МирЭМ

– Что ты там делаешь, наряд себе подбираешь? – спросил Влад, развалившись на семейном ложе, поглядывая на жену, отсортировывающую одежду.

– Какой еще наряд? – обернулась к нему Маруся, вопрошая.

– Как знать, может пока я на работе, ты к любовнику? – лихо выдал свою версию муж, демонически прикрывая глаза.

– Конечно, многодетной беременной женщине, уставшей после работы, остается только к любовнику отправится…, – сострила она, сердясь.

Подхлестнувшись ответом, мнительный Владислав, извечно подозревающий свою жену в изменах, сосредоточенным взором обсмотрел Маруську, начиная от корней волос и до самых пят, высматривая любой компромат, свидетельствующий о том…

– Ну-ка, ну-ка…, а это что у тебя? – зацепился он за улику, и внезапно поддавшись к Марусе, стиснув ей плечи, больно поддернул за ее правую мочку: – откуда у тебя эти серьги, любовник подарил? – предъявил он обвинение, терзаясь болезненным чувством.

– Ты что, обезумел?! – отпихнула она от себя мужа, испугавшись – эти серьги я сколько лет ношу, бабушкин подарок!

– У…, – произнес он, как ни в чем не бывало. провалившись в догадках, – так уж и быть, верю тебе…

– Ты не выспался сегодня что ли? – примитивно намекая на его «недалекость».

– Нормально спал, – не понял он суть вопроса.

– Тогда не надо ко мне так бесцеремонно подлетать…

– Так я скучаю по тебе… Целыми сутками работаю, а ты уж который день пренебрегаешь меня! – стушевался он.

Марусе не хотелось придавать значения его индивидуальным желаниям. С недавних пор, да ненароком, она отторгала от себя мужа, как какой-то больной орган.

– А на городской площади елку нарядили, давай съездим с детьми, посмотрим? – любезно предложил Влад.

– Некогда. Дел много.

– Ты завтра выходная?

– Выходная.

– Предлагаю затопить баню, попариться нам вдвоем!

– Не получится!

– А что мешает?

– Во-первых, я беременна. Мне нельзя. А во-вторых, сделай прогнившую доску! – напомнила ему Маруся о своей просьбе.

– О нет! Потом сделаю, как будет время. Давай посмотрим вместе какой-нибудь фильм.

– Смотри сам!

– Мне с тобой хочется! Я и так тебя не вижу, работаю, как проклятый!

– Работай! – обдала она его сокрушительным взглядом. – Все работают, потому что осознают, что своих детей надо кормить и растить, – обрушилась она в довершении, негодуя.

– Все… не продолжай! Сегодня, ты спишь тут, в нашей спальне, – преподнес он ей свой приговор.

Маруся апатично отвернулась, продолжая прикидывать, во что она могла бы влезть…

– Я не понял сейчас, что не отвечаешь мне? – грубовато спросил Владислав.

– Успокойся, приду!

– Сразу так! – удовлетворился он ответом, – я работать поехал! – доложил он, убираясь из комнаты.

Остановившись на единственном варианте, Маруся выбрала свободное покроя полушерстяное платье, складывая обратно остальные вещи, прикрывая створки шкафа. Солнце вышло из окружения седых туч, засветило свободой и миром, ласково ослепив Маруськины глаза.

– Маруся, – разорвался за дверью громовой голос Влада.

– Маруся… – Маруся! – передернуло ее. «Она то уж подумала, что он уехал работать…» – Маруся… – Маруся! – закоробило ей слух. «До чего же фальшиво он произносит ее имя!!!» Ей так захотелось, чтобы он тут же замолчал, в сию же секунду, а лучше, чтобы отныне не произносил ее имя вслух! «Это было невыносимо!» Раньше ее так не взвинчивал голосок Владислава…

– Что ты орешь? – раздраженно спросила она, подойдя к нему в коридорчике, сохраняя равновесие.

