Капканы и империи

Рассказал Ф. Наков и о том, как демонстрировал японскому мастеру технику владения черкесской шашкой, и японец Айкидо Тэцутака Сугавара был сильно удивлён. Рукоять черкесской шашки поддевается мизинцем, потом выдвигается тыльной частью ладони и в доли секунды целиком оказывается в руке воина, и шашка уже готова к бою, а если услышать шорох и молниеносно обернуться вокруг своей оси, то враг повержен. Один быстрый и внезапный удар – и жизнь спасена. Японскую катану нужно достать двумя руками через расщёлкивание, затем обхватить её и немного сжать, так как он удерживается между ладонью и обшлагом рукояти. Японский меч нужно ещё развернуть, взять одноручным или двуручным захватом, встать в определённую позу и лишь потом наносить удар. Да, в бою, когда жизнь на волоске и доли секунды всё решают, такие японские церемонии явно не спасут жизнь. Против профессионального воина-черкеса у самурая не было бы никаких шансов!

Черкесская шашка с 1968 года – церемониальное, парадное и наградное оружие для офицеров, элемент парадного военного мундира. Черкесская шашка превратилась в символ, перешла в геральдику. Шашка изображена на ордене Отечественной войны I и II степени, на медали «За боевые заслуги». В современной России высокопоставленных гостей встречает почётный караул с шашками. В языке закрепились идиомы – «шашки наголо», «рубить сплеча». Поразительно, с лёгкой руки Пушкина за двести лет шашка вошла в жизнь, историю и литературу страны.

Привёл Наков и материал Коллегии иностранных дел Российской империи 1748 года, где отмечали, что никакое нерегулярное войско с кабардинцами сравниться не может. Кабардинский воин был не только отлично вооружен, экипирован, у него даже скакун был особенный. Наков процитировал автора учебника верховой езды Шрейнера: «Скакун, обладая высокими качествами боевого коня, старается убедиться в превосходных личных качествах наездника-рыцаря, проверяя его. А убедившись, становится верным, неустрашимым другом и в бою, и в самых тяжёлых условиях похода. При налёте на противника его верный скакун тоже становился участником боя – он грудью сбивал вражеского коня».

Я смотрел видео с Кургоко Атажукиным из Национального музея Кабардино-Балкарской республики и постигал другую особенность, которую уже когда-то выделил в фильме «Аватар», обретая в нём сокровищницу моего сердца. Как летающие драконы из фильма испытывали своих наездников при первом знакомстве, ровно так же и лошади кабардинской породы, обладавшие особым характером, преданностью, мудростью и воинской доблестью, при встрече с наездником испытывали его и выбирали себе того, кому станут верным другом и помощником.

Там где настоящий конь, там есть и доведённое до совершенства седло и достойная конская упряжь. Дойдя до этих элементов, тоже участников победы в схватке, Ф. Наков процитировал журналисту Штыбину автора книги «Оружие народов Кавказа» Э.Г. Автвацатуряна: «Черкесское седло имеет как конструктивные, так и технологические особенности, которые делают его великолепным боевым седлом, позволяющим всаднику проделывать длительные походы, не утомляя коня весом либо вредным воздействием на тело животного, а в бою приёмы боевой джигитовки, которые позволяют максимально эффективно атаковать противника и уклоняться от оружия врага».

Процитировал Ф. Наков и Попко И.Д., автора книги «Терские казаки со стародревних времён»: «Седло и вся конская принадлежность доведены были до высшей степени уютности и лёгкости: ни одного громоздкого и бесполезного убора или украшения. Седеличко черкасское» славилось в казачьих песнях по действительной заслуге. На каждой вещи и вещице лежала печать тонкого вкуса, изящной простоты, правильности, соразмерности, экономии. Ни ярких восточных цветов и турецкой мешковатости в одежде, ни татарской пестроты в украшениях – во всём скромная щеголеватость, вызывающая ловкость, статность и мужественная грациозность. Такую одежду, такое снаряжение переняли гребенские казаки от кабардинцев ещё в первом своём поколении. С одеждой и снаряжением они усвоили военное воспитание адыгов, их игры и скачки, боевую гимнастику, выправку и все приёмы и турдефорсы блестящего адыгского наездничества. В свою очередь, они послужили примером и образцом для других поселившихся на Кавказской линии казаков, и по ним создался этот особый, единственный в своём роде тип казачества – Кавказское линейное казачье войско, которому приносили дань удивления и великобританские, и венгерские кавалеристы».

