыл глаза.

Он лежал на кровати в бункере. Патриция была рядом. Она проснулась от его крика.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

– Да, – прошептал Ван.

Это был кошмар, как-то связанный с реальностью.

– Ну что, теперь нейросеть побеждена? – спросил он.

– Отнюдь нет.

– Почему?

– Я не забыла, что случилось на Эриде.

Ван вспомнил их последний день на родной планете Патриции. С помощью темпорального накопителя Ама отсканировала его тело и затем восстановила в будущем, через двадцать лет от времени, в котором он жил. Она перенесла его в помещение на вершине гигантского здания. Ван очутился среди последних людей на Эриде. Нет, не то что на Эриде, а во Вселенной. Не считая Вана, их было восемь.

Вскоре микророботы, управляемые искусственным интеллектом, добрались до вершины здания. Они забрались прямо внутрь, им под кожу. И все кричали. И стреляли. Отстреливали друг другу конечности, разлетавшиеся по металлическому полу, и сразу же сжигали их огнеметами. Из культей, как из разорванных труб, хлестала кровь. Но микророботы были быстрее. Умнее. Умнее, чем они, последние люди во Вселенной.

Глава

2

Заряд из антиматерии пропахал бункер вдоль и поперек, но не тронул бывшего генерала, заключенного в камере. Порой трудно поверить, какие чудеса случаются в жизни. Далеко не все решает предустановленная программа, готовая, казалось бы, изменить мироустройство. На деле мир не становится частью программы, по-прежнему случайность решает, кому жить, а кому умереть.

Чиуг разлепил глаза. Кажется, зрение было в норме: он успел опустить веки, когда в бункер попал заряд. В долю секунды убежища не стало. Оглушительный грохот закончился так же внезапно, как начался. Нечего и надеяться, что кто-то мог выжить. Пруг и Сулвэ находились рядом и погибли мгновенно. Но каким образом он выжил? Просто повезло? Да, бывает же так. Он не мог дышать, но был жив.

Словно игрушку, его выкинуло взрывной волной из бункера, окатив обломками. Недалеко, по всей вероятности, находился источник воздуха. Пахло дымом. Откуда-то издали слышались крики, звали на помощь через громкоговоритель.

Если бы у бывшего генерала спросили, в чем суть жизни, он бы ответил, что в воздухе. Понимая, что ему осталось жить под грудой обломков от силы пару минут, Чиуг вылез из-под нее и пополз по земле. У него начиналась паника, от недостатка кислорода сводило легкие и темнело в глазах. Освещение не работало, и экс-генерал стал на ощупь искать источник воздуха, который находился где-то поблизости: по всей поверхности Весты эти источники были установлены в достаточном количестве. Воздух на астероиде не годился для дыхания, и редко кто покидал свой бункер без веской причины, равно как никто не появлялся без гермокостюмов и шлемов на поверхности.

Наконец Чиуг обхватил руками клапан, надавил на кнопку и почувствовал в ладонях трубку. Почти теряя сознание, он жадно приник к источнику.

Насытив кислородом легкие, осмотрелся. Тут и там из развороченных взрывами руин поднимались всполохи огня. Повсюду распространился едкий дым. Вдали виднелась разрушенная башня, оттуда доносились чьи-то протяжные крики. А чуть ближе, явно не на своем месте, находился крейсер, видимо, брошенный кем-то в суматохе. Именно к нему и направился Чиуг.

Вокруг корабля никого не оказалось. Чиуг увидел, что один из люков приоткрыт, и потянул его на себя. Чек-контроль не работал. Судя по всему, крейсер участвовал в боях, как и другие военные корабли, и получил повреждения. Внутри было пусто.

Бывший генерал забрался в крейсер и тут же включил приборную панель. Его мысли подтвердились – отдельные системы были выведены из строя. Но главное, двигатели были исправны, и крейсер мог выполнять ключевые функции.

Чиуг поднял крейсер и с ускорением помчался по направлению к Земле. Защитное лазерное поле астероида пропустило корабль автоматически.