– Футболку мою не видела? Вот тут на веревке висела.

– Ты лишь для этого звал? – свела она черные брови на переносице.

– А что ты хочешь, чтобы я в грязной ехал работать?

Маруся безразлично на него посмотрела:

– Я ничего не хочу…. Наверное, Аринка сняла чистое белье и сложила в бабушкину комнату.

– Найди мне чистую футболку! В грязной я никак не могу ехать работать, – задохнувшись кричать, захрипела его глотка.

– Сейчас найду, – выдохнула тяжело Маруся, быстро найдя то, что нужно.

Влад переоделся и уехал, позволив своей жене почувствовать без него облегчение. На улице закрякали дикие утки, приземляясь у горизонта, где заканчивалась Маруськина земля ручьем, поле заброшенное и осиный лес кристальной красоты, перестав дрожать, забывался предзимнем сном.

25

Проступающая синь сквозь облака, сострадательно пропускала редкие солнечные лучи. Громко трещали на ветках сороки, споря наперебой между собой о чем-то. Кошки, гулящие сами по себе, приспосабливаясь, лавировали от двора к двору, прибиваясь к человеку, чтобы пережить предстоящую снежную зиму. Три подруженьки собрались в теплой горнице у Марты, за горячим чаем с конфетами.

– А ты знаешь Маруся, что у Маши появился молодой человек? – заинтриговала Марта, разливая кипяток по чашкам. – Я ее пытаю, а она молчит!

– Рассказывай быстрее! – подхватила Маруся, сверлящим взглядом.

– Особо мне нечего рассказывать…, – уклончиво ответила Маша, с тоской в душе, прикладываясь губами к чашке.

– А я догадалась! Это тот самый, что спал у тебя на лужайке, под окнами, – смекнула Марта. – Ты говорила, что его зовут Майклом!

– Так и есть. Майкл или Миша, – вдалась в подробности Мария. – Он под моими окнами пристроился спать, а я его от пьянства излечила. Ну а потом виделись несколько раз. На мотоцикле катал своем, – закончила она, поводя своими нежными глазами по подругам.

– И…? – настаивала Марта на продолжении истории, заглотив шоколадную конфету. – У вас что-то было?

Мария надула губы. – Было, а потом пропал, – разочарованным голосом произнесла она.

– Подожди, он же что-то говорил о себе. Где бывает, может телефон спросил? – уточнила Маруська, усластившись угощением.

– В том и дело, мы как-то не обменялись телефонами. Говорил, что нанялся чинить в каком-то гараже мотоциклы. Несколько раз мы виделись, и он исчез, – водила она глазами по клеенчатой скатерти.

– В каком поконкретнее гараже, не додумалась ты спросить? – недоумевала Марта, пульсируя румянцем на висках. – Их же тут сколько вокруг!

– Да, вот… не спросила, – грустно ответила неулыбчивая Маша.

– Хочешь, давай обойдем все гаражи?! – предложила свою помощь энергичная Мартушка, вспыхнув здоровым блеском.

– Девочки, уже не нужно. Я обошла все, что можно…, – призналась Мария, с обычным выражением лица. – В одном гараже слышали про Майкла, но не знают, где он сейчас мог бы быть.

– Машенька, ну ты не расстраивайся. Объявится он непременно, – пожалели ее девчонки, возвращаясь к чайной процедуре и на кухне запотело окно, от пылких их размышлений и дум, задернутое занавеской ажурной.

– Как курочки твои поживают, прижились, яички дают? – спросила Маруся, внося в разговор разнообразие.

– Несут безостановочно, прям не нагляжусь, пять курочек, все как на подбор. Я вам яички давала, распробовали? Таких в магазине не купишь! – радостно пролепетала Марта. – Приготовила и вам по сетке! Салаты делать, блины, пироги печь, – великодушно угощала она.