– Жаль, подумал я, что Екатерина II не услышала восхищений французского историка, военного и посла Франции Филиппа де Сегюра в адрес кабардинского войска и в особенности кавалерии и решилась на возведение крепости в Моздоке.

А было чем восхититься! Переводя на современный язык, Феликс Наков говорил в интервью: «Предположим, что шаг равен 70 см., и конь на галопе скачет со скоростью 50 км/ч. Тогда дистанция, при которой достаётся ружьё равна 14 м, а скорость, если её перевести в м/с, равна 13,89 м/с. Таким образом, указанная дистанция преодолевается за время чуть-чуть более секунды. То есть доставание ружья, выстрел в противника, переброс ружья через плечо, обнажение шашки и нанесение удара происходит за время менее полутора секунд. Даже если предположить, что скорость всадника в два раза ниже (~ 25 км/ч), все эти действия происходят за время меньше, чем 2,5 секунды!».

Наков подошёл к манекену в черкеске: «В это время формируется классический адыгский воинский костюм с интегрированными к одежде элементами снаряжения и к огнестрельному оружию: газырницы и подгазырные кармашки для ношения газырей – отмеренных доз пороха, натруски с порохом и кремнёвых пластинок для замков кремнёвых ружей и пистолетов. В России с первой трети XIX века он (костюм) получает название «черкеска». Процитировал слова Султан Хан-Гирея, относящиеся к началу 30-х годов XIX века: «Цей – главный кафтан суконный, или так называемая русскими черкеска, имеет на груди от шестнадцати до двадцати четырёх патронниц. Мужская одежда у черкесов красотою и удобностью превосходит все одеяния, мне известные, не только в Азии, но даже и в Европе. Оружие у черкес также превосходно и отличается не богатством, а ловкостью, удобностью, вкусом отделки и добротностью».

Журналисту Штыбину Наков также рассказал о том, что приказом военного министра №256 от 27 ноября 1861 года в Терской и Кубанской казачьих войсках верхнюю одежду повелено именовать не мундирами, а черкесками. В исторической летописи шашка отмечена, прежде всего, как казачье оружие, но и, по сей день остаётся неотъемлемой деталью традиционной культуры российского казачества, элементом старинного казачьего костюма.

Романовы – Михаил Николаевич (сын Николая I), Николай II, цесаревич Алексей, брат Николая II Михаил Александрович носили черкеску.

Завершая интервью, руководитель музея снова процитировал двоюродного брата князя Таврического из далёкого 1784 года: «…до ста разных народов во всём подражают не токмо во нравах, но во образе жизни и во образе одежды, кабардинцам».

Да, на фоне Феликса Накова, который столько знал, умел и владел шашкой, я был худшим из кабардинцев. Не знаю, как я смотрелся в глазах Кургоко Атажукина, но мне было стыдно.

После просмотра видео я сказал:

– По окончании Русско-Кавказской войны черкесам запретят носить огнестрельное оружие и черкесские шашки, но не будет запрета носить кинжал, черкесскую «къамэ». Черкесский кинжал будут носить как элемент национального костюма до середины XX столетия, а потом он станет украшать стены домов, – про то, что кинжал станет сувенирной вещицей, я умолчал.

– Ничего, сынок, ещё научишься, было бы желание, – утешил меня князь.

– Я хотел рассказать о парне, который стоял с Феликсом Наковым. Его зовут Виталий Штыбин, он русский, но знает историю моего народа лучше, чем 95% адыгов.

Я не знал, как объяснить Кургоко Атажукину, что у Виталия Штыбина канал на YouTube «Этнографика». Сказал, что он исследователь и пропагандист истории и культуры адыгского народа. Он приглашает специалистов, этнографов, историков, выступает с докладами об истории адыгского народа даже за рубежом, с огромным интересом изучает историю народов Кавказа, но внимательнее относится к адыгской. Благодаря ему мы многое узнали о нашем прошлом.