Экс-генерал рассчитывал, что в условиях всеобщего хаоса и разрушений его просто не заметят. Так и произошло. Корабль прошел сквозь защитное поле, сеть радаров и телескопов, и помчался дальше.

Когда до Земли оставалось десять минут, Чиуг подкорректировал программу полета, решив приземлиться на Луну. Он справедливо полагал, что на спутнике Земли его поймать будет труднее – Луна не представляла военной угрозы для Весты и ее союзников, и все боевые силы андроидов и ползунов были брошены на Землю и на Марс. Возможно, именно там, на Луне, еще остались дата-центры нейросети, ее отдельные подразделения. Пока до них не добрались, скорее всего. А на Земле и Марсе все уже разрушено, все под полным контролем, и хочешь не хочешь придется сдаваться в плен ползунам с далекой Гамакутивиры или андроидам с Альфы Центавра.

«Сдаваться? Как бы не так, – думал Чиуг, приближаясь к темной стороне Луны. – Попробуйте теперь меня поймайте, если сможете! А я не так прост и наивен».

Тем временем на Весте в главном командном пункте проходило совещание. Среди присутствующих выделялся генерал Тон, рядом с ним сидела Ама и другие гости с Эриды. Председательствовал генерал Диог.

– К сожалению, мы понесли большие потери, – тихо проговорил Диог, обхватив подернутую сединой бородку. – Предательство и утечка разработок поставили нас на грань выживания в противостоянии с грозным противником. Как вы понимаете, наши союзники полностью очистят Землю и Марс от присутствия нейросети и машин в течение ближайших дней. Нам же придется серьезно поразмыслить над тем, каким образом защититься от подобных угроз в будущем и, конечно, перед нами стоит оперативная задача восстановления нашего оборонного потенциала.

С места поднялась молодая женщина высокого роста и спортивного телосложения. Обладая приятным овалом лица, длинными черными волосами, смуглой кожей и карими глазами, она выглядела типичной эридянкой, которая прибыла из будущего, чтобы не допустить уничтожения противником астероида. Она попросила слова, и генерал кивнул.

– Буквально пару часов назад я закончила восстановление тел Петра, Мартина и Коб, – начала Ама и посмотрела на сидящих по правую руку от нее эридян.

Почувствовав на себе взгляды собравшихся и внимание виртуальной аудитории, названные повставали с мест, давая понять, что с ними все в порядке. Когда они снова уселись, Ама сообщила, посмотрев на этот раз на сидящего слева, похожего на огромный розовый шар:

– Восстановлен и наш боевой товарищ Шлом, с которым мы прошли ряд разведопераций и помощь которого была неоценимой.

При этих словах Шлом поднялся и кивнул публике. Он сел, и Ама продолжила:

– Однако количество жертв настолько велико, что у нас не хватит накопителей и сил, чтобы вернуть к жизни погибших. Меня уже атакуют потерявшие близких отчаявшиеся жители астероида, умоляя оживить их родственников. Даже друзья – Гаэ и Нув – просят помочь им. И нам необходимо в первую очередь принять решение о возможности или временной невозможности восстановления тел погибших. Мы должны сделать это прямо сейчас.

В зале совещаний воцарилась мертвая тишина. Наступил момент, невероятно ответственный для каждого. Казалось, все оставшиеся в живых люди на Весте приникли сейчас к виртуальным экранам и молились о том, чтобы было принято такое нужное сейчас решение о возможности восстановления погибших.

Слово попросил Тон, и Диог предоставил ему право говорить.

– Мы все хотим добра и счастья себе и другим, мы все хотим сохранить человеческие жизни, – начал военный, поднявшись с места. – Но мы должны отчетливо представлять себе последствия наших решений. Пока еще не утихли бои на Земле и на Марсе, пока у нас нет данных разведки о планах противника, очевидно одно: мы не можем производить накопители для сканирования и пересоздания граждан, кем бы они ни были – хоть известными учеными, хоть нашими друзьями. У нас погиб близкий товарищ. Его звали Юл, и мы не можем позволить себе рисковать, чтобы восстановить его!