– Распробовали. Спасибо, Мартушка! Очень вкусные яйца, прямо как из сказки про курочку Рябу, – за двоих ответила Маруська, пока Мария грузилась о своем.

– Известно, кого ждешь? – переключилась Маша на Марусю.

– Мальчика! – ответила она счастливо.

– А имя подобрала?

– Семой, – Колосов Семен.

– Что ж, звучит, – согласилась Марта, – а потом давайте второго мальчика!

Маруся в ужасе посмотрела на подруг: – о нет! – От Влада что-то больше не хочу детей…, – двусмысленно отмела она такую идею.

– Ты что?! Случилось что? Раньше так не говорила…, – не поняли подруги, прощупывая ее глазами.

Маруська таинственно переглянулась с ними, «стоит ли открыться?»

– Ты что-то скрываешь и не хочешь говорить! – прочитала Марта по накаленному жаром лицу подруги.

– Не прям что-то…

– Давай говори, как на духу… Что за тайны?! – горячо упрашивали девчата.

– Со мною произошла любовь, – выдала свой секрет Маруся, улыбнувшись застенчиво.

– Любовь!? Две подруги искушено посмотрели друг на друга: – в магазине познакомилась с кем-то?

– Или ты во Влада влюбилась заново? – выдвинула Марта новую версию, – ну тогда бы у тебя не угасло бы желание от него рожать, – запуталась она окончательно. – Кто он, не молчи!

– Нет… нет, про Влада даже говорить не хочу. Это не Влад, но вы его знаете, – не договаривала она, допив остывший чай.

– Мы его даже знаем?! – выпалили разгоряченно девчата.

– Это Женя, приятель Дениса.

– Вот это да! – воскликнули они, расширив зрачки от прояснившейся картины.

– Ты с ним общаешься? Объясни, каким образом вы успели, – сбилась Марта, собрав глаза в кучку, услышав, как у окна зажужжала беспокойная муха, не успевшая уснуть, и потревоженная проснулась некстати.

– Мы с ним и не общаемся…, и чтобы вы поняли, рассказываю по порядку. – Наклонилась Маруся головой, эмоционально-держась предалась пояснению:

– Влад, после смерти бабушки Паулины не работал и задолжал денег за аренду машины. Долго ходил за мною, беря катаньем, чтобы я нашла ему денег. Пришлось идти до тебя Марта, якобы спросить в займы, и тут я застала Женю, а на обратном пути, подумала «какая у него борода!» И бах! Словно на секунду мигнула яркая вспышка, обвивая меня с головы до ног чем-то волнительным, прекрасным и удивительным. Как будто опьянела… Я не знаю, что это, но меня до сих пор не отпустило… Девочки, у него самая красивая борода! – восторженно произнесла Маруся и вернулась к своей истории: – Воротившись домой, я осознала, что меня захлестнула любовь, да не знаю, что мне с этим делать…

– И что, до сих пор не улеглось? – нуждалась Марта в подробностях.

– Нет!

– Угораздило тебя, подруга! Угораздило! – увлеклась хозяюшка Маруськиной историей, забыв про назойливую муху, а та уже спать пошла, улетев куда-то.

– Да, девочки, повеяло в сторону, – ответила она скромно, закручивая в продолговатую трубочку фантик от конфеты.

Девчата затихли, размышляя о чем-то…

– А что же Влад? – нарушила Марта образовавшуюся тишину, идя по тропинке любви.

– Ничего… Он ничего не должен знать.

– Ты то его хоть когда-нибудь любила? – целилась подруга, пытливо расспрашивая детали.

– Честно признаться, ни к кому ничего подобного, я ранее не испытывала, – пожала Маруся плечами. – И что мне теперь с этими чувствами делать, ума не приложу, но уверена, что с Женей полный провал.

– Так почему же? – вопрошала Марта.

– Влад, это первая причина, а вторая, сам Женя, возможно с ним ничего такого и не произошло. Глупо на что-то рассчитывать, – развела Маруся руками, прижимая голову к плечам.