– Как так? Разве такое возможно? Это я не к тому, что плохо, что русский парень знает историю адыгов. Это удивительно и приятно, но я расстроен тем, что адыги плохо знают свою историю… Что за день сегодня выдался?!

После небольшой паузы Атажукин спросил:

– Я посмотрел всё с большим интересом, но всё же не понимаю, как так могло получиться, что мы проиграли эту войну!

– Чтобы ответить, позвольте мне показать видео.

Несколько видео, где казаки в черкесках упражняются с шашками, я снова показал князю.

По лицу было понятно, что Кургоко заинтригован и пребывает в некотором недоумении.

– Вроде черкеска и не черкеска, немного иначе сшита; под гармонь, но не наша, не кабардинская музыка… Не пойму, в чём дело? – спросил он.

– Чтобы победить черкесов, наши противники переняли наш накопленный веками боевой опыт. Русская армия и казачьи войска позаимствуют всё – от вооружения – до формы одежды и приёмов боя. Ведь война шла не один год, а более 100. И не только у черкесов будут шашки, кинжалы, сёдла, кабардинские скакуны, черкеска, бурка, папаха, газыри. Казаки начнут готовить своих детей, как черкесы готовили своих мальчиков с детства к воинской службе. Они научатся и другому черкесскому приёму «шукIапсэ» – это когда воин спрыгивает со своего седла на землю, молнией бросает кинжал в грудь лошади врага, запрыгивает на своё седло, становится во весь рост, ударяет противника, и это всё происходит тогда, когда лошадь скачет галопом на большой скорости. Эту тактику опишет воевавший на Кавказе поэт М.Ю. Лермонтов в своем произведении «Измаил-бей»:

«Но отдохнуть черкесы не дают;

То скроются, то снова нападут.

Они, как тень, как дымное виденье,

И далеко и близко в то ж мгновенье.

..................................................................................................................

Горят аулы; нет у них защиты,

Врагом сыны отечества разбиты,

И зарево, как вечный метеор,

Играя в облаках, пугает взор.

Как хищный зверь, в смиренную обитель

Врывается штыками победитель;

Он убивает старцев и детей,

Невинных дев и юных матерей

Ласкает он кровавою рукою…

– Если хотите, могу рассказать, кому посвящена поэма «Измаил-бей».

– Хочу, сынок, хочу, – ответил он.

– Эту поэму русский поэт Михаил Лермонтов посвятил Вашему правнуку – Измаил-бею Атажукину (ХьэтIохъущокъуэ Исмел). У Вашего сына Магомета родится сын Темрюк. Измаилбей Темрюко Аджи Гиреев – будущий внук Вашего сына Магомета. Если хотите, могу показать Вам короткий фильм, посвященный ему?

Он был озадачен и встревожен. Мало кто хочет знать будущее, если это будущее ничего хорошего не сулит.

– У меня волосы дыбом. Надеюсь, что мой потомок не посрамил меня.

– Можете быть в этом уверены: он приложил массу усилий, чтобы защитить кабардинский народ.

– Покажи, – коротко ответил Кургоко.

Видео в пять минут, выпущенное в 2016 году ВКТРК КБР, начиналось титрами: «Литературная Кабардино-Балкария. Антология. Просветители». Из уст ведущего он услышал слова незнакомого ему потомка из будущего о его судьбе, служении большой и малой Родине, а закадровый женский голос поведал о судьбе, карьере и таинственной смерти его правнука.

Кургоко узнал, что его правнук Измаил-бей в подростковом возрасте был отравлен в Санкт-Петербург, где получил не только блестящее военное образование, но к кабардинскому и русскому добавил иностранные языки: французский, турецкий, арабский, татарский. Его правнук вошёл в историю не только как один из образованнейших сынов Кабарды, но и Российской империи. Как и потомки князя Идара, вошедшие в историю как князья Черкасские, правнук Кургоко Атажукина сражался за интересы России в Русско-турецкой войне 1787 – 1791 годов. Измаил-бея представят князю Г.А. Потемкину-Таврическому, позже он станет участником штурма турецкой крепости Очаков и за боевые заслуги из секунд-майора его переведут в премьер-майоры. Далее представят императрице Екатерине II, которая одарит его медалью с бриллиантом. Вместе с А.В. Суворовым он станет участником боёв при взятии крепости Измаил, за что будет награждён орденом Св. Георгия IV степени.