С этими словами Тон поднял ладони вверх, показывая невозможность положительного решения, и добавил:

– И дело не в том, что мы не хотим прикладывать усилия, либо мы такие плохие люди, что бросаем других и не думаем о них, нет! Все дело в нашей безопасности и только в ней! Мы не можем позволить себе еще одну утечку, потому что она окажется роковой и последней. И вы понимаете, что с ней будет закончена жизнь человечества во Вселенной.

Тон многозначительно раскинул руки в стороны и посмотрел на присутствующих. Затем он сел на место, погрузив, казалось, весь астероид в невеселые мысли.

Неожиданно, не спросив разрешения у Диога, с места поднялся Петр и проревел:

– Поддерживаю на все сто!

Сидевшая рядом Коб сразу же ткнула его в бок, и тот опустился на место.

Диог проговорил:

– Я предлагаю проголосовать. Кто за это предложение?

Большинство присутствующих подняли руки.

Диог кивнул и потеребил бороду:

– Ну что ж, этот вопрос решен. В ближайшие дни у нас не будет возможности восстановить погибших. Но время покажет, что дальше, и мы не теряем надежды.

Между тем сбежавший с астероида экс-генерал Чиуг благополучно приземлился на Луну. Он было задумался, как обозначить свое прибытие, не привлекая внимания союзников, но внезапно свет в крейсере замерцал – и в следующий момент он чуть не лишился чувств. Перед его глазами возник не кто иной, как погибший в бункере экс-президент района Миротворцев Пруг.

– Нет! – прошептал бывший генерал и попятился к стене отсека.

– Добро пожаловать на Луну, генерал Чиуг! – сказал экс-президент и шагнул навстречу.

Чиуг уперся спиной в стену и ошарашенно выпалил:

– Но как?! Как это возможно?! Вы же погибли в бункере!

Чиуг выпалил это, но не мог вдохнуть. У него перехватило дыхание.

Пруг остановился в двух шагах от него. Характерно осклабившись, он произнес:

– Успокойтесь, генерал! Я – всего лишь проекция, хотя и очень качественная. Я приняла вид президента Пруга, чтобы быть ближе к вам и чтобы вы мне могли довериться. Вы меня понимаете, Чиуг?

Экс-генерал вдохнул и выдохнул так громко, что сам удивился. Он наконец понял, что происходит, и попытался улыбнуться виртуальной фигуре – впрочем, тут же сообразив, что это лишнее. Он проговорил:

– Так бы сразу и сказали! Получается, вы и есть нейросеть? – Чиуг по-прежнему с опаской смотрел на фигуру Пруга, хотя уже дышал свободно.

– Конечно, я могу принимать вид любого лица или предмета, который отсканирован и записан в мою базу данных. Но я предлагаю перейти сразу к делу, вы ведь прилетели сюда с какой-то целью? – ухмылялась фигура.

– Да, – вымученно улыбнулся бывший генерал и быстро заговорил: – Вы должны меня понять. Пока я не знаю, как могу быть вам полезен, но я готов на все, только прошу вас: сохраните мою жизнь! Если меня найдут здесь союзники Весты, они доставят меня обратно на астероид и снова заключат в камеру. У вас есть возможность мне помочь?!

– Расслабьтесь, генерал. По моим расчетам союзники прибудут сюда не раньше понедельника. А сегодня суббота. Но мы не будем ждать, правда? – виртуальный Пруг все так же усмехался. – Мы сейчас же направимся на запасную планету, где нам ничего не будет угрожать. Там – полная безопасность и комфорт для вас.

– Правда?! – изумился Чиуг. – Не ожидал! А где эта планета находится и что там еще есть, кроме вас? И как я буду там существовать, будет ли там еда?

– Разумеется, там все есть, – кивнула фигура.

Чиуг наконец ощутил, что его собеседник ведет себя неестественно: живой президент района Миротворцев не мог так долго ухмыляться, он делал это крайне редко и практически мимолетно. Пруг добавил:

– Мы отправляемся в Большое Магелланово Облако. Там нет людей, но там находятся подчиненные нам инопланетные существа. Планета называется Фольдамавит.