– В любви нет советчиков, – произнесла Маша, поджав губы, снедая себя мятежностью. – Только сердце подскажет выход.

– Какие тут могут быть советы? – не спорила Маруся, чувствуя, что засиделась в гостях под пылкими расспросами.

– Как знать, жизнь длинная, вдруг ваши дороги с Женькой сойдутся, – кинула Марта подруге спасательный круг.

Маруся искренне улыбнулась:

– Откровенно говоря, я нас вместе даже представить не могу, – проглядывала она время на настенных часах.

– Может просто не время. А любовь, это своего рода испытание, – заключила Маша, мучащая чувствами к Майклу и горячий чай, перестал на нее действовать оптимистично.

– Будет вам девочки, не киснем и на новый год, собираемся у меня! – напомнила Марта об их договоре.

– Придем, придем.

– Ладно девочки, с вами как в винограднике, вкусно, аппетитно и прохладно, но мне пора к себе. Спасибо за чай, обязательно увидимся с вами, – собралась убегать Маруся, перекручивая резинку, собирая заново волосы в хвост.

– Давай, Марусечка, заходи в любое время, сетку с яйцами не забудь, – напомнила Марта, – и не горюй, обойдется!

– До встречи Маруська! – сказала Маша.

– Постараюсь девчата, спасибо вам за компанию, – оставила она их, поспешив домой.

Уж в избе подойдя к окну, глядя на мрачную, цвета сажи погоду, она подумала о любви к Жене. Ее душа летела куда-то ввысь, не зная преград и препятствий, а разум ей вторил: «вы даже не знаете друг друга». «Не знаете!» У людей принято сначала узнать, приглядеться, постепенно развивая это «самое чувство». А душа отвечала разуму: – «и что?» Каков итог таких отношений, если в течении отмеренного им отрезка, они не состоянии познать подлинную любовь и испытать ее! Да и она могла прожить вереницей лет не настигнутая любовью, без всяких гарантий…. По существу, она и не ждала ничего такого, следую своему предназначению быть мамой. Ее дети, самое бесценное, что у нее есть. И ни на что свое предназначение она не поменяла бы!

26

Зима разбрелась в ширь, засыпая белыми снегами. Мягкие, крупные, пушистый снежинки летели и падали, засыпая дороги и дорожки, оставляя на снегу следы человека, разного зверя какого или птицы. Предпраздничное настроение охватило население в ожидании чудес, создавая азартную суету и не прекращалось до самого последнего дня уходящего года. Но Маруся не влилась в общий кутеж, не прочувствовала людское настроение, обходя стороной любые приготовления. Ее любовные чувства с приближением праздника не придали ей ни остроты, ни изюминки, и даже мешали, заточившись, как в какой-то крепости, ведя внутреннюю осаду. С замиранием сердца она надеялась, что вдруг в новогоднюю ночь заглянет Женя в гости к Денису, и судьба преподнесет ей возможность увидеться с ним, но он не заглянул… Новый год пролетел обычно и даже притомил ее тупой болью в области сердца.

Просыпаясь с мыслями о нем, она засыпала с мыслями о нем. И не было дня, чтобы она не думала о нем. Ее даже интересовал вопрос: «Можно ли умереть от любви?» Подчас нахлестывали эмоциональные порывы, да так, что сдавливало в ребрах, и ей прямо, казалось, она не выдержит напряжения… Но здоровое сердце непринужденно отстукивало свой ритм, работало без перебоев, перенося ее душу и тело из одного дня в другое.

«Ну может мне завтра будет легче, или послезавтра. Когда-нибудь точно должно стать легче и любовь отступит, словно болезнь какая!» – думалось ей. И как же ей хотелось его увидеть! Тоска ложилась на Марусины плечи, а душа тщетно скрывала от всех свои страдания. И тем временем ее любовь билась под затрепанным, теплым бабушкиным халатом, который она надевала, если внезапно пробирал ее зимний озноб.