В 1794 г. он будет отправлен на малую родину – в Кабарду с поручением по управлению горцами.

И услышал Кургоко слова своего будущего потомка (через закадровый женский голос) о любви к родине, о стремлении и всего себя, и все свои силы отдать на благо родного кабардинского народа: «Пройдём мимо всего, что до меня лично касающееся, ибо моё блаженство нахожу только в пользе и спокойствии моего любезного отечества, для выгоды которого я вырвался из круга своего семейства, оставил выгоды от преимущества моей знаменитой между соотечественниками природы, оставил свободу в тогдашней молодости, обещавшей мне все приятности в жизни, оставил, говорю, всё то, дабы видеть и познать народы, где просвещение и наука очистили от буйства человека и произвели законы, полезные и выгодные для всех и каждого. Я желал для благополучия моих соотечественников уподобить себя пчеле, дабы из всего извлечь полезное и перенести оное в любезное моё отечество. Так, почтенные владельцы, узденья и народы, я, претерпя для вас все неудовольствия по разлуке с вами, со мною случившейся, почитал себя счастливым, надеясь окончить жизнь свою посреди вас и служить обществу полезными моими опытами». Он выказывает беспокойство по поводу того, в каком состоянии застал свой народ: «Так я возвратился, и нахожусь здесь посреди вас. Но что я нашёл, о боже! И ты во главе своём попустил мне увидеть моё любезное отечество на краю гибели! Куда девалась слава кабардинского народа? Почтенные владельцы, где ваши преимущества и знатность породы? Узденья, где справедливая ревность и усердие к вашим владельцам и попечение о славе народа, которыми предки ваши похвально отличались? Мы видим всё и боимся потерять даже и нашу свободу. А таковому несчастию, я смею сказать, мы сами причиной, потому что между нами, даже единокровными, нет никакого союза. А оттого и во всём народе нет единодушия».

Кургоко Атажукин смотрит то на видео, то на меня, но не спрашивает. Он сдержан, хотя пребывает в недоумении.

Из видео он узнаёт, что его правнук старается донести до русского царя губительность карательных операций относительно кабардинского свободолюбивого народа и одновременно пытается донести до кабардинцев, что нет иного выхода, как присоединение к Российской империи.

Закадровый женский голос читает строки письма, обращённого к генералам царской армии: «Черкесы, как и все народы, у коих законы основаны на обычаях и преданиях из рода в род переходящих, отменно привязаны к своим корням постановлениями. Они с трудом потерпят какую-либо в них перемену. Да и вероятно, что местоположение ими занимаемое, коим охраняется их вольность, немало действует на дух их независимость знаменующей. Усмирить силой дух горских жителей никогда возможности не будет. Примеры многих горских народов, кои силой нигде покорены не были, довольных тому руководством служить не могут».

В Кабарде царская власть отнимает исконные кабардинские земли, особенно в районе Пятигорья, раздаёт её новым собственникам, вызывает массу недовольства коренного населения. Кроме того пытаются навязать понятную царской власти систему судопроизводства, чему сопротивляются черкесы, испокон веков живущие по своим обычаям, традициям, хабзэ.

Видя множество нарушений прав и свобод своих земляков, Измаил-бей готовит первый проект мирного решения проблемы на Северном Кавказе, но этот проект не находит поддержки у царской власти, так как содержит призыв: соблюдать древние права жителей Кавказа, вернуть кабардинцам отнятые земли. Царская знать сочла это за дерзость. В ответ Измаил-бей присоединяется к вспыхнувшему восстанию против российской экспансии, пытается противодействовать царским властям в их жестоких карательных экспедициях по покорению горцев. На него управление Кавказского края пишет жалобы, доносы, и его выдворяют из Кабарды в Екатеринославль (Днепропетровск, Днепр). Из этой ссылки он смог вернуться в Кабарду только через 10 лет.

В ролике упомянули многочисленные труды31 Измаил-бея Атажукина, которые были направлены на мирное урегулирование отношений между царской Россией и его Кабардой. Все они нацелены на проведение судебной реформы, чтобы она устраивала обе стороны – российскую фемиду и кабардинский народ; пресечение действия князей и дворян, имеющих протурецкую направленность влияния на народ; создание некоего рода черкесской автономии в составе Российской империи, но с ограничением вмешательства царской администрации и чиновников в кабардинские дела. И он был прав… Ведь в составе Российской империи находилось княжество Финляндское, у которой были свои законодательные, судебные и исполнительные органы власти.

Смотрел видео с Кургоко, а на ум приходили слова «Свой среди чужих, чужой среди своих». Так и умер Измаил-бей в 1812 году, не найдя мирного способа решения проблемы, а М.Ю. Лермонтов в своей поэме «Измаил-бей», по слухам того времени, возложил вину на двоюродного брата Асланбека (Росланбека) Мисостова, но об этом в видео не было упомянуто.

Видео закончилось, и воцарилась тишина.

Выдержав паузу, осмыслив всё услышанное и молчаливо перестрадав, князь вдруг спросил:

– Что он подразумевал под словами: «Мы сами причинной потому, что между нами, даже единокровными, нет никакого союза, а оттого и во всём народе нет единодушия»?

Вот я и угодил в ловушку! Совершенно не желал я говорить о том, что его сын будет плохим князем, а идея за исход черкесского народа принадлежит одному из его правнуков Адиль-Гирею. Что именно его правнуки были во главе противостояния князей, по-разному видевших будущее черкесского народа…

– Я жду ответа. За сегодняшний день я немало настрадался. Хуже того, что мне уже довелось услышать и узнать, вряд ли ты мне поведаешь. Не молчи теперь!

– Уважаемый Кургоко, – я запнулся, подбирая слова. – Вам придётся узнать о жизни и деятельности другого Вашего правнука – Адиль-Гирея, который был в центре противостояния царской экспансии.

Он закрыл руками лицо и молчал.

– Не знаю, переживу ли я сегодняшний день, но раз уж Всевышний тебя направил, раз тебе есть что сказать, раз есть возможность предотвратить губительное будущее, то я готов слушать и смотреть всё, что ты способен поведать, – молвил он.

– О его жизни, роли в судьбе народа могу показать другое видео, – обратился к нему и переложил эту участь на плечи этнографа Виталия Штыбина и его «Заметки о Черкесии. Братья Атажукины».

В самом начале Кургоко узнал о том, что его родной сын Магомет (Бамат) Кургокин Атажукин будет крайне плохим наследником, который посвятит свою жизнь не служению братьям-адыгам, а утверждению своей власти в роли верховного правителя Кабарды, лавировавшим между русским царём и османским султаном, приглашая русские войска для подавления власти неугодных ему кабардинских князей. Когда же он получал отказ от русского царя в помощи, не гнушался переходить к угрозам, мол, перейдёт в подданство к крымскому хану. Вся его жизнь свелась к интригам в борьбе за власть, где он то объединялся с другими кабардинскими князями, то разрывал с ними союзы, пребывал в бесконечных поисках военной помощи со стороны. Он жаждал самоутверждения!

Кургоко закрыл уши, чтобы не слышать этого и опустил голову. Далее князь узнал более подробную информацию о правнуках Измаил-бее, Адиль-Гирее и их друге Атажуко Хамурзине. В ответ на навязывание Санкт-Петербургом прямой власти и реформы судебной системы, в 1794 году троица, в том числе двоюродный брат Асланбек (Росланбек) Мисостов, возглавила восстание. Все братья были офицерами русской армии (премьер-майорами). Их сослали в Екатеринодар, но в отличие от старшего брата, Адиль-Гирей сбежал через 3 года. Через 10 лет прошение Измаил-бея с просьбой отпустить в Кабарду на имя Александра I было удовлетворено, но сначала от него потребовали отправки в Петербург. Будучи в Петербурге, Измаил-бей предложил Министерству внутренних дел Российской империи вариант мирного присоединения Кабарды через назначение себя на должность Верховного правителя, Наместника Кабарды, заверив, что постарается быть добрым и справедливым правителем, борцом за права народа. Измаил-бей настаивал, что мирным путём далее можно будет присоединить и другие народы черкесов, которые самостоятельно и добровольно захотят войти в состав России, видя добрососедский характер взаимоотношений Кабарды и Российской империи. Эти предложения Министерство внутренних дел Российской империи перенаправило на Кавказ главнокомандующему Цицианову. Ответа не получил и, отправившись на Кавказ, поселился в Георгиевске и начал общественно-политическую деятельность, выступая перед горцами в Баксане, Чегеме, других населённых пунктах, пытаясь донести до них, что единственный выход из тяжёлого положения – присоединение к России. Именно в союзе с Россией, где есть «наука и просвещение, богатство, сила и могущество», он предлагает своим кабардинцам искать возможность спасти народ, а не в магометанских странах – Турции и Персии, которые слабы, раздробленны, необразованны и сами пребывают в состоянии постоянных междоусобных войн. Одновременно ведёт борьбу с карателями – генералами русской армии: Цициановым, Дельпоццо, Булгаковым, Глазенапом и губернатором Катвелием (жалуется на них царю). В ответ царские генералы жалуются на Измаил-бея, из-за чего его арестовывают часто.