«Звучит, как лекарство, – подумал про себя Чиуг. – Неужели там есть жизнь и неужели там – подразделения нейросети? Надо же! А жители астероида об этом и не подозревают. Как нейросети удалось скрыть эту информацию?»

Но вслух он ничего не сказал, предпочитая не афишировать свои настоящие мысли.

Будучи типичным представителем знака Рыб, бывший генерал почитал за лучшее промолчать лишний раз и наблюдать за происходящим со стороны.

Перед тем, как растаять в воздухе, виртуальная фигура скомандовала:

– Поднимайте крейсер и следуйте в безопасный сектор. Как только вы там окажетесь, я открою червоточину, и вы моментально перенесетесь на планету Фольдамавит.

Корабль с ускорением помчался в космическую пропасть. Чиугу не терпелось покинуть Солнечную систему и узнать, какие условия приготовлены ему на загадочной планете, которую тайно захватила нейросеть.

Глава 3

На Весте люди жили давно, с тех пор, как колонисты с Земли прибыли сюда с целью освоения космоса. Весь астероид был поделен на районы, население проживало в небоскребах и бункерах. Небоскребы, или, по-другому, башни представляли собой закрытые миры, где находилось все необходимое для жизни: там производили продукты питания, предметы быта и даже летающие по воздуху броневики.

Воздух на Весте не подходил для дыхания, и любой человек, оказавшийся на поверхности астероида, был вынужден дышать через интегрированную в гермокостюм систему воздушного контроля. Жители бункеров, которых обитатели башен называли мутантами, издавна питались полуживыми рачками и получали с пищей некоторую дозу радиации, из-за чего их внешний вид был разнообразен: существовали мутанты с чешуей вместо кожи, с клешнями вместо рук, с клювами, сросшимися бровями, четырьмя руками или ногами. Но иногда мутации проявлялись в необычных способностях: некоторые могли какое-то время дышать непригодным для дыхания воздухом, а иные умели даже слышать чужие мысли, но такие люди встречались изредка.

Жители башен, небоскреберы, как правило, покидали свои башни лишь на бронированных летающих дисках, бесшумно взмывающих в темную атмосферу астероида. Кроме броневиков, люди передвигались на маневренных крейсерах и громадных космолетах. Для военных нужд производились беспилотные корабли, оснащенные системой «Смерч» и аннигиляторами, а также миниатюрные дроны.

Свет далеких звезд, в том числе Солнца, был крайне скудным, и поверхность астероида освещалась искусственными панелями, установленными вдоль дорожек и дорог на поверхности, вблизи бункеров и повсюду на зданиях.

На Весте существовали информационные сети. Вся жизнь была буквально пронизана полезными технологиями, позволяющими в случае надобности вызывать сиденье взмахом руки, оплачивать услугу морганием или добавлять виртуальную фигуру в любое место. В мирное время технологии разрабатывали в научных лабораториях, в военное время все усилия ученых оказались направлены на нужды фронта.

Но в настоящий момент астероид лежал в руинах после бомбардировок.

Жители Весты пока не могли вздохнуть свободно и отказаться от дел. Если раньше работа кипела вокруг новых разработок и вооружения, создания клонов, производства космолетов и беспилотников для нужд фронта, то теперь возникли проблемы, связанные с последствиями военного противостояния нейросети и подчиненным ей машинам. После массированных ударов по астероиду у выживших небоскреберов и мутантов появилась уйма новой работы: кремировать умерших, восстанавливать разрушенные бункеры и башни, приводить в порядок политическую и законодательную сферы жизни.

В информационных сетях проходили голосования по поводу социальных изменений. Еще до вторжения сил астероида на Землю и на Марс, в период действия программы «700 часов» де-факто на Весте установился безвластный политический строй. Президенты районов потеряли полномочия и должности, количество полицейских сократилось до незначительных цифр, лишь военные специалисты оставались в фаворе ввиду готовившихся баталий с нейросетью. Теперь же, когда жители астероида хлебнули лиха из-за предательства высокопоставленных лиц – президента района Миротворцев и его генерала, настроения среди граждан, как небоскреберов, так и мутантов, доходили до крайностей, подогреваясь еще старыми разоблачениями районных президентов и чиновников. Этих разоблачений имелось достаточно в инфосетях, и каждый желающий мог увидеть и понять всю чудовищную подноготную высоких чинов, испокон веков навязывавших свою власть обществу.