Дети спасали ее, воодушевляя на здравомыслие. Они не давали ей впадать в уныние, веселя своим забавным нравом, выдумками и шутками. Проводя с ними все свое свободное время, она наполнялась от них чистой и живой энергетикой. В их окружении она испытывала удовольствие смеяться и плакать от смеха, принимать участие в танцах и конкурсе лучших чтецов. Они искреннее дарили ей массу удовольствий, в отличие от Влада, который приносил домой лишь одни неприятности: – то выручку потеряет, то штрафы выпишут, то заблокируют в системе, из -за поступивших на него жалоб.

– Ты представляешь, какая-то стерва, нажаловалась на меня, – грузи он ее своими проблемами. – Спросил вежливо: – как смотрите, если покурю? На что она была не против, а потом пожаловалась! Я полдня потерял в пустую, мог бы еще поработать. Тварь, да и только!

– Может и вправду не надо курить в машине? – задала ему вопрос Маруся, спокойным голосом.

– Что же я должен терпеть, если захотелось курить?

– Можно и потерпеть и было всем лучше, если бы ты вообще бросил курить! Ты даже в ванной умудряешься покурить, а нам нюхать! – высказалась она.

– Смотрю, ты не на моей стороне!?

– Конечно нет!

– Пойду за пивом, в таком случае!

– Лишь бы повод был!

– Ты же знаешь, мне и повод не нужен, а весной, я начну опять искать клад!

– Ты снова за свое. Ты разве не понимаешь, что его и в помине нет!?

– Раз Паулина сказала, значит он есть, и я его найду! А ты зараза, которая помогать мне не хочет, – уперто заявил Влад и ушел в магазин за пивом.

В начале января Маруся ушла в декретный отпуск. Коллектив, с которым ей удалось поработать не столь долго, дружно попрощался с ней, проводя с наилучшими пожеланиями. Ее трудолюбие заряжало и удивляло их, внушая уважение, оставив после себя приятный жизненный виток и надежду, что когда-нибудь она к ним непременно вернется.

27

Зима отрывала календарь, отсчитывая последние февральский деньки, а Маши отчаялась, потухнув угольком веры, оставляя позади все мысли о Майкле. На работу она ходила скучная, как в воду опущенная. «Не срасталось у нее с мужчинами, не срасталось!» – повесила она нос, затужив. «Исчез, как и появился…»

Последним морозным утром, она спала дольше чем обычно. Так ей не хотелось вылезать из комфортно-нагретой кровати, да и сон ей какой-то снился интересный, что хотелось досмотреть его. Но нежданный звонок в дверь заставил ее пробудиться, одеть на ноги тапки и выйти в коридор. Взглянув через глазок, она не разглядела, кто за дверью, спросил для надежности:

– Кто? – Майкл! – услышала она разборчиво. Отворив дверь, перед ней предстал свежий Майкл в приглушенной подъездной тьме:

– Привет, можно войти мне? – спросил он разрешения, родным, узнаваемым голосом.

– Заходи, конечно, – пропустила его Маша, и накинув халат, ускользнула умываться.

Раздевшись, он прошел на кухню, где как всегда скромно присел на табурет, водрузив на стол принесший с собой пакет.

– Попьешь чай? – спросила Маша, начиная просыпаться. Ее губы, красной линией изогнулись к уголкам.

– Да, не откажусь. Мама передала конфеты, кофе, посмотри в пакете. Икру, колбасу, сыр, – слова его текли плавно, а глаз мусолил Машкину, не загримированную красоту.

– Мама передала? Зачем?

– Она приглашает тебя к нам в гости, в Липецк.

– Подожди, подожди… О чем речь? При чем тут твоя мама? – заинтриговал он ее, посылом в виде подарка.

– Маша, прости что я так исчез… – обратился к ней Майкл в теплом свитере, взвешенно вставлял слова, – не смог оповестить тебя, тяжело заболел дед, пришлось срочно вернуться в отчий дом. – А потом меня не отпускала мама, выжидая и провоцируя, начну ли я снова пить, не веря мне, что так бывает…, – уведомил ее Майкл.

– А для чего мне приезжать? – переспросила она, с проснувшимися глазами.

– Моя мама изъявила желание познакомиться с тобой лично, чтобы удостовериться, что я не вру.

– Неверующая у тебя мама…

– Да-нет, она хорошая, но излишне педантичная…

– Извини, не то хотела сказать, – смягчилась Маша, поставив чайник. Синий огоньки пламени горели газовым цветком, – хочешь кашу сварю?

– Нет, просто чай, – отказался высокий человек от каши, замявшись от скромности.

– Ты лишь из-за мамы приехал ко мне? – подводила она к тому, что хотелось ей услышать.

– В первую очередь тебя увидеть! – прорвалось у него. – Я не мог раньше, честно. Снова бы испортил отношения с родителями… – оправдался он, растрогав Машу.

– Понимаю. Когда нужно доехать до мамы?

– Когда ты будешь выходная.

– Послепослезавтра.

Майкл, не колеблясь обступил ее:

– Не против, если я тебя поцелую?

Машу просквозил ветер:

– Нет, – вымолвила она и отдала свои губы на волю Майкла, отключая свою голову. Этот день пролетел у них быстро, а ночь была длинная… Отпросившись на работе на несколько дней, они уехали с Мишей знакомиться с его мамой и остальными членами семьи.

28

Марусе приснился сон: осенняя пора. Улицы вязкие, размытые дождем. Она, в коротком летнем платьице и босоножках шла по знакомой улице возле Жени. Оба от переполненных чувств хранили молчание, не зная, как заговорить, что сказать… Его глаза красноречиво смотрели в ее сторону. Через некоторое время он протянул ей свою крепкую, мужскую ладонь и прочно ухватив ее за руку, продолжил идти с ней, шествуя в бесконечность. Как в следующую секунду мир вокруг них заколыхался, зазвучал флейтой. Вековые деревья, встречая влюбленных, склоняли свои праздные верхушки в благословении, заплетая ветви в паутинки; ветер затанцевал, вальсируя закружил листьями вокруг них, зазвучав красиво, присвистывая.

Очнувшись от сна утренним проблеском, ей стало страшно. Будущее показалось размытым, не видя себя ни с Владом, ни с Женей. На душе было ой, как скверно. Поднявшись с кровати, мужа в горнице не было. Взяв высокооплачиваемый заказ, он уехал за полночь в соседнюю область. Маруся расслабилась, тихонько переделывая повседневные обязанности. После обеда, она встретила Яну из школы, принесшую двойку по математике.

– Мама, ты знаешь, – сказала ей дочь, – в следующем году у нас будут электронные дневники.

– Ты мне сейчас заговариваешь зубы, – подметила Маруся, хватаясь за голову. – Садись, переделывай задание, исправляй свою оценку.

– Уже поздно, тебя в школу вызывают, – ехидно ляпнула Янка, строя рожицы перед зеркалом.

– Мне еще этого не хватало. Тем более садись делать уроки!

– Угу, мама, я возьму твой телефон поиграть? – пропускала Янка мамины указания.

– После того, как сделаешь уроки, а сейчас мне ответь честно, почему ты сегодня так поздно вернулась домой после школы? Время то, мне пора уже идти за Соней!

– С девочками погуляла после школы, – беззаботно ответила дочь.

– После школы сначала домой, переодеться, поесть, сделать уроки, а потом, если останется время, погулять.

– Да, мамочка, так и буду делать, – изобразила Яна смиренное милое личико, и лишь Маруся отвернулась, посягнув на телефон, ушла в дальнюю комнату.

– Яна, ты где? Математику делаешь? Я за Соней, – крикнула Маруся уходя. – Алмаз, сторожи Яну, скоро вернусь! – откомандовала она собаке, закрывая калитку.

Забрав из детского садика вялую Соню, она сразу определила, что ребенок приболел. Уложив в кровать, Маруська подумала о мерах, которые могли бы предварить развитие болезни.

На улице громко разошелся лаем Алмаз, извещая что прибыл Влад, одержимо ворвавшийся в избу, бесцеремонно хлопая дверьми.

– Ты где была? – хищно набросился он на жену с вопросом, вытягиваясь до неузнаваемости в лице; глаза зашли нервической копотью.

– Где я могу быть по-твоему? Дома! – ответила Маруська, как есть, не ведясь на его характерные выпады, разыскивая в аптечке детские противовирусные препараты.

– Я тебе двадцать раз набрал, если не больше, а ты трубку сбрасываешь! Где твой телефон? Почему ты мне не отвечала? А!? – уставился на нее муж, мнив из себя детектива, с кипящим от злости лицом.

– Влад, угомонись. Мне не до телефона было. Я ходила за Соней, она заболела, – не отвлекалась она, просматривая лекарства и их срок годности.

– Давай сюда свой телефон! – указал он пугающей хрипотой, мерзко лязгая зубами.

– Тебе надо, иди и бери, – просто отмахнулась Маруся, не поведя глазом.

Влад, с нелепым выражением лица, набрал ее номер со своего мобильника, услышав короткий гудок где-то в комнатах и сброс.

– В нем Янка сидит! Сказала же ей уроки делать, – просекла Маруська дочь, побледнев от очередной непредсказуемой выходки своего мужа.

С ошарашенными глазами он влетел в бабушкину комнату, отталкивая Марусю локтями, вычисляя Яну, притаившеюся за шкафом.

– Дай сюда, скотина! – вырвал он из детских рук телефон жены. Янка тут же заревела, обмерев от отцовской грубости.

– Яночка, не плачешь, моя хорошая! – успокоила ее Маруся, подойдя к дочери, поглядывая на взбудораженного мужа.

– Он меня назвал скотиной! – пожаловалась она на отца со слезами.

– Так нельзя обращаться с дочерью! – призвала она своего мужа к совести, вспыхнув краской.

– Сейчас разберемся, кто с кем как обращается! – ядовито ответил Влад, вклиниваясь в аппарат.

– Моя любимая, не плачь, – пригладила Маруся дрожащую дочь, приласкав нежно, – вытрем твои слезки. – Так лучше!

Глядела на мать, Янка, полувлажными, покрасневшими карими глазами, запомнив по-детски отцовскую выходку.

– Давай договоримся, сделаешь уроки и поиграешь немного, тем более что телефон разрядился почти. Ладно?

– Да, – послушалась девочка, чинно улыбнувшись, успокоенная маминой любовью.

– Пойдем, – увела ее Маруся.

Стянув брови на лоснящейся переносице, Влад, пересмотрев все вкладки и папки на мобильном устройстве, не обнаружив ничего сдался с потрохами:

– Давай мне поесть чего-нибудь. Жрать хочу! – напомнил он себе Марусе, делая вид, что ничего такого не произошло.

– На плите макароны с котлетами, иди и ешь!

– Положи мне! Я несся сюда, ты не представляешь как! Думал все, ты уже с кем-то резвишься! – выложил он истинный мотив своей агрессии, выплеснув эмоции.

– Влад, посмотри на мой живот и уймись! – тыкнула его Маруся в свое интересное положение.

Ее муж, с легким чувством стыда и нестерпимого голода накладывал себе поесть, поникшей головой.

«Мобильный телефон это приманка для шизофреника», – заключила для себя Маруся.

29

Родители Майкла встретили Машу как дорогого гостя. Сервировали стол праздничной посудой и серебряным столовым прибором. Угощали разными деликатесами и изысканными блюдами, блеснув перед ней шиком.