В отличие от Измаил-бея у его родного младшего брата Адиль–Гирея абсолютно иная точка зрения – он возглавил антироссийское движение за союз с мусульманской Турцией и Персией и за установление шариатских судов. Эта идея находит поддержку у мусульманского духовенства, которое помогает придать религиозный характер борьбе за независимость. Под религиозные знамёна освободительного движения переходят части абазинов, бесленеевцев, чегемских карачаевцев, среднее и мелкое дворянство. Именно союзу Адиль-Гирея и мусульманского духовенства «приходит в голову» идея переселения в Турцию, ибо Кабарда перешла под протекторат христианской России, что автоматически переводит земли Кабарды в категорию земель «неверных»: живущему на такой земле правоверному мусульманину в рай не попасть! Адиль-Гирей и духовенство идут дальше и провозглашают лозунг: свобода или смерть! Ситуация усугубляется чумой, опустошившей не только земли Кабарды, но и уменьшившей главную силу сопротивления – кабардинскую кавалерию – на 2/3. Одновременно русские генералы активизируют свои карательные операции, сотнями выжигают кабардинские аулы. Под этим натиском начинается сперва переселение черкесов в Западный Кавказ, а потом и в Османскую Турцию. Так Кургоко Атажукин наконец и узнал о роли двух своих правнуков, которые по-своему представляли судьбу отчизны, и по-разному понимали идею её независимости.

Воцарилась гнетущая тишина.

Глухим голосом, полным боли и разочарования, Кургоко молвил:

– Беда идёт откуда не ждёшь. Никогда бы не подумал, что противостояние именно моих потомков ляжет в основу погибели адыгов. Буду прилагать все усилия, чтобы мои потомки воспитывались в единственно возможном духе: в направлении союза с Россией.

– Я старался избежать этой темы, не хотел Вас ранить, и незаметно для себя же оказался в ловушке. Но, как у нас говорят: «Предупреждён – значит вооружён». Не думайте, что только вот Адиль-Гирей сказал и весь народ дружно переехал. Да, многие услышали его призыв и уехали. Это было в 1804 году. Переехало 900 семейств абазин и 54 аула из ногайцев, но осталось немало людей, оказавших достойное сопротивление царской армии, несмотря на голод, холод, эпидемии. Идея насильственного выселения горцев именно поэтому выходит на российский имперский уровень. Цель: уничтожить черкесов, изгнать из родных земель, очистить территорию, выдворить не только народ, но и память о нём. За период с 1855 по 1866 год, по данным турецкой стороны, туда депортировано огромное число людей, но выживут только 100 008 человек. Это без учёта данных других лет, ведь уезжать в Турцию будут вплоть до 1905 года…

По воспоминаниям царского генерала Потто, написавшего книгу «Кавказская война въ отдѣльныхъ очеркахъ, эпизодахъ, легендахъ и бiографияхъ», даже в тех страшных условиях, «Долина Хабля была одной из самых населённых регионов этого края; земли её были покрыты фруктовыми садами, а в покинутых саклях оставались следы не только довольства, но даже богатства и прихотей. Кроме огромных невывезенных запасов хлеба, в соседних рощах оставались целые хранилища воска, мёда и тысяч улей, свидетельствовавших, что пчеловодство было одним из любимейших промыслов края. И всё это цветущее пространство предано было огню и истреблению».