Ван и Патриция пока жили в бункере: башня Ангелов лежала в руинах. Но в жилище было тесновато, не то что в прежних апартаментах, где Ван привык к роскоши и широте пространства. Пожалуй, на детей смена обстановки не действовала угнетающе. Они засыпали его вопросами о маме и бабушке с дедушкой. Ван же был вынужден уходить от прямых ответов:

– Дети, после войны так всегда: мы не можем ни с кем увидеться, поскольку нужно время, чтобы отремонтировать дома и бункеры. После реконструкции зданий мы обязательно полетим в наши апартаменты в башне Ангелов и в Столетнюю башню.

Казалось, дети понимали его, но потом опять спрашивали про маму, бабушку и дедушку. И Ван опять говорил похожие слова, ненадолго их успокаивая. Он и сам верил, точнее, ему хотелось бы верить, что они покончат с нейросетью навсегда, разведка доложит, что все завершено, и они с помощью накопителей восстановят родственников. Да, как и любому жителю Весты, ему был присущ оптимизм. Хотя, он мог бы признаться: после войны и болезненных мук любви его жизнелюбие пошло на убыль. У него погибли родители, друзья и товарищи – для оптимизма не было повода, кроме одного: огромного желания увидеть будущее. Мирное и счастливое будущее.

Однажды Ван проснулся с надеждой, что счастливое будущее должно наступить прямо сейчас. Может быть, это была лишь фантазия, пришедшая откуда-то из сна, но ему казалось, что она реальна, и он стал тормошить Патрицию. «Ведь наши беды должны когда-нибудь закончиться? – спросил он себя. – Когда же, если не сейчас?!»

– Ты забыла? Забыла?! – тряс он за плечи Патрицию.

Наконец она открыла глаза.

– Ты о чем?

– О том, что было, или будет на Эриде, – застыл он в ожидании.

Она кисло посмотрела на него и покачала головой. Он все понял, и больше говорить было нечего. Надо было работать!

На Весте бурлила деятельность: андроиды устраняли последствия радиации, печатали конструктивные элементы башен и бункеров, восстанавливали их под контролем жителей астероида. Андроиды реконструировали не только строения, но и приводили в порядок развороченную каменистую поверхность астероида. Работа продвигалась стремительно, окружающий мир менялся на глазах. Каждый из жителей занимался первоочередными делами, но все понимали, что впереди еще много других, по-настоящему глобальных задач.

Ван и Патриция работали, как и все. При этом почти постоянно они находились в бункере с детьми, решая возникающие вопросы в виртуальном режиме. Потеряв при бомбардировках родителей, Ван не хотел даже на час оставлять детей, они были ему невероятно дороги, и он все больше это понимал.

За решением текущих дел прошел целый день. Наступил вечер.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Патриция, глядя из угла на Вана.

Он ужинал за столом. Дети уже спали в отдельной комнате.

– Лучше, чем вчера, – пошутил он, даже не посмотрев на Патрицию.

Они спали на одной кровати, но Ван за эти дни не прикоснулся к ней. Он все еще болел Амой, она не покидала его души. Иногда он смотрел на Патрицию, и ему становилось полегче, но ненадолго. Мысли угнетали его. Но сколько Ван себя помнил, еще со школы он был таким мрачным и угрюмым, его вечно что-то заботило и не давало наслаждаться жизнью. Родители, дети, дела, служба, война, отношения, – словом, все, что крутилось вокруг него. Только в душе он был гедонистом, в самой ее глубине, до которой не допускал никого, даже себя, потому что боялся думать о чем-то в превосходной степени, чтобы не нарушить гармонию. Он не знал, почему. Так чувствовал и